Читать книгу Колдовской мир - Andre Norton - Страница 5

₁

Брачный договор на топоре

Всюду, сколько видел глаз, расстилалось тускло-серое море, море цвета мутного стального зеркала, цвета лезвия топора, которое, сколько ни полируй, никогда не заблестит. Небо над морем – столь же блеклое, и кажется, нельзя увидеть, где кончается вода и начинается воздух.

Глядя в узкую бойницу башни, Лоиса поежилась. Она боялась высоты. Выдаваясь полукругом из стены замка, башня нависала прямо над острыми береговыми скалами, окруженными кипящей пеной. У девушки кружилась голова, но ее все время тянуло к бойнице, ибо морская даль, изредка перечеркиваемая полетом птицы, казалась ей воплощением свободы.

Уцепившись длинными пальцами за внешний край бойницы, она подтягивалась поближе и заставляла себя смотреть вниз, точно так же, как заставляла себя делать многое, чему противились ее природа и разум. Ей, дочери Фалька, давно пришлось отгородиться от всего ледяной стеной – стеной, которую не могут пробить ни побои, ни оскорбления.

Похоть ее отца не знала границ. Женщины появлялись и исчезали в Верлене одна за другой, а Лоиса с самого детства равнодушно смотрела на любовниц отца, иногда сравнивая их с собой. Ни на одной из них Фальк не женился, так как ни одна, к тайной радости дочери и великому гневу отца, не принесла ему потомства. Дело в том, что Верлен не принадлежал Фальку по праву рождения и властвовал он здесь только потому, что женился на матери Лоисы. Лишь покуда жива Лоиса, Фальк мог владеть замком, учиняя разбой и мародерство на суше и на море. В случае ее смерти в Карстене нашлось бы немало охотников из числа влиятельных родственников ее матери, готовых немедленно заявить свои права на Верлен.

Но родись у него сын от какой-нибудь из женщин, которые силком или своей волей оказывались на огромном ложе владыки Верлена, тогда другое дело. Тогда он не только мог бы рассчитывать на пожизненное владение замком, но и в соответствии с новым законом герцогства Карстен передать свои права сыну. Раньше, согласно древним обычаям, наследование шло по женской линии, но теперь – по мужской, однако, если мужская линия обрывалась, в силу снова вступал древний закон.

В глубине души Лоиса надеялась сохранить замок за собой. Если Фалька убьют в одном из разбойных набегов или он падет жертвой мести – а мстить было кому! – тогда и она, и Верлен обретут свободу, и тут уж она всем покажет, на что способна женщина! Они еще увидят, что долгие годы заточения не сломили ее.

Лоиса оторвалась от бойницы и прошлась по комнате. Здесь было мрачновато, с моря тянуло прохладой, но девушка уже привыкла к холоду и полумраку – они стали неотъемлемой частью ее жизни.

Пройдя мимо ложа, занавешенного пологом, Лоиса остановилась перед тщательно отполированным щитом, заменявшим ей зеркало. В ее безрадостной жизни стало привычным занятием стоять вот так и рассматривать свое тусклое и несколько искаженное отражение.

Лоиса была невысока. Только это и роднило ее с пышнотелыми женщинами, которые ублажали подданных отца. С теми, что получше, лорд Верлена развлекался сам. Лоиса была худа и стройна, как юноша, лишь едва обозначенные округлости бедер выдавали в ней женщину. Прямые распущенные волосы ниспадали по плечам до самого пояса. Чуть желтоватые, даже на солнце они казались седыми, как у старухи. Бесцветные брови и ресницы придавали ее лицу какое-то отстраненное, почти пустое выражение. Тонкое бледное лицо, гладкая кожа, плоская грудь. Казалось, даже губы ее не имеют цвета. Тем удивительнее, что это чахлое дитя полумрака сохранило в себе ту силу, имея которую опытный воин тяжелому топору предпочитает гибкое лезвие меча.

Неожиданно Лоиса подняла руки к груди, сжала их и затем быстро опустила. Она с такой силой стиснула кулаки под свисающими рукавами, что ногти впились в кожу, но не повернулась к двери, ни единым жестом не выдала, что услышала звук отодвигаемого засова. Девушка прекрасно знала, что́ может позволить себе в отношениях с Фальком, и никогда не переступала хрупкой границы. Иногда она в отчаянии думала, что отец вообще не замечает ее неприязни.

Дверь распахнулась. Владыка Верлена не терпел никаких препятствий, он сметал их на своем пути, словно врывался во вражескую крепость. Фальк ввалился в комнату дочери с видом победителя, которому только что на острие меча поднесли ключи от взятого им города.

Если Лоиса была бледным порождением мрака, то Фальк казался повелителем солнца и пламени. Беспутная жизнь уже оставила на его лице свои отметины, но он все еще был красив: благородные черты, огненно-рыжие волосы, голова гордого принца. Люди Верлена боготворили своего лорда. Под настроение тот бывал щедр и великодушен, а его пороки нисколько не смущали распутных подданных.

Лоиса увидела Фалька в зеркале. В присутствии этого здоровяка она еще более поблекла.

– Приветствую тебя, лорд Фальк, – произнесла она, не оборачиваясь.

– Лорд Фальк? Я научу тебя разговаривать с отцом, девка! Сейчас проверим, ледышка ли ты на самом деле.

Он грубо схватил ее за плечо и повернул к себе с такой силой, что синяки наверняка останутся надолго. Лоиса знала, что это сделано умышленно, и не подала виду, что ей больно.

– Я принес тебе новость, узнав которую любая девка плясала бы от радости. Но что-то я не вижу ничего похожего на твоей рыбьей морде, – с деланым весельем сказал Фальк, но глаза его светились недобрым огнем.

– Мой господин не сообщил мне эту новость.

Пальцы Фалька еще сильнее впились в ее плечо, словно он хотел переломать дочери кости.

– Сообщу! Такая новость заставит выскочить из груди сердце любой девушки. Свадьба, девочка моя, свадьбочка!

Лоису охватил неведомый прежде страх, но она сделала вид, что не поняла:

– Владыка Верлена женится? Да будет судьба благосклонна к нему на этот раз.

Пальцы Фалька снова сомкнулись на ее плече, и, как бы шутя, он с силой встряхнул девушку:

– Хоть ты и уродина и нет в тебе ничего от женщины, ты вовсе не так глупа, как хочешь казаться. Морочь голову кому-нибудь другому. В твоем возрасте давно пора быть женщиной. По крайней мере сейчас у тебя появился прекрасный шанс для этого. И послушай моего совета – не вздумай играть в свои игры с будущим мужем. Говорят, в постели он любит послушание!

Итак, случилось то, чего она больше всего боялась и против чего была совершенно бессильна.

– Но брак требует обоюдного согласия… – Устыдившись минутной слабости, Лоиса прикусила язык.

Фальк расхохотался, наслаждаясь вырванным из ее уст протестом, и опять так сжал плечо, что девушка невольно застонала. Затем он развернул ее, словно деревянную куклу, и ткнул лицом в зеркальный щит. При этом Фальк с наслаждением обрушил на нее поток оскорблений, зная, что грубость принесет ей куда большие страдания, нежели любая физическая боль.

– Посмотри на это бесформенное ничтожество, посмотри на то, что ты называешь своим лицом! Думаешь, найдется мужчина, который без содрогания сможет прижаться к нему губами? Благодари судьбу, девка, что у тебя есть еще кое-что, кроме твоей уродливой рожи и костлявого тела. Ты станешь женой любому, кто попросит твоей руки. Да скажи спасибо мне, твоему отцу, который не даст тебя в обиду. Ты вообще должна ползать на коленях и благодарить судьбу за такого отца, как я!

Слова Фалька доходили до ее слуха, словно раскаты отдаленного грома. Объятая ужасом, Лоиса бессмысленно смотрела в зеркало, думая о том, кому из отцовских прихвостней, какому животному она достанется? Какая в том выгода Фальку?

– Сам герцог. – В голосе отца звучали торжество и недоверие одновременно. – Подумать только! Карстен – и этот кусок непропеченного теста! И ты еще толкуешь об обоюдном согласии? Да ты просто спятила!

Он неожиданно отпустил ее, Лоиса ткнулась головой в щит, и тот загремел, ударившись о каменную стену. Едва устояв на ногах, девушка повернулась к Фальку:

– Герцог?!

Она не могла в это поверить. Зачем могущественному Ивиану просить руки дочери мелкого барона с побережья, даже если у нее древняя и славная родословная по женской линии?

– Вот именно! Герцог! – Фальк плюхнулся на край ложа и принялся болтать ногами. – Тебе повезло, детка! Ты родилась под счастливой звездой. Сегодня утром прибыл герольд герцога с предложением брачного договора на топоре.

– Зачем ему я?

Фальк перестал болтать ногами. Он не то чтобы помрачнел, но лицо его приняло серьезное выражение.

– Причин много. Как и ножей, которые точат за его спиной! – Фальк начал загибать пальцы. – При всем своем могуществе, прежде чем занять трон Карстена, герцог был простым наемником. Сомневаюсь, вспомнит ли он хотя бы свою мать, не говоря уже об отце. Он сокрушил всех своих соперников, но это было давно. Герцог не желает больше воевать, он устал выкуривать бунтовщиков из замков и хочет провести остаток дней в своем удовольствии. Породнившись со знатью, он приобретет залог мира! Хотя Верлен и не самый богатый замок в Карстене, но в жилах его баронов течет благородная кровь. Разве не этим тыкали мне в нос, когда я просил руки твоей матери? Я ведь не из знати – всего-навсего младший сын Фартома с Северных холмов. – Губы Фалька скривились, словно он вспомнил прежние унижения. – А ты – наследница Верлена. Для герцогини лучшего не придумаешь!

Лоиса рассмеялась:

– Трудно поверить, лорд, что во всем Карстене я – единственная девушка из благородного рода.

– Верно, детка, можно найти и получше. Но, как я уже сказал, дражайшая моя, ты имеешь не только костлявое тело, но кое-что еще. Верлен стоит на берегу моря, и, очевидно, герцог намерен мирным путем получить куда больше, чем взял силой оружия. Как тебе понравится, детка, если здесь будет большой торговый порт?

– А что на это скажет Сулькар? Мореходы блюдут свои привилегии и не допустят здесь…

– Скоро им будет не до того, – жестко и уверенно сказал Фальк. – У Сулькара беспокойные соседи. Они усиливаются, а Эсткарп, который обычно приходит Сулькару на помощь, ныне пустая раковина, выеденная колдовством. Один хороший удар – и страна колдуний падет. С ними давно пора покончить.

– Значит, Ивиана прельщает моя родословная и планы строительства порта? – Лоиса никак не могла поверить в это. – Но разве герцог вправе посылать свой топор с предложением брака? Хотя я живу здесь затворницей, но мне известно, что в Карсе у него есть некая Альдис, приказы которой выполняются беспрекословно всеми, кто носит эмблему герцога.

– У Ивиана может быть и Альдис, и еще полсотни женщин, только тебя это не касается, детка. Роди ему сына. Сомневаюсь, правда, что твое чахлое тело вообще способно зачать мужчину. Дай ему сына, сиди с ним за одним столом и не требуй от него ничего, кроме обычной учтивости, да гордись оказанной тебе честью. А если будешь умницей, в свой час разберешься и с Альдис, и со всеми прочими. Помни, Ивиан вспыльчив и злопамятен. – Фальк встал и собрался уходить, но перед уходом он снял с цепочки на поясе маленький ключ и бросил его Лоисе. – Хоть ты и чучело, детка, украшения для свадьбы тебе не помешают. С тобой пойдет Беттрис, вкус у нее недурной, она поможет выбрать платье. И фату, фату не забудь. А за Беттрис проследи, чтоб не брала себе больше, чем сможет унести.

Лоиса поймала ключ с такой радостью, что Фальк рассмеялся:

– Все-таки ты женщина! Любишь украшения, как всякая девка. Ничего. Один-два шторма – и мы снова пополним нашу сокровищницу.

Фальк вышел, оставив дверь открытой. Крепко зажав ключ в кулаке, Лоиса закрыла за ним дверь. Долгие месяцы, пожалуй, даже годы она мечтала заполучить этот кусочек металла, и теперь, когда он у нее в руках, ничто не помешает ей взять из сокровищницы Верлена то, что ей нужно на самом деле.

С тех пор как на скалах между двумя мысами, окруженными рифами, поднялся замок Верлен, море принесло его владыкам богатый улов. Все эти сокровища находились в полном распоряжении хозяина замка. Должно быть, сделка с Ивианом была очень выгодна Фальку, раз он так расщедрился. Общества Беттрис Лоиса не боялась, зная, что последняя любовница Фалька столь же жадна, сколь и красива. Если не мешать ей поживиться, она и не глянет в сторону Лоисы.

Девушка подбросила ключ на ладони, и улыбка наконец появилась на ее бледном лице. Знал бы Фальк, что́ возьмет себе его дочь из сокровищницы Верлена! Он удивился бы еще больше, узнав, что ей известно о древних стенах этого замка, за которыми он чувствует себя в полной безопасности. С горящими глазами она стояла перед зеркальным щитом.

Раздался торопливый стук в дверь. Лоиса презрительно скривила губы. Беттрис! Приказы Фалька исполняются мгновенно! Хорошо еще, что у нее не хватает наглости входить к дочери своего любовника без приглашения. Лоиса открыла дверь.

– Владыка Фальк… – начала женщина, стоящая в дверях. Ее броская красота и цветущий вид не могли не прельстить такого молодчика, как Фальк.

Лоиса показала женщине ключ:

– Да-да.

Даже не назвав наложницу по имени, Лоиса рассматривала ее круглые обнаженные плечи и пышную открытую грудь. За спиной Беттрис стояли двое слуг с сундуком. Лоиса вскинула брови, и женщина нервно засмеялась:

– Владыка Фальк велел тебе выбрать свадебный наряд, госпожа. Он не желает, чтобы ты скромничала в сокровищнице.

– Лорд Фальк щедр, – спокойно произнесла Лоиса. – Идем.

Женщины прошли через большой зал, направляясь во внешние помещения замка. Сокровищница находилась в самом основании цитадели, там, где располагались и покои Фалька. Лоису это вполне устраивало – она старалась держаться подальше от придворной жизни замка и редко бывала внизу. Наконец девушка открыла ключом заветную дверь, слуги внесли сундук и удалились, что ее тоже вполне устраивало.

Три шара под потолком освещали ящики и сундуки, тюки и сумки. С видом рыночной торговки, предвкушающей барыши, Беттрис провела руками по бедрам – от обилия сокровищ у нее разбежались глаза. Она алчно переводила взгляд с одной кучи добра на другую, и тогда Лоиса, положив ключ в кармашек на поясе, решила подлить масла в огонь:

– Я думаю, лорд Фальк не будет против, если ты выберешь кое-что для себя. Кое-что – он так и сказал. Только не теряй головы и не жадничай.

Беттрис всплеснула пухлыми руками и прижала их к груди. Лоиса прошла на середину сокровищницы к столу и откинула крышку стоящего на нем ларца. Блеск драгоценностей на мгновение ослепил ее. Она и представить себе не могла, что за долгие годы грабежа в Верлене скопились такие богатства. Из-под груды спутанных цепочек и ожерелий Лоиса извлекла несколько аляповатую тяжелую брошь, отделанную красными камнями. Украшение было не в ее вкусе, но вполне подходило цветущим телесам любовницы отца.

– Взгляни-ка… – Лоиса протянула брошь женщине.

Та было схватила ее обеими руками, но тут же отдернула их. Переводя взгляд с броши на Лоису, она облизывала пухлые губы. Преодолевая отвращение, Лоиса приложила тяжелую брошь к глубокому вырезу платья Беттрис и едва не отдернула брезгливо руку, коснувшись ее нежной кожи.

– Тебе идет. Возьми!

Помимо ее воли, слова Лоисы прозвучали жестко, как приказ, но все-таки Беттрис заглотила наживку – не отрывая глаз от драгоценностей, она стояла у стола. Теперь хоть какое-то время Лоиса могла делать здесь все, что пожелает. Она осмотрелась, прикидывая, где можно найти то, что ей нужно, и стала медленно переходить от одной груды добра к другой. На многих сундуках белели пятна высохшей соли, от мешков исходили резкие незнакомые запахи. Наконец обнаружив сундук, в котором было то, что она искала, Лоиса отгородилась от Беттрис ящиками.

Только с виду наследница Верлена казалась слабой и хрупкой. Подобно тому как она научилась управлять своими чувствами и мыслями, она тренировала и свое тело. С трудом подняв тяжелую крышку сундука, она уловила запах смазки и поняла, что не ошиблась. Содержимое сундука было прикрыто белой тряпкой, которую Лоиса осторожно убрала, стараясь не запачкать руки и не оставить следов. Затем Лоиса достала из сундука кольчугу и примерила ее. Великовата. Она испугалась, что здесь вообще может не оказаться ничего подходящего ей по размеру, но продолжила поиски.

Девушка перебирала кольчугу за кольчугой, и наконец удача улыбнулась ей – на самом дне сундука она все-таки нашла небольшую кольчугу, которую, наверное, сделали по заказу для малолетнего сына какого-нибудь барона. Свернув плотнее свою находку, она убрала остальные кольчуги на место, чтобы никто ничего не заподозрил.

Беттрис все еще не могла оторваться от ларца с драгоценностями, и Лоиса не сомневалась, что куча украшений уже перекочевала к ней за пазуху, – однако именно это дало ей возможность вести свои поиски почти в открытую. Сложив в сундук, принесенный слугами, еще кое-какие необходимые вещи, девушка прикрыла их сверху шелком, бархатом и меховой накидкой.

Для отвода глаз Лоиса подошла к столу и тоже выбрала себе кое-какие драгоценности, а затем позвала слуг и приказала отнести сундук в свою комнату. Больше всего она боялась, что Беттрис увяжется за ней помогать разбирать вещи, но той было не до этого. Ей не терпелось поскорее остаться одной и полюбоваться наворованным.

Не теряя времени, но и не забывая об осторожности, Лоиса принялась за работу. Наспех выбранные платья, кружева и шитье она свалила на ложе, а затем, встав на колени, достала то, что было ей сейчас дороже всего. С великим тщанием, которого не удостоились свадебные наряды, Лоиса складывала в заплечный мешок и в седельные сумки все, что она приготовила заранее, собираясь бежать из Верлена: кольчугу, кожаную куртку под нее, оружие, шлем, золотые монеты и пригоршню драгоценных камней.

Она немного запыхалась, но вовремя успела убрать заплечный мешок и седельные сумки на дно сундука, навалив сверху свадебные наряды. Все было в порядке, когда послышались шаги Фалька, возвращавшегося за ключом.

Лоиса быстро накинула на голову кружевную фату, шитую серебром и отделанную жемчугом. Она подошла к зеркальному щиту и усмехнулась: вид у нее был самый дурацкий, но именно этого она и добивалась – ее папаше будет над чем погоготать.

2

Кораблекрушение

Не прошло и двух дней, а те обстоятельства, которыми Лоиса хотела воспользоваться, чтобы исчезнуть из Верлена, обернулись против нее. Ивиан не соизволил явиться в замок самолично. Он не пожелал даже взглянуть на невесту, полагая, что с нее довольно и герцогских послов. Поэтому Лоисе пришлось быть на людях и под маской безразличия скрывать нетерпение и еще более возросшее отчаяние.

В конце концов девушка возложила все свои надежды на свадебный пир, рассчитывая на то, что в замке все перепьются. Перед приближенными герцога Фальку наверняка захочется показать свое гостеприимство, и он откроет винные погреба, а уж тогда ей представится отличная возможность осуществить свой план.

Накануне вдруг начался сильный шторм. Всю свою жизнь Лоиса прожила у моря, но такого страшного ветра и таких огромных волн никогда еще не видала. Пенные гребни разбивались о стены башни, доставая почти до бойниц ее комнаты. Беттрис и служанка, которых Фальк прислал, чтобы они помогли ей подготовить свадебное платье, вздрагивали при каждом ударе.

Вдруг с расширенными от ужаса глазами Беттрис встала, уронив на пол шелковую ленту. Она сложила пальцы в священный знак, вспомнив, как это делали в ее деревне, когда она была еще девочкой.

– Колдовской шторм. – Сквозь крики чаек ее шепот едва дошел до слуха Лоисы.

– Здесь же не Эсткарп, – возразила она, спокойно, стежок за стежком, пришивая кружево к воротнику платья. – У нас нет власти над ветром и волнами. А Эсткарп не выходит из своих границ. Это самый обычный шторм. Если хочешь нравиться владыке Фальку, ты не должна бояться штормов, они в Верлене не редкость. Да и откуда, по-твоему, берутся все наши сокровища? – Лоиса вдела нитку в иголку.

Беттрис повернулась к ней лицом и сначала сложила губы бантиком, а затем оскалилась, показывая мелкие, острые зубки:

– Я выросла на побережье и знаю, что такое ураган на море! После шторма я ходила по берегу, собирая дары моря, и побольше твоего, госпожа! Но такого шторма я никогда не видела. Да и не слышала о таком! В нем беда, говорю я тебе, большая беда!

– Беда тому, кто оказался в море. – Лоиса отложила платье. Она подошла к окну, но в пенном кружеве ей не удалось ничего рассмотреть.

Служанка и не думала работать. Придвинувшись поближе к пылающему очагу, она раскачивалась взад и вперед, прижимая руки к груди, словно у нее болело сердце, и Лоиса подошла к ней. Обычно у нее не возникало ни жалости, ни интереса к женщинам, живущим в замке, но на этот раз, против обыкновения, она спросила:

– Болит?

Эта служанка выглядела поопрятней других, а может быть, ей просто приказали вымыться, прежде чем идти сюда. Но что-то в ее лице привлекло Лоису. Конечно же, она явно не из деревни, не из тех крестьянских девушек, которых приводят в замок на потеху солдатам, а потом отправляют на кухню. Ее черты были искажены страхом, который, похоже, так долго был с ней, что превратил ее лицо в застывшую маску. Но под этой маской угадывалось и нечто другое.

Беттрис зло рассмеялась:

– Ничего у нее не болит. Дурные воспоминания. Она не так давно пережила кораблекрушение. У, дрянь! – Сафьяновым сапожком Беттрис пнула девушку, едва не опрокинув ее в огонь.

– Оставь служанку в покое! – не сдержала гнева наследница Верлена.

Фальк имел право на грабеж, и Лоиса ничем не могла ему помешать, а поэтому, чтобы не растравлять душу ужасными сценами, она после шторма всегда держалась подальше от берега и чаще всего не знала, что или кого выловили подданные отца.

Беттрис принужденно улыбнулась – она не смела перечить дочери владыки Верлена, но все же буркнула:

– Гони ты прочь эту упрямую дуру! Все равно, пока шторм не кончится, никакого проку от нее не будет. Да и после придется ждать, когда еще очухается! Одно только и есть, что к шитью способна, а то бы отправить ее на корм угрям.

Лоиса подошла к широкому ложу, где были разложены ее свадебные наряды, взяла большой платок, отделанный по кайме шелком, и набросила его на плечи дрожащей служанки. Не обращая внимания на остолбеневшую Беттрис, наследница Верлена опустилась на колени, взяла девушку за руки и посмотрела ей в лицо.

Беттрис потянула Лоису за рукав.

– Как ты смеешь! – грозно одернула та.

Но к Беттрис уже вернулась ее обычная наглость, пухлые губы расплылись в хитрой улыбке.

– Нам некогда, госпожа. Владыка Фальк разгневается, узнав, что в то время, как он подписывает брачный договор, ты возишься с этой дрянью. Что я скажу ему о причине твоей задержки?

Лоиса спокойно посмотрела наложнице в глаза:

– Я во всем послушна воле моего отца. Но не вздумай учить меня, ты, девка! – Она нехотя отпустила руки служанки. – Оставайся у меня, здесь тебя никто не тронет. Слышишь? Никто!

Поняла ли она? Служанка продолжала раскачиваться из стороны в сторону, очевидно испытывая страшные душевные муки, хотя страдания телесные, казалось бы, давно канули в прошлое.

– Ты мне больше не нужна. – Лоиса повернулась к Беттрис, и та вспыхнула, но спорить не стала.

– Госпожа, тебе не мешало бы узнать кое-какие женские хитрости. – Голос Беттрис окреп. – Я могу научить тебя обвораживать мужчин. Нужно подчернить брови и ресницы. Алая помада для губ… – Беттрис воодушевилась – в ней проснулась кокетка. Она окинула Лоису оценивающим взглядом, а та, вопреки своему презрению к Беттрис и ей подобным, молча прислушивалась к ее словам. – Да, госпожа, если послушаешься меня, ты, быть может, отвратишь очи своего господина от этой Альдис. Есть много способов прельстить мужчину. – Беттрис облизала губы. – Госпожа, я многому могу научить тебя. – Она придвинулась к Лоисе, в ее глазах вновь появился алчный блеск.

– Ивиан берет меня и так, – сказала Лоиса, отвергая все поползновения Беттрис. – И должен быть доволен!

Беттрис пожала плечами:

– Как знаешь, госпожа. Но в таком случае ты очень скоро убедишься, что не все обернется по-твоему.

– А когда оно было по-моему? – спросила Лоиса. – Ступай. Ты же сказала, что нам скоро идти, а у меня еще много дел.

Во время подписания брачного договора Лоиса сохраняла свое обычное безразличие. Герцог прислал за своей невестой троих приближенных, их-то она и разглядывала с интересом.

Вот маршал Гунольд, верный друг Ивиана еще со времен наемничества. Даже в такую глухомань, как Верлен, докатилась слава о его воинской доблести. Вопреки ожиданиям, внешность Гунольда никак не соответствовала ее представлениям о прославленном воине. Лоиса ожидала увидеть этакого громилу, вроде сенешаля отца – ну, может быть, не такого грубого и неотесанного. Гунольд же оказался разнеженным вельможей в шелковом камзоле, и трудно было поверить, что в иные времена он носил кольчугу. Круглый подбородок, гладкие щеки и длинные ресницы придавали ему моложавый и добродушный вид. Пытаясь сопоставить внешность этого человека со всем тем, что она слышала о нем, Лоиса зашла в тупик и начала его побаиваться.

Старик Сирик представлял Храм Судьбы. Завтра, когда ее рука в знак верности Ивиану ляжет на рукоять боевого топора, он скажет положенные слова. Равнодушное красное лицо. Лоб пересечен вздувшейся синей жилкой. Слушал ли он или говорил что-то мягким низким голосом, Сирик непрерывно сосал леденцы. Подле него всегда находился слуга с баночкой наготове. Объемистый живот Сирика облегала желтая ряса священника.

Третьим был Дуарт, представитель знатных семейств Карстена. Маленький и тощий, он тоже не очень подходил для своей роли. Нижняя губа Дуарта постоянно дергалась, – казалось, он чувствует себя не в своей тарелке и даже тяготится возложенной на него миссией. Этот человек большей частью молчал, открывая рот лишь тогда, когда его о чем-либо спрашивали. Из всех троих он один обратил на невесту хоть какое-то внимание, но в его задумчивом взгляде не было и намека на сочувствие или обещание поддержки в будущем. Скорее он видел в Лоисе некое препятствие, которое следует рано или поздно убрать с дороги.

А наследница Верлена благодарила в душе древний обычай, избавляющий ее от необходимости присутствовать на ночном пиршестве. Завтра на свадебном пиру ей, конечно, придется сидеть за столом от начала и до конца. Но как только вино польется рекой… Остановившись на этой мысли, девушка поспешила к себе в комнату.

Лоиса совсем забыла о служанке. Войдя в комнату, она обнаружила ее у открытого окна. Вой урагана стихал, и шторм как будто шел на убыль, но ее поразил какой-то неясный звук, похожий на безнадежный стон. Соленый ветер дохнул на нее из окна.

Раздраженная своими заботами и всем происходящим в замке, Лоиса решительно подошла к окну, оттолкнула от него служанку и с силой захлопнула раму. Хотя ветер ослабел, в тучах по-прежнему сверкали молнии. При очередной вспышке Лоиса наконец увидела то, за чем уже давно наблюдала девушка.

Прямо на скалы замка несло корабли. Такие суда каботажных торговцев разбивались здесь и раньше, если во время шторма попадали в коварное прибрежное течение. Именно это течение было источником богатства и проклятий для Верлена.

По всей видимости, на скалы несло остатки большого флота. В свете молний Лоиса не увидела на кораблях ни одного человека, не заметила никаких попыток избежать неминуемой гибели. Корабли, словно призраки, неслись навстречу смерти, но моряков, похоже, это нисколько не волновало.

Люди Фалька уже выходили из ворот, с горящими факелами спеша на берег, – каждый хотел поживиться. Хотя вся добыча принадлежала Фальку и сокрытие ее грозило виселицей, многим удавалось на берегу что-нибудь урвать – люди Верлена занимались привычным делом. Они ставили сети, чтобы ловить обломки, а заодно и людей, потерпевших кораблекрушение. Лоиса оттащила служанку от окна и закрыла ставни.

К ее удивлению, на лице девушки уже не было прежнего страха. В глубине ее темных глаз светились ум, воодушевление и нарастающая сила.

Склонив голову набок, служанка прислушивалась, словно пыталась разобрать что-то сквозь грохот волн. Лоисе стало совершенно ясно: в какой бы стране ни жила эта девушка до того, как волны выбросили ее на берег Верлена, она никогда не была простой солдатской девкой.

– Та, что долго жила в заточении, – неожиданно зазвучал глухой, но сильный и твердый голос. – Пришло время выбора. В эту ночь решается судьба стран и народов!

– Кто ты? – спросила Лоиса.

Девушка менялась на глазах. Нет, она не казалась чудовищем, способным по своей воле принимать образ зверя или птицы, что всякие болтуны приписывают колдуньям Эсткарпа… Но то, что в ней было задавлено, почти вытравлено, вдруг ожило, пробудилось и вышло наружу.

– Кто я? Никто… ничто. Но грядет та, что сильнее меня. Сделаешь верный выбор, Лоиса, наследница Верлена, – будешь жить. Ошибешься – умрешь, как умирала я, по кусочкам, день за днем.

– Корабли… – Лоиса обернулась к окну.

Возможно ли, чтобы нашелся такой отчаянный завоеватель, который готов пожертвовать кораблями ради захвата маленького плацдарма на скалах, чтобы затем атаковать оттуда замок? Безумие! Корабли обречены, и едва ли кто из моряков доберется живым до берега, где их к тому же поджидают грабители Верлена.

– Корабли? – повторила девушка. – Там нет кораблей. Только жизнь или смерть. В тебе, Лоиса, есть что-то от нас. Докажи это – и ты победишь!

– Что-то от вас? Но кто ты?

– Я никто и ничто. Спроси лучше, кем я была, прежде чем ваши люди выловили меня из моря.

– Кем ты была? – как послушный ребенок, повторила Лоиса.

– Я из Эсткарпа, женщина с побережья. Теперь ты поняла? Я владела Силой, покуда в зале, что под нами, ее не вырвали из меня гогочущие мужчины. Ибо Дар, которым владеют наши женщины, теряется, когда над нами совершается насилие. В Верлене увидели лишь мое женское тело, и здесь я потеряла все, что было моей жизнью. Я потеряла себя. Понимаешь ли ты, что значит потерять себя? – Она внимательно посмотрела на Лоису. – Я готова поверить, что понимаешь, ибо ты стремишься сохранить в себе то, что имеешь. Дар во мне угас, его затоптали, как затаптывают тлеющие угольки в костре. Но зола еще осталась. Поэтому я знаю, что волны несут сюда ту, которая во много раз сильнее меня. От нее зависит наше будущее. И не только наше!

– Колдунья!

Лоиса не отшатнулась в страхе, напротив, она даже воодушевилась. О колдуньях Эсткарпа ходили легенды. Она внимательно выслушивала все рассказы об их чудесах, что доходили до Верлена с севера. Теперь Лоиса корила себя за упущенное время – почему так поздно узнала она об этой женщине?..

– Да, я колдунья. Так называют нас. Но не думай, Лоиса, что я смогу тебе чем-нибудь помочь. Теперь я всего лишь обуглившаяся головешка. Лучше ты сама собери всю свою волю и разум, чтобы помочь той, что грядет.

– Волю и разум! – Лоиса хрипло рассмеялась. – Есть у меня и то и другое, но нет и не было власти! Ни один солдат не подчинится моему приказу, даже пальцем не двинет! Обратись лучше к Беттрис. Когда отец доволен ею, она может оказать протекцию.

– Когда придет та, тебе нужно будет лишь воспользоваться случаем. – Девушка сняла с плеч платок и аккуратно свернула. Положив его на край ложа, она направилась к выходу. – Не упусти случая, Лоиса. Эту ночь можешь спать спокойно. Твой час еще не пробил.

Она быстро вышла. В растерянности Лоиса даже не сделала попытки удержать ее, а в комнате стало настолько пусто, словно девушка унесла отсюда последнюю искру жизни.

Не спеша Лоиса сняла свадебный наряд и, не глядя в зеркало, расплела волосы. Ей почему-то не хотелось смотреть в зеркало, все казалось, будто кто-то стоит у нее за спиной и подглядывает. С тех пор как Фальк стал хозяином Верлена, много грязных дел свершилось в большом зале замка. Но теперь Лоиса была полна решимости отомстить хотя бы за одно преступление, отомстить за эту женщину из Эсткарпа.

Погрузившись в мрачные размышления, она совсем забыла, что сегодня канун ее свадьбы. Впервые за последние дни Лоиса не достала со дна сундука военное снаряжение, чтобы проверить его и помечтать.

Над морем завывал ветер, но волны уже не были такими высокими, как прежде. Спрятавшись от ветра, люди Фалька терпеливо ждали добычи. Корабли, так красиво выглядевшие из окна башни, с берега казались еще прекраснее.

Запахнув поплотнее плащ, Гунольд пристально вглядывался во мглу. Корабли не из Карстена. Значит, кораблекрушение только на руку герцогству. Гунольд был уверен, что они станут свидетелями гибели вражеского флота. Как все удачно складывается! Ему выпала возможность проследить за действиями Фалька в таких обстоятельствах. По слухам, благодаря мародерству в Верлене скопились огромные богатства. Раз уж Ивиан женится на этой затравленной девке, он вправе потребовать отчета обо всех сокровищах. Гунольду явно повезло – он все увидит собственными глазами и доложит лично герцогу.

Стало уже очевидным, что корабли обречены и не смогут миновать рифов. Люди Фалька дружно высыпали из укрытий и принялись устанавливать на берегу фонари. Если эти дураки на кораблях примут их за маяки – тем лучше. Они только сэкономят им время!

Свет фонарей выхватил из мрака нос первого корабля, волны неумолимо несли его на берег, где мародеры спорили о том, в каком именно месте он разобьется. Высоко задрав нос, корабль поднялся на гребне волны и упал днищем на камни. И вдруг – исчез!

Люди на берегу остолбенели от неожиданности. Они были совершенно уверены, что прямо на их глазах корабль разбился и его обломки плывут в сети. Но сети были пусты, только ветер свистел в них. Ни корабля, ни обломков…

Никто на берегу не мог сделать ни шагу, люди не верили своим глазам, а тем временем приближался второй корабль. Он шел прямо на скалу, где стояли Гунольд и Фальк, словно его направлял невидимый рулевой, ведь у снастей никого не было и палуба была пуста.

Снова волны подняли прекрасный корабль, чтобы обрушить его на острые скалы. На этот раз судно было так близко к берегу, что Гунольду не составило бы труда прыгнуть на пустынную палубу. Нос корабля задирался все выше и выше, резной фантастический зверь на носу поднял к небу оскаленную пасть. И – вниз! Вода закипела…

Но и этот корабль исчез!

Гунольд схватил Фалька за плечо и увидел на его побледневшем лице маску невероятного ужаса. Появился третий корабль, но люди Верлена с дикими криками ринулись прочь. Брошенные на берегу фонари освещали расставленные сети, в которые, помимо грязной пены, не попало в этот раз ничего.

Чуть позже за сеть ухватилась чья-то рука, она вцепилась в нее отчаянной мертвой хваткой. Волны перекатывали тело, но унести в море уже не могли – сеть была закреплена надежно. Затем, отдышавшись, полумертвый, избитый о камни пловец ползком выбрался на пляж, распростерся на песке и затих…

3

Пленная колдунья

Все обитатели Верлена решили, что исчезнувшие корабли – не что иное, как насланное демонами наваждение. Даже на следующее утро Фальку вряд ли удалось бы заставить своих людей выйти на берег. Да он и не приказывал им, не рискуя лишний раз испытывать границы своей власти.

Все формальности с брачным договором он хотел завершить прежде, чем слухи о случившемся докатятся до Карса и послужат герцогу предлогом для отказа от наследницы Верлена. А чтобы хоть как-то отвлечь его послов от суеверных страхов, Фальк повел их в сокровищницу. Всем троим он сделал дорогие подарки, самому же герцогу, в знак восхищения его воинской доблестью, лорд Верлена просил преподнести от своего имени меч и ножны, усыпанные драгоценными камнями. Постоянно помня о ночном кошмаре, Фальк покрывался холодным потом и все время боролся с собой, чтобы не отдать приказа обыскать все закоулки и темные углы в замке.

От него не ускользнуло, что посланцы герцога избегают говорить о ночном происшествии, но оставалось только гадать – хорошо это или плохо. Однако примерно за час до брачной церемонии, когда они расположились в покоях Фалька, Гунольд вдруг извлек из своего подбитого мехом плаща какую-то вещицу. Он осторожно поставил ее на подоконник поближе к свету.

Тяжело пыхтя и придерживая руками живот, Сирик наклонился, с любопытством ее разглядывая.

– Что это, маршал? Зачем отобрали игрушку у деревенского мальчишки? – спросил он, отдуваясь.

Гунольд поднял на ладони грубо выструганный игрушечный кораблик с обломанной палочкой вместо мачты.

– Это, святейший, могучий корабль! – ласково сказал он. – Один из трех, что разбились нынче ночью под стенами замка. Ты прав, Сирик, это игрушка, только мы в такие игры не играем. Именем Карстена я требую от барона Фалька ответа! Что за дела у него с исчадиями Тьмы – колдуньями Эсткарпа?

Фальк напрягся, лицо его побледнело, а затем побагровело от прилива крови. С изумлением глядя на деревянный кораблик, он огромным усилием воли подавил гнев, понимая, что если сейчас сорвется, то все пропало.

– Разве послал бы я на берег своих людей собирать обломки такого кораблика? – Фальк старался сохранить видимость спокойствия. – Ты, вероятно, нашел эту штуку на берегу сегодня утром. Но с чего ты решил, что эта щепка и давешние корабли – одно и то же, да еще связал их с колдовством Эсткарпа?

– Да, я подобрал это на песке, – согласился Гунольд. – Но я давно знаю про колдовские наваждения, а поэтому прошел по берегу со своими людьми, и будь уверен, то, что мы нашли, – настоящее сокровище, не чета тому, что ты показывал нам утром. Эй, Марк, Джо!

Вошли два оруженосца и ввели связанную женщину, к которой оба, это было заметно, относились с большой опаской.

– Вот тебе флот! – Гунольд бросил кораблик Фальку. – А вот тебе человек, который, если я не ошибаюсь, и построил его!

Пленники, выброшенные волнами на берег, владыке Верлена были не в диковинку. С пленницами он тоже долго не возился, и дело, как правило, заканчивалось всегда одним и тем же. Похоже, гроза миновала, к Фальку вернулась его самоуверенность.

– Итак, – улыбаясь в предвкушении забавы, он откинулся на спинку кресла, – тебе попалась колдунья!

С видом знатока он окинул женщину взглядом. Кожа да кости, но, несмотря на это, в ней чувствовалась сила. Можно и поразвлечься. Может, Гунольд сам пожелает укротить ее? Хотя колдуньи и не красавицы… А эта вообще выглядит так, словно волны носили ее по морю целый месяц. Он пригляделся к обрывкам ее одежды, что едва прикрывали тело, покрытое белым налетом высохшей соли.

«Такие кожаные куртки надевают под кольчугу, – подумал он. – Значит, у нее было оружие? – Фальк поежился. – Колдунья в кольчуге и в придачу призрачный флот! Неужели Эсткарп идет походом на Верлен? У колдуний с ним старые счеты. Но ведь с севера не поступало никаких тревожных известий. Есть над чем подумать… Но потом, потом. Сейчас все внимание на Гунольда. Как бы в последний момент не поссориться с герцогом».

Фальк старательно избегал взгляда женщины, но при всем том он чувствовал себя хозяином положения.

– Дорогой маршал, похоже, в Карсе не знают, что колдуньи силой взгляда способны подавить волю человека. Как я вижу, твои оруженосцы не приняли надлежащих мер предосторожности.

– А ты, похоже, хорошо знаком с колдуньями?

«Осторожнее, – подумал Фальк. – Гунольд стал правой рукой Ивиана благодаря не только мечу, и спорить с ним не стоит. Пусть увидит, что в Верлене нет предателей и болванов».

– Просто Эсткарп не впервые платит дань нашим скалам, – улыбнулся Фальк.

Увидев его улыбку, Гунольд тотчас распорядился:

– Эй, Марк! Набрось-ка плащ ей на голову.

Женщина стояла неподвижно. С тех пор как ее привели, она не проронила ни слова. Может, от длительного пребывания в воде или от удара о камни она еще не пришла в себя и находится в полубессознательном состоянии? Но люди Верлена не теряли бдительности, ибо эта женщина не кричала, не просила пощады и не сопротивлялась попусту. Как только ей на голову накинули плащ, Фальк придвинулся поближе. Его слова были обращены к сидящим вокруг мужчинам, хотя на самом деле они адресовались только женщине. По ее реакции Фальк хотел убедиться в правильности своего предположения.

– Разве маршалу неизвестно, как можно обезвредить колдунью? Это очень просто! И даже немножко приятно… – С видимым удовольствием он пустился в непристойные объяснения.

Сирик расхохотался. Обеими руками он держался за трясущийся живот. Гунольд тоже наконец улыбнулся:

– У вас в Верлене весьма изысканные развлечения.

Один только Дуарт, казалось, не разделял общего веселья. Опустив глаза, он молча теребил пальцы, но вскоре и на его бледных щеках, которые скрывала коротко стриженная седая борода, проступила краска.

Женщина с плащом на голове стояла неподвижно и не издала ни звука.

– Уведите ее, – приказал Фальк. – Пусть сенешаль присмотрит. Мы еще поразвлекаемся с ней. Всему свое время. – Он опять стал радушным хозяином, перестав опасаться за свое положение. – Что же, согласно воле герцога приступим в брачному договору.

Фальк терпеливо ждал. Если бы хоть кто-нибудь знал, с каким нетерпением жаждал он услышать заключительные слова, которые должен был произнести Гунольд. Даже тогда, когда Лоиса, положив руки на рукоять топора, будет стоять перед алтарем редко посещаемой часовни Верлена, даже когда Сирик, тяжко пыхтя, будет произносить положенное по обряду, Гунольд может еще именем герцога отказаться от этого брака. Но если Лоиса все-таки станет герцогиней Карстена – ничто не помешает Фальку осуществить свой план. Он вынашивал его долго и рассчитал на много ходов вперед.

– Да-да. – Сирик запыхтел и тяжело встал, поправляя рясу. – Бракосочетание… Не будем томить невесту, Дуарт… Эх, молодость, горячая кровь… Да-да… Бракосочетание!

«Теперь все у меня в руках, – подумал Сирик удовлетворенно. – А этому лупоглазому солдафону нечего выскакивать. Другое дело благородный Дуарт. Только ему и приличествует держать топор от имени своего повелителя. Это он, Сирик, посоветовал герцогу послать Дуарта. Ивиан все понял и тепло попрощался с ним перед отъездом из Карса. Скоро Ивиан поймет и то… А пожалуй, уже понял, что в союзе с Братством Храма и при поддержке древних родов Карстена ему незачем якшаться с бунтовщиками вроде Гунольда. Пусть этот брак ознаменует собой начало конца Гунольда!»

Похолодало. Лоиса быстро шла по галерее главного зала. Она терпеливо выслушала все заздравные речи, но ее тошнило от этих велеречивых пожеланий счастья. Какое там счастье… Ей не нужно ничего, кроме свободы!

Захлопнув за собой дверь, она закрыла ее на все три засова. Теперь, чтобы проникнуть сюда, понадобился бы хороший таран. Лоиса принялась за работу. Первым делом она сняла с себя все украшения. Свадебный наряд – долой! Расстелив на полу платок, она стояла босиком перед зеркальным щитом, слишком возбужденная, чтобы чувствовать холод, идущий от каменных плит. Тяжелые распущенные волосы сбегали по ее плечам до обнаженных бедер.

Сначала Лоиса отрезала их на глазок, безжалостно работая ножницами, и волосы, прядь за прядью, бесшумно падали на платок. Затем, более осторожно, девушка подровняла стрижку так, чтобы волос не было видно из-под шлема. Теперь пригодились и наставления Беттрис. С большим тщанием Лоиса подчернила сажей белесые брови и короткие ресницы, она так увлеклась деталями, что забыла на миг о целом. Отступив от зеркала, девушка внимательно оглядела свое отражение и просто поразилась переменам, происшедшим с ее лицом.

Теперь Лоиса чувствовала себя уверенней и не сомневалась, что ей удастся пройти через главный зал никем не узнанной. Она подошла к ложу и стала облачаться в военное снаряжение. Затянув на поясе портупею, она уже нагнулась за седельными сумками, но неожиданно ее рука остановилась. Что-то мешало ей немедленно покинуть Верлен. Весь день, пока длилась брачная церемония, она терпела, и только мысль о бегстве помогала ей держаться. Она так ждала этого вечера, понимая, что для прикрытия ее бегства ничего лучше, чем свадебный пир, и придумать нельзя, – весь замок будет кутить, и вряд ли караульные устоят перед хмельным соблазном. А кроме того, она нашла потайной ход!

Но что-то не давало ей уйти, заставляло терять драгоценное время, что-то неодолимо тянуло ее на галерею главного зала, где кипел свадебный пир… Помимо своей воли, Лоиса ринулась к двери.

Что там говорила служанка?.. Кто-то грядет на крыльях бури… Не упусти случая, Лоиса, наследница Верлена! Вот он, ее случай! Она не упустит его! Она употребит всю свою хитрость, всю осторожность, выработанные за долгие годы унижений в замке Фалька.

Девушка бросилась не к потайному ходу, о котором Фальк и его люди даже не подозревали, а к двери в главный зал. Не в силах устоять перед этим бессмысленным безрассудством, Лоиса не заметила, как ее руки сами отодвинули засовы. И вот уже ее каблуки стучат по лестнице на галерею…

Тепло от очага внизу сюда не доходило, голосов нельзя было разобрать. Пирующие ели-пили, и, похоже, скоро они перейдут к иным развлечениям. Лоиса вздрогнула от отвращения, но не двинулась с места. Она не отрывала взгляда от главного стола и сидящих за ним людей, словно ей было важно не пропустить ни одного их жеста.

В часовне Верлена Сирик показался Лоисе весьма величественным. А может, это ряса священника преобразила его на время. Теперь же он являл собою сплошное пузо и все еще отправлял себе в рот содержимое бесконечных блюд и подносов, в то время как его сотрапезники давно насытились и только пили.

Покуда Лоиса не ушла из-за стола, любовнице отца там не было места, и Беттрис это прекрасно знала. Фальк настоял на соблюдении всех приличий. Но сейчас Беттрис торжествовала. С богатой брошью на груди – той самой, что Лоиса дала ей в сокровищнице, – она вилась у резного подлокотника высокого кресла Фалька и любезничала с ним. Поскольку Лоиса почти ничего не слышала, ее зрение обострилось. От ее внимания не ускользнуло, как Беттрис зыркает по сторонам и строит глазки Гунольду, не упуская случая выставить на всеобщее обозрение свои белые плечи и грудь, соблазнительно выглядывающие из открытого красного платья.

Дуарт сидел на краешке кресла, погрузившись в какие-то мрачные размышления. Он с таким выражением смотрел на свой кубок, словно на дне его увидел какое-то жуткое предзнаменование. Простой покрой его фиолетового камзола и старческая худоба придавали ему вид лекаря в этой расфуфыренной компании. Он явно не разделял общего веселья.

«Нужно уходить, и немедленно!» – спохватилась Лоиса. В дорожном плаще, прикрывающем кожаную куртку и кольчугу, смутной тенью промелькнет она в затуманенных глазах пирующих и какое-то время сможет чувствовать себя в безопасности. Правда, сейчас холодно, но ничего, скоро весна! Лоиса сделала пару шагов, но немой приказ, который привел ее сюда, опять вернул ее к перилам галереи.

Гунольд наклонился, что-то говоря Фальку. Видный мужчина этот Гунольд, не зря Беттрис поглядывает на него. Лисье лицо, такие же, как у отца, рыжие волосы. Маршал что-то быстро показал Фальку пальцами, и до слуха Лоисы приглушенным эхом дошел дикий хохот лорда Верлена.

Лицо Беттрис вдруг исказилось, она схватила Фалька за рукав, и губы ее зашевелились, а тот даже головы не повернул, но с такой силой оттолкнул любовницу от стола, что она упала на каменный пол позади кресла.

Дуарт поставил кубок и встал. Застегнув меховой воротник плаща, он что-то мрачно сказал, и Лоиса поняла – старик против чего-то возражает. Затем, увидев, как Дуарт отвернулся от стола, девушка догадалась, что он нарвался на очередную пошлость своих сотрапезников.

Гунольд засмеялся, а Фальк ударил кулаком по столу, приказывая налить вина. Тем временем старейший из посланцев герцога, петляя между столами, направился к выходу на лестницу, ведущую в отведенные ему покои.

У центральной двери вдруг засуетились. В зал вошли воины в кольчугах и встали в две шеренги, образуя проход к возвышению, на котором стоял главный стол. Шум несколько стих, когда ввели пленника, руки которого были связаны за спиной. Лоисе сначала показалось, что это мужчина. Но зачем у него на голове мешок? Не видя дороги, он спотыкался, а люди вокруг гоготали.

Проведя рукой по столу, Фальк очистил место между собой и Гунольдом. При этом он смахнул со стола недопитый кубок Дуарта, опрокинув его на Сирика, который начал было возмущаться, но никто не обратил на него внимания. Фальк достал из кармана две монеты, подбросил – они упали на стол вверх надписями. Фальк подвинул их Гунольду, предоставляя ему право бросать первым. С интересом разглядев монеты, Гунольд отпустил какую-то шутку и бросил – выпало два профиля. Теперь была очередь Фалька. Несмотря на недавнюю грубость своего любовника, Беттрис подползла поближе и не сводила глаз с вертящихся в воздухе монет. Когда они упали, женщина прижалась к креслу Фалька, словно результат придал ей сил и отваги, а Фальк рассмеялся и шутливо отсалютовал своему гостю.

Гунольд встал и направился в конец стола. Воины вокруг пленника расступились. Не снимая с его головы мешка, Гунольд принялся расстегивать ремни его кожаной куртки, затем рывком сдернул ее и обнажил пленника по пояс. От неожиданности все присутствующие ахнули.

Под взглядами ухмыляющихся мужчин Гунольд схватил женщину за плечо. С неожиданной для его телосложения силой он легко поднял женщину на руки и двинулся к лестнице. Видя, что понаблюдать за забавой не удастся, Фальк выразил недовольство, и многие подданные поддержали его, но Гунольд отрицательно покачал головой и не остановился.

Почему-то из всех жертв лорда Верлена, которых Лоиса столько перевидала на своем веку, именно эту нужно было непременно спасти. Девушка с тревогой подумала о том, что ей не справиться с Гунольдом, а тем более с Фальком, если тот решит отправиться следом, но что-то неодолимо заставляло ее действовать вопреки здравому смыслу.

Лоиса поспешила в свою комнату. В мужской одежде бежать оказалось значительно легче. Снова она заперла дверь на все три засова и, сбросив плащ, стремительно подошла к зеркальному щиту. Не взглянув на свое отражение, она решительно отодвинула щит в сторону, открывая вход в систему потайных ходов замка, которую обнаружила три года назад.

Она побывала здесь много раз, исследуя каменные лабиринты, и сейчас, очутившись в темноте, напрягла память, определяя нужное направление.

Спускаясь, Лоиса считала ступеньки: еще немного вниз – и крутой поворот направо. Чтобы все-таки не сбиться с пути, девушка придерживалась рукой за стену.

Опять ступеньки, но на этот раз они ведут вверх. Вот круглое пятно света – это слуховая дыра. Здесь жилая комната, и в ней кто-то есть. Лоиса привстала на цыпочки и заглянула – все верно, это одна из опочивален.

Дуарт, показавшийся ей еще более изможденным и дряхлым, прошел мимо высокого ложа к камину и протянул руки к огню. Теперь на нем не было плаща с меховым воротником. Губы его шевелились, словно он в бессильной ярости проклинал кого-то.

Лоиса двинулась дальше. Следующая слуховая дыра была темной, и она решила, что это покои Сирика, который еще не вышел из-за стола. Лоиса поспешила к следующему отверстию, откуда бил золотой луч света. Не сомневаясь в том, что она достигла своей цели, и даже не заглянув в дыру, Лоиса принялась открывать потайную дверь.

Послышалось невнятное бормотание… Звуки борьбы… Всем телом Лоиса налегла на скрытую пружину, но механизм заело. Об этих ходах в замке, кроме нее, никто не знал, и, конечно, никому не было нужды поддерживать двери в рабочем состоянии. Проход был узким. Упершись руками в противоположную стену, Лоиса налегла на дверь спиной; та внезапно подалась, и девушка едва устояла на ногах, ухватившись за косяк. Она развернулась и выхватила меч с ловкостью, которую приобрела за долгие годы тайных упражнений.

Гунольд, борющийся на ложе со своей отчаянно сопротивляющейся жертвой, поднял на Лоису изумленное лицо. С быстротой кошки маршал отскочил к дальней стене комнаты и схватил висевшую на стуле портупею с оружием.

4

Потайные ходы

Лоиса не сразу сообразила, что в воинском облачении Гунольд принимает ее за мужчину, явившегося помешать его забаве. Держа в руке обнаженный меч, он против всяких правил выхватил из кобуры самострел, но тут его внимание переключилось на женщину, которая, несмотря на связанные руки, ползла к нему по смятой постели.

Повинуясь скорее инстинкту, чем рассудку, Лоиса схватила попавшийся под руку камзол Гунольда и швырнула ему в лицо. Это спасло ей жизнь. Рука Гунольда дрогнула, и игла вонзилась в стойку ложа, совсем рядом с девушкой.

Изрыгая проклятия, Гунольд отшвырнул камзол и резко повернулся к женщине, но та уже стояла лицом к нему, пристально глядя в глаза маршала. Когда он обернулся, она даже не шевельнулась, только вдруг разжала губы, из ее рта вывалился овальный предмет и закачался, повиснув на короткой цепочке, которую женщина сжимала в зубах.

Гунольд остолбенел. Его полузакрытые глаза начали блуждать из стороны в сторону, следя за качающимся на цепочке дымчатым камнем.

Лоиса тоже застыла у ложа, наблюдая за происходящим, – такое могло привидеться только в кошмарном сне. Женщина повернулась спиной к Лоисе, и Гунольд, не сводя глаз с камня, повернулся следом за ней. Глаза Гунольда остановились лишь тогда, когда перестал раскачиваться камень, нижняя челюсть маршала отвисла, на лбу выступили капельки пота.

То чувство, которое привело сюда Лоису, по-прежнему руководило ею, все время побуждая исполнять некую строго отведенную ей роль в этой чужой игре. Девушка молча перерезала мечом веревку, туго стягивающую руки женщины, обрывки упали на пол, оставив после себя багровые рубцы на запястьях, а женщина тяжело уронила руки, словно они больше не повиновались ей.

В это время зашевелился Гунольд – его рука, держащая самострел, стала разворачиваться с таким неимоверным напряжением, будто на нее давила огромная сила. Маршал взмок от пота, из приоткрывшегося рта на грудь текли слюни.

В нем жили, казалось, только глаза – они горели ненавистью и ужасом, но отвести их от дымчатого камня он не мог. Рука с самострелом медленно разворачивалась… Плечи маршала тряслись. Стоя в нескольких шагах от него, Лоиса физически ощущала все напряжение этой безмолвной борьбы. Гунольд уже не хотел убивать – он желал только спастись, но спасения для него не было.

Ствол самострела уперся наконец в горло, и Гунольд тихо взвыл, как зверь, пойманный в капкан. Щелкнул курок. Из горла хлынула кровь. Гунольд повалился вперед, и женщина отскочила в сторону, оттолкнув Лоису. Маршал рухнул на колени перед ложем и ткнулся головой в пол, словно еще умолял о пощаде, в предсмертной агонии цепляясь руками за покрывало…

Впервые за все это время женщина повернулась лицом к Лоисе. Она попыталась поднять распухшие руки, чтобы взять камень, но не смогла и тогда снова всосала его в рот, а затем повелительно указала взглядом на проем в стене.

Всю свою жизнь Лоиса жадно слушала рассказы о колдуньях Эсткарпа. Но то были сказки о дальних странах, а в сказки можно верить, а можно и не верить. Еще сегодня, когда Беттрис, помогавшая ей одеваться к брачной церемонии, красочно описывала исчезновение кораблей прошлой ночью, Лоиса была настолько поглощена своими планами и опасениями, что не придала ее рассказу никакого значения.

Но увиденное сейчас перевернуло все ее представления о женщинах Эсткарпа и их колдовстве. От прикосновения колдуньи Лоиса вздрогнула и шагнула в потайной ход, желая в тот миг лишь одного – поскорее оказаться подальше от этой женщины. Но та решительно двинулась следом, и девушка поняла – у колдуньи еще много сил, несмотря на то, как с ней обращались в плену.

Лоиса торопилась уйти отсюда побыстрее еще и потому, что опасалась появления отца. Ненасытный Фальк мог ворваться в покои Гунольда в любую минуту. Но все же она не пожалела времени и усилий, чтобы тщательно запереть потайную дверь. Почувствовав в темноте прикосновение безвольной руки колдуньи, Лоиса содрогнулась всем телом, но, несмотря на это, ухватила ее за пояс и повлекла за собой.

Они направились в комнату Лоисы. Время дорого. Вдруг Фальку захочется проведать маршала? Или войдет камердинер Гунольда? А может, отцу взбредет в голову послать за Лоисой? Нет, этого она ждать не будет и еще до рассвета покинет Верлен – с колдуньей или без нее! Утвердившись в этом решении, Лоиса почувствовала себя уверенней.

Однако, оказавшись снова в освещенной комнате, Лоиса не смогла в угоду своему рассудку оставаться равнодушной к мукам своей спутницы. Она обмыла и перевязала мягкой тканью опухшие руки колдуньи, а затем подобрала для нее кое-что из своей одежды.

Немного погодя колдунья смогла наконец поднести руки к губам, и камень скользнул изо рта в ее горсть. Женщина демонстративно отстранилась, давая понять, что Лоисе нельзя касаться камня, но девушка и так не сделала бы этого ни за какие коврижки.

– Мне на шею. – Это были первые слова колдуньи.

Лоиса молча застегнула цепочку у нее на шее, заметив, что волосы колдуньи обрезаны так же коротко и неаккуратно, как у нее самой, – возможно, с той же целью…

– Благодарю тебя, наследница Верлена, – произнесла колдунья хриплым голосом. – А теперь, прошу, глоток воды.

Лоиса поднесла чашку к ее губам.

– Благодарить меня не за что, – сказала она, набравшись храбрости. – Как я посмотрю, твое оружие посильнее любой стали!

Колдунья смотрела на Лоису поверх чашки, глаза ее улыбались, и девушка почувствовала вдруг, что ей уже не так страшно, хотя рядом с этой женщиной она по-прежнему казалась себе слишком неуверенной, слишком юной и неуклюжей.

– Я не смогла бы применить свое оружие, если бы не твое появление. Одна я бы не рискнула – нельзя, чтобы оно попало в чужие руки. Даже под страхом смерти. Но довольно об этом… – Колдунья осмотрела повязки на запястьях, затем окинула взглядом комнату Лоисы и заметила на полу платок с горкой остриженных волос и седельные сумки на сундуке. – Похоже, дорогая герцогиня, ты не собираешься отправляться в свадебное путешествие.

То ли твердый голос колдуньи располагал к себе, то ли колдовская сила подействовала, но Лоиса открылась ей:

– Никакая я не герцогиня Карстена, даром что произнесли надо мной все положенные слова и посланцы Ивиана преклонили предо мной колени. – Лоиса улыбнулась, вспомнив, каких мучений это стоило Сирику. – Я не выбирала Ивиана и согласилась на это бракосочетание лишь для того, чтобы бежать из Верлена.

– Но ты пришла мне на помощь. – Колдунья пристально посмотрела на Лоису большими темными глазами, и от этого взгляда девушке стало не по себе.

– Я не могла поступить иначе! – призналась она. – Что-то не давало мне уйти. Твое колдовство, госпожа?

– Как знать, как знать. Я обращалась ко всем, кто здесь способен услышать меня. Похоже, наследница Верлена, нас объединяет нечто большее, чем просто опасность нашего положения. Точнее, – колдунья улыбнулась, – учитывая изменения в твоей внешности, наследник Верлена.

– Зови меня Брайант. Простой наемник. – Лоиса выложила заранее придуманную легенду.

– И куда же ты собираешься, Брайант? В Карс? Или на север? Там наемники скоро понадобятся.

– Эсткарп воюет?

– Точнее сказать, его вынуждают воевать. – Колдунья встала. – Сейчас некогда. Поговорим потом, когда будем подальше от этих стен. Ты ведь знаешь, как отсюда выбраться?

Лоиса вскинула седельные сумки на плечо и натянула на шлем капюшон плаща. Она собралась гасить свет, но колдунья указала ей на платок, лежащий на полу. Ругая себя за рассеянность, Лоиса сгребла платок и стряхнула волосы в догорающий огонь камина.

– Вот так-то лучше, – сказала женщина. – Не оставляй ничего, за что тебя могут потянуть обратно. В волосах сила! – Она обернулась к среднему окну. – Оно выходит на море?

– Да.

– Оставим ложный след, Брайант. Пусть смерть Лоисы прикроет нас.

Лоиса быстро открыла окно и бросила свое свадебное платье вниз на скалы. Колдунья подсказала также привязать к подоконнику и спустить из окна скрученную простыню.

– Не думаю, – сказала она, – что, увидев открытое окно, они начнут доискиваться другого выхода из комнаты.

Наконец они юркнули в потайную дверь за зеркальным щитом. Теперь их путь лежал во тьме. Лоиса посоветовала женщине держаться правой стены и спускаться поосторожнее. Пальцы их касались шершавых плит, и вскоре они почувствовали, что стена стала влажной. Пахнуло морем и затхлой гнилью. Вниз, вниз… Послышался приглушенный плеск волн. Лоиса считала ступени:

– Вот! Здесь проход к одному странному месту.

– Странному?

– Да. Я всегда старалась здесь не задерживаться, но сейчас, боюсь, придется. Нам нужно дождаться рассвета, иначе не видно дороги.

Сделав над собой усилие, Лоиса осторожно двинулась вперед. Она бывала в этом месте трижды и всякий раз испытывала необъяснимые страх и тревогу. Вот и вновь она ощутила нарастающую угрозу, сулящую, казалось, нечто худшее, чем просто смерть. Но девушка шла вперед не останавливаясь и увлекала за собой колдунью, чувствуя за спиной ее дыхание.

Вдруг колдунья еле слышно, будто боясь, что их могут подслушать, прошептала:

– Здесь Место Силы.

– Странное место, – пробормотала Лоиса. – Не нравится оно мне. Однако другого выхода из Верлена нет.

Они ничего не видели в темноте, но почувствовали, что узкий проход кончился. Лоиса уловила слабый луч света над головой и решила, что в трещину пробивается свет утренней звезды.

Неожиданно она обнаружила и другой источник света, который сначала слабо мерцал, но становился все ярче, постепенно освещая подземелье, словно кто-то поднимал тяжелый занавес. Потом девушка услышала какое-то певучее бормотание, но слов не поняла; голос гулко отзывался в таинственном подземелье. Мутное круглое пятнышко двигалось у самого пола, разгораясь все ярче, и Лоиса догадалась наконец, что это светится камень колдуньи.

По всему ее телу вдруг побежали мурашки. Казалось, сам воздух здесь насыщен энергией. Лоисе остро захотелось чего-то, но чего – она не понимала. Попадая в это место раньше, Лоиса испытывала невероятный ужас и все же нарочно задерживалась здесь, заставляя себя бороться с ним. Сейчас страха не было, но ее охватило совершенно неведомое чувство, которому она не могла дать названия.

В свете камня Лоиса увидела колдунью: та раскачивалась из стороны в сторону с напряженным лицом и отстраненным взглядом, ее губы непрерывно шевелились. Она словно просила о чем-то, спорила, заклинала. Кого? Лоиса поняла одно: они находятся во власти какой-то энергии, которая исходит буквально отовсюду – из-под скалы у них под ногами, от стен, словно нечто дремавшее здесь много столетий неожиданно пробудилось и набирало мощь.

Что же это? Лоиса тщетно всматривалась в окружающую мглу, слегка рассеиваемую слабым светом дымчатого камня. Что скрывается здесь?

– Пора уходить! – твердо сказала колдунья. Ее темные глаза были широко раскрыты, руки безвольно опустились. – Это сильнее меня! Я не могу справиться. Здесь властвует древняя Сила, людям ее не одолеть и не постичь. Здесь поклонялись богам, которым уже тысячи лет не воздвигают алтарей. Древние Силы пробудились и могут восстать! Где выход? Нужно уходить, пока не поздно.

– Свет твоего камня поможет! – Лоиса прикрыла глаза, вспоминая дорогу. – Сюда! – Она решительно указала рукой.

По широким, грубо вырубленным и источенным временем ступеням, шаг за шагом, колдунья медленно поднималась в указанном направлении. Свет ее камня в самом деле достаточно освещал их путь.

Наконец они добрались до пещеры, от которой начинался подъем, ведущий к выходу на поверхность. В неверном свете кристалла они рисковали свернуть себе шеи среди нагромождения камней, но о промедлении не могло быть и речи.

Опасения Лоисы оправдались – подъем оказался трудным. Она догадывалась, каких мучений стоило колдунье цепляться за камни едва действующими руками, хотя та не проронила ни звука. Лоиса, как могла, помогала ей, подталкивая и подпирая ее в спину. Камни катились у них из-под ног, и обе каждую минуту рисковали рухнуть вниз. Наконец они выбрались наружу и в изнеможении повалились на жесткую траву, вдыхая соленый морской ветер и глядя на серое предрассветное небо.

– Поищем на берегу лодку или отправимся пешком к холмам? – спросила колдунья.

Лоиса села.

– Ни то ни другое, – решительно сказала она. – Мы вышли к пастбищу, на котором в это время года пасут коней. Тут поблизости и лачуга, где хранится сбруя. Но ее обычно охраняют.

Колдунья улыбнулась:

– Если там один стражник, то вряд ли он сможет противостоять двум отчаянным женщинам. Покажи мне эту лачугу – и считай, что охраны там уже нет.

Они пересекли пастбище. Лоиса знала, что кони должны быть недалеко от лачуги, поскольку за два дня до шторма там разбросали каменную соль.

Над входом в лачугу горел фонарь. Неподалеку Лоиса увидела и боевых коней, специально выведенных для того, чтобы носить в битве тяжеловооруженного воина. Но где-то здесь должны были быть кони поменьше, с густой жесткой шерстью; они предназначались для охоты на холмах и были значительно выносливее тех, которым отдавал предпочтение Фальк.

Наконец Лоиса заметила как раз двух таких лошадок – словно они явились, повинуясь ее мысленному зову. Девушка сложила на землю седельные сумки и тихонько свистнула. К ее радости, лошадки послушно подошли. Они принюхивались друг к другу, длинные челки спадали им на глаза.

«Только бы они дали себя взнуздать!» – подумала она, обогнула лошадок и осторожно подошла к лачуге, которую, похоже, никто и не охранял. «Неужели караульный оставил свой пост и ушел пировать? – нахмурилась Лоиса. – Если Фальк узнает – охраннику несдобровать».

Она толкнула скрипучую дверь, и ей в нос ударил запах конского пота, кожаной сбруи, а также сильный дух деревенской медовухи. Три кружки крепкой медовухи валили с ног даже Фалька. Лоиса нечаянно опрокинула ногой кувшин, и из горлышка медленно потекла густая жидкость. Стражник сладко храпел на соломенном тюфяке. Взяв две уздечки и два седла, которыми пользуются охотники, она выскользнула из хижины и затворила за собой дверь.

Лошадки спокойно позволили взнуздать и оседлать себя – Лоисе оставалось только покрепче затянуть ремни. Когда, вскочив в седла, они двинулись по единственной тропе, что вела из Верлена, колдунья спросила ее:

– Так куда же ты собираешься, наемник?

– В горы. – До мельчайших подробностей девушка продумала план бегства из замка, но теперь, сидя в седле, она не представляла себе, что делать дальше. Вырваться из стен Верлена казалось ей столь несбыточной мечтой, столь недостижимой целью, что все свои усилия Лоиса направила на решение этой задачи, особенно не задумываясь ни о чем другом. – Ты говоришь, Эсткарп воюет?

Прежде ей никогда не приходило в голову отправиться в страну, рассказы о которой навевали страх. Но теперь, когда рядом с ней настоящая колдунья из тех краев, почему бы и нет?

– Да, наемник, Эсткарп воюет. Но что ты скажешь о Карсе, герцогиня? Не желаешь ли взглянуть на свое герцогство и собственными глазами увидеть, от какого будущего ты отказалась?

От неожиданности Лоиса пустила свою лошадку в галоп, что было здесь совсем небезопасно.

– Карс? – переспросила она и задумалась.

Конечно, герцогиней она быть не желает, но, с другой стороны, Карс – это центр южных земель, к тому же, если понадобится помощь, там всегда можно отыскать своих родственников. А затеряться в таком большом городе простому наемнику – пара пустяков, и это сейчас самое важное. Больше того, вздумай Фальк разыскивать ее, вряд ли ему придет в голову искать дочь в Карсе.

– Эсткарп немного подождет, – сказала колдунья. – Из Карстена исходит угроза, и я должна знать, что там замышляется.

Лоиса дала себя уговорить без всякого принуждения. Ей даже показалось, что она наконец нашла ту путеводную нить, следуя которой добьется всего, о чем только мечтала.

– В Карс так в Карс, – решила наследница Верлена.