Читать книгу Колдовской мир - Andre Norton - Страница 6
Книга I
Колдовской Мир
Часть третья
Карстен
Оглавление1
Склеп Вольта
Пять человек лежали на прибрежном песке небольшой бухты – один из них, с разбитой о камни головой, был мертв. День стоял жаркий, и солнце нещадно жгло полуобнаженные тела. Душный воздух был насыщен запахом гниющих водорослей.
Приподнявшись на локте, Саймон закашлялся. Его мутило. Он отполз чуть в сторону и выблевал то, что еще оставалось в его желудке. Это привело его в чувство, и, справившись с головокружением, он сел и осмотрел себя – все его тело было в синяках.
Мысли путались. Из всего происшедшего память сохранила лишь скудные обрывки. Кошмар начался бегством из Сулькара… Потом Магнис Осберик взорвал силовую установку, и взрыв не только стер с лица земли весь город, но и вызвал шторм, который разбросал по морю спасательные шлюпки с остатками гвардейцев.
Он вспомнил, как, очнувшись первый раз, насчитал три шлюпки, вышедшие из Сулькара, но потом началось что-то ужасное. Волны крутили и вертели их, как скорлупки, и в конце концов выбросили на береговые скалы. Сколько все это продолжалось?..
Саймон растер ладонью лицо – оно было покрыто налетом соли, ресницы слипались, глаза открывались с трудом. Оглядевшись, он понял, что, кроме него, в живых осталось только трое.
До самого горизонта расстилалось спокойное море. Волны лениво катали по песку клочья спутанных водорослей. А позади, за их спинами, возвышалась отвесная скала. Присмотревшись, Саймон обнаружил много трещин и решил, что здесь можно будет подняться, но пока он не испытывал ни малейшего желания карабкаться куда бы то ни было. Ему не хотелось даже шевелиться. После ледяной воды было так хорошо сидеть и греться на солнышке.
– Са-а…
Один из лежащих шевельнулся, и длинная рука отбросила в сторону пучок водорослей. Человек закашлялся, и его вывернуло наизнанку. Затем он поднял голову и тупо осмотрелся. Увидев Саймона, капитан гвардейцев Эсткарпа криво улыбнулся.
Встав на четвереньки, Корис по-крабьи отполз подальше от прибойной полосы.
– На Горме говорят, – прохрипел он, – кому суждено кончить жизнь на плахе, тот ни за что не утонет. Похоже, мне уготована плаха. Древние знали, что говорили.
С трудом Корис подполз к лежащему рядом гвардейцу и перевернул безвольное тело на спину: лицо воина тоже было покрыто белым налетом соли, но грудь его ровно вздымалась и опускалась – значит, жив.
– Это Дживин, – сказал Корис. – Отличный всадник, – добавил он задумчиво.
Саймон истерически расхохотался, прижав кулаки к ноющему животу.
– Вот уж действительно, – выдавил он сквозь смех, – это сейчас самое ценное качество!
Но Корис осматривал уже другого гвардейца:
– Танстон!
Услышав это имя, Саймон обрадовался. За свою недолгую службу в гвардии Эсткарпа он проникся глубоким уважением к этому младшему офицеру. Заставляя себя двигаться, он помог Корису оттащить подальше от воды двух еще не пришедших в сознание гвардейцев. Затем, цепляясь руками за скалу, он поднялся на ноги:
– Воды бы…
Ощущение покоя, охватившее Саймона после того, как он очнулся, прошло. Страшно хотелось пить, каждая клеточка его тела жаждала влаги. Он мечтал не только напиться, но и смыть с тела жгучую соль.
Задрав голову, Корис мрачно осматривал скалу. Выбраться из этой бухты можно было лишь двумя путями: либо попытаться обогнуть скалы вплавь, либо лезть прямо на утес. Саймона мутило от одной мысли снова войти в воду – и так он спасся каким-то чудом.
– Здесь нетрудно подняться, – сказал Корис, но вдруг слегка нахмурился. – Похоже, углубления в стене вырублены специально. Правда, очень давно…
Прижавшись грудью к скале, он привстал на цыпочки, поднял над головой длинные руки и уцепился пальцами за небольшой выступ. Тело его напряглось: он подтянулся и начал карабкаться вверх.
Кинув последний взгляд на отмель и на двух гвардейцев, лежавших на песке, Саймон полез за ним. Похоже, капитан был прав. Силами природы или людьми сделаны эти углубления, как бы то ни было, но, цепляясь за них руками и ногами, взбираться оказалось значительно легче. Поднявшись метров на десять, они добрались до карниза.
Сомнений не оставалось – карниз дело рук человеческих: отчетливо виднелись следы инструментов каменотеса. Здесь отвесная стена кончалась, и далее шел крутой подъем до самой вершины утеса, но это было все-таки лучше, чем карабкаться по отвесной стене, когда кружится голова и подгибаются колени.
Корис снова заговорил:
– Сможешь дальше один? Я посмотрю, как там Дживин и Танстон.
Саймон закивал, но тут же пожалел об этом и ухватился за скалу, пережидая, пока мир вокруг него перестанет качаться. Стиснув зубы, он полез вверх по откосу, бо́льшую часть пути проделывая на карачках, и остановился, лишь когда скала внезапно расступилась перед ним. Потирая израненные пальцы, он вглядывался в темноту пещеры. Дальше наверх пути не было. Оставалось надеяться, что в пещере есть другой выход.
– Саймон! – раздался тревожный окрик снизу.
Он с трудом спустился обратно на карниз и посмотрел вниз. Там, задрав голову, стоял Корис, а рядом с ним – Танстон, поддерживающий Дживина. Саймон слабо помахал им рукой, и те с неимоверными усилиями поволокли Дживина вверх, на карниз.
Саймон ждал, он не хотел входить в пещеру один. Казалось, мужество оставило его и силы иссякли. Но едва над краем карниза показалась голова Кориса, Саймон снова воспрянул духом и помог ему затащить Дживина.
– Здесь какая-то тайна, – сказал капитан. – Я тебя снизу не видел, пока ты не помахал рукой. Кто-то хорошо потрудился, чтобы скрыть вход в пещеру.
– Ты думаешь? – Саймон недоверчиво помотал головой. – Да будь там хоть сокровища древних королей, они мне не нужны. Вот если бы вода…
– Вода! – эхом повторил Дживин. – Воды, капитан… – жадно попросил он, повернувшись к Корису.
– Воды пока нет, потерпи немного.
В пещеру можно было влезть только на четвереньках. Обдирая кожу на плечах и боках, первым протиснулся Корис.
Узкий проход кончился, но свет почти не проникал сюда, и приходилось держаться руками за стены.
– Тупик! – Рука Саймона уперлась в скалу. Но он поспешил с выводами: сбоку сочился слабый свет, и они увидели, что узкий проход сворачивает направо.
Они ускорили шаг, и все-таки в конце прохода их ждало разочарование. Свет не становился ярче, и, выйдя на открытое место, они оказались в сумерках подземелья, а не на солнце.
Источник света настолько поглотил внимание Саймона, что он на время забыл о головной боли. Вдоль стены шел ряд круглых отверстий, похожих на иллюминаторы, и сначала Саймон не мог понять, почему они не видели их с берега, ведь окошечки явно выходили на море. Но затем он решил, что это, возможно, эффект материала, которым были забраны отверстия, – он едва пропускал солнечный свет.
Впрочем, света было вполне достаточно, чтобы увидеть хозяина этой пещеры, который сидел неподвижно на каменном троне, вырубленном прямо из скалы. Руки его лежали на широких подлокотниках, голова склонилась на грудь, и казалось, что он спит.
Лишь когда Дживин шумно вздохнул, будто сдерживая рыдание, Саймон сообразил, что они попали в склеп, и душная тишина пещеры начала давить так, словно они находились в заколоченном гробу.
Преодолевая волнение и благоговейный страх, Саймон приблизился к подножию каменного трона, всмотрелся в сидящего и пришел к выводу, что этот человек – некогда вождь, жрец или король – не принадлежал к расе Эсткарпа или Горма.
Смуглая пергаментная кожа была гладкой, словно искусство бальзамировщика превратило ее в полированное дерево. Черты полускрытого лица говорили о могучей воле и душевной отваге, крупный орлиный нос преобладал над остальными чертами. Подбородок сидящего был заострен, глаза глубоко запали. Казалось, этот человек произошел от птицы.
Это впечатление усиливала одежда, напоминающая оперение. Тонкая талия сидящего была охвачена широким поясом, а на коленях лежал такой огромный боевой топор, что Саймон усомнился, мог ли этот человек при жизни поднять его.
На голове мумии была корона, усыпанная драгоценностями. На пальцах, сжимающих рукоять топора, мерцали перстни. Но на всем вокруг лежала печать такой отчужденности, что Саймон не посмел подойти вплотную к трону.
– Вольт! – сдавленно вскрикнул Дживин, потом забормотал что-то на незнакомом языке.
Саймон решил, что это какое-нибудь заклинание.
– Подумать только! Легенда оказалась былью! – Корис подошел к Трегарту. Глаза его горели – как ночью во время битвы в Сулькаре.
– Неужели Вольт? – пробормотал Саймон.
– Вольт Воитель! – уверенно подтвердил Корис. – Вольт Громовержец! Вольт, которым пугают теперь непослушных детей! Эсткарп древен, корни его знаний восходят к доисторическим временам, но Вольт старше Эсткарпа! Он из тех, кто пришел сюда раньше нынешнего человечества. Род его вымер еще до того, как человек вооружился камнем и дубиной против диких зверей. Но Вольт пережил свой род, знал первых людей, а они знали его, знали его топор! Оставшись один, Вольт пожалел людей, и перед тем, как уйти навсегда, своим топором он прорубил людям дорогу к знанию и могуществу. Кое-где до сих пор поминают Вольта с благодарностью, хотя и побаиваются его, как боятся всего, что превыше разумения. В иных же местах его ненавидят лютой ненавистью, потому что мудрость Вольта противостояла их низменным побуждениям. Так что одни поминают Вольта молитвой, другие – проклятьями, он бог и демон. Теперь мы воочию убедились, что он существовал и даже в чем-то походил на нас. Хотя кто знает, какими неизвестными нам способностями он обладал.
Эй, Вольт! – Рука Кориса взметнулась вверх. – Я Корис, капитан гвардейцев Эсткарпа, приветствую тебя и сообщаю, что свет мало изменился с тех пор, как ты покинул его. Мы все еще воюем, и мир у нас недолговечен. А сейчас на нас ползет Тьма из Кольдера. И поскольку море лишило меня оружия, прошу, отдай мне свое! Если мне доведется встать лицом к лицу с кольдерами, я не посрамлю твоего славного топора!
Корис подошел к трону и решительно протянул руку. Саймон услышал приглушенное восклицание Дживина и шумное дыхание Танстона. Улыбаясь, Корис взялся за рукоять топора и осторожно потянул его на себя. Сидящий на троне казался совсем живым, и Саймон ожидал, что вот-вот костлявые пальцы сомкнутся и потянут топор обратно. Но этого не случилось. Топор легко перешел в руки Кориса, и казалось даже, будто тот, кто много столетий держал его, не только не противится, но и сам подталкивает оружие Корису.
Саймон ожидал, что рукоять топора прогнила и сейчас же переломится в руках капитана, но тот взмахнул им и рубанул воздух – лезвие остановилось в каком-нибудь дюйме над каменным помостом. В его руках оружие обрело новую жизнь, оно повиновалось воле Кориса.
– Благодарю тебя, Вольт! – воскликнул капитан. – Никогда еще мои руки не держали такого прекрасного оружия. С ним я проложу путь к победе! Я Корис с Горма, Корис Безобразный, но с твоей легкой руки, Вольт, я стану Корисом Завоевателем, и твое имя вновь прозвучит по всей земле!
Наверное, голос Кориса поколебал столетиями недвижимый воздух пещеры: это было единственное разумное объяснение тому, что произошло в следующее мгновение. Фигура на троне вдруг кивнула, раз-другой, словно Вольт принимал клятву капитана, и тут тело, еще мгновение назад казавшееся таким прочным, начало рассыпаться прямо на глазах.
Дживин в ужасе закрыл лицо руками, Саймон едва не вскрикнул. Вольт – если это и в самом деле был Вольт – перестал существовать, на троне осталась только горстка праха. Но топор – в руках Кориса! Первым оправился от изумления невозмутимый Танстон, обратившийся к своему командиру:
– Вольт исполнил свой долг. Капитан, теперь твоя очередь. Хорошо, что с тобой его оружие. Оно принесет нам удачу.
Корис еще раз ловко взмахнул топором, и лезвие со свистом рассекло воздух. Саймон отошел от опустевшего трона.
Оказавшись в этом мире, он уже принял как должное колдовство женщин Эсткарпа; оставалось принять и Вольта. Как бы то ни было, легендарный топор Вольта не принес им ни воды, ни пищи.
– Если отсюда нет другого выхода, придется возвращаться на берег и попробовать обойти скалы морем, – заметил Танстон.
Но выход нашелся. Позади трона они увидели проход, заваленный землей и щебнем. Ножами и просто руками они принялись расчищать завал. Даже со свежими силами им пришлось бы нелегко, а тут… Единственное, что заставляло Саймона держаться, – ужас перед возвращением в воду. Наконец они уперлись в закрытую дверь.
Должно быть, она была сделана из какой-то очень прочной местной древесины. Но гниение не тронуло ее. Больше того, казалось, будто естественный химический процесс за долгие века превратил дерево в камень. Вперед выступил Корис:
– Это мое дело.
Вновь взлетел топор Вольта. Саймон едва не вскрикнул, представив, как прекрасное лезвие топора расколется о камень, но раздался звон, и опять топор взмыл в воздух и вновь обрушился на дверь изо всех сил могучих плеч капитана.
Дверь раскололась, и часть ее упала наружу. Корис отошел в сторону, а остальные принялись расширять проход. В лицо им ударил яркий дневной свет, свежий ветерок разгонял затхлый воздух подземелья.
Разобрав остатки двери и продравшись сквозь заросли сухого бурьяна, они оказались на другой стороне утеса. Глазам их открылся спуск к ручью через луг с изумрудной весенней травой и маленькими желтыми цветами, разбросанными там и сям, словно золотые самородки.
Не говоря ни слова, Саймон заковылял вниз, чтобы поскорее промочить пересохшее горло и смыть с тела едкую соль. Чуть позже, подняв от воды мокрую голову, он обнаружил, что Корис исчез. Саймон ни минуты не сомневался, что капитан вышел из пещеры Вольта вместе со всеми.
– А где Корис? – Он повернул голову к Танстону, который с наслаждением тер лицо пучком мокрой травы.
Дживин, закрыв глаза, лежал на берегу ручья.
– Он вернулся к морю, – тихо сказал Танстон. – Гвардеец не должен оставаться открытым ветрам и воде, если о нем может позаботиться его командир.
Саймон пристыженно умолк. Он совсем забыл о мертвом воине, оставшемся на берегу. Хотя в гвардию Саймон вступил добровольно, он еще не чувствовал себя полноценным гвардейцем. Эсткарп слишком древен, его жители, его колдуньи – слишком чужды ему. Что там обещал Петроний, уговаривая воспользоваться его услугами? Что он отправится в мир, который ему по душе? Саймон солдат – он и попал в воюющий мир, но здесь воюют не так, и порой он чувствовал себя лишним.
Саймон вспомнил женщину, с которой бежал по болоту, не зная еще, что она колдунья… Иногда ему казалось, что они чем-то близки друг другу… Но сейчас не было и этого.
При бегстве из Сулькара она оказалась в другой шлюпке. Неужели ее постигла та же участь, что и других в безжалостном море? В нем шевельнулось незнакомое чувство, которому он решил не давать воли, чтобы оставаться в этом мире сторонним наблюдателем. Повернувшись на другой бок, он подложил под голову согнутую руку, заставил себя расслабиться и уснул.
Спал он чутко и недолго, потому что, когда проснулся, солнце стояло еще высоко. Пахло стряпней. На небольшом костерке под скалой Танстон жарил рыбу, нанизанную на прутья. Корис спал в обнимку с топором, его юное лицо осунулось от усталости. Когда он бодрствовал, этого никто не замечал. Дживин, лежа на животе у ручья, голыми руками ловил рыбу, доказывая тем, что он не только отличный всадник.
Когда Саймон приблизился, Танстон приподнял бровь.
– Вот твоя доля, – показал он на рыбу. – Здесь, конечно, не трапезная гвардейцев, но все-таки…
Саймон хотел уже приступить к еде, когда заметил напряженный взгляд Танстона, и тоже посмотрел вверх. Над их головами описывала широкий круг черная птица с белым пятном на груди.
– Сокол! – выдохнул Танстон так, будто это слово означало опасность не меньшую, чем засада кольдеров.
2
Соколиное Гнездо
Распластав крылья, как всякая хищная птица, сокол завис над ними. Разглядев болтающиеся на его лапках красные ленты, Саймон понял, что сокол не дикий.
– Капитан! – Танстон тряс за плечо Кориса.
Тот сел и, как ребенок, стал тереть глаза кулаками.
– Капитан! Сокольники!
Корис задрал голову, потом встал и, заслонив глаза от солнца, некоторое время следил за парящей птицей. Затем капитан свистнул, и Саймон подивился точному маневру сокола. Сложив крылья, он камнем упал вниз – прямо на рукоять топора Вольта, лежавшего в траве. Сокол раскрыл клюв и хрипло заклекотал.
Капитан склонился над птицей, осторожно взяв пальцами одну из лент, привязанных к ее лапе. На солнце сверкнуло металлическое кольцо. Корис пригляделся к нему.
– Налин. Он где-то неподалеку. Лети, крылатый воин! – сказал Корис, обращаясь к соколу. – Мы одной крови с твоим хозяином, и между нами мир.
– Жаль, капитан, что твоих слов не слышит этот самый Налин, – заметил Танстон. – Охраняя свои границы, сокольники сначала стреляют, а потом уж задают вопросы. Если, конечно, останется, кому их задавать.
– Именно так!
Эти слова раздались прямо у них за спиной. Гвардейцы резко повернулись, но не увидели ничего, кроме пустынного луга и скал. Неужели говорила птица? Дживин с сомнением поглядел на сокола, но Саймон, отказываясь верить в подобные чудеса, схватился за нож, единственное оружие, которое осталось у него при себе после бури.
Однако Корис и Танстон сохраняли спокойствие, – вероятно, чего-то в этом роде они и ожидали. Медленно и отчетливо, словно желая убедить невидимого слушателя, капитан заговорил:
– Я Корис, капитан гвардейцев Эсткарпа, меня выбросило штормом на этот берег. Со мной трое гвардейцев: начальник караула цитадели Танстон, Дживин и Саймон Трегарт, чужестранец, присягнувший на верность Эсткарпу. Клятвой Меча и Щита, Крови и Хлеба я прошу убежища. Мы не враждуем, но и над вами нависла угроза.
Его слова эхом прокатились по скалам, и все стихло. Сокол вновь хрипло закричал и взлетел в небо.
– Теперь остается ждать либо проводника, либо иглы в спину, – мрачно заметил Танстон.
– От врага-невидимки? – спросил Саймон.
Корис пожал плечами:
– У каждого народа свои хитрости, и сокольники – не исключение. Если они вышлют проводника, считайте, что нам повезло. – Он принюхался. – А пока давайте-ка лучше подкрепимся.
Саймон ел рыбу, но при этом не сводил глаз с луговины у ручья. Его спутники, похоже, не особенно беспокоились, а он все пытался понять, откуда шел тот голос. Впрочем, в сложных ситуациях Саймон научился ориентироваться по поведению Кориса: раз капитан спокоен, значит серьезной опасности не предвидится. И все-таки Саймону хотелось узнать побольше о хозяевах этой земли.
– Кто они такие, эти сокольники?
– Подобно Вольту, – Корис ласково погладил рукоять топора, – они выходцы из легенды, хотя род их и не такой древний. Сначала они были просто наемниками и прибыли сюда на кораблях сулькарцев, покинув свою родину из-за нашествия диких племен. Они служили у мореходов в охране и нанимались в матросы. До сих пор некоторые молодые сокольники нанимаются на корабли. Но большинство из них сейчас уже не думают о море: любовь к горам у них в крови, ибо горы – их родина. Вот почему однажды они пришли к Верховной Владычице Эсткарпа и предложили взять на себя защиту южных границ в обмен на позволение поселиться в наших горах.
– Это было выгодное предложение, – заметил Танстон. – Жаль, что Владычица не смогла принять его.
– Отчего же?
Корис мрачно улыбнулся:
– Саймон! Разве ты не достаточно прожил в Эсткарпе, чтобы понять, что там установлен матриархат? Сила Эсткарпа не столько в мечах его воинов, сколько в его женщинах. Только женщины владеют Даром колдовства. А у сокольников свои обычаи, и они дорожат ими ничуть не меньше, чем наши колдуньи – своими. Их мужчины живут в боевых отрядах, отдельно от женщин. Дважды в году избранные молодые воины отправляются в женские поселения, чтобы зачать новое поколение, – так в загон к кобылам запускают жеребцов. У сокольников нет понятия о страсти, о любви между мужчиной и женщиной. Они и мысли не допускают, что женщина годна на что-либо еще, кроме как рожать им сыновей. Потому-то цивилизованному Эсткарпу они показались дикарями. Верховная Владычица заявила, что, если сокольники поселятся в пределах Эсткарпа, колдовской Дар его женщин пропадет. И сокольникам было отказано в поселении. Но, снабдив их всем необходимым, Владычица разрешила им пересечь нашу страну, чтобы они ушли южнее и поискали себе другое место. Она объявила им, что, если они обоснуются за пределами Эсткарпа, колдуньи будут жить с ними в мире и не поднимут на них оружие. Но это было лет сто назад, а то и больше.
– И они укрепились в горах?
– Еще как! – воскликнул Танстон. – Трижды они отбивали нашествие полчищ из Карстена. Похоже, сами горы воюют на их стороне.
– Ты говоришь, Эсткарп не принял их союза, – заметил Саймон. – Тогда что это за Клятва Меча и Щита, Крови и Хлеба? Или все-таки между вами существует определенное взаимопонимание?
Корис сосредоточенно принялся вытаскивать из рыбы кости, но, не выдержав, улыбнулся, а Танстон просто расхохотался. Лишь Дживин выглядел несколько смущенным, словно речь зашла о таких вещах, о которых говорить вслух не следует.
– Сокольники же – мужчины…
– Но ведь и гвардейцы Эсткарпа – тоже мужчины! – не отставал Саймон.
Корис мрачно усмехнулся, а Дживин нахмурился.
– Саймон, не пойми превратно. Мы глубоко почитаем обладательниц Дара. Но по самой своей природе они далеки от нас и живут другими интересами. Ты ведь знаешь, когда колдунья становится настоящей женщиной, она теряет свой Дар. Поэтому они ревниво блюдут себя, оберегая Силу, составляющую весь смысл их жизни. Они гордятся тем, что они женщины. Для них сокольники, не признающие ни женскую гордость, ни их Дар и видящие в женщине лишь бездуховную плоть, неприемлемы. Мы же, гвардейцы, хоть и не разделяем взглядов сокольников, но, как воины, уважаем их, и между нами нет вражды. Гвардия Эсткарпа не ссорится с сокольниками! А кроме того, – Корис выплюнул рыбью кость, – кажется, близок день, когда нам понадобится их помощь.
– Ты прав! – закивал Танстон. – Карстен постоянно угрожает нам. И хотим мы того или нет, если Карстен двинется на Эсткарп – между нами сокольники. Это все понимают. Может, потому Верховная Владычица и промолчала, когда после Большого Снега в прошлом году мы отправили зерно и скот в их селения.
– Там голодали женщины и дети, – заметил Дживин.
– Да. Запасы подошли вовремя, – добавил Танстон.
– Сокол? – Дживин указал рукой вверх, и они увидели зависшую над их стоянкой птицу.
На этот раз сокол оказался предвестником небольшого пограничного отряда. Всадники подъехали и остановились, глядя на гвардейцев.
У них были низкорослые кони, грубошерстные и выносливые, пригодные для езды по узким горным тропам. Седлами служили простые подушечки. У каждого всадника был раздвоенный рог, на котором сидела птица. Дозорный сокол, приведший сюда отряд, подлетел к предводителю всадников и сел на свое место.
Подобно гвардейцам Эсткарпа и сулькарцам, сокольники носили кольчуги, за спинами у них виднелись небольшие щиты. Шлемы их напоминали головы все тех же соколов, и, хотя Саймон понимал, что в прорези забрала на него смотрят глаза обыкновенных людей, он чувствовал себя не очень уютно под этими взглядами.
– Я Корис, капитан гвардейцев Эсткарпа, – сказал Корис. Он стоял, опершись на топор, и ждал ответа.
Всадник, чей сокол только что вернулся к хозяину, поднял вверх правую руку в жесте, однозначном во все времена.
– Налин с гор! – раздался из-под шлема гулкий голос.
– Между нами мир, – полуутвердительно произнес Корис.
– Между нами мир. Владыка Крыльев примет капитана гвардейцев в Соколином Гнезде.
Саймон поначалу сомневался, что эти лошадки выдержат двойную тяжесть. Но, сев позади одного из сокольников, он убедился, что лошадки крепко стоят на ногах и даже как будто не замечают дополнительной тяжести.
Горная тропа, ведущая в крепость сокольников, была явно не рассчитана на слабонервных – лишь усилием воли Саймон заставлял себя не закрывать глаза, когда они продвигались по краю пропасти и его ноги зависали над каменной бездной.
Время от времени какая-нибудь птица поднималась в небо, улетала вперед, парила там над глубокими ущельями и снова возвращалась к своему хозяину. Саймона так и подмывало расспросить, как птицы общаются с людьми; ему казалось, что крылатые разведчики о чем-то докладывают своим хозяевам.
Наконец отряд спустился в ущелье, вдоль которого шла ровная, широкая дорога. Но всадники пересекли ее и снова стали карабкаться по кручам. Саймон решился заговорить со своим напарником:
– Я здесь на юге впервые. Разве эта дорога не ведет через горы?
– Это торговый тракт. Мы его охраняем, и только. Нам это выгодно. А ты тот самый чужестранец, что вступил в гвардию Эсткарпа?
– Да.
– В гвардию не берут простых наемников. – Сокольник помолчал. – Похоже, вас изрядно потрепало море.
– Люди не могут управлять бурей, – уклончиво ответил Саймон. – Мы живы… И на том спасибо.
– Благодари судьбу, что вас не отнесло южнее. Грабители Верлена много чего вылавливают во время кораблекрушений, но не слишком-то заботятся о живых людях. Настанет день, – жестко продолжил всадник, – и Верлен убедится, что ни скалы, ни рифы не спасут его. Когда герцог наложит на замок свою лапу, там будут гореть не просто ложные маяки, там заполыхает пожарище!
– А что, Верлен подвластен Карстену? – спросил Саймон. Он давно уже собирал факты вот так, по крупицам, чтобы составить себе представление об этом мире.
– По их обычаям, дочь лорда Верлена должна выйти замуж за герцога, поскольку право владения у них передается по женской линии. Тогда герцог сможет присвоить себе все сокровища Верлена, награбленные с разбившихся кораблей. А может, и вообще приберет к рукам все побережье. С давних пор наши мечи служат мореходам, хотя морские сражения – чуждая нам стихия. Но судя по всему, скоро нас опять призовут.
– Вы воевали на стороне Сулькара?
Сокольничий кивнул:
– Гвардеец, мы пришли сюда из-за моря на кораблях сулькарцев! И с тех пор по первому зову приходим им на помощь.
– Больше вас не позовут… – начал Саймон и пожалел о том, что распустил язык.
– Что ты хочешь сказать? Наши соколы летают далеко, но не до северных гор. Что случилось с Сулькаром?
Саймон замешкался с ответом. Вдруг зависший над ними сокол громко заклекотал.
– Слезай! – резко приказал всадник Саймону, и тот молча повиновался.
Все четверо гвардейцев остались стоять на тропе, а верховые осторожно двинулись вперед. Корис подозвал к себе гвардейцев:
– Засада! Приготовиться к бою!
Вскинув топор на плечо, капитан побежал вслед за удалявшимися всадниками так быстро, что лишь Саймону оказалось под силу не отстать от него.
Впереди послышались крики и лязг оружия.
– Карстенцы? – выдохнул Саймон, догнав Кориса.
– Вряд ли. В этих местах завелись разбойники. Налин говорит, что они совсем обнаглели. На мой взгляд, появление этих головорезов хорошо вписывается в общую схему. С севера угрожает Ализон, кольдеры давят с запада, здесь – разбойничьи банды и подступает Карстен. Давно уже волки и стервятники мечтают вонзить когти в Эсткарп. Нас пока спасают только их взаимные распри. Да, есть народы, которые, переживая свой закат, уходят во тьму, но защищают остатки того, что им дорого.
– И это закат Эсткарпа? – на бегу спросил Саймон.
– Как знать… А вот и они!
Внизу, на торговом тракте, кипел бой. Сокольники спешились, поскольку узкое ущелье не давало всадникам преимущества. Они наступали плотной группой, вытесняя разбойников из засады на открытое место. Но в скалах прятались снайперы и осыпали сокольников градом игл.
Корис спрыгнул с карниза прямо на головы двум затаившимся снайперам. Саймон двинулся вдоль тракта; метко брошенный его рукой булыжник размозжил голову одному из разбойников. В тот же миг он снял с пояса поверженного врага самострел и обоймы с иглами и тут же вступил в схватку.
Птицы тоже не остались в стороне: они с клекотом пикировали на разбойников, выклевывая им глаза и раздирая когтями лица. Саймон стрелял без передышки, время от времени отмечая возгласом точное попадание. По мере того как таких возгласов становилось больше, в душе Саймона понемногу рассеивалась горечь от поражения в Сулькаре.
Пронзительный сигнал рога перекрыл крики соколов, по ущелью яростно заметался разорванный флаг банды, и уцелевшие разбойники начали отступление, уходя по скалам, где верховые сокольники не могли их преследовать. День клонился к вечеру, вокруг ложились черные тени.
Разбойники оказались вне досягаемости людей, но скрыться от соколов было практически невозможно. Птицы парили над скалами и нет-нет камнем падали вниз, а последующий вопль доказывал, что еще один враг наказан. Саймон поискал глазами Кориса. Тот все еще держал в руках обагренный кровью топор, но при этом что-то оживленно обсуждал с одним из сокольников. Другие воины ходили между телами поверженных, время от времени они наклонялись и наносили короткий удар мечом, добивая раненых. Словом, делали то же самое, что Саймону уже довелось наблюдать после боя с кольдерами. Не желая смотреть на все это, он занялся подгонкой трофейной портупеи.
На свист хозяев из темноты возвращались соколы. Двух погибших сокольников положили на спину нервно вздрагивавшей лошади. Многие были ранены, и их поддерживали товарищи. Но разбойники понесли значительно бо́льшие потери.
Саймон опять сидел верхом за спиной всадника, но этот сокольник не был расположен к разговорам. Он держался за раненую грудь и скрежетал зубами при каждом толчке.
Ночь быстро спустилась на горы, черные вершины заслонили небо, сгустилась тьма. Теперь они продвигались по широкой и довольно ровной, в отличие от предыдущей, тропе. Она привела их к крутому подъему – здесь сокольники основали свою крепость. Глядя на нее, Саймон даже присвистнул от восхищения.
В свое время его поразили древние стены Эсткарпа, которые, казалось, поднялись из земли в момент ее рождения. Удивил его и Сулькар, хоть и был он полускрыт пеленой липкого тумана. Но эта крепость была частью самой горы! Саймон догадался, что строителям удалось найти скалу, изрытую сетью пещер, которые оставалось только расширить и благоустроить, ибо Соколиное Гнездо было не просто крепостью, но горой, превращенной в крепость.
Всадники перешли подъемный мост, переброшенный через пропасть, которую, к счастью, скрывала тьма. Мост был настолько узок, что двигались по нему гуськом, и, лишь оказавшись под сводами пещеры, Саймон перевел дух. Он помог спешиться раненому всаднику и огляделся в поисках гвардейцев. Неподалеку он заметил высокую фигуру темноволосого Танстона, потом увидел Кориса и Дживина, пробиравшихся к ним.
Казалось, хозяева на какое-то время позабыли о гостях. Лошадей увели, и сокольники, посадив своих соколов на кожаные перчатки, уходили в боковые проходы. Наконец к ним подошел начальник пограничного отряда:
– Владыка Крыльев желает говорить с вами, гвардейцы. Кровь и Хлеб, Меч и Щит – к вашим услугам!
Корис подбросил топор, поймал его и с поклоном отвел лезвие в сторону:
– Меч и Щит, Кровь и Хлеб, сокольник!
3
Колдунья в Карсе
Саймон проснулся, сел на своей узкой койке и сжал руками гудящую от боли голову. Ему снился какой-то кошмар, но в памяти не сохранилось ничего, кроме ощущения дикого ужаса. Придя в себя окончательно, Саймон обнаружил, что находится в келье, – таковы были жилые помещения сокольников. Голова раскалывалась. Но, помимо боли, у него появилось ощущение настоятельной необходимости выполнить какой-то приказ. Или то была мольба о помощи…
Боль ослабла, но тревога нарастала, не позволяя больше оставаться в постели. Он набросил кожаную куртку, которую ему дали сокольники, и вышел. Близился рассвет.
Они находились в Соколином Гнезде пятый день, и Корис хотел уже пробиваться на север к Эсткарпу по горам, которые кишмя кишели разбойниками. Саймон понимал, что капитан хочет уговорить сокольников пойти на союз с ними. Вернувшись в Эсткарп, он, конечно, употребит все свое влияние, чтобы убедить колдуний отказаться от предрассудков, и тогда храбрые воины горной страны, случись что, выступят на их стороне.
Суровых жителей гор опечалило известие о гибели Сулькара, и они немедленно начали приготовления к войне. В нижних этажах этой удивительной крепости день и ночь трудились кузнецы и оружейники. Хитроумные умельцы готовили те крошечные устройства, при помощи которых передавались сведения от сокола его хозяину. Устройство это являлось самой охраняемой тайной сокольников, поэтому Саймон так и не узнал, что это за приспособление.
В этом мире подобные неожиданности часто ставили Саймона в тупик. Как-то не укладывалось в голове, что люди, владеющие мечами, способны в то же время изобрести довольно изощренные средства связи. Такие несоответствия в уровне знаний и технологий сбивали его с толку. Устройство сокольников, способное передавать изображение и звук, поразило его куда больше, чем колдовство женщин Эсткарпа.
Колдуньи Эсткарпа… По каменным ступеням Саймон поднялся на сторожевой пост. Туман уже сошел, и взору его открылась величественная горная цепь. За перевалами отсюда была видна и страна за горами. Саймон знал, что это Карстен.
Карстен! Он так задумался, что совсем забыл о часовом, который вдруг спросил:
– У тебя есть сообщение, гвардеец?
Сообщение? Это слово как будто что-то сдвинуло в его мозгу. На мгновение к нему опять вернулась головная боль, словно напоминая: он должен что-то сделать. Да, несомненно, это предчувствие, но не такое, как на пути в Сулькар, – сейчас в нем было не предупреждение, а призыв. Пусть Корис с гвардейцами едет на север, если ему так нужно, но Саймон отправится на юг. Окончательно перестав противиться этому тревожному призыву, он решил слепо подчиниться ему.
– Какие вести с юга? – спросил он часового.
– Спроси Владыку Крыльев, гвардеец.
Часовой подозрительно взглянул на Саймона. Тот повернулся и направился к лестнице:
– Обязательно спрошу!
Но прежде чем идти к командиру сокольников, Саймон разыскал капитана. Корис готовился к походу на север.
– Что случилось? – Капитан поднял голову от седельной сумки.
– Смейся, если хочешь, – коротко сказал Саймон, – но я отправляюсь на юг.
Корис уселся на край стола, покачивая ногами.
– Что это тебя в Карстен потянуло?
– Вот именно – потянуло! – Саймон попытался объяснить словами возникшее ощущение. Особым красноречием он никогда не отличался, но тут обнаружил, что и себе-то самому толком объяснить ничего не может. – Меня тянет, и все…
Корис перестал болтать ногами, его красивое лицо стало суровым.
– С каких пор… И как это тебя «тянет»? – жестко спросил он. Так командир требует отчета от своего подчиненного.
Саймон выложил все как есть:
– Мне снился сон, а когда я проснулся, то ничего не мог вспомнить. Но вот только что со сторожевого поста увидел Карстен и понял, что мне нужно именно туда.
– А сон?
– Какой-то кошмар… не помню, не могу объяснить.
Корис ударил кулаком по ладони:
– Ладно! Дорого бы я дал, чтобы Дар твой был посильнее! Но раз тебя тянет – мы отправляемся на юг!
– Мы?
– Танстон и Дживин поедут с известиями в Эсткарп. Пограничный силовой барьер кольдерам пока не по зубам. Танстон временно заменит меня на посту капитана гвардейцев. Пойми, Саймон, я же с Горма! А Горм теперь воюет с Эсткарпом, хотя это уже мертвый, захваченный демонами Горм. С тех пор как Верховная Владычица дала мне приют, я верой и правдой служил Эсткарпу, но и теперь не отступаюсь! Только, кажется, пришло время, когда пользы от меня будет больше за его границами. Как знать, – лицо Кориса потемнело, словно от тяжких сомнений, – может, именно через меня, поскольку я с Горма, кольдеры ударят в самое сердце Эсткарпа. Ты же видел, что они сотворили с людьми, которых я хорошо знал. И никто не ведает, на что еще способны эти демоны. Они же напали на Сулькар с воздуха!
– Но может, это и не колдовство? – заметил Саймон. – В моем мире полеты – обычное дело. Интересно посмотреть, как они это делают, многое прояснилось бы…
Корис усмехнулся.
– Можешь не беспокоиться, нам еще не раз предоставится возможность познакомиться с их хитростями. Пойми, Саймон, неспроста тебя на юг потянуло! А два меча, вернее, – с улыбкой поправился он, – топор и самострел – это значительно лучше, чем просто один самострел. Сам по себе зов с юга – добрый знак. Значит, та, что бежала с нами из Сулькара, жива и зовет нас на помощь.
– С чего ты взял? – Саймон и сам подумывал об этом, а уверенность Кориса разогнала все сомнения.
– Обладающие Даром способны посылать мысленные сообщения, подобно тому как сокольники посылают своих соколов. Такое сообщение, встретив на своим пути родственный разум, взывает к нему и предупреждает. Я уверен, Саймон, что зовет тебя колдунья, которую ты спас от ализонцев, поскольку именно с тобой у нее, похоже, установился контакт. Ты, Саймон Трегарт, не нашей крови, и в твоем мире, как видно, Даром обладают не только женщины. Разве не ты первым почуял засаду по дороге в Сулькар? Ничуть не хуже колдуньи! Мне все ясно, едем в Карстен! Колдовство колдовством, но мы с тобой и сражались бок о бок! Сейчас я отдам распоряжения Танстону и передам с ним послание Верховной Владычице. А потом мы с тобой займемся настоящим делом.
Облачившись в кольчуги и вооружившись трофейным оружием, они отправились на юг по торговому тракту, ведущему в Карс. Их щиты без герба должны были свидетельствовать о том, что они свободные наемники. Дозорный отряд сокольников проводил их до границ горной страны.
Всю дорогу Саймона терзали сомнения. Не ошибся ли он? Однако ощущение необходимости двигаться на юг не оставляло его, хотя кошмаров он больше не видел. Просыпаясь по утрам, он с нетерпением пускался в путь.
И чем дальше они углублялись в Карстен, тем больше и богаче были селения, расположенные в плодородных долинах широких рек. Многие местные феодалы предлагали двоим воинам с севера поступить к ним на службу. Корис только презрительно усмехался, услышав размеры предлагаемого жалованья. Его высокомерие, видимо, вызывало не меньшее уважение, чем огромный боевой топор. Саймон обычно помалкивал, но все время был начеку. Он запоминал местность, присматривался к обычаям и образу жизни карстенцев. Когда они с Корисом оставались вдвоем, он засыпал капитана градом вопросов.
Тот рассказал ему в нескольких словах, что некогда здесь обитал народ, родственный жителям Эсткарпа. И действительно, то и дело встречающиеся по пути темноволосые карстенцы с бледными, хорошо очерченными лицами напоминали Саймону людей севера.
– На них обрушилось проклятие Силы, – пояснил Корис.
– Проклятие?
Капитан пожал плечами:
– Тому причиной сама природа колдовского Дара. Его обладательницы не могут иметь детей. Женщин, желающих выйти замуж и рожать детей, год от году становится у нас все меньше. Девушка, достигшая брачного возраста, может выбирать в Эсткарпе из двадцати мужчин. Да и бездетных семей хватает. Так было и здесь. Поэтому, когда сюда пришли дикие племена, они без особого труда захватили побережье и постепенно прибрали к рукам всю страну. Древние роды откочевали на окраины. С течением времени у завоевателей выдвинулись военачальники. Они становились герцогами. Нынешний герцог Карстена поначалу был простым наемником. Но благодаря своему уму и воинскому искусству он добился высшей власти.
– Та же участь ожидает и Эсткарп?
– Возможно. Но кровь народа Эсткарпа смешалась с кровью сулькарцев, которые одни, по-видимому, могут иметь детей от женщин Эсткарпа. Так что на севере древняя кровь несколько обновилась. Однако все это не так уж и важно. Ныне самая большая угроза исходит от Горма. Саймон! Как тебе нравится город, к которому мы приближаемся? Это Гартгольм, а за рекой – уже Карс.
– Нам в Карс, – помолчав, ответил Саймон. – Меня по-прежнему что-то давит.
Корис нахмурился:
– Значит, нам следует двигаться осторожно и поглядывать по сторонам. Даром что герцог не из благородных, но он далеко не глуп. В Карсе немало глаз и ушей, которые будут следить за каждым шагом двух новоприбывших наемников, особенно если мы не поспешим встать под его знамена.
Саймон задумчиво смотрел на баржи, стоящие у городского причала.
– Вряд ли кого заинтересует раненый наемник. Разве не в Карсе живут лучшие лекари, пользующие воинов, искалеченных в битвах? Скажем, зачем герцогу полуслепой вояка, у которого помутилось зрение от удара по голове?
– И которого привез подлечиться в Карс его товарищ! – подхватил Корис. – Славно придумано, Саймон! И кто же будет этим несчастным?
– Скорее всего, я. В такой роли мне легче не вызвать подозрений у людей герцога.
Корис одобрительно кивнул:
– Коней мы продадим здесь. Они слишком явно свидетельствуют о том, что мы пришли с гор: в Карсе к горам относятся с большим подозрением. Дальше отправимся по реке на барже.
Капитан немедленно занялся продажей лошадей, и вскоре они с Саймоном уже поднялись на баржу, где Корис пересчитал клинообразные кусочки металла, служившие в Карстене деньгами. Он ссыпал их в кошелек и усмехнулся:
– В моих жилах течет кровь торговцев, и сейчас я лишний раз доказал это, продав коней втридорога. Нам хватит и на еду, и на то, чтобы в Карсе, если понадобится, сунуть в чью-нибудь жадную лапу. – Капитан положил на скамью сумку и топор, с которым не расставался с тех самых пор, как взял его из рук Вольта.
Больше суток провели они на барже, которая неторопливо спускалась по реке. На закате второго дня, когда показались стены и башни Карса, Саймон вновь сжал голову руками – ее пронзила невыносимая боль. К счастью, боль была непродолжительной, а когда исчезла, в голове у Саймона остался зрительный образ: плохо мощенный переулок, стена и дверь в ней. Вот она – их цель, что находится в Карсе.
– Снова, Саймон? – Рука капитана опустилась ему на плечо.
– Да… – Саймон смотрел на кровавый закат над рекой. Где-то в городе он должен отыскать этот переулок, эту стену и дверь и там встретит ту, которая ждет. – Узкий переулок, стена, дверь.
Корис все понял.
– Маловато, – заметил он. Капитан напряженно смотрел в сторону города, словно силой воли хотел преодолеть расстояние, разделяющее баржу и гавань.
Вскоре они были уже на пристани и направились к городским воротам. То и дело спотыкаясь, Саймон старательно разыгрывал из себя полуслепого. Нервы его были напряжены, и весь он был охвачен одним желанием – отыскать нужный переулок. Ниточка, которая вела его сюда через всю страну, теперь превратилась буквально в прочный канат.
Корис поведал у ворот трогательную историю о ранении Саймона, незаметно сопроводив рассказ щедрым даром начальнику охраны, после чего их беспрепятственно пропустили в город. Едва они завернули за угол, Корис презрительно фыркнул:
– Приди наемник, подобный нам, к воротам Эсткарпа, я отправил бы его восвояси, даже имени не спросив. Доходили слухи, что герцог в последнее время очень изменился. Но я не думал, что он настолько распустил своих людей.
– Говорят, любого человека можно купить, – заметил Саймон.
– Верно. Но хороший командир знает цену своим людям и доверяет им соответственно. А эти продаются задешево. Впрочем, за хорошие деньги они хорошо сражаются. В чем дело, Саймон? – быстро спросил капитан, поскольку тот внезапно остановился.
– Мы идем не в ту сторону. Нам надо на восток.
Корис прошел немного по улице и вернулся:
– Через четыре дома переулок, а ты уверен, что нам туда?
– Уверен.
На случай если начальник охраны окажется все-таки более бдительным, Корис продолжал вести Саймона медленно, придерживая его под руку. Пройдя переулок, они вышли на другую улицу. Саймон скрывался в подворотне, пока Корис прошел назад, чтобы проверить, нет ли за ними слежки. Несмотря на свою запоминающуюся внешность, капитан умел каким-то образом оставаться незамеченным. Вскоре он вернулся:
– Если за нами следят, то они работают почище моих разведчиков, во что я не верю! Надо побыстрее уходить отсюда, пока нас никто не приметил. Нам все еще на восток?
Тупая боль в голове Саймона то усиливалась, то ослабевала, и он ориентировался по ней совсем как в игре «горячо-холодно». Когда они вошли в очередной кривой переулок, боль усилилась. Вдоль переулка шли глухие стены домов, редкие окна которых были темны и занавешены.
Они ускорили шаг. Саймон с опаской поглядывал на окна. Наконец он увидел дверь – ту самую дверь из видения. Он тяжело дышал, стоя перед ней, но не от усталости, не от быстрой ходьбы, а скорее от внутреннего напряжения. Собравшись с духом, он постучал.
Однако ответа не последовало, и это весьма озадачило Саймона. Тогда он толкнул дверь, но она была заперта.
– Ты не ошибся? – спросил Корис.
– Нет!
Саймон твердо знал: то, что привело его сюда, находится по ту сторону двери, которая снаружи не имела даже ручки.
Корис отступил на пару шагов, измеряя взглядом высоту стены:
– Когда стемнеет, тут можно перелезть, но сейчас нас могут заметить.
Однако, позабыв всякую осторожность, Саймон забарабанил по двери кулаками. Корис схватил его за руки:
– Ты что, хочешь собрать сюда все войско герцога? Давай отсидимся в таверне, а ночью вернемся.
Едва он договорил, за дверью послышались шаги. Корис насторожился, приготовив к бою топор, а Саймон нащупал рукоять самострела. Дверь слегка приоткрылась, и послышался негромкий голос.
За полуоткрытой дверью стоял стройный юноша в кольчуге и шлеме, скрывающем верхнюю часть лица. Он был невысок – даже ниже Кориса.
Он перевел взгляд с Саймона на Кориса, и вид капитана, очевидно, его успокоил, так как юноша отступил назад и знаком предложил им войти. Они вошли в сад, миновали аккуратные клумбы, где чернели высокие стебли побитых заморозком цветов, затем высохший фонтан с многовековой рыжей накипью по краям. Каменная птица с отбитым клювом тщетно пыталась увидеть свое давно несуществующее отражение.
Потом они вошли в дом, и в глаза им ударил яркий гостеприимный свет. Юноша замешкался у калитки, запирая ее, но в доме их уже ждали.
Саймон видел эту женщину в лохмотьях, когда она убегала по болоту от охотничьих псов; видел ее в Эсткарпе на совете в строгом платье, соответствующем ее высокому положению; видел облаченной в кольчугу, когда рядом с ней ехал верхом в Сулькар. Теперь она стояла перед ним в пурпуре и золоте, с бриллиантами на пальцах, с жемчужной сеточкой поверх коротко остриженных волос.
– Саймон! – Женщина не протянула к нему рук, не поприветствовала, она лишь назвала его по имени, но на душе почему-то стало тепло и спокойно. – О, и Корис! – Она заговорила ласково, шутливо, имитируя интонации придворных дам. – Вы пришли, рыцари, за советом к Владычице из Карса?
Корис опустил топор и сбросил с плеч седельные сумки:
– Мы пришли по твоему зову, точнее, Саймон привел. А вот зачем – надеемся услышать от тебя. Как бы то ни было, хорошо, что тебе удалось спастись, госпожа.
Саймон молча кивнул. И на этот раз он не смог найти слов, чтобы выразить охватившее его чувство.
4
Приворотное зелье
Корис опустил кубок и выдохнул:
– Сначала постель, какой не может похвалиться ни одна казарма, затем – две такие трапезы! Подобного вина я не пробовал с тех пор, как покинул Эсткарп, да и давненько я не сидел за столом в столь милой компании.
Колдунья тихо захлопала в ладоши:
– Какие манеры, Корис! Однако вы оба терпеливы. За два дня ни один из вас не спросил, чем мы тут в Карсе занимаемся, под этой крышей.
– Под этой крышей… – задумчиво повторил Саймон. – Здесь, случайно, не посольство Эсткарпа?
Колдунья улыбнулась:
– Довольно остроумно, Саймон, ты почти прав, только мы здесь – инкогнито. В Карсе уже есть одно посольство Эсткарпа, и там живет самый настоящий посол, не имеющий к колдовству ни малейшего отношения. Он присутствует на официальных приемах, обедает у герцога во время празднеств и вообще имеет безупречную репутацию. Но посольство расположено совсем в другом конце города. А мы здесь…
Колдунья замолчала, и Корис шутливо заметил:
– Кабы не нужна была наша помощь, не болела бы у Саймона голова. Нам что, нужно выкрасть Ивиана? Или просто проломить парочку черепов?
Юноша, которого колдунья называла Брайантом, двигался по комнате легко, большей частью помалкивал, однако всюду поспевал. Колдунья до сих пор не удосужилась рассказать гвардейцам, кто он такой и откуда взялся. Брайант потянулся к вазочке с печеньем. Без кольчуги и шлема он выглядел довольно щуплым и слишком юным, чтобы хорошо владеть оружием, висевшим у него на поясе. Но его решительный взгляд и плотно сжатые губы говорили о том, что колдунья знала, кого выбирала себе в помощники.
– Что скажешь, Брайант? – обратилась она к нему. – Не притащить ли сюда Ивиана? – В ее вопросе прозвучало озорство.
Не переставая грызть печенье, юноша пожал плечами:
– Ну, если тебе хочется его видеть… А мне не очень.
Брайант произнес это с ударением на слове «мне», что не ускользнуло от внимания мужчин.
– Нет, герцог нам пока не нужен, – усмехнулась колдунья. – Пожалуй, мы займемся его дамой…
Корис присвистнул:
– Альдис! Не думал я…
– Что нам есть дело до возлюбленной герцога? Ты, Корис, заблуждаешься, как и все мужчины. У меня есть все основания познакомиться поближе с этой Альдис. К тому же имеется отличный повод заманить ее сюда.
– Эту шлюху? – воскликнул Саймон.
– Ее положение в герцогстве держится исключительно на благоволении Ивиана. Пока герцог прикован к ее постели, она может властвовать, хотя нарядами и драгоценностями тоже не брезгует! Мужчины, добивающиеся осуществления своих планов, идут на поклон к Альдис, даже люди из старой знати! Что же касается женщин знатных родов – Альдис жестоко мстит им за прежние обиды. Когда она добилась внимания Ивиана, ей поначалу было вполне достаточно богатых подарков и роскоши. Лишь потом, со временем, потребности ее возросли. Но без герцога Альдис – не больше чем портовая девка, и она это прекрасно понимает.
– А что, Ивиан уже воротит от нее нос? – поинтересовался Корис.
– Герцог женился!
Саймон следил за рукой Брайанта, потянувшейся было к вазочке с печеньем. Рука резко изменила направление, и вместо печенья юноша взял кубок с вином.
– В горах сказали, что Ивиан женился на наследнице Верлена.
– Да, брачный договор на топоре, – усмехнулась колдунья. – Герцог даже не видел свою молодую жену.
– Стало быть, Альдис опасается соперничества. Если молодая жена окажется еще и красавицей… – небрежно сказал Саймон и перехватил косой взгляд Брайанта.
– Она не красавица! – бросил юноша с таким вызовом, что Саймон несколько смутился. Кто он, этот Брайант? Где откопала его колдунья? Может, он влюблен в наследницу Верлена или рассчитывал на наследство и теперь злится, что остался на бобах?
Колдунья рассмеялась:
– Ну, это дело вкуса. А ты, вероятно, прав, Саймон. Я думаю, с тех пор как Альдис узнала о женитьбе Ивиана, она плохо спит по ночам, мучаясь сомнениями, долго ли еще герцог будет держать ее подле себя. Если это так, то она вполне созрела для наших целей.
– Я готов поверить, что в такой ситуации Альдис станет искать помощи, – заметил Саймон. – Но почему именно у тебя?
Колдунья укоризненно покачала головой:
– Конечно, мне нельзя действовать здесь открыто, как колдунье из Эсткарпа, но в Карсе я не впервые, и у меня есть определенная известность. Видишь ли, мужчины и женщины, а особенно женщины, всегда желают знать, что их ждет. За последние три дня ко мне дважды приходили служанки Альдис под чужими именами и с вымышленными историями. Когда же я назвала их настоящие имена и кое-что о них рассказала, девицы с круглыми глазами побежали к своей госпоже. Поэтому можно не сомневаться, скоро заявится и сама Альдис.
– Но зачем она тебе, если ее влиянию на герцога скоро придет конец?.. – Корис помотал головой. – Женщин, вообще-то, трудно понять, а сейчас я совсем запутался. Наш враг – Горм, а не Карстен! По крайней мере, мне так казалось.
– Горм! – За внешним спокойствием колдуньи таилась буря эмоций. – Горм всюду тянет свои грязные лапы!
– Ничего не понимаю! – Корис тяжело опустил кулаки на стол. – Как Горм может дотянуться до Карстена?
– Вернее сказать – Карстен тянется к Горму, проще – продает им людей! – возбужденно произнесла колдунья и закрыла лицо руками. – Мы уже видели в Сулькаре, что кольдеры сделали с воинами Горма, превратив их в послушное оружие. Но Горм всего-навсего маленький остров, и, прежде чем он пал, многие его защитники погибли, лишь оставшихся в живых сделали одержимыми.
– Верно! – Корис помрачнел. – Едва ли на Горме они взяли много пленных.
– Вот именно. А когда Магнис Осберик взорвал Сулькар, то, наверное, прихватил с собой немало таких заводных солдатиков, сослужив последнюю службу своему народу.
– Должно быть, с живой силой у кольдеров туговато, – полувопросительно сказал Саймон, напряженно обдумывая различные варианты.
– Очень на то похоже. Во всяком случае, сами они почему-то не могут или не хотят воевать. Даже сейчас, когда кольдеры стоят буквально у нас на пороге, мы почти ничего о них не знаем. Верно одно – они покупают людей!
– Но из рабов плохие воины, – заметил Саймон. – Кроме того, дай рабам в руки оружие – и они восстанут.
– Саймон, Саймон, неужели ты забыл о засаде под Сулькаром? Подумай сам, разве такие люди могут восстать? Нет, кто марширует под гром боевых барабанов Кольдера, не имеет собственной воли. К тому же достоверно известно, что последние шесть месяцев в гавань Карса заходят баркасы, на которые грузят заключенных из тюрем герцога. Иногда хватают прохожих на улице или в порту, и особенно тех, за кого некому заступиться либо кого не сразу хватятся. А такие дела долго не утаишь: один сболтнет здесь, другой там, так по словечку мы и вызнали все. Людей продают кольдерам! Но если так обстоят дела в Карстене, то отчего не быть тому же в Ализоне? Теперь, по крайней мере, я поняла, почему моя миссия там не удалась и меня так быстро раскрыли. Они сумели выследить меня, как собаки, что гнались за нами по болотам. В общем, сейчас мы совершенно уверены, что Кольдер собирает на Горме войско, чтобы совершить вторжение на материк. Тогда, пожалуй, и Карстен, и Ализон поймут, что поставляли на Горм оружие для собственного уничтожения. Собственно, Альдис нужна, чтобы узнать все подробности этой грязной торговли с Гормом, она ведь не может вестись без ведома и согласия герцога.
Корис заерзал на стуле:
– Госпожа! Воины тоже любят поболтать, и если наемник пройдет по кабачкам, да с туго набитым кошельком, он может принести свежие новости.
Колдунья с сомнением посмотрела на него:
– Ивиан далеко не глуп. У него повсюду есть глаза и уши. Стоит только человеку вроде тебя, капитан, показаться в кабаке – и это сразу станет известно герцогу.
Кориса ее замечание нисколько не смутило.
– Разве Корис с Горма не потерял своих людей и свою репутацию в Сулькаре? Не бойся, госпожа, на случай расспросов у меня готова отличная легенда. А тебе, – Корис перевел взгляд на Саймона, – лучше не показываться на людях, чтобы не мозолить глаза. Наверняка история, рассказанная у городских ворот, уже вовсю пошла гулять по городу. А как насчет молодого человека? – Капитан покосился на Брайанта.
К удивлению Саймона, невозмутимый юноша мягко улыбнулся и взглянул на колдунью, как будто спрашивал у нее разрешения. Та лукаво улыбнулась в ответ:
– Брайант, конечно, не рубака, дорогой капитан, но мы знакомы давно, и уверяю тебя, не стоит недооценивать его искусство владения мечом. Я думаю, он еще удивит вас – и не раз!
Корис засмеялся:
– Ну, госпожа, если это говоришь ты, значит так оно и будет. – Он потянулся за топором.
– А эту игрушку лучше оставить дома, – остановила Кориса колдунья. – Ее-то уж обязательно приметят. – Она положила руку на рукоять.
Пальцы колдуньи словно примерзли к топору, и Саймон впервые за все их пребывание здесь увидел, что она выведена из равновесия, больше того – потрясена!
– Откуда это, Корис? – Голос колдуньи дрогнул.
– Разве ты не знаешь, госпожа? Топор перешел ко мне по доброй воле от того, о ком сложены легенды. И я готов отдать за него жизнь!
Женщина отдернула руку, будто обожглась:
– По доброй воле?
Корис вспыхнул:
– В таких случаях я не имею привычки лгать! Я принял топор, и он будет служить только мне!
– Тогда тем более не таскай его по улицам Карса. – Это был наполовину приказ, наполовину – просьба.
– Хорошо, но покажи мне здесь укромное местечко, где я могу его оставить, – с большой неохотой согласился капитан.
Колдунья на минуту задумалась, потирая пальцем подбородок.
– Ладно, сходи в город, я надеюсь услышать от тебя подробный отчет. Ступай за мной, я покажу тебе укромное местечко.
Саймон и Корис прошли за ней в комнату, стены которой были увешаны старинными гобеленами с едва различимым уже рисунком. Колдунья отогнула один из гобеленов, открыв деревянную панель с резным рельефом диковинного зверя. За панелью была скрыта ниша, в угол которой Корис и поставил свой топор.
Точно так же как Саймон ощутил груз столетий в древнем Эсткарпе, так же как уловил нечто сверхчеловеческое в пыльном склепе Вольта, сейчас он, казалось, кожей почувствовал какое-то странное излучение, идущее от стены. Во всяком случае, по телу у него побежали мурашки.
Несмотря на то что Корис так трясся над своим сокровищем, колдунья с самым безразличным видом закрыла нишу, словно там осталась обыкновенная метла. Брайант невозмутимо стоял у входа в комнату. Саймон пытался разобраться в своих ощущениях, все еще ничего не понимая, и, когда все вышли, он задержался, чтобы осмотреть комнату.
Мебели почти не было, только кресло черного дерева с высокой спинкой стояло тут, словно взятое из зала для аудиенций, и напротив него черного же дерева – стул. Между ними на полу были разложены довольно странные предметы, принесенные сюда непонятно зачем. Разглядывая их, Саймон задумался…
Сначала его внимание привлекла небольшая, на пригоршню угля, жаровня, что стояла на отполированной доске. Затем он перевел взгляд на глиняную чашку с каким-то сероватым порошком, на пузатую склянку… Да… никакой мебели, и все эти странные вещи…
Он не слышал, когда вернулась колдунья. Пристально глядя на него, женщина вдруг спросила:
– Кто ты, Саймон?
Он обернулся:
– Ты же все знаешь, ты же присутствовала тогда… Да и невозможно солгать при вашем-то способе собеседования!
– Верно, ты не лгал. Но я все-таки спрашиваю вновь – кто ты, Саймон? По дороге в Сулькар ты раньше меня почувствовал засаду. Но ты же мужчина! – Колдунья опять потеряла самообладание. – И ты почувствовал, ты ведь понял, что делается здесь.
– Не совсем. Я только знаю, что здесь присутствует что-то невидимое, но оно тем не менее существует.
– Вот! – Колдунья сжала кулаки. – Ты не должен этого чувствовать, но все-таки чувствуешь! Я здесь колдую, чтобы узнать, о чем думают и чего хотят люди, приходящие ко мне, но я далеко не всегда прибегаю к этой Силе, которая сильнее моей. Три четверти моего Дара – это наваждения, в Сулькаре ты имел случай видеть это. Мое колдовство не призывает ни демонов, ни пришельцев из других миров. Но есть иная Сила – и она иногда приходит на мой зов. Тогда я могу творить самые настоящие чудеса! Могу, например, предвидеть несчастья, хотя и не всегда знаю, откуда они придут, могу вызвать разрушения… И клянусь жизнью, это уже не наваждения!
– Верно, – сказал Саймон. – И в моем мире случались события, которые никак не укладываются в рамки здравого смысла.
– И это делают ваши женщины?
– Нет, и мужчины тоже. Некоторые мои солдаты предвидели несчастья, смерть, свою или чужую. Я знавал старинные дома, где тоже таилось нечто такое, чего нельзя увидеть, но только чувствуешь, – нечто не менее странное, чем то, что скрывается здесь.
Колдунья смотрела на Саймона с нескрываемым изумлением. Затем ее рука начертила в воздухе между ними какой-то знак, и тот на мгновение вспыхнул огнем.
– Ты видел?
Было ли в ее голосе обвинение или радостное признание, Саймон не успел понять: на весь дом загремел гонг.
– Альдис! И с ней наверняка охрана! – Колдунья подошла к стене и открыла нишу, где был спрятан топор Кориса. – Прячься! – приказала она. – Они непременно обыщут дом, и будет лучше, если тебя не увидят.
Времени на возражения не оставалось, и Саймон с трудом втиснулся в не очень-то просторное укрытие. Колдунья быстро задвинула панель, и он оценил, как прекрасно приспособлено это место для наблюдений: в резном орнаменте панели были просверлены отверстия как для доступа воздуха, так и для подглядывания.
Заточение произошло настолько быстро, что Саймон не успел опомниться, а когда попытался было сдвинуть панель с места, то обнаружил, что изнутри она не открывается и он практически замурован в этой каморке вместе с топором Вольта. Оставалось только ждать, когда колдунья соизволит выпустить его отсюда.
Саймон с раздражением прильнул к одному из глазков, чтобы посмотреть, что делается снаружи. Как раз в этот момент двое воинов, втолкнув в комнату колдунью, принялись рыскать по всем углам, отдергивая гобелены.
Глядя на них, женщина рассмеялась и с сарказмом бросила через плечо кому-то, ожидавшему на пороге комнаты:
– Похоже, в Карсе на слово не верят. Бывало ли такое, чтобы обитатели этого дома впутались в неблаговидное дело? Твои ищейки, госпожа, не найдут здесь ничего, кроме пыли и паутины. Признаться, я не очень хорошая хозяйка. Но мы просто теряем время.
Саймон восхитился ее актерским искусством: колдунья говорила об обыске, как о детской шалости, намекая своей собеседнице, что пора прекратить это ребячество, коль скоро они намерены заняться серьезным делом.
– Гальсфрик! Доннар!
Воины встали по стойке смирно.
– Если хотите, ищите в других комнатах, а нас оставьте в покое!
Ищейки вытянулись в струнку у двери, и в комнату вошла женщина, которую Саймон наконец увидел. Она сбросила с плеч роскошный плащ, а колдунья, плотно прикрыв за воинами дверь, повернулась к ней:
– Добро пожаловать, леди Альдис!
– Как ты верно заметила, женщина, мы теряем время. – Слова прозвучали резко, но все-таки бархатный голос вошедшей мог обворожить любого мужчину.
Возлюбленная герцога вовсе не походила на пышную, перезрелую портовую девку, как ее представила им колдунья. Напротив, это была еще не вполне сформировавшаяся девушка с небольшой высокой грудью, скромно прикрытой складками платья. В ее внешности весьма противоречиво присутствовали сладострастие и холодность одновременно, и, разглядывая Альдис, Саймон понял, почему ей удается удерживать подле себя сластолюбца-герцога.
– Ты сказала Фирте… – снова те же резкие нотки, обернутые в бархат.
– Я сказала твоей Фирте, что́ я могу сделать и что́ за это хочу! – Колдунья заговорила не менее резко, чем ее посетительница. – Ты принимаешь мои условия?
– Я приму их не раньше, чем ты докажешь свои способности. Дай мне то, что я хочу, а потом называй свою цену.
– Хороший же у тебя способ торговаться, госпожа. Все преимущества на твоей стороне.
Альдис улыбнулась:
– Раз ты утверждаешь, что у тебя есть Сила, значит ты можешь не только помогать, но и заставлять, Владычица. В таком случае я для тебя легкая добыча. Говори, что мне делать, и не тяни, я могу доверять тем, за дверью, лишь до тех пор, пока их жизнь висит на кончике моего языка. Но в Карсе есть и другие языки!
– Дай руку! – Колдунья взяла чашку с порошком.
Альдис протянула унизанную кольцами руку, и колдунья уколола ее иглой, вынутой из складок платья. Когда капля крови упала в чашку, она долила туда жидкости из бутылки и все перемешала. Затем колдунья раздула огонь под жаровней.
– Сядь. – Она указала Альдис на стул и, едва та села, положила ей на колени доску и поставила на нее жаровню.
– Думай о том, кого желаешь! Думай только о нем, госпожа!
Месиво в чашке, словно тесто, стало подниматься над огнем, и колдунья запела. Саймон почувствовал, что тревожное чувство, охватившее его, когда колдунья начертила в воздухе огненный знак, схлынуло и стало исчезать.
В ее пении таилось нечто чарующее, навевающее сладкие грезы, будоражащее воображение. Саймон прикусил губу. Это волнение исходило от женщины, которую он, казалось, начал понимать. Но подобные чары скорее присущи Альдис и ей подобным женщинам, а от бесстрастной колдуньи Эсткарпа он такого не ожидал! Пение все сильнее действовало на Саймона, и тогда он закрыл ладонями уши, чтобы не слышать больше этих звуков, которые, властно врываясь в него, горячили кровь в жилах, наполняли жаром все тело.
Лишь увидев, что губы колдуньи перестали шевелиться, Саймон отнял ладони от ушей. Лицо Альдис разрумянилось, губы увлажнились, широко раскрытые глаза невидяще смотрели перед собой. Колдунья сняла с ее коленей жаровню и доску, переложила содержимое чашки в кусок ткани и подала сверток своей посетительнице:
– По щепотке добавляй это ему в еду и питье. – Голос колдуньи ослабел, она, казалось, валилась с ног от усталости.
Альдис взяла сверток и спрятала его за лиф платья.
– Не сомневайся, я использую это как следует! – Она подхватила свой плащ и пошла к двери, бросив на ходу: – Я дам тебе знать, как пойдут дела.
– Я узнаю сама, госпожа.
Альдис вышла, а колдунья так и стояла, опершись на спинку кресла, как будто ноги не держали ее. На ее усталом лице застыло выражение брезгливости, смешанной со стыдом, словно она прибегла к дурному средству для достижения благородной цели.
5
Когда трижды протрубит рог…
Корис усердно полировал лезвие топора куском шелковой тряпки. Вернувшись из города, он немедленно потребовал свое сокровище назад и теперь, сидя на подоконнике, рассказывал:
– …Он ворвался с таким видом, словно по пятам за ним гнались кольдеры, и выложил все сержанту! Тот с перепугу аж пролил вино, за которое, кстати, платил я! А этот парень орал как ненормальный. Мне, по правде, вся эта история кажется чистой выдумкой, и все же я готов поспорить на недельное жалованье карстенского наемника – в ней что-то есть!
Пока Корис говорил, Саймон внимательно наблюдал за колдуньей и за Брайантом. Впрочем, колдунья все равно ничем бы не выдала того, что нечто подобное она уже слышала. Зато молодой человек не имел, конечно, ни ее выдержки, ни достаточного жизненного опыта, и его реакция на рассказ капитана несколько удивила Саймона – Брайант держался чересчур безразлично.
– Вижу, госпожа, – заметил Саймон, – эта история вовсе не кажется тебе выдумкой.
После визита Альдис его отношения с колдуньей стали несколько напряженными, она это, безусловно, чувствовала, но пока не предпринимала никаких шагов, чтобы изменить существующее положение.
– Гунольд действительно мертв, – спокойно сказала она. – Его больше нет, как нет и Лоисы, наследницы Верлена. Так что, Корис, этот солдат соврал разве самую малость. – Колдунья посмотрела на капитана. – Но то, что эти события связывают с нападением Эсткарпа, разумеется, совершенная чушь.
– Знаю, госпожа. Мы никогда не действуем исподтишка. Однако, может быть, здесь что-то другое? Я не люблю задавать лишних вопросов, но скажи, может, на скалы Верлена выбросило кого-нибудь из гвардейцев, покинувших Сулькар?
Колдунья отрицательно покачала головой:
– Сила говорит мне, что в живых остались только вы четверо, капитан.
– Но ведь эти события или слухи о них могут стать предлогом для войны, – нахмурился Корис. – Гунольд был другом Ивиана; не думаю, чтобы герцог оставил его гибель неотомщенной. Тем более что маршал умер при таких загадочных обстоятельствах.
– Фальк! – Это имя, как игла из самострела, вырвалось из уст Брайанта. – Отвечать будет Фальк! – Лицо юноши побледнело. – Ему еще предстоит объясняться с Сириком и Дуартом! Что и говорить, владыке Верлена сейчас не позавидуешь. Но этот твой болтун сообщил сержанту такие подробности, словно слышал отчет из первых уст.
– Корабль с посольством герцога только что прибыл в Карс. А посол, как утверждают, любит поболтать, – заметил Корис.
– Корабль! – Колдунья резко встала, и ее расшитое золотом алое платье всколыхнулось подобно языку пламени. – Фалька на мякине не проведешь. Но как-то уж все слишком быстро. Не думаю, чтобы Фальк так спешил, дабы только отвести гнев Ивиана…
Темные глаза колдуньи хмуро осмотрели собравшихся, словно она сравнивала свои силы с силами противника.
– Не нравится мне это. Людей из Верлена, конечно, следовало ожидать – Фальку просто необходимо заговорить зубы герцогу, иначе башни его собственного замка обрушатся ему на голову. Он найдет способ склонить на свою сторону Сирика с Дуартом, чтобы те подтвердили его выдумки. Все так. Но события развиваются слишком быстро. Уж очень это похоже… Я готова поклясться, что…
Колдунья стала расхаживать по комнате, шурша платьем.
– Мы, колдуньи Эсткарпа, владеем наваждениями, но, клянусь Даром, тот шторм не был таковым! Разве что кольдеры умеют управлять силами природы… – Колдунья замерла на месте и прижала пальцы к губам, как бы боясь проговориться. – Если кольдеры умеют… – Она перешла на шепот. – Не могу поверить, что мы оказались здесь по воле кольдеров! Не желаю верить! И все же… – Женщина повернулась лицом к Саймону. – Я понимаю Брайанта, зная мотивы его поступков, понимаю, что движет Корисом, но тебя, человека, появившегося на болоте торов, я не понимаю! Если ты не тот, за кого себя выдаешь, значит мы сами виноваты в своих несчастьях.
Корис насторожился, с силой сжав рукоять топора, и шелковая тряпка упала на пол.
– Он принят Верховной Владычицей, – сказал капитан спокойно, но Саймон видел, что Корис следит за каждым его движением, будто ждет внезапного нападения.
– Это так! – Колдунья кивнула. – И не хочется верить, что кольдеры проникли к нам в самое сердце, а мы не сумели этого распознать. Кольдеры могли поставить завесу, – продолжала она рассуждать вслух, – но это уже само по себе вызывало бы подозрения! Хотя… Есть еще один способ проверки! – Она расстегнула воротник платья, достала колдовской камень и немного подержала на ладони, вглядываясь в его дымчатую глубину. Затем, сняв цепочку с шеи, колдунья протянула камень Саймону. – Возьми!
Корис вскрикнул и соскочил с подоконника, но Саймон спокойно принял камень. Гладкий кристалл сначала был холодным, как всякая полированная вещица, а потом вдруг стал нагреваться, делаясь все горячей, и странное дело – этот жар не обжигал ладоней. Камень словно ожил. На его поверхности появилось мерцающее свечение.
– Я знала! – хрипло прошептала колдунья. – Ты не кольдер! Нет! Кольдер не смог бы держать камень, ибо в нем – Пламя Силы! Я рада тебе, брат по Дару! – Женщина вновь начертила в воздухе перед собой тут же вспыхнувший знак и, когда он погас, взяла у Саймона камень.
– Но он – мужчина! Клянусь, прошедшие перевоплощения не могут так себя вести! К тому же мы жили с ним бок о бок в казарме! – зачастил Корис. – Я не возьму в толк, как это Даром владеет мужчина?
– Он человек из другого мира, другого времени, а что мы знаем о других мирах? Во всяком случае, теперь я уверена в одном: он не кольдер. Возможно, конечно, что именно таких людей кольдеры готовят для решающей битвы… Но сейчас нам нужно…
Рассуждения колдуньи были прерваны звоном гонга. Саймон и Корис переглянулись, Брайант достал самострел.
– Это у входа, – сказал он.
– Звон-то условный, да слишком не вовремя, – нахмурилась колдунья. – Посмотри, Брайант, но будь осторожен.
Корис и Саймон молча последовали за молодым человеком. Они еще не дошли до дверей, когда услышали снаружи какой-то шум, и Саймон напрягся, уловив в нем что-то очень хорошо знакомое. Корис помрачнел:
– Это толпа! Гул разъяренной толпы!
Саймон, сразу вспомнив пережитый им когда-то ужас, утвердительно кивнул и приготовил самострел.
Пришедший, без всякого сомнения, принадлежал к Древней расе Эсткарпа, и синяки на лице не могли этого скрыть. Когда они открыли дверь, человек буквально упал им на руки, и Корис еле успел подхватить его. Толпа на улице загудела, да так, что земля вздрогнула под ногами, но Брайант уже запер дверь на все засовы.
Человек вымученно улыбнулся Корису и хотел было что-то сказать, но из-за рева толпы никто ничего не слышал. Отложив разговоры, Саймон и Корис затащили беглеца в дом.
Когда появилась колдунья, он уже оправился настолько, что даже пытался поприветствовать ее. Женщина налила в чашку немного какой-то синеватой жидкости и поднесла к его губам.
– Что с Вортимером?
Человек откинулся на спинку кресла:
– Ты можешь послушать, как его гонят, госпожа! Вместе с ним и другие наши, те, кто успел вовремя добраться до посольства. За остальными же охотятся на улицах. Перед выходцами из Эсткарпа и перед теми, кто принадлежит Древней расе, герцог приказал трижды протрубить в рог! Он просто сошел с ума!
– И их тоже? – Колдунья прижала ладони к вискам, словно хотела унять нестерпимую головную боль. – У нас мало времени! Нельзя терять ни минуты!
– Вортимер послал меня, чтобы я тебя предупредил. Ты последуешь за ним, госпожа?
– Пока нет.
– Тех, перед кем трижды протрубили в рог, всякий может убить в любую минуту. А в Карсе теперь убивают, сперва вволю поиздевавшись, – бесстрастно сказал беглец. – Не знаю, насколько ты можешь рассчитывать на Альдис…
Колдунья засмеялась:
– Я вовсе не рассчитываю на Альдис, Вортгин. Нас пятеро… – Она вертела в руках чашку. – Но сейчас речь идет не о наших жизнях. На окраинах Карстена живут древние роды, и, если их вовремя предупредить, они, может быть, успеют уйти через горы в Эсткарп. К тому же все, что мы узнали здесь, необходимо сообщить Верховной Владычице. Боюсь, не хватит сил, одной мне не справиться. – Она посмотрела на Саймона. – Ты должен помочь мне, брат!
– Но я не знаю как! – воскликнул он. – У меня нет опыта.
– Ты просто встанешь рядом и совместными усилиями мы… В этом вся наша надежда, Саймон.
Корис смотрел через окно в сад и спросил, не оборачиваясь:
– Перевоплощение, госпожа?
– А что мы можем предпринять еще? – Колдунья пожала плечами.
Вортгин облизал сухие губы:
– Делай что хочешь, госпожа, но надо уходить из этого проклятого города. Тогда я смогу привести под твои знамена людей провинции, у меня там много родственников, и мне поверят.
– Идемте! – Колдунья повела их все в ту же таинственную комнату, где она колдовала.
Уже в дверях Корис остановился:
– Я возьму с собой подарок Вольта. Не изменяй меня так, чтобы я не смог поднять топора.
– Я назвала бы тебя сумасшедшим, – резко сказала колдунья, – если бы не знала истинной ценности этого оружия. Но учти, оно сделано не человеком, поэтому не знаю, получится ли. А теперь помогите мне, да поживее!
Когда Корис и Саймон отнесли к стене комнаты кресло, стул и другие вещи, колдунья убрала ковер и колдовским камнем провела на полу несколько линий, которые вспыхнули, приняв форму огненной пятиконечной звезды. Немного поколебавшись, Корис положил топор Вольта в ее центр.
Колдунья повернулась к Саймону:
– На самом деле мы все останемся такими, какие есть, и лишь на время изменим облик, чтобы обмануть тех, кто встанет на нашем пути. Дай мне опереться на твою Силу, чтобы сконцентрировать свою. – Она все оглядела, поставила рядом с топором жаровню и раздула в ней угли. – Приготовьтесь! И будь что будет!
Корис тронул Саймона за руку:
– Раздевайся донага, иначе Сила не подействует, – сказал он, стягивая с себя куртку.
Саймон последовал его примеру, а потом они вместе помогли раздеться Вортгину.
Наполняя комнату красноватым маревом, из жаровни повалил дым, почти скрыв из виду неуклюжую фигуру Кориса и мускулистое тело Вортгина.
– Встаньте по лучам звезды! – приказала колдунья и добавила: – А ты, Саймон, встань рядом со мной.
Он пошел на ее голос и сразу потерял из виду Кориса. Потом он увидел бледную руку колдуньи, что тянулась навстречу его руке. Под ногами пылал контур звезды, ничего другого невозможно было разглядеть – дымовая завеса поглотила комнату.
Откуда-то издалека послышалось пение. Саймону показалось, что он стал растворяться, что его тело вот-вот распадется на мельчайшие частички и сольется с этим маревом. И в то же время он ощущал тепло, но не снаружи, а изнутри; больше того, он чувствовал движение этого тепла – оно потоком уходило из его тела через правую руку. Саймон подумал даже, что мог бы увидеть, как это происходит, если бы не дымовая завеса. Впрочем, это было не так уж важно, главное, сам он не стал этим дымом, он по-прежнему существует!
Пение стало громче. Саймону уже доводилось слышать такое, но тогда оно будило в нем вожделение, с которым пришлось бороться усилием воли. Теперь пение действовало как-то иначе, во всяком случае желания противиться его воздействию не возникало.
Саймон невольно закрыл глаза, внимая ему, и звуки, казалось, проникали в каждую клеточку его тела, но в то же время он знал, что поток тепла, исходящий через его руку, питает силой эти звуки.
Немного погодя руки Саймона безвольно повисли, движение тепла прекратилось и пение смолкло. Саймон открыл глаза. Марево понемногу редело, в нем появились просветы. В одном из них Саймон увидел мерзкую рожу головореза, которую и лицом-то трудно было назвать. Но на жуткой этой физиономии сияли лукавые глаза Кориса! А рядом с ним стояло другое страшилище с изъеденной язвами кожей и пустой глазницей.
Разбойник с глазами Кориса перевел взгляд с Саймона на соседа и ухмыльнулся, обнажив гнилые желтые зубы.
– Славная компания!
– Одевайтесь! – раздался откуда-то голос колдуньи. – Теперь вы – негодяи, вылезшие из подвалов Карса, чтобы убивать и грабить. Именно такие красавчики выползают на улицы, когда трижды звучит рог!
Все снова облачились в свою одежду, хотя она не очень подходила для таких подонков, какими они выглядели сейчас. Корис поднял с пола какую-то ржавую железную палку с крючьями, на которую Саймон даже внимания не обратил.
В комнате не было зеркала, и Саймон не знал, как выглядит он сам, но догадывался, что его внешность не менее отвратительна, чем у остальных. Он предполагал, что измениться должны были и колдунья, и Брайант, но то, что через минуту открылось его взору, превзошло все ожидания. Колдунья превратилась в горбатую седовласую старуху с лицом, искаженным гримасой лютой злобы. А вместо молодого человека рядом с ней стояла девушка в расшитом золотом алом платье.
Да, невзрачный Брайант превратился в пышнотелую красотку, которая даже не позаботилась о том, чтобы завязать шнурки на корсаже. Старуха ткнула пальцем в Саймона:
– Это твоя добыча, молодчик! Взвали красотку на плечо, а когда устанешь, вот эти разбойнички пособят тебе. И смотри не выходи из образа!
Она толкнула мнимую девушку в спину с такой силой, что та, споткнувшись, упала в объятия Саймона. Он легко подхватил ее и вскинул на плечо. Колдунья еще раз осмотрела всю братию взглядом опытного режиссера и напоследок, для полноты картины, сдернула платье с одного плеча девушки.
Саймон же только подивился колдовскому искусству. Он был уверен, что все они изменятся лишь для зрительного восприятия, но его не покидало ощущение, что он держит в объятиях самую настоящую женщину! Ему все время приходилось напоминать себе, что в действительности у него на плече Брайант.
По улицам Карса разгуливала не одна подобная им разбойничья шайка. Но каково же было видеть мнимым разбойникам сцены грабежа и насилия и не иметь возможности помочь несчастным. Это мучило их всю дорогу до пристани. Там у ворот стояла охрана. Когда Саймон со своей вопящей жертвой на плече подошел к воротам, сопровождаемый бандой оборванцев, колдунья с мешком за спиной забежала вперед, неожиданно споткнулась и упала, рассыпав награбленное добро. Содержимое мешка сверкало и переливалось в дорожной пыли.
Стражники бросились собирать драгоценности, а их офицер грубо оттолкнул старуху в сторону. Однако один из них, похоже, решил не изменять своему воинскому долгу, а может, его больше привлекала добыча Саймона. Как бы то ни было, он преградил дорогу копьем и нагло ухмыльнулся:
– Эй, оборванец! Оставь-ка здесь свой скоропортящийся груз! Тебе больно жирно будет, а тут есть кому за ней присмотреть.
Едва он договорил, Корис зацепил его своей ржавой палкой за ногу, стражник рухнул, и вся компания бросилась через ворота к причалу. За ними по пятам гнались разъяренные охранники.
– В воду! – крикнул Брайант и, вырвавшись из рук Саймона, бросился в реку.
Капитан прыгнул следом за ним и вынырнул рядом с алым платьем, вздувшимся на воде. Вортгин, прихрамывая, тоже бежал к берегу. Саймон оглянулся, ища глазами колдунью.
За ними больше никто не бежал, а на дороге завязалась какая-то потасовка. Вытащив самострел, Саймон ринулся туда со всех ног. Трижды он останавливался, чтобы выстрелить, и трижды игла достигала цели. А потом он увидел распластанную на земле старуху и приставленный к ее горлу меч.
Саймон успел сделать еще два выстрела, после чего пустил в ход кулаки и, вероятно, переломал немало костей, в общем охранники, оставшиеся на ногах, попросту разбежались. Саймон взвалил на плечо бесчувственное тело колдуньи и двинулся к ближайшей барже. С большим трудом ему удалось подняться на палубу.
Неожиданно женщина очнулась и начала вырываться, решив, по-видимому, что оказалась в руках насильника. От неожиданности Саймон потерял равновесие, и они вместе полетели в воду. Наглотавшись воды, он вынырнул, оглянулся – женщина была рядом.
– Эй!
Их окликнули с плывущей по течению баржи и бросили веревку. Саймон и колдунья взобрались на судно и увидели Кориса, машущего им рукой.
У противоположного борта баржи покачивалась на воде небольшая шлюпка, в которой сидели Вортгин и склонившийся над водой Брайант – его тошнило. В мокром платье, облепившем тело, он поистине выглядел как жертва насилия. Когда все спустились в шлюпку, Корис оттолкнулся от баржи своей крючковатой палкой.
– Я думал, ты потерял ее у ворот, – заметил Саймон.
– Скорей меня убьют, чем я ее потеряю! – обиженно воскликнул капитан. – Да что об этом, главное – нам удалось оторваться от охранников, и у нас появилась небольшая передышка. Надеюсь, нам удастся добраться незамеченными до другого берега, ведь они, наверное, решили, что мы укрылись на барже. Подождем, пока она отойдет подальше от гавани, и отчалим.
С его предложением все согласились, однако еще довольно долго беглецы оставались под прикрытием баржи. Брайант наконец пришел в себя и все норовил отвернуться, словно стесняясь своей новой внешности. Колдунья сидела на носу шлюпки и внимательно осматривала противоположный берег.
На их счастье, вскоре начало темнеть. Под покровом ночи беглецы рассчитывали уйти как можно дальше от Карса. Вортгин хорошо знал здешние места и мог провести их полями, минуя селения, близ которых можно было нарваться на заставу.
– Нынешним приказом Ивиан самого себя обрекает на гибель, – сказал Вортгин. – Старая знать недолюбливает герцога, а с нами они связаны кровными узами. Может, они и не встанут на нашу сторону, но, во всяком случае, людям герцога помогать не будут. Уж скорее закроют глаза и уши, сделав вид, что ничего не знают.
– Да, Карстен отныне для нас закрыт, – согласилась колдунья. – Думаю, нужно уходить к границе, пока не поздно. Так-то… Тьма наступает!
Встретив ее взгляд, Саймон понял, что колдунья говорит не о ночной тьме, которая быстро сгущалась над их головами.
6
Поддельный сокол
Саймон, Корис и Вортгин, прикрывшись ворохом сена, лежали в поле за стогом и наблюдали, что делается в деревушке у перекрестка дорог. Там мелькали сине-зеленые плащи наемников герцога. Четверо хорошо вооруженных всадников явно были снаряжены для дальнего похода. Соблюдая церемониал, предводитель этого небольшого отряда подъехал к Столбу Объявлений и приложил к губам рог. Его латы сверкали серебром в лучах утреннего солнца.
– Раз… два… три… – вслух считал Корис.
Звуки рога разносились по всей округе, но что говорили наемники селянам, отсюда разобрать было невозможно.
Корис повернул голову к Вортгину:
– Герцог поспешает. Тебе нужно отправляться к своим, чтобы успеть их предупредить.
Вортгин с силой воткнул в землю кинжал, словно перед ним была грудь наемника в сине-зеленом плаще:
– Пешком я все равно не успею.
– Верно. Но у них есть как раз то, что нам требуется. – Корис ткнул пальцем в сторону верховых.
– За мостом дорога проходит через лес, – заметил Саймон.
На лице капитана, и без того ужасном, появилась злобная гримаса.
– Скоро они закончат разговоры. И нам пора.
Покинув засаду, они перешли вброд реку и двинулись по запущенной лесной дороге, которая уходила на север. Здешняя старая знать недолюбливала герцога, не любили его и простые люди, поэтому, кроме главных трактов, все остальные дороги постепенно приходили в негодность.
Дорога шла между холмами, поросшими травой и кустарником, – места небезопасные для любого путника, а тем более если на нем плащ наемника. Саймон укрылся в кустах, Корис занял позицию поближе к реке, чтобы отрезать противнику путь к отступлению, а Вортгин засел по другую сторону дороги напротив Саймона. Теперь оставалось только ждать.
Предводитель наемников оказался толковым командиром. Один его человек ехал впереди и внимательно осматривал придорожные кусты, но он миновал спрятавшихся, не обнаружив их. Следом проехали двое – сам предводитель и его адъютант. Четвертый всадник замыкал отряд.
Когда он поравнялся с Саймоном, тот выстрелил, но не в него, а в адъютанта.
Выстрел оказался точным. Демонстрируя отличное владение конем, предводитель мгновенно развернулся и увидел, как замыкающий всадник тоже упал с лошади, кашляя кровью.
По плечу Саймона чиркнула игла – разорвав одежду, она оцарапала кожу, и он понял, что противник ему попался достойный. Ехавший впереди щитоносец ринулся было на помощь командиру, но тут Вортгин поднялся из-за куста и бросил в него кинжал. Оружие сверкнуло на солнце и вонзилось воину в горло – тот рухнул на землю, даже не вскрикнув.
В следующее мгновение над самой головой Саймона пронеслись копыта лошади, которая, вдруг потеряв равновесие, упала на спину и подмяла под себя хозяина. Тут из засады выскочил Корис и обрушил на голову тщетно пытающегося освободиться офицера свою железную палку.
Они быстро раздели наемников и поймали коней. Упавшая лошадь, к их радости, поднялась и как будто ничего себе не повредила, но перепугалась и беспокойно ржала. Оттащив тела наемников в кусты, они привязали снаряжение воинов к седлам, после чего направились к заброшенной овчарне, где оставили колдунью и Брайанта.
Когда они подходили к овчарне, двое оставшихся о чем-то жарко спорили: раздраженные возгласы Брайанта прерывал суровый голос колдуньи.
Но едва в проеме ветхой изгороди показался Саймон, они замолчали и не проронили ни слова, пока мужчины заводили коней с поклажей. Вдруг Брайант вскрикнул и бросился к узлу с кольчугой и кожаной курткой.
– Я хочу свою внешность обратно! И немедленно! – крикнул он запальчиво.
Впрочем, Саймон вполне разделял чувства молодого человека: в его-то возрасте играть ненавистную роль девицы – да это хуже рабства! Даже им, людям, давно уже подчинившим свою жизнь приказу, и то не хотелось больше оставаться в столь отвратительном обличье, хотя, возможно, только оно и спасло им жизнь.
– И то верно, – поддержал юношу Саймон. – Можем ли мы стать прежними по своей… точнее, по твоей воле, госпожа? Или требуется выждать какой-то срок?
Колдунья хмуро посмотрела на них из-под спутанных косм:
– Зачем тратить на это время? Нас еще могут настигнуть люди герцога. Вижу, вы уже встретились с ними.
Она взяла в руку сине-зеленый плащ, словно намереваясь примерить его к своей согбенной фигуре.
Брайант угрюмо смотрел на колдунью, прижимая к груди узел с кольчугой и курткой, его губы были плотно сжаты.
– Я уйду отсюда сам собой! Или вообще никуда не пойду! – воскликнул он, и Саймон ни на минуту не усомнился, что так оно и будет.
Колдунья сдалась. Достав из-за пазухи небольшой мешочек, она бросила его юноше:
– Ступай к ручью, омойся. Но порошка больше щепотки не трать, а то другим не хватит.
Брайант поймал мешочек и, прижимая к груди узел с одеждой, стремглав выскочил из овчарни, как будто боялся, что его остановят.
– А с нами как? – твердо спросил Саймон, готовый двинуться вслед за Брайантом.
Корис привязывал лошадей к покосившейся изгороди. Его бандитская физиономия была отвратительна, но он умудрялся по-прежнему заразительно смеяться.
– Пусть птенчик спокойно избавится от своих нарядов, Саймон. В конце концов, он же столько терпел. Это платье, наверное, совсем вывело его из себя.
– Платье? – с удивлением спросил Вортгин. – Но…
– Саймон не принадлежит Древней расе, – перебила его колдунья, проведя растопыренными пальцами по своим космам. – Он еще плохо представляет себе, что такое перевоплощение. Ты прав, Корис. – Колдунья как-то странно посмотрела на капитана. – Нужно дать Брайанту спокойно прийти в себя.
Сине-зеленый плащ незадачливого наемника мешком висел на юном воине, который много бодрее возвращался от ручья. Он швырнул алый комок ненавистного платья в угол овчарни и яростно принялся забрасывать его землей. Саймон, Корис и Вортгин направились к ручью.
Прежде чем окунуться самому, Корис тщательно обмыл и протер свою ржавую палку с крючьями. Выходя из воды, он уже держал в руках топор Вольта. Они разобрали одежду. Корис вновь надел свою кольчугу, которую захватил из Карса: никакая другая не подошла бы ему. В целях маскировки поверх кольчуги он накинул плащ наемника, так же поступили и остальные.
Вернувшись в овчарню, Саймон отдал мешочек колдунье. Та некоторое время подержала его, о чем-то раздумывая, а затем снова убрала себе за пазуху.
– Вы – славные воины герцога, а я – ваша пленница. В шлемах и капюшонах вы почти не похожи на людей Древней расы, во всяком случае, это не так бросается в глаза. Ну, разве что немножко у Вортгина. Но если меня увидят в истинном обличье, то все пропало. Поэтому, пожалуй, со сменой внешности я повременю.
Так они и покинули заброшенную овчарню – четверо воинов в сине-зеленых плащах наемников герцога и старуха, примостившаяся позади Брайанта. Лошади отдохнули, но всадники не торопились. Нужно было пересечь всю страну, и они двигались, избегая больших дорог и селений. Наконец они достигли места, откуда Вортгину надлежало отправиться на восток.
– А мы вдоль торговых трактов поедем на север, – сказала колдунья из-за спины Брайанта. – Если успеем предупредить сокольников, они беспрепятственно пропустят беженцев через горы. Скажи своим людям, чтобы не брали с собой много скарба – только оружие и провизию, сколько выдержит лошадь. И да будет с тобой Сила, Вортгин! Те, кого ты приведешь в Эсткарп, станут кровью в его жилах!
Корис снял с плеча рог наемника и протянул его Вортгину:
– Он послужит тебе пропуском, если встретишься ненароком с людьми герцога. Удачи тебе, брат! Попадешь на север – приходи в гвардию. Для тебя там всегда найдутся подходящие доспехи!
Вортгин махнул рукой на прощание, пришпорил лошадь и галопом поскакал на восток.
– Что дальше? – спросила колдунья Кориса.
– К сокольникам!
Она фыркнула:
– Ты забыл, капитан, хоть я стара и немощна с виду и кажется, что все соки из меня уже высосаны, я все же остаюсь женщиной – и, значит, ворота крепости сокольников для меня закрыты. Переведи меня с Брайантом через границу, а потом отправляйся к своим женоненавистникам и сделай все, чтобы они были с нами! Граница, ощетинившаяся мечами, заставит Ивиана трижды подумать, прежде чем напасть на нас. Даже если сокольники только переведут наших родичей из Карстена через горы, мы и то будем у них в неоплатном долгу. Но прежде сбросьте вот это! – Она дернула рукой сине-зеленый плащ Брайанта. – Иначе в горах вас пригвоздят к какому-нибудь дереву, прежде чем разберутся, кто вы есть на самом деле.
На этот раз, когда над ними закружился сокол, Саймон не удивился тому, что Корис назвал птице настоящие имена членов отряда и объявил, зачем они направляются в горы. Капитан ехал впереди, Саймон – сзади, а в середине ехали Брайант с колдуньей. Они расстались с Вортгином в полдень, а теперь солнце уже клонилось к закату. Весь день они почти ничего не ели, если не считать скудных запасов из седельных сумок наемников.
Корис натянул поводья и подождал остальных. Он не сводил глаз с приближающихся гор, и Саймону показалось, что капитан потерял свою обычную уверенность.
– Что-то мне это не нравится, – проговорил Корис. – Мое сообщение давным-давно должно было попасть по назначению, и пора бы уже появиться дозорному отряду. Почему их нет? Когда мы были в Соколином Гнезде, сокольники прямо выступали за союз с Эсткарпом.
Саймон с тревогой смотрел на горные склоны:
– Без проводника я бы не отважился в темноте ехать дальше. К тому же, если ты считаешь, капитан, что сокольники ведут себя странно, тем более лучше не углубляться в их владения. Давайте станем лагерем в первом же подходящем месте.
Саймона прервал Брайант, который, запрокинув голову, внимательно следил за парящей над ними птицей:
– Странный какой полет… – Юноша, бросив поводья, изобразил руками движение крыльев. – Сокол обычно машет крыльями вот так… Я часто наблюдал за ними. А эта птица, смотрите, – хлоп, хлоп, хлоп!
Теперь уже все наблюдали за кружащей над ними птицей. Саймон не заметил в этом пернатом часовом ничего особенного. Точно такой же сокол, какого встретили они, выйдя из склепа Вольта. Впрочем, он ничего не смыслил в орнитологии.
– Ты можешь высвистеть его вниз? – спросил он Кориса.
Капитан вложил пальцы в рот и громко свистнул.
В тот же момент Саймон вскинул самострел. Корис с криком ударил его по руке, но тот уже успел выстрелить. Игла попала точно в белое пятно на груди сокола, однако птица как ни в чем не бывало продолжала кружить над их головами.
– Я же говорил, что это не птица! – воскликнул Брайант. – Колдовство!
Ожидая объяснений, все повернулись к колдунье, но она не сводила глаз с сокола, который с торчащей в груди стрелой делал над ними очередной круг.
– Это не наша Сила, – вырвалось у нее невольно. – Не знаю, что это, но оно не живое!
– Кольдер! – воскликнул Корис и сплюнул.
Колдунья медленно покачала головой:
– Если это и кольдер, то не одержимый, как это было сделано с людьми Горма. Не знаю, ничего не могу понять…
– Нужно его поймать, – предложил Саймон. – Смотрите, он снижается. Может, стрела тянет его вниз? Дай-ка мне твой плащ, – обратился он к колдунье и спешился.
Она протянула ему свой драный плащ, и, перекинув его через руку, Саймон начал взбираться на скалу, мимо которой шла тропа. Он рассчитывал на то, что птица никуда не улетит за это время, и не ошибся. К тому же с каждым кругом сокол спускался все ниже и ниже.
Саймон ждал удобного момента, расправив плащ, и, держа его за угол, наконец бросил его в сокола, и птица забилась в этой импровизированной сети. Саймон потянул плащ на себя, но сокол рванулся в сторону, вырвался и, как слепой, ударился головой о скалу.
Саймон бросился на него, ощутив под руками настоящие перья, но под ними… Он даже присвистнул от удивления. Под покровом сломанных перьев и прорванной кожи виднелась путаница мелких металлических деталей, колесиков, проводков и небольшое устройство, напоминающее мотор. Подняв сокола за крыло, Саймон спустился со скалы к товарищам.
– Ты уверен, что у сокольников только настоящие соколы? – спросил он Кориса.
– Соколы для них священны, – сказал Корис и побледнел, увидев внутренности птицы. – Нет, это не их выдумка. Ученые соколы – их сила, зачем им подделки?
– Но кому-то же понадобилось поднять в небо механического сокола! – воскликнул Саймон.
Колдунья склонилась над птицей и тоже дотронулась до нее. Когда она подняла глаза на Саймона, в них были вопрос и тревога.
– Другой мир… – прошептала она. – Это не наше колдовство. Такое не может быть порождено ни нашим временем, ни нашим миром. Чужое, Саймон, чужое…
Ее прервал возглас Брайанта, который, подняв руку, снова смотрел вверх. Еще одна черно-белая птица снижалась над ними плавными кругами. Саймон опять потянулся за самострелом, но юноша резко ударил его по руке:
– Этот – настоящий!
Корис свистнул, и птица, повинуясь приказу, как и положено ученому соколу, села на ту самую скалу, рядом с тропой.
– Я Корис из Эсткарпа! – крикнул капитан. – Пусть тот, кто послал тебя, крылатый брат, поторопится. Уже вершится большое зло, а впереди, возможно, еще большее. – Он взмахнул рукой, сокол поднялся в небо и улетел в горы.
Саймон убрал механическую птицу в свою седельную сумку. Еще в Соколином Гнезде он заинтересовался средствами связи сокольников и устройствами, которые они крепили к лапам соколов. Создание столь миниатюрных и точных приборов требовало соответствующих знаний, но откуда они у жителей средневековой крепости? Такое же недоумение вызывали у него искусственное освещение и система отопления Эсткарпа и Сулькара, а уж об энергетической установке, которую взорвал Магнис Осберик, и говорить нечего. Может быть, все это – остатки достижений древней цивилизации? Или все-таки пришло из другого мира?.. Ничего не видящими глазами Саймон смотрел вперед, силясь разрешить загадки этого мира.
Корис говорил ему о сверхчеловеческой расе Вольта, предшествовавшей нынешнему человечеству. Может, это и есть следы знаний вымершей расы? А может, сокольники и сулькарцы получили необходимые им знания где-нибудь за морем? Саймон хотел получше рассмотреть поддельного сокола, чтобы определить хотя бы, какой тип разума мог его создать.
Сокольники появились неожиданно, просто как из-под земли выросли перед ними. Они ожидали приближения отряда, не преграждая дороги, но и не приглашая следовать за ними.
– Фальтьяр с Южных ворот! – Корис узнал их предводителя и снял с головы шлем, чтобы в лучах заходящего солнца можно было увидеть его лицо. – Я Корис из Эсткарпа, со мной гвардеец Саймон…
– И женщина! – холодно сказал сокольник, а его сокол заклекотал и взмахнул крыльями.
– Эта леди из Эсткарпа! Я должен провести ее через горы, – сказал капитан столь же холодно и жестко. – Мы не просим у вас убежища, но у нас есть важные известия для Владыки Крыльев.
– Путь через горы открыт для тебя, гвардеец. А известия ты можешь передать через меня: еще до восхода луны я доложу их Владыке Крыльев, Но ты сказал соколу, что здесь творится большое зло, а впереди еще большее. Я должен знать, в чем дело. Неужели Карстен двинул сюда свои войска?
– Герцог приказал трижды протрубить в рог перед людьми Древней расы, и они, спасая жизни, обратились в бегство. А кроме того… Саймон, покажи им.
Саймон замешкался, ему не хотелось отдавать механическую птицу, пока он сам не успел в ней как следует разобраться. Горец осмотрел останки сокола, провел пальцем по крылу, тронул стеклянный глаз, отогнул прорванную кожу и увидел под ней металлические детали.
– Он летал? – недоверчиво спросил сокольник.
– Летал, как твой, и следил за нами точно так же.
Фальтьяр ласково погладил по голове свою птицу, словно желал убедиться, что она настоящая.
– Здесь и впрямь творится большое зло. Ты сам должен говорить с Владыкой Крыльев! – Было видно, как горец разрывается между желанием соблюсти древние обычаи своего народа и необходимостью немедленных действий. – Если бы не женщина… госпожа… – неохотно поправился он. – Ей нельзя входить в Соколиное Гнездо!
Тут вмешалась колдунья:
– Мы с Брайантом останемся здесь, капитан, вы же с Саймоном поезжайте к Владыке Крыльев. А ты, сокольник, запомни мои слова: близок день, когда придется отказаться от многих древних обычаев – и нам в Эсткарпе, и вам в горах. Лучше жить и сражаться, чем умереть связанным цепями предрассудков. Над миром нависла небывалая угроза, и мы должны быть вместе!
Сокольник опустил глаза и молча неуклюже отсалютовал, всем своим видом давая понять, что идет на большие уступки. Затем его сокол с клекотом взвился в небо, а хозяин обратился к Корису:
– Будь спокоен, мы обеспечим госпоже полную безопасность. Едем!