Читать книгу Демпфер III. Отверженные - Андрей Анатольевич Антоневич - Страница 4

И вот теперь, когда он выкурил ненужных свидетелей, Горюхин залез ногами на массивный гроб Семена Ивановича Крысова, открыл нижнюю створку крышки и спустил штаны…

– Вот тебе… Друг любезный… На прощание от меня… Что бы тебя надолго запомнили… – кряхтел Петенька, выдавливая из себя, накопленную в организме за двое суток, кучу фекалий в ногах у трупа.

Закончив дело, Горюхин старательно прикрыл «свою месть» дорогой тканью и опустил нижнюю створку крышки гроба на место. Затем спустился по второй лестнице на первый этаж дома, где спрятавшись в сизом дыму от глаз, тушивших пожар спасателей, через кухню выскочил на улицу и присоединился к толпе сочувствующих.

Через полчаса, когда очаг возгорания был полностью локализован, а командира пожарного расчета увезла скорая помощь, так как уже в самом дорогом ресторане города остывал поминальный ужин, гроб с Семеном Ивановичем вынесли из дома и под звуки траурной музыки на фоне медленно кружащихся хлопьев снега, не прощаясь, быстро закинули в катафалк.

Ни в одну из многочисленных машин траурной процессии Петеньку никто не пустил. Однако он не стушевался и в предвкушении апофеоза своего плана отправился в городской крематорий на маршрутке.

В большой прощальной зале крематория из-за огромного скопления людей нечем было дышать. Тем более стало труднее это делать, когда открыли гроб с покойником…

Зловонный запах, от которого резало даже глаза, заполонил пространство всего помещения…

Прощавшиеся опускали слезящиеся глаза в пол, тихонько вздыхали, переминаясь с ноги на ногу, но правила приличия никто не отменял и все оставались на месте. Батюшка, жалобно кривя лоснящееся лицо, срочно зажег кадило и, пока быстрой скороговоркой читал прощальную молитву, держал его возле своего носа.

Мэр города пытался засунуть свой нос себе подмышку, грозя при этом указательным пальцем директору крематория, который украл выделенные на установку кондиционеров из бюджета города деньги, а остальные сочувствующие, не стесняясь, мастерили импровизированные респираторы. Кто-то, более или менее интеллигентный, извлек носовые платки, кто-то дышал в свою шубу, вечно пьяный председатель суда, похабно улыбаясь, требовал у своего секретаря снять трусики и отдать их ему, а прокурор города уткнул нос в декольте своей дородной жены, но уже через мгновение, извлек его оттуда, предпочтя запахам ее тела, вдыхать витавшие в воздухе миазмы.

Дочитать до конца молитву батюшка не смог, потому что у него от кадила загорелась борода…

Теперь помещение заполнили запах паленых волос и дорогих ароматных масел.

– Караул, спасите люди добрые! – кричал батюшка, метаясь по прощальной комнате, пока его пытались накрыть своими одеяниями церковные служки.

Наконец, через несколько минут, когда батюшку спасли, а председатель суда перестал хохотать, сотрудники ритуальной службы, отменив запланированную речь мэра и некоторых бывших бизнес партнеров Семена Ивановича, предложили проститься с усопшим близким родственникам и другим желающим.

После того, как первую жену Крысова, склонившуюся над усопшим, от нестерпимой вони вырвало прямо на мертвое тело, желающих подойти ближе к гробу и проститься больше не нашлось. Тогда начальник местной полиции, чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, попросил почтить память Семена Ивановича минутой молчания.

В повисшей десятисекундной тишине, было слышно только, как сдавленно рыдал в углу прощальной комнаты маленький, невзрачный, ободранного вида человечек.

– Кто это?

– Почему уборщик плачет?

– У него истерика…

– Психбольной какой-то… – перешептывались между собой собравшиеся.

– Они дружили с детства, – тихо поясняла всем, зажимая нос рукой, слегка помятая Дина Яковлевна.

И никому из них было невдомек, что Горюхин не плакал…

Он смеялся…

Смеялся до слез в глазах и щемящей головной боли…

Старательно прикрывая лицо руками, он наслаждался местью…

Как унесли гроб и в ходе дележа наследства начали драться между собой бывшие жены покойного и его дети, отчего-то, за исключением Даника, все похожие на его любимого телохранителя Алика, Петр уже не видел. Прекрасно понимая, что его в ресторан на поминальный ужин никто не пустит, он устремился домой.

Поздно вечером, стоя в ярко освещенной комнате перед огромным ростовым зеркалом нагишом, Горюхин рассматривал свое худое, но жилистое тело и самодовольно корчил сам себе гримасы.

– Ай, да я… Ай, да я и молодец, – сам собой восторгался Петр, когда у него за спиной воздух заходил волнами и раскрылся в синем зигзаге.

Пока Горюхин пытался понять, что это такое, оттуда появилось высокое волосатое существо с его лицом и направило на него черный цилиндрик.

Когда Петр парализовано застыл, существо схватило его поперек тела и, сунув себе в подмышку, шагнуло в сияющий зигзаг…

Так Горюхин попал на Эриум и стал демпфером, чтобы потом стать… Ревизором.