Читать книгу Соль земли. Люди, ради которых стоит узнать Россию. Второй сезон - Андрей Бережной - Страница 11

В 2018 году в Казани прошел конкурс красоты среди женщин-инвалидов «Жемчужина Татарстана». Победительницей стала 29-летняя Регина Иванова. Девушка ростом 116 см покорила зрителей чувством юмора, жизнелюбием. Зал и жюри аплодировали стоя.

Регина, и правда, веселушка, но главная ее особенность в другом: уже 7 лет она руководит благотворительным отделом мечети Иман Нуры. Помогает малоимущим, возит детей с инвалидностью в театры и музеи, проводит в школах Уроки доброты. А если знает, что где-то есть ребенок с инвалидностью, который не может выйти из дома, приезжает к нему сама.

Регина назначила встречу у мечети Иман Нуры (в переводе с татарского – Свет веры). Приехала минута в минуту, вышла из такси и сказала: «Когда Яндекс пишет „к вам приедет более крутая машина“ и предлагает поставить „классно“, я всегда смеюсь. Более крутые машины для меня – совсем не классно, они, как правило, высокие, я не могу в них сама залезть. Сегодня прибыла „не классная“ машина, повезло».

– Часто ездите на такси?

– Уже часто. При моей болезни, ахондроплазии, с возрастом, когда набирается вес, становится тяжело ходить, сильная нагрузка на суставы. Но если надо, если пешее мероприятие, могу пройти, как обычный человек – десять тысяч шагов. А потом отлеживаться, потому что болят стопы. Поэтому и езжу на такси или на автоволонтерах.

В мечети (Регина заранее попросила меня одеться так, чтобы открытыми были только лицо и руки) мы прошли в ее кабинет, светлый и скромный.

Регина Иванова и президент Республики Татарстан Рустам Минниханов

– Мечеть – не самое привычное место встречи для меня, я, признаться, немного волновалась. Но у вас радушно, нет напряжения в воздухе. Ну, и вы такая – веселая, жизнерадостная.

– Я тоже переживала, когда впервые пришла, но поработала несколько месяцев и сказала: буду с вами до конца, что бы ни случилось. Потому что здесь собрались фантастические люди! Все личности и относятся с пониманием к другим религиям. Да и у меня кого только нет. С папиной стороны – бабай, дедушка, крещеный татарин Федор Иванович Иванов. Крещеные татары – это православные, которые молятся на татарском языке. Бабай женился на мусульманке. С маминой стороны – дедушка еврей, а бабушка православная русская. У нас в семье из поколения в поколение передавалось уважение ко взглядам другого человека. Я росла в этом, поэтому и во мне нет зашоренности и предрассудков.

– Перед началом разговора уточню: есть темы, которые лучше не поднимать?

– Нет, спрашивайте, что угодно. Я родилась с ахондроплазией, живу с ней уже 32 года и столько видела и слышала, что никакой, даже самый некорректный вопрос меня уже не трогает. За это качество я благодарна родителям. Они меня так воспитали: любили, но вот этого – «ах, ты бедненькая наша, маленькая» никогда не было.

Мама говорила, что, когда меня выдали в роддоме, я уместилась на двух ладонях, была в три раза меньше обычных детей и с большой головой. Тогда же время было другое, и врачи посоветовали: оставь ее здесь, будет дурой, зачем мучиться? Мама никого не слушала, носила меня по врачам, но я себя нормально чувствовала, и до трех лет мне не могли поставить диагноз. Во-от такая собралась медкнижка, и чего там только не городили! Лишь одна бабушка-акушерка подошла и сказала: нормальная будет, бегать будет, только маленькая. Иногда мне хочется встретить тех врачей-советчиков, показать два своих диплома о высших образованиях, поговорить, чтобы они поняли, что раздавать такие советы нельзя.

– Кто ваши родители?

– Вся семья – учителя. Мама учитель биологии, папа – химии и биологии, они однокурсники. Папа был директором сельской школы и дедушка тоже. Бабушка – математик, заслуженный учитель республики. Но мама не хотела, чтобы я была педагогом. И я поступила на эколога, собиралась вернуться в родную деревню и работать там, я инженер лесного хозяйства. Когда писала диплом, выращивала карликовые растения. Это была моя фишка: маленькая женщина выращивает маленькие деревья. Все курсовые у меня были на пятерки, я любила эту работу, горела ей, но жизнь повернулась в другую сторону.

– Откуда пошло ваше прозвище – Фея?

– От детей. Детям я рассказываю, что у меня прапрадедушка был сказочным гномом. Эту сказку мы придумали с мамой, когда я стала приезжать домой из города в слезах. Я же выросла в лесной деревне, дочка директора школы – папу уважали, уважали и меня. Никто не тыкал пальцем, и друзья воспринимали меня не как карлика, а как просто последнего человека в строе на физ-ре.

Когда поехала учиться в город, начались проблемы: тыкали, смеялись, фотографировали. Все это я вываливала маме, а она говорила: «А ты позируй, когда тебя фотографируют. Если смеются, то это дураки или дети. На них мы не обижаемся». С дураками понятно, между мною и ними давно крепкая стена. А для детей я диковинка: они никогда таких людей не видели. Значит, надо удивить их окончательно. И мы с мамой придумали сказку. Когда дети у меня спрашивают, чего я такая маленькая, отвечаю: «Смотрел „Белоснежку и семь гномов“? Вот мой прапрадедушка был гномом!» У ребенка в этот момент происходит «волшебный дзынь», и начинаются вопросы: а остались прапрадедушкины алмазы? а есть его селфи с Белоснежкой?.. Как-то само собой дети стали называть меня Фея Регина, а потом так стали называть все. Спасибо мамочке.

– Я читала, что ее не стало десять лет назад…

– Да, мне был 21 год. Мама заболела и за полгода сгорела от рака. В мае, когда у меня была защита, ее не стало. Она была очень сильным человеком и свои внутренние переживания, боль старалась не показывать. А я без нее осиротела. Родных братьев и сестер у меня нет, остался только папа. Поначалу для нас обоих это был сильный удар, я искала виноватых: кто, почему не уберег?! Потом поработала с психологом, стало легче. И наладились отношения с папулей. Теперь по три раза на день созваниваемся, я бросаю ему фотки, что у меня там на обед, обсуждаем ремонт в моей квартире. Живу пока на съемной, но скоро перееду в свою. Мы же в 2014 году стали обманутыми дольщиками. Копили-копили на жилье в Казани, купили квартиру в строящемся доме, но нас и еще кучу семей кинули. Мы стояли в пикетах, писали везде – и дошли «дотуда» (показывает пальцем в небо). Москва выделила деньги, и нам за год достроили жилье. На все это ушло семь лет жизни. Но у меня с рождения так: чтобы что-то хорошее получить, я должна преодолеть трудности. Ну, они делают меня только сильнее.

– Итак, большой город встретил вас недружелюбно. Если не брать отношение людей, что было сложным?

– Мне надо было привыкнуть к тому, как здесь все устроено: к выключателям, которые высоко, к домофонам. Я ненавижу старые домофоны! Сейчас их устанавливают под рост ребенка. А раньше делали, как для жирафов. И мама дала мне выдвижную антенну от радио, я носила ее в рюкзаке, она меня сильно выручала.

Не дотягивалась до почтового ящика. Не могла купить билеты в кассе. Сейчас РЖД сделал специальную кнопку для инвалидов, стало проще.

Я люблю готовить и мечтаю о своей кухне: там все будет сделано под мой рост. Пока же на съемной квартире есть крепкий стул. На нем я стою у плиты, когда готовлю. Потом передвигаю его к раковине, потом опять к плите… И еще утомительно постоянно задирать голову, когда разговариваешь с людьми: у меня даже на лбу морщинки, потому что постоянно поднимаю брови.

– Если попробовать парой слов описать ваш мир, он каков?

– У меня даже история есть об этом! В студенчестве я была такая – оторви да выбрось, никогда не молчала в ответ на оскорбления. И вот еду в трамвае, и кондуктор, она что-то была не в духе, спрашивает на весь вагон: «А чего это низкорослые люди такие злые?» И я ответила: «Потому что мы живем в мире ваших поп! А это не очень приятно, особенно, когда ты едешь в забитом трамвае!» Пассажиры легли от смеха. (Обе хохочем.)

– А второе высшее у вас какое?

– Я училась на психолога. Для души. На 4-м курсе пригласили поработать в один благотворительный фонд. Я была подмастерьем, зарабатывала 2000 рублей в месяц. Принимала, сортировала просьбы, собирала детей на спектакли и концерты. Так проработала 5 лет. А потом моя одногруппница по лесному институту Айгуль Ханум – жена моего нынешнего начальника, имама – предложила прийти к ним руководителем благотворительного отдела. Я побежала! А когда увидела своего начальника, это все. Имам Нияз Хазрат Закиров – он невероятный: его все любят, ему верят, за ним идут люди. Мне бы тоже хотелось получить такое доверие… Так вот, навыки работы в фонде я начала применять и здесь: знакомилась с театрами и музеями, шутила с администраторами и обнималась с гардеробщицами, у меня появились связи (смеется). И если вначале я просила у них билеты, потом они сами стали предлагать, а я уже распределяла по подопечным. Года три назад создала группу в Ватсапе, сейчас в ней 250 человек. Это многодетные, малообеспеченные, люди с инвалидностью, другие нуждающиеся.

– Как о вас узнают?

– Сарафанное радио. Пишут мне, я проверяю, кто они, действительно ли нужна наша помощь. Ненавижу бюрократию, поэтому не прошу кучу бумажек. Иногда езжу в семью и смотрю, как обстоят дела.

– Бывает, что обманывают?

– Да. Но нечасто, потому что деньги мы не раздаем. Продукты, билеты, можем помочь с лекарствами, одеждой. Но вот в мечети был случай: пришел человек, сказал, что вместе со сторублевой купюрой в качестве пожертвования нечаянно бросил пятитысячную, хочет ее забрать. Мы открыли короб, а там – мелочь… Его этот факт не смутил: а, ну ладно, наверное, это было в другой мечети. Но рядом мечетей нет…

– Вам за 11 лет работы в благотворительности жизнь что показала, каких людей больше – хороших или плохих?