Читать книгу Царская монетка, или сюрприз для бабушки - Андрей Богдарин - Страница 3

Говорят, когда на Волге не было гидроэлектростанций с их плотинами – большого осетра можно было поймать и у Городца, и у Рыбинска. Рыбой с Волги половина России кормилась. А сейчас осетров в этих местах нет; стерлядь, и та – в диковинку.

Случилось мне отдыхать с родителями в Белозёрихе1 на турбазе. То ли вода с весеннего половодья не сошла, то ли Чебоксарское водохранилище в первый раз подняли, а только вся низина у правого берега была затоплена. Рыбаки на лодках между деревьев плавали, и у кустов одни макушки торчали. Рыбы в таких зарослях развелось много.

Однажды сидел я в лодке у «опушки» этого «леса в воде» и ловил на зимнюю удочку окуня. Снасть нехитрая: маленькая удочка, кивок и леска с мормышкой – закинул около борта, кивок начал кивать, значит, тяни – рыба твоя. Времени прошло немного, как я начал ловить, а такой клёв пошёл – только успевай червяка насаживать. Окуньки один за другим летели на дно лодки. Сначала были крупные, потом поменьше, а потом совсем маленькие, с мизинчик в длину. А потом вдруг раз, и ни одной поклёвки за четверть часа. Я удивился: «Что это такое? – думаю. – Куда вся рыба подевалась? Только в азарт вошёл, только решил рекордный улов сделать, а тут – на тебе…»

Перегнулся через борт и вижу: всё ряской покрыто, а в этой ряске кругленькое окошко чистой воды. Наверное, туда я снасть забрасывал. Стал в это окошко вглядываться, в надежде увидеть, куда рыба подевалась, и вдруг кто-то из окошка тихим голосом мне прямо в лицо говорит: «Ну что, кровопийца, всех поймал?! Даже детушек не пожалел?!»

Я отпрянул от воды и спрятался за бортом лодки. Чувствую, как волосы на голове зашевелились, и руки онемели от страха. «Кто это? – спрашиваю сухим ртом. – Кто это говорит?»

«Всех выцапал, кровопийца, всех, а на уху-то, небось, и пяти рыбин хватит», – услышал я тот же голос, и всё: тишина… только туман густой откуда-то появился и лодку стал обволакивать.

Не знаю почему, но пополз я в корму, куда рыбу кидал. Смотрю, окуньки все живёхоньки, все от мала до велика: от ночного дождика вода в лодке осталась. Стал я этих окуньков одного за другим в речку выбрасывать. Выбросил половину, остановился дух перевести – вижу, туман рассеиваться начал. Успокоился немного и думаю: «Зачем всех выкидывать, надо маленьких выкинуть, а больших на уху оставить: даже если это царь Донный со мной разговаривал, так ведь он рыбачить-то не запрещает». Выкинул я всю мелочь, достал свои бутерброды с сыром и их тоже в воду бросил, чтобы царя задобрить, вёсла в уключины вставил и, не оглядываясь, к берегу погрёб.

Когда нос лодки уткнулся в пирс, я обернулся: далеко от берега в лучах яркого летнего солнца виднелась та самая «опушка»… и никакого намёка на туман или дым. «Мистика», – подумал я, положил десяток крупных окуней в сумку и пошёл к домику. Пока поднимался по длинной лестнице, думал о случившемся и решил никому ни о чём не рассказывать, чтобы лишних толков не было.

Большому улову обрадовались все. «Мы едва проснулись, а тут гляди: всё для ухи готово», – сказал отец. Хватило ухи человек на десять, а я только бульончика немножко попробовал. Дня два о рыбалке даже думать не хотелось. Как меня отец ни звал, ни заманивал – я ни в какую. А потом вспомнились мне слова Донного царя о пяти рыбинах, которых «на уху-то, небось, хватит». С перепугу я о них совсем и забыл. Вспомнил эти слова и решил ловить понемножку, а мелочь всегда отпускать. Рыбалка возобновилась, и Донный царь мне ни в чём не препятствовал.