Читать книгу Энергия звука. Наш голос творит новую реальность - Андрей Данилов - Страница 4

Итак, что же такое звук? Для большинства людей это эфемерная субстанция, с помощью которой они общаются друг с другом и заполняют свой досуг. Для некоторых, особо дотошных, звук – это «физическое явление, вызванное распространением волн в твердой, жидкой или газообразной среде…”. Я предлагаю посмотреть на звук с несколько иных позиций.

Многие мыслители и ученые всех времен, от древности до наших дней, в устройстве мироздания отводили звуку особое место. Легенды Египта, Греции, Индии, Тибета говорили о том, что боги сотворили наш мир при помощи звука, эта же мысль является основой философской концепции Пифагора, Кузанского, Гурджиева, Хазрат Инайят Хана и их последователей. Академическая наука для признания какого-либо явления научным фактом использует весьма четкие критерии: механизм этого явления должен быть детально описан и подтвержден серией экспериментов, которые можно повторить. Как вы сами понимаете, к музыке такой подход невозможен.

И музыкальное, и актерское творчество имеют свою технологию, свою механику, но эта механика целиком построена на образах, которые при повторном исполнении даже у одного и того же артиста дают разный результат. Конечно, есть и общие критерии звука, они остаются более-менее постоянными, но вот эмоциональная и энергетическая начинка всегда будет разной. Эффект непредсказуемости, магии, творящейся здесь и сейчас, всегда составляли суть искусства. Эту суть невозможно измерить и зафиксировать.

История изучения звука насчитывает несколько тысячелетий и таит в себе немало парадоксов. Пифагор, древнейший из известных нам «звуковедов», совершивший ряд гениальных открытий в этой области, был выдающимся знатоком мистерий Древнего Египта. Мудрецы этого времени считали музыку отражением божественной гармонии, говорили о ней как о самом мощном средстве воздействия на любое существо. Согласно легендам, Пифагор слышал звучание планет Солнечной системы, при помощи звука он общался с животными и мог излечивать любую болезнь. Главной чертой музыки древности была ее сакральность. Музыка была средством общения с богами и окружающим миром, универсальным магическим языком, объединяющим все сущее.

Дальнейшая история знаний о звуке очень грустна. В средние века благодаря церкви еще сохранялись отголоски трепетного и мистического отношения эллинов к тайне звука, но чем более утилитарным и потребительским становилось отношение к музыке, тем меньше чуда сохранялось в ней. Хочу подчеркнуть – все вышесказанное ни в коей мере не относится к людям, непосредственно творящим музыку – композиторам и исполнителям. Было бы безумием утверждать, что в творчестве Моцарта, Рахманинова, Фуртвенглера, Шаляпина или Гобби не содержится той «божьей искры», воплощающей сокровенную суть музыки. Я говорю сейчас именно о науке, изучающей все аспекты музыки. Постепенно и незаметно из поля ее зрения ушла магия искусства, и она стала специализироваться на изучении формы музыкальных произведений и технических деталях исполнения.

На Востоке дело обстояло намного благополучнее. Традиции обучения музыке в Индии и Тибете заключались не столько в передаче ученику технических приемов пения или игры на инструменте, а главным образом в обретении им способности улавливать гармонию окружающего мира и передавать ее слушателям при помощи звука. Исполнение было полностью интуитивным. Артист никогда не знал, что именно он будет играть и как. Он приходил в помещение, где собрались слушатели, и начинал настраивать свой инструмент в соответствии с душевным состоянием находящихся там людей. Настройка могла длиться несколько часов, потом начинался концерт-импровизация, завершающийся катарсисом для всех присутствующих. Исполнитель являлся своеобразным камертоном, настраивающим в определенном гармоническом порядке индивидуальные вибрации слушающих его людей и адаптирующим эти вибрации к пульсированию Космоса. Очень внимательно эти музыканты относились к исполнению музыки в разное время суток, и рага, написанная в ритме, характерном для вибраций вечера, никогда не игралась утром или днем, так как вызывала у слушателей физический дискомфорт.

А музыка, выражавшая духовную суть западной цивилизации, продолжала стагнировать. Чрезмерное увлечение техникой звукоизвлечения и оторванной от метафизической основы виртуозностью практически полностью иссушило бывшую когда-то полноводной реку творчества. И сейчас регулярно раздаются стоны о том, что, несмотря на огромную армию технически безупречных исполнителей, дефицитом стало наличие артистов, имеющих яркую индивидуальность. Самое смешное, что в основном эти сетования звучат именно из лагеря людей, загнавших музыку в это прокрустово ложе коммерциализации: боссов звукозаписывающих компаний, руководителей музыкальных фестивалей, симфонических оркестров и оперных театров. Ребят понять можно – им стало некого продавать. А поскольку среди генералов музыкальной индустрии очень мало людей, занимавшихся непосредственно творчеством, им очень сложно уразуметь, что потребитель во все времена покупал эмоции, материализованные в звуке, а не безупречно сыгранные или спетые си-бемоли и фа-диезы.

Время от времени случались загадочные и непостижимые на первый взгляд всплески интереса публики к некоторым классическим произведениям. В начале 90-х годов XX века лидерами продаж грамзаписей в мире совершенно неожиданно стали записи Третьей симфонии польского композитора Хенрика Миколая Гурецкого и григорианских хоралов в исполнении монахов-бенедиктианцев из монастыря Санто-Доминго де Силос. Сейчас уже сложно вспомнить атмосферу нервозности и беспокойства того времени, связанную с глобальными политическими потрясениями, но факт остается фактом – именно медитативная отрешенность этой музыки помогла разрядить энергию паники, владевшей людьми в тот период.

Звук в жизни человека был и будет всегда, и это касается не только непосредственно музыки. Вряд ли можно упрекнуть в излишней сентиментальности полководцев былых времен, которые вместо меча или винтовки давали в руки некоторых солдат барабан или трубу. Они прекрасно знали, что ритмичный бой барабанов во время атаки создаст такой психологический настрой, который многократно увеличит боеспособность солдат. Поединки мастеров всех стилей единоборств обязательно сопровождались звуками музыки. У славян использовалась гармонь, и традиционная пляска после вхождения в соответствующее психологическое состояние переходила в бой, который гармонист останавливал тем, что прекращал играть. Схватки бойцов национальных школ Африки, Азии и Латинской Америки проходили под аккомпанемент различных видов струнных инструментов и барабанов. А в Японии тщательно охраняется знание о киай-дзюцу – искусстве крика, мастера которого, не касаясь противника, а только издавая определенные звуки, могли вывести из строя любой орган или наоборот, остановить за несколько секунд текущую кровь. Мария Шарапова, издающая «сексуальные стоны» на корте в момент удара по мячу, или каратист, сопровождающий каждую затрещину криком «киа», давно уже стали объектом пародий, а между тем, эти люди интуитивно понимают, что любое действие, поддержанное звуком, многократно усиливает его энергетическую мощь. Эйнштейн, игравший на скрипке в то время, когда его изыскания заходили в тупик, бурлак, с песней тянущий по реке тяжелую лодку, или офисный клерк, едущий в караоке—клуб после тяжелого рабочего дня – все эти люди решали свои насущные проблемы при помощи музыки.

Какую же роль играет в нашей жизни звук, и можем ли мы без него обойтись? На первый взгляд ответ на этот вопрос очевиден. Мы можем позволить себе не петь, не слушать музыку. Отшельники, живущие в труднодоступных местах, не говорят годами, и ничего с ними, казалось бы, не происходит. Все это так, однако, когда человека помещали в абсолютную тишину, уже через 15 минут он испытывал сильнейший стресс, а через несколько часов у него начинались галлюцинации.

Я убежден в том, что взаимный обмен звуковой энергией с окружающей средой для любого живого существа является такой же насущной физиологической потребностью, как сон или принятие пищи. Почему так происходит? В этом мы сейчас попытаемся разобраться.

В 20-х годах прошлого столетия ученые, занимавшиеся вопросами квантовой физики, разработали теорию, получившую название «квантово-волновой дуализм». В последующие 30 лет эта гипотеза, убедительно обоснованная теоретически, получила экспериментальное подтверждение. Суть ее в том, что мельчайшая частица вещества, в зависимости от внешних условий, одновременно представляет собой и волну, и частицу, и промежуточное состояние между этими двумя формами. Если перевести эту формулировку на человеческий язык, то можно сказать, что все, что находится в нашем материальном мире – и мы сами, и то, что мы можем ощущать нашими органами чувств, все это – энергия, принявшая определенное состояние. И человек, читающий сейчас эту книгу, и сама книга, и диван, на котором он сидит, и кошка, которая вертится у него под ногами – все это энергии разной частоты, которые обрели конкретную форму. Этот научный факт может быть основой для создания разнообразных философских концепций, но я не хочу отвлекаться от основной цели этой книги, поэтому сразу задамся двумя вопросами, имеющими к нашей теме непосредственное отношение: звучит ли эта энергия и по каким законам энергия приобретает форму?

Не буду подробно разбирать абсолютно все теоретические нюансы этих вопросов. Я составил для вас список литературы, который находится в конце этой книги, и заинтересовавшийся читатель может исследовать эту тему самостоятельно. Скажу лишь, что исходным состоянием этой первородной энергии является волна, которая материализуется в виде корпускулы – мельчайшей частицы материи. Эта материализация происходит при помощи явления резонанса – совпадения собственной частоты колебания волны с частотой внешней среды. При резонировании исходной частоты волны с окружающей средой возникает вибрация – устойчивое состояние, при котором и происходит овеществление бесплотной волны в корпускулы, из сообщества которых состоит любой объект нашего мира. И оба эти состояния энергии – волна и корпускула, помимо других своих физических характеристик, имеют два параметра, которые относятся непосредственно к сфере искусства: они имеют свой цвет и звук. Конечно, точнее было бы сказать «оттенок цвета» и «обертон звука», но не будем мелочиться, я и так достаточно загрузил ваш мозг терминами из области физики.

Оставим подробности и попробуем осознать главное – наш мир, от атома до крупнейшей галактики, звучит! Каждый объект Вселенной имеет свой уникальный голос!!! Разумеется, возникает вопрос: голоса живых существ мы можем слышать, а можно ли услышать голос Солнца или атома? Теперь уже можно. Человеческий слух имеет определенные границы, мы способны слышать звук мотора своего автомобиля, но нам совершенно не обязательно слышать звук атомов, из которых состоит этот мотор. Ученые смогли преобразовать частоты колебания волн, из которых состоят объекты нашего мира, в форму звука, и в результате этого услышали и голоса планет, и звук молекулы ДНК, и многое другое. Например, было точно установлено, что планета Земля «звучит» на частоте 8 герц.

И теперь уже не кажутся идеалистическим бредом слова Пифагора о «музыке сфер» или мнение астрономов Пруста и Николеску, заменяющих термин «Большой Взрыв», из которого произошла Вселенная, термином «Большой Звук». И, наверное, можно согласиться с теми лингвистами, которые утверждают, что первая строка Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово…» должна звучать как «В начале был Звук…».

Но самое интересное началось тогда, когда ученые задались целью услышать, как звучат различные объекты нашего мира, объединенные в одно сообщество: планеты Солнечной системы, спираль ДНК и т. д. Переведя волновые вибрации в доступный для нашего восприятия диапазон, в звучании планет они услышали звуки, напоминающие колокольный звон и шум ветра, звуки, имеющие все свойства, которые определяют структуру привычной для человеческого уха музыки! Тембр этих необыкновенных звуков был богат обертонами, в них присутствовала ритмическая пульсация, они меняли свою высоту. Эти звуки были живыми! Некоторые композиторы даже стали создавать музыкальные произведения с использованием этих звуков, объединяя их единой гармонией и четкой идеей.

Опыты по приданию различным материалам упорядоченной структуры при помощи звука имеют богатую историю. В специальной литературе вы можете найти описание экспериментов Уотте Хьюз. Она пела перед прибором, названным «эйдофоном», состоящим из трубы и тонкой мембраны, которые были соединены друг с другом особым способом. На мембрану помещались мелкие семена, которые под влиянием вибраций, созданных пропеваемыми звуками, складывались в картины, обладавшие такими свойствами настоящей живописи, как перспектива и светотень. Причем семена реагировали не только на высоту тона и длительность звучания, но и на более тонкие оттенки звука. Например, изображение цветка маргаритки появлялось только после определенного чередования crescendo и diminuendo.

Немецкий ученый Эрнст Хладни еще в XIX веке насыпал песок на стеклянную пластину, по краю которой водил скрипичным смычком. И точно так же, как в опытах Хьюз, песчинки на стекле складывались в симметричные рисунки. А его последователь, швейцарец Ханс Йенни, провел множество экспериментов с материалами различной плотности: водой, пылью, пластмассой, глиной, помещенными на гибкие стальные пластины, которые вибрировали под воздействием звуков различной частоты. Результат был таким же – звук упорядочивал бесформенную массу в идеальные геометрические фигуры.

Все эти опыты доказывают, что звук творит форму из материалов любой плотности, и мы можем расширить известный афоризм немецкого теоретика искусств Шеллинга «Архитектура – это застывшая музыка» до утверждения, что весь видимый нами мир – это Музыка.

С формой мы разобрались. Теперь рассмотрим влияние, которое звук оказывает на содержание. Здесь вроде бы все очевидно: музыка – искусство, обладающее огромной духовной мощью, способное наполнить разнообразными эмоциями любое живое существо. Это все верно, но меня заинтересовал механизм передачи широкого спектра эмоций и чувств от артиста к зрителю. Как может певец или актер вызвать у своей аудитории то, что называется сопереживанием?

Я долго искал ответ на этот вопрос, пока не наткнулся на статью о структурной памяти воды. Эта теория в свое время вызвала настоящую войну в научной среде, приобретя именитых сторонников и не менее значимых противников. Суть ее в том, что при воздействии на обычную воду различными излучениями было зафиксировано изменение ее структуры. При этом химический состав воды не меняется. А излучением, имеющим самое мощное воздействие на память воды, оказалась эмоция человека!

Механизм этого явления таков: молекулы воды объединены в группы, которые называются кластерами. Именно кластеры и являются своеобразными ячейками памяти, меняющими свою структуру при внешнем воздействии и сохраняющими информацию, заложенную этим воздействием сколь угодно долго. Несколько лет назад об этом явлении были сняты два научно-популярных фильма, получивших широкую известность. В них рассказывается о разнообразных опытах, которые доказывают влияние наших чувств на структуру воды. Вода, изменившаяся под воздействием эмоций человека, способна с одинаковым успехом лечить или убивать, влиять на поведение живущих в ней существ и управлять ростом поливаемых ею растений. А поскольку человек, в зависимости от возраста, на 70—80% состоит из воды, я сделал вывод, что любой процесс передачи эмоциональной информации другим людям происходит при помощи структурирования жидкостной среды организма.

Артист выходит на сцену или заряженный определенной идеей политик становится на трибуну – для нас с вами принципиальной разницы нет. Жидкостная среда организма любого из них структурирована определенным образом, и если его голосовой аппарат настроен правильно, если идея, владеющая им, насыщена мощными эмоциональными вибрациями, то жидкостная среда организма его слушателя структурируется в унисон с транслятором идеи. В общем, если слегка перефразировать М. Ю. Лермонтова, механизм воздействия эмоционального заряда артиста на зрителя можно выразить так: «И вода с водою говорит».