Читать книгу Добро пожаловать в ад - Андрей Дышев - Страница 5

– Выпить хочешь?

Рядом со мной стояла все та же нетрезвая женщина с исполосованным шрамами животом. В руке она держала стакан, наполненный жидкостью цвета чая. Я взял стакан. Женщина села со мной рядом и уставилась на море. Я выпил без брезгливости и отвращения и тотчас почувствовал, как мне на глаза легла прохладная ладонь. Я обернулся и увидел Ирэн. Вот родная душа, которая способна меня понять! По ее внешнему виду можно было судить, насколько серьезно она готовилась к встрече со мной: ее тело обтягивало вечернее платье из черного бархата; волосы были убраны назад, идеально приглажены и мерцали блестками; лицо было детально отработано косметикой, а обнаженные руки украшены многочисленными золотыми браслетами. Правда, Ирэн предусмотрительно сняла туфли на тонких шпильках, чтобы не сломать каблуки на гальке, но тем не менее выглядела она безупречно.

Я вернул стакан доброй женщине и по ее лицу понял, что она вовсе не рада появлению здесь Ирэн и собирается закатить конкурентке скандал.

– Я, между прочим, первая к нему подошла! – заявила она, не без усилий поднимаясь на ноги и сжимая стакан, как гранату.

Ирэн беспомощно заморгала и попятилась. Я взял ее под руку и быстро повел к парапету.

– Ты на машине? – спросил я.

– Да.

– Поехали куда-нибудь.

– А разве мы… разве ты не хочешь поужинать?

Я видел в ее глазах легкое недоумение. Она смотрела на мою мятую рубашку, на туфли, выпачканные в строительной пыли, на мой слегка сумасшедший взгляд и терзалась вопросом: что все это значит? Куда мы поедем? Для чего я вызвал ее сюда?

– Тут очень шумно, – ответил я. – А мне хотелось бы побыть с тобой наедине…

Я был заточен в своих проблемах и не слишком задумывался над тем, как Ирэн будет истолковывать мои слова. Она была очень далека от того жуткого мира, в котором я сейчас пребывал, и с трудом боролась с волнением, которое вызвало мое предложение побыть наедине.

Мы вышли на сумеречную набережную, заполненную плотным потоком праздных людей. Нас толкали и невольно норовили разлучить. Ирэн взяла меня под руку. Я крутил во все стороны головой, чтобы вовремя заметить крадущихся милиционеров, и несколько раз встретился с Ирэн взглядом. Она натянуто улыбалась и все больше погружалась в решение головоломки, которую я ей задал своим странным поведением и видом.

На открытом лотке, пристроившемся под могучей сосной, я купил водки и шампанского. Подумал и взял еще томатного сока.

– Заплати, а то у меня кончились деньги, – попросил я, заталкивая бутылки в пакет.

Ирэн кивнула, щеки ее порозовели, и она торопливо полезла в сумочку за кошельком. Не знаю, может быть, я вел себя по-хамски, но в тот момент я не мог думать об этикете. И вообще, я не хотел играть с Ирэн, не хотел поступать так, как положено, а поступал так, как получалось само по себе. Потому что знал, что Ирэн мне все простит. И потому, что не было необходимости красоваться перед ней и стараться понравиться. С Ирэн мне было легко. Какое удовольствие общаться с красивой девушкой, когда твое сердце не отягощено любовью к ней!

Я с пакетом под мышкой первым нырнул в сумрак тихой улочки, сплошь заставленной большими кашпо с цветами. Ирэн, хромая, едва поспевала за мной. Наверное, ради этого свидания она надела новые туфли, и они уже успели натереть ей ноги. Весь ее лоск и блеск, который она так бережно подносила к кафе «Причал», потихоньку рушился и угасал. Из заколки высвободилась прядь волос и свесилась тонкой стружкой над щекой. Контур губ слегка смазался. Одна бретелька платья упала с плеча. Шея покраснела и заблестела от пота. В конце концов Ирэн скинула туфли и пошла босиком. Я лишь раз обернулся и спросил:

– Ты как?

– Нормально.

Ни жалоб, ни сердитого упрека за испорченный вечер, ни косого взгляда. Лишь слабая улыбка на мгновение расслабила недоуменный излом губ. Удивительная покорность и терпение!

Мы вышли на стоянку. Ирэн открыла двери своего «Опеля». Машина была далеко не новой, но безупречно чистой. Ирэн вообще патологически не выносила грязь. Все, с чем она имела дело, всегда сверкало чистотой, будь то обувь, чашки, окна в нашей конторе или автомобиль. Правильно я называл ее должность – инспектор по чистоте.

– Садись, – сказала она. – Давай я положу пакет на заднее сиденье… Подрегулируй сиденье под себя! Стекло опусти, если хочешь…

Она вела себя так, словно пригласила меня к себе домой: вот вешалка, вот тапочки, ванная – сюда, а туалет напротив… Впрочем, машина – это тоже дом, точнее, небольшая его часть. Я развалился на удобном сиденье, откинул голову назад и закрыл глаза. С чего начать? Как рассказать ей о моих злоключениях и при этом не слишком испортить ей настроение? Ирэн ждала от меня совсем другого. Бедолага даже не догадывалась, какие тяжелые мысли переполняли мое сознание. Она думала о диком пляже, теплом дыхании моря, серебристой лунной дорожке и о том, чтобы я не пожалел, чтобы мне все понравилось, чтобы у нас обоих было легко на душе.

– Куда едем? – спросила она.

Я не ответил. В этом не было смысла – Ирэн уже тронулась с места и вырулила на центральную улицу. Мое молчание она приняла как одобрение. Не возражает мужик – значит, все баба делает правильно. На Побережье все улицы вьются по курортным законам, то есть ведут либо к морю, либо вдоль него. Других направлений не существует. Так и эта улица рано или поздно выведет нас за пределы города, затем проведет по извилистому горному серпантину, среди сосновых рощ, меловых осыпей, над крутыми обрывами, под которыми не различишь, где кончается море и начинается небо, где светятся огоньки стоящих на рейде кораблей, а где мерцают звезды, затем пронзит содрогающийся от музыки курортный поселок Дикая Бухта, плавно перетечет в набережную и закончится перед галечными завалами дикого пляжа.

Вскоре мы выскочили за пределы города. Перед патрульным постом Ирэн сбросила скорость. Милиционеры, стоящие на краю дороги, проводили нас взглядами, но не остановили. Ирэн включила дальний свет фар, и из тьмы нам навстречу поплыли дорожные знаки да хищные красные глазки ограничителей. Дорога туго обвивала пушистые горы, словно змея мускулистое тело Лаокоона. Мы поднимались на перевал. Сквозь ветви сосен за нами подглядывала полнокруглая розовощекая луна, поднимающаяся над горизонтом. Воздух был влажный, настоянный, как экзотический чай, на травах и цветах. Я высунул руку в окно, и под мою ладонь тотчас накатила, подкидывая вверх, упругая воздушная волна.

– Ирэн, – произнес я тем тоном, каким говорят о какой-нибудь несущественной ерунде. – Ты что-нибудь слышала о строительной фирме «Пальмира»?

– Слышала, – ответила она, нажимая на кнопки магнитолы и пытаясь найти музыку. – В прошлую пятницу к нам приходил молодой человек по фамилии Фатьянов. Он принес проект договора с «Пальмирой». Тебя в это время не было, ты, кажется, летал.

– Что за договор?

– О строительстве коттеджа где-то в горах. Молодой человек попросил проверить серьезность намерений этой фирмы.

– Проверила?

Ирэн нашла радиостанцию, которая передавала песню Меладзе, и сделала погромче.

– Да, я навела справки. Это вполне приличная организация, которая уже восемь лет строит особняки и коттеджи. Никаких судебных исков по отношению к ней не было, банковские счета не арестованы, все налоги выплачены. В общем, полный порядок.

– Ты дала этому молодому человеку расписку о неразглашении сведений, которые были в договоре?

Ирэн, кажется, поняла, что мое любопытство – вовсе не повод для начала веселой болтовни. Она кинула на меня короткий взгляд. Темнота скрывала от меня ее глаза, но все же я почувствовал настороженность.

– Расписку? – произнесла она, делая большие паузы между словами. – Конечно. Я дала ему расписку и сделала об этом пометку на договоре. А что? Ко мне есть какие-то претензии?

Ирэн уже поняла, что романтического вечера на диком пляже не будет и что сейчас ей придется оправдываться и держать оборону. Наверное, она застыдилась своей наивности, которая кружила ей голову по дороге к кафе. Нервным движением выключила магнитолу, сняла заколку и тряхнула головой, будто хотела закрыться волосами как щитом. Я попытался ее успокоить.

– Нет. Просто мне хочется узнать, чего опасался молодой человек? В договоре была какая-нибудь необыкновенная информация?

– Ничего особенного. Стандартный типовой договор: сроки, выплаты, контроль качества работ, штрафные санкции и так далее.

– Адрес Фатьянова был указан?

– Да. Южнобережное шоссе, дом триста девяносто.

– А квартира?

– Квартиры не было. Наверное, это особняк.

Она все чаще поворачивала голову и вопросительно смотрела на меня. Мы рисковали не вписаться в поворот и свалиться с обрыва.

– Ирэн, скажи мне, – произнес я, и по моему тону Ирэн поняла, что сейчас я задам подытоживающий, главный вопрос. – А где сейчас этот договор?

Она притормозила, вырулила в «карман» на краю обрыва, огороженного перилами, и остановилась. Мы смотрели друг на друга. Лицо Ирэн, освещенное луной, казалось необыкновенно бледным.

– Во всяком случае, – произнесла она, с усилием подавляя нотки испуга в голосе, – когда я уходила, он лежал на моем столе.

– Конфиденциальный договор, за сохранность которого ты дала расписку, вот так просто лежал на твоем столе?! – вспылил я.

Это был первый серьезный прокол Ирэн. Она сама не ожидала от себя такого и растерянно пожала плечами.

– Бес попутал, – пробормотала она. – Я ведь хотела перед уходом спрятать его в сейф, но ты…

– Что я?!

– В общем… как тебе сказать… – Она опустила глаза и стала теребить ремень безопасности на груди. – Что-то на меня накатило, стало как-то грустно, и из твоего кабинета я пошла сразу к выходу.

Оказывается, я во всем виноват! Видите ли, отказался с Ирэн поужинать, и она от горя потеряла голову, забыла про договор, про расписку, про постороннюю женщину в кабинете!

Мне стало душно и тесно. Прежде чем выйти из машины, я наклонился, вытащил пистолет, который натер мне ногу, как кандалы, и кинул его на панель. Подойдя к перилам, я сел на них и уставился в непроглядную темноту, в которой, словно жуки-светлячки, медленно ползали корабельные огоньки… Вот я и добрался до истока всех сегодняшних бед. Как там поется в английской песенке? В кузнице не нашлось гвоздя, чтобы подковать лошадь, и от этого она захромала, и потому убили командира, и оттого армию разгромил неприятель, а в итоге враг захватил и спалил город… А в моем варианте логическая цепочка выглядит так: Ирэн оставила на столе договор, который похитила незнакомая женщина, которую потом убили, и вот теперь я, обвешанный уликами, как новогодняя елка игрушками, сижу над обрывом, и мою кислую физиономию заливает лунный свет.

Или же все началось с того, что я отказал Ирэн поужинать с ней в кафе? Пожалуй, именно с этого. Значит, надо извлечь горький урок: отказывать женщине нельзя!

Я слышал, как Ирэн тихо крадется ко мне. Встала рядом. Освещенный луной силуэт, казалось, был вырезан из фольги и наклеен на черную бумагу.

– Выпей, – сказала она и протянула мне пластиковый стаканчик.

Второй раз за сегодняшний день женщина предлагала мне выпить. Интересно, это считается хорошим или дурным знаком?

Я выпил, смял стаканчик в руке и спокойно, не драматизируя, словно пересказывая содержание достаточно скучной книги, изложил события сегодняшнего дня, начиная с того момента, когда выпроводил дамочку из агентства. Ирэн слушала, не перебивая и не глядя на меня. Она, словно загорая, подставила лицо лунному свету и закрыла глаза. Когда я замолчал, Ирэн медленно повернула свое осеребренное лицо ко мне. Я ожидал увидеть широко распахнутые, полные ужаса глаза и напряженно-дрожащие губы, но, к своему удивлению встретил, спокойный и умиротворенный взгляд, каким победитель смотрит на побежденного.

– Нехорошая история, – заключила она. – Тебе нельзя появляться в своем доме.

Ее непрошибаемое спокойствие удивило меня. Хоть бы дала намек на раскаянье, хоть бы извинилась за оплошность с договором. Тон спокойный и почти безразличный: «Тебе нельзя появляться в своем доме».

– Правильно, – ответил я. – А еще мне нельзя появляться в агентстве, следует воздержаться от посещений улиц нашего города, набережной, обходить стороной парки и скверы, не соваться на рынки, избегать магазинов…

– Ты можешь жить у меня, – перебила меня Ирэн.

Что ни говорите, а у незамужних баб только одно на уме. Ей до лампочки, что сейчас творится в моей душе и что меня ждет впереди. Она счастлива только от одной мысли, что может приютить меня и тем быть мне полезной. Нет, спасибо. Мне проще будет снять какой-нибудь курятник на берегу моря.

Ирэн отошла к машине и вернулась с бутылкой шампанского. Ей повезло, что непроглядная темень, словно чернилами, замазала ее лицо, иначе моей коллеге пришлось бы изо всех сил скрывать выражение беспредельного счастья. Открыла шампанское она неудачно – из горлышка хлынула пенная струя, в итоге удалось нацедить два неполных стаканчика.

– За то, чтобы утереть твоему Федору нос, – предложила она тост и поднесла стаканчик к губам.

– А платочек имеется, которым будем утирать? – заметил я.

– И не один, – заверила Ирэн.

Шурша шинами, в «карман» заехала тяжеловесная «Волга». Вышла парочка – парень и девушка. Они молча подошли к ограждению, освещенному фарами, молча постояли минуту, глядя на огоньки. Затем, как по команде, девушка повернулась к парню, а он к ней; она опустила руки ему на плечи, а он взялся за ее талию. Они стали целоваться. Ирэн через мое плечо с интересом следила за ними.

– Начинается всегда именно так, – сказала Ирэн, когда «Волга» уехала. Она долго провожала взглядом два красных габаритных огонька, которые медленно поднимались на перевал. – Но вот заканчивается иногда трагично… Это была его жена.

– Не обязательно, – возразил я с неохотой, не испытывая желания обсуждать совершенно заурядный эпизод с «Волгой». – Она может быть и чужой женой, и невестой, и любовницей.

– Я не про них, – ответила Ирэн и снова подставила лицо лунным лучам. – Я про Фатьянова и дамочку, которую убили.

Что она сказала? Я даже не заметил, как смял в руке второй стаканчик. Не прошло и пяти минут, как я посвятил Ирэн в суть дела, и вот уже готова первая версия. Причем необычная и в то же время до банального простая.

– Его жена? – повторил я. – С чего ты взяла?

– Забудь о том, что она плела нам в конторе: про жениха, который пропал без вести, про квартиру и риелтора. Это все легенда. Она пришла к нам, чтобы выкрасть у нас договор.

– Зачем?

– А затем, чтобы уличить мужа в сокрытии доходов.

– Не понимаю, – я пожал плечами. – Зачем мужу скрывать свои доходы от своей жены?

– Господи! – прошептала Ирэн и прижала к груди руку. – Как будет счастлива та женщина, которую ты возьмешь себе в жены!

– Не отвлекайся, – хмуро сказал я, тем не менее польщенный ее комплиментом.

– Хорошо, поясняю для дремучих и непорочных холостяков. У семейных мужчин принято скрывать от своих жен некоторую часть своих доходов, и называется она заначкой. Тем, у кого заработок скромный, ее хватает разве что на пиво в кругу друзей. У богатых тоже есть заначка, но на нее можно купить коттедж в горах и поселить в нем любовницу.

– Потому Фатьянов взял с тебя расписку о неразглашении условий договора, – вслух размышлял я, – что боялся, как бы об этом договоре не пронюхала жена. Так?

– Совершенно верно, – кивнула Ирэн, все больше погружаясь в азарт поиска истины. – Но жена все-таки пронюхала о существовании такого договора. Откуда она узнала, что договор у нас, – вопрос второй. Как бы то ни было, она похитила его с моего стола, сунула в сумочку и пошла домой, предвкушая, какой эффект произведет этот договор на суде во время бракоразводного процесса. Но муж выследил ее на своем «Лендкрузере» с затемненными стеклами и хладнокровно убил на лестничной площадке.

Ирэн замолчала и с чувством выполненного долга глотнула шампанского. Вот за что я ее ценю – так это за неудержимую фантазию. Она умеет лепить всевозможные версии быстро и легко, словно глиняные горшки. Правда, все они потом превращаются в черепки при первом же моем прикосновении, и все же иногда мне удается найти среди черепков рациональное зерно.

– Ну, как? – спросила она, требуя по достоинству оценить остроту и гибкость ее ума.

– Чудовищно, – признался я. – Если следовать твоей логике, то получается, что Фатьянов – полный идиот. А я еще ни разу не встречал в среде богатых коммерсантов полных идиотов.

– Почему же это он идиот? – ревниво спросила Ирэн и сложила на груди руки.

– Во-первых, потому, что ради такой ерунды, как проект договора, он пошел на убийство жены.

– Какая же это ерунда?

– А такая, что договор, даже пусть он уже подписан, – это еще не коттедж стоимостью в триста тысяч долларов. Это всего лишь обозначенные на бумаге намерения построить коттедж и заплатить за него. Допустим, узнал Фатьянов о том, что жена выкрала этот договор. Так зачем ее убивать? Черт с ним, с договором, пусть тешится дуреха. И даже если она начнет размахивать им в суде, он спокойно объяснит: «Да, я хотел построить коттедж, да не построил, потому что ни шиша не заработал!» И между делом втихую три коттеджа отгрохает.

Ирэн несколько приуныла.

– Во-вторых, Фатьянов выглядит у тебя идиотом еще потому, что, убив жену, не вынул из ее сумочки этот самый договор. Как же он мог оставить такую серьезную улику на месте преступления?

– Давай еще выпьем? – предложила Ирэн таким голосом, будто просила помиловать.

– Погоди! – возразил я и взмахнул рукой. – И в третий раз твой Фатьянов идиот, потому что, имея деньги на коттедж, не купил жене приличную одежду и не заставил ее сходить в какой-нибудь престижный салон красоты. А теперь сама делай вывод.

Ирэн лихорадочно думала, чем бы отбиться. Аргументов у нее не нашлось, и она подняла лапки.

– Убедил. Она ему не жена. Но ты должен согласиться, что дамочка похитила договор именно для того, чтобы шантажировать Фатьянова. Может, она была его любовницей и по какой-то причине решила ему отомстить. Может, он обещал на ней жениться…

– И эту версию надо как следует проработать, ибо она тоже трещит по швам, – ответил я. – Откуда дамочка могла знать, что именно сегодня ты достанешь договор из сейфа и положишь его на стол, а потом уйдешь из конторы, забыв его спрятать?

– Да не знала она ничего! – возразила Ирэн. – Шла напролом к своей цели, думая только о том, как завладеть договором, и все! Ты вспомни, с каким любопытством она рассматривала папки с заявлениями? Она искала его! И вдруг – какое везение! – видит договор на моем столе. Дамочка начинает пудрить мне мозги, с ходу придумывая историю про Максима Блинова. Наконец, улучила момент и сунула договор в сумочку.

– А откуда Фатьянов узнал о том, что ей удалось похитить договор?

– Он ничего не узнал. Он просто следил за ней, потому что знал о ее гнусных намерениях шантажировать его. А когда он увидел, что она зашла в то же детективное агентство, куда он несколькими днями раньше отнес договор, то все его сомнения сразу отпали. Он решил, что она знает про договор, что она пришла за ним и что она непременно им завладеет. На крайний случай снимет с него копию. И тогда он решился на убийство.

Я вынужден был признать, что в рассуждениях Ирэн начинают просматриваться эмбрионы логики. Но не более того.

– В это можно поверить, но с большой натяжкой, – сказал я.

– Но почему с натяжкой?

– Если дамочка похитила договор и тем самым добилась своего, то зачем она просила меня найти какого-то придуманного Максима?

– Чтобы не вызвать у тебя подозрения!

– А какого лешего она потом села у дверей агентства и стала курить? Настоящая похитительница исчезла бы с поля моего зрения в одно мгновение!

– А это был хитрый ход! Чтобы не вызвать подозрения!

– И в машину ко мне она села, чтобы не вызвать подозрения?

– Да!

– И по той же причине она показала мне свой дом и даже подъезд, где я, если бы захотел, нашел ее с закрытыми глазами?

– Да… – ответила Ирэн, но уверенность ее начала таять.

– Вот видишь, – сказал я. – Ты уже сомневаешься…

– Но зачем же она его взяла?

– Не знаю. Может, она страдает клептоманией, а может быть, сунула договор в сумочку случайно, вместе со своими бумагами.

– Странная особа, правда?

– Более чем, – ответил я. – Но, как бы то ни было, Фатьянова мы все равно обязаны проверить. Тем более что у нас есть прекрасный повод: мы должны принести ему свои извинения за то, что договор оказался в руках милиции. И извиняться, моя дорогая, будешь ты.

– Конечно, – вздохнула Ирэн. – Как самое неприятное дело, так я. А ты будешь спокойно созерцать мое унижение?

– Нет, я буду держать около его головы «макаров», что поможет ему проявить полное великодушие. Кстати, а на какой машине он приезжал в агентство?

Ирэн молча пожала плечами.

– Не видела или не определила марку автомобиля? – уточнил я.

– Обижаешь, начальник! Когда это я не могла определить марку автомобиля?

То ли спиртное начало действовать, то ли после откровенного разговора с близким человеком возник эффект облегчения и иллюзорной ясности – не могу сказать точно, что именно, но мое положение уже не казалось мне столь тяжелым. Шурша шинами и ослепляя нас мощными фарами, в «карман» заехала очередная машина с влюбленными. Наверное, это место никогда не пустовало. Мы с Ирэн, освещенные с ног до головы, почувствовали себя словно на театральной сцене. Меня иногда раздражает бесцеремонность некоторых людей, которые считают, что весь мир принадлежит им. Могли бы погасить фары или поставить машину мордой к лесу.

Ирэн повернулась к морю и облокотилась на перила. Я пошел к «Опелю» за бутылкой. На сегодня хватит травить себе душу. Я должен успокоиться, напиться и выспаться. А завтра утром я позвоню Федьке Новорукову и спрошу у него, с каким успехом идет расследование убийства. Может быть, они уже поймали убийцу и раскололи его на чистосердечное признание. Тогда я подвезу «макаров». И еще подарю Федьке старый черно-белый снимок, где мы с ним в обнимку сидим на броне бронетранспортера, черные от копоти и пыли, в рыжих бушлатах, с небритыми физиономиями и с «калашами» наперевес – память о том счастливом времени, когда верили друг другу, как самим себе.