Читать книгу Наша фабрика - Андрей Дудко - Страница 12

Глава первая: Только кончики намеков и обрывки слов

Федоров был тонким, ювелирным человеком, и не один год накрывал джинсами стол на рынке.

В одно утро он поехал собирать грибы и надолго загулялся по мшистым лесным курганам с коллекцией волнушек в руке, поэтому первую половину рабочего дня пропустил. Никто не мог его ругать за это, ведь он работал на себя: и вот он шел спокойно на работу, и был в душе тихим охотником, а не торгашом, и вспоминал похожие на карикатурных человечков грибы и распахивающийся молодняк деревьев, ведущий на невидимую лужайку.

Превращение случилось, как только Николян сказал, что приезжал Пунчик и привозил новую партию.

– Что было? – осведомился Федоров, хорошо зная ответ, но все равно чувствуя интерес.

– Что и всегда.

– Ясно.

– Кроме одной марки, жутко дорогой.

– Вот как? – удивился Федоров.

– Да! Прикольные такие. Никто не взял, дорого.

– Насколько дорого?

– Триста шестьдесят.

– И вправду.

– Он тебя искал, думал ты возьмешь.

– Что, прям меня и искал?

– Да, говорил, тебе партия понравится.

– Понравится? – Федоров чувствовал, как интерес растет. – Вот это да. И что за марка?

– Не помню.

– Не помнишь?

– “Мекерсы” какие-то, или “Пекерсы”. Хрень какая-то. Пунчик так важно произносил: это “Пекерсы”. Или: это “Мекерсы”.

– Может, “Декерс”? Такие есть.

– Нет.

– Точно?

– Ну блин, ты что?

– Ладно, – сказал Федоров.

И повторил задумчиво, шагая к джинсам:

– Ладно, Николян.

Когда стоял за прилавком, настроение было подпорчено пропущенным приездом Пунчика.

– Не мог в прошлый раз свои “Пекерсы” привезти.

Он курил одну за другой, переминался, ходил вокруг стола, перекладывал джинсы: словом, ему не стоялось. Думать получалось только об уникальных джинсах Пунчика. На рынке работал лучший друг Федорова Тарасов, с которым много лет были ровные, уважительные и нежные отношения, и Федоров пошел к нему.

– Здорово, Федоров! – усмехнулся Тарасов. – Что собрал?

– Почти только волнушки и больше ничего. А у тебя что?

– Вот, Пунчик приезжал.

– Николян уже сказал.

– Ага. Такие клевые джинсы привозил.

– Клевые?

– Просто высочайшие.

– О! – расстроился Федоров. – “Пекерсы”?

– Нет, по-моему, скорее на “М”.

– “Мекерсы”?

– Нет, по-другому. Не запомнил.

– Высочайшие, говоришь?

– Офигенские!

– Какого цвета?

– Вроде обычного, но, кажется, что слегка необычного. Своеобразного.

– А качество?

– Хорошее – не то слово. Я такого еще не видел.

– Так что ж не взял?

– Кому? Себе? Пунчик же мелкими партиями не продает.

– Мне почему не взял?

– Вот еще, откуда я знал, что ты захочешь?

– Раз ты так рекламируешь!

– Ну, это они мне понравились, а тебе ведь могли и не понравиться. Вдруг у тебя денег свободных нет, или еще что.

– Да, облом, – сказал Федоров. – И что теперь делать?

– Ничего, подумаешь тоже. Не бери в голову.

– Как не брать, если уже взял? Ты же сам их похвалил. Теперь надо их увидеть.

– Да на кой черт?

– Я люблю джинсы. Я всю жизнь ими торгую, и хорошо их знаю. Если есть новые, то мне надо увидеть.

– Да не обязательно.

– Обязательно.

– Знал бы, что тебе так важно, – сказал Тарасов, – точно взял бы.

– Не то чтобы так важно, как ты думаешь, просто хочется увидеть. Вдруг таких у меня еще не было. У меня, знаешь, много было джинсов, и очень давно я не видел каких-нибудь новых.

– Профессиональный интерес.

– Вот именно.

– Я понимаю.

– Обычно Пунчик ничего интересного не привозит, для таких только, мелких продавцов, не для меня. Все у него как у всех, а я стараюсь клиентам привозить что-то получше. Поэтому и не ждал его. Но тут он, собака, разыскал все же что-то.

– Да, разыскал.

– И смылся, не дождавшись.

– У него много дел. Может, хотел кому-нибудь еще сделать предложение.

– Сейчас еще продаст, не дай бог.

– Не факт. Слишком дорого. Здесь, видишь, никто не взял.

– Ну а вдруг? Надо, наверное, мне к нему поехать.

– Сейчас?

– Вечером может быть поздно.

– Ты сдурел. Бросить точку ради неизвестно чего?

– Это недолго.

– Да он их, скорее всего, в другой раз привезет.

– А если нет?

– Ну тогда и черт с ним. Ты на этих джинсах все равно не наваришь, уж больно дорогие.

– Наварю, не наварю, неважно. Кому надо, тот купит.

– И что, поедешь?

– Поеду.

– И сегодняшние продажи упустишь?

– Не упущу. Я быстро.

– Ну, упрямый. Давай. В таком случае я у тебя куплю пару. И сыну одну, быть может.

– Отдам по себестоимости, – улыбнулся Федоров, предвидя “Мекерсы” у себя на столе. – А лучше подарю.

Глава вторая: Уже волнительно, но еще не ясно

Закрыв ларек, Федоров вернулся к Николяну, который знал Пунчика лучше всех.

– Где он живет?

– Кто?

– Пунчик.

– Домой к нему хочешь поехать?

– Хочу на джинсы взглянуть.

– Но я не знаю.

– Совсем?

– Даже приблизительно. Мы только по работе с ним.

– А кто знает?

– Макар может знать.

– Кто это?

– Макар, не помнишь, что ли? Тощий такой, угловатый. Тоже на рынке стоял, это он Пунчика привел в первый раз.

– Макар.

– Электрик бывший. Помогал всем с проводами.

– Кажется, что-то помню. Событий много разных было, все в голове не держится.

– Попробуй у него узнать, где Пунчик.

– Как его найти?

– Он живет в доме, углом приставленном к моему, Скорины-двадцать. Первый подъезд, третий этаж направо.

– Он дома сейчас?

– Должен быть, недавно вернулся с вахты.

– Спасибо, Николян.

С живостью двигаясь, Федоров вышел из рынка, рухнул в машину, завелся и поехал в направлении новостроек.

– Что вы делаете, когда больны? – спросил кого-то диктор.

– Целый день смотрю сериалы.

Диктор хихикнул, как заигравшийся козлик.

– Я имел в виду, – как вы лечитесь?

– Запрятываюсь в кровать и пью много жидкостей.

– Витамины надо есть, – посоветовал Федоров.

– И витамины ем, – сказал гость. – В морковке, в болгарском перце, – во всем есть много витаминов.

– А лекарства?

– Лекарств не ем никогда. Вся врачевщина – обман. Заработок химических компаний.

– Правильно, – похвалил Федоров. – Нормальный человек. Мы с тобой похожи.

– Может, просто вы серьезно не болели? – продолжал диктор.

– Любые болезни лечатся несложно. Надо только знать методы.

– Моя бабушка тоже так думала, и сожгла себе спину хреном.

– Радикулит лечила?

– Да.

– Лечила хреном потому, что самый простой метод. И вместе с тем самый небезопасный. Радикулит надо лечить ядом.

– Ядом? Каким?

– Змеиным. Пчелиным. Любым хорошим ядом.

– Пить внутрь? – рассмеялся диктор.

– Мазать, – серьезно ответил гость. – Пить внутрь бессмысленно.

– Ха-ха! – продолжал глупить диктор.

– Фермент, – сказал Федоров.

– Все дело в ферменте нашего желудка, – объяснил гость. – Яд распадается и теряет полезные свойства.

– Я не знал, – сказал диктор.

– Тем более, что можно умереть.

– Надень медаль, – сказал Федоров.

– Вот про это слышал, – гордо сказал диктор.

– Наденьте ему медаль, – попросил Федоров.

Послышалось копошение. По звуку Федоров понял, что на людях в студии противные шерстяные брюки, и переключил. Диктор успел лишь бякнуть начало следующей фразы.

Федоров терпеть не мог разных умников, потому что сам был далеко не глуп. У него имелась прекрасная, взвешенная точка зрения на многие вопросы, и когда он видел, что люди еще не успели ее осознать, он терял терпение.

Приблизился дом Николяна, и развернулся всеми четырьмя сторонами, и не оказалось ни одного дома, приставленного к нему углом.

– Не понял, – сказал Федоров и медленно, въедаясь взглядом, объехал еще раз.

На доме краснела цифра 25.

– А где Скорины-двадцать? – смотрел на номер Федоров.

Куда-то проникла ошибка.

– Николян же, вроде, здесь живет, – сказал Федоров и засомневался.

Твердо ли он знал, где живет Николян?

Раньше казалось, что твердо. А теперь?

Может, Николян имел в виду не совсем углом приставленный дом, а только намекающий об этом? Может, приставленный, но не вплотную?

Федоров объехал все ближайшие дома, но тщетно – сторона была нечетная.

Вместо четной стороны росло болотце.

– И что это значит? – вжал руль Федоров. – Малоумный Николян!

Единственный выход был расспросить соседей Николяна, но Федоров не решился тревожить жилища незнакомых людей.

– Извините, пожалуйста, – высунулся он на улицу к шедшей по тротуару бабушке, – может быть, вы знаете Макара или Николяна?

Она здесь не жила, о чем свидетельствовал ее огорошенный вид.

– Я здесь не живу, – с достоинством ответила она, – я просто гуляю.

Другие люди смотрели на него молча и настороженно.

– Надо успокоиться, – сказал себе Федоров, всунувшись обратно. – Было бы из-за чего переживать.

Когда он это сказал, то вспомнил, из-за чего переживает, и ударил в гневе руль и приборную доску.

– Где Макар?! – крикнул он.

Если кто-то и ответил ему, то неслышно.

Глава третья: Ближе, чем прежде, и не так легко

Три тридцатки минут Федоров отсутствовал, и вот он снова на рынке, идет к Николяну.

Провозвестником того, что Федоров – жертва обмана, было то, что Николянов ларек опустел.

– Смылся, чтобы не получить, – чуял Федоров.

Тарасова тоже не было, но он любил заканчивать пораньше.

Федоров решил не останавливать поиски и отправился по рынку, расспрашивая продавцов о Пунчике или Макаре.

Про Пунчика никому не было известно, зато про Макара кое-какую информацию удалось достать.

– Макар? – переспросила предпринимательница Тунцова. – Знаю, конечно! Он же нам провода делал.

– Правильно! А то я его помню, – приврал Федоров, – но смутно.

– Он живет совсем недалеко от меня.

– На Скорины?

– Какое! Я живу, если ты не знал, на Гагарина.

– Но это же далеко от Скорины!

– А почему я должна жить возле Скорины?

– Виноват, – исправился Федоров. – Это меня Николян обманул: сказал, что Макар живет на Скорины.

– А зачем ты ищешь Макара? Он тебе должен?

– Он может знать, где Пунчик. У Пунчика есть необычная партия джинсов.

– Ясно, – сказала Тунцова. – Его дом находится на углу Мичурина и Загородной. Синий, деревянный домик, с зеленым металлическим забором. Найдешь.