Читать книгу Валентина. З/к - Андрей Ефремов (Брэм) - Страница 5

Утром Валя встала с утра пораньше и, сидя на лавочке со сладко спящим братишкой на руках, прислонившись спиной к стене дома и щурясь от солнечных лучей, уже часа два любовалась меняющими свой легкомысленный облик, облаками.

– Валька, пошли в Чапая играть! – За оградой прошмыгнула стайка ровесников с палками и деревянными ружьями, на одном из них даже красовалась солдатская пилотка.

– Ага, сейчас, только братишку подкину кому-нибудь! – «Э-эх, сколько Хлыща то ждать?.. На шухере, на шухере… жмудик13 хренов, гнида», – уже начала сердиться девчонка, – «сейчас пацанов во двор позвала бы».

Хлыщ с виду мужик вроде добродушный, сговорчивый, безобидный, но в глаза ему она эти слова поостереглась бы сказать: о его беспредельной жестокости и коварстве каких только слухов по городу не ходит…

Шумная ватага исчезла, но появилась бывшая бандерша14, – странная женщина без возраста, часто ходившая по этой, выложенной чурками вместо камней, улице. Шла она гордо и осанисто, не глядя по сторонам, но на лице, на том месте, где должен бы находиться нос, зияли две жуткие дыры, носа, как такового, не было.

Девочка стала вспоминать, как же её зовут взрослые меж собой – «Сихилетичка» что ли? Когда Валя была маленькой, мама как-то сказала: «Будешь себя плохо вести, тоже нос отпадёт». С того момента Валя не устраивала капризов, – нос стабильно оставался на месте. А вот женщина уже исчезла из виду, облака же остались на месте, только изменили свою форму.

Процокала, впряженная в лёгкую бричку, низкорослая мохнатая лошадка с пьяным, и оттого весёлым, возчиком:

– Цоб`цобе-е! Привет, Валюшка! Мать дома?

– Здравствуйте, дядя Митя, на работе она! – «Эх, сейчас бы прокатиться!..»

– Ну, привет ей передавай! – возчик чмокнул, поддёрнул вожжи, – н`но-о! Цоко-оль!

Цоканье копыт удалилось, вернулась знойная и тягуче-скучная тишина… Прошёл, наверное, час.

В старом, ещё дореволюционной постройки, бараке напротив, раскрылись створки окна, появилась мощная фигура бывшего моряка Георгия Петровича, дяди Жоры. Дядя Жора потягивается, видать проснулся только что и, судя по красной физиономии, с великого пития. В это время мимо проходит красивая молодая якуточка в густо вышитом цветным бисером жилетике, боцман встрепенулся, высунулся в окошко, гаркнул:

– Живу один как в ж… пе дырочка, форштевень куда следует!

Девушка, от неожиданности, чуть не споткнулась:

– Нуучча15!..

Валя засмеялась, девушка тоже прыснула смешком и ускорила ход, – напра-асно, – проводил он взглядом красавицу, – всё-таки я порядочный мужчина! По отношению к себе.

Дядя Жора заметил Валю:

– О, Валюшка, как жизнь то, всё сидишь?

– Прекрасно, дядя Жора! – Разулыбалась девочка, наконец-то найдя собеседника: хоть кто-то скуку развеял, – сижу!

Георгий Петрович, судя по всему, для собеседований совершенно не настроен. Посмотрел на небо:

– Неправильно выражаешься, не «прекрасно», а «удивительно прекрасно»! – И закрывая створки окна как-то сварливо забубнил: – полный штиль. И почему меня никто не любит? – На тихой улочке даже бормотание хорошо слышно.

Наконец за штакетником появился долгожданный Хлыщ с двумя худыми и долговязыми переростками, в линялых, неопределяемого цвета, майках навыпуск и огромных шароварах. Кажется – знакомые парни из ремесленного. Возглавлял компанию незнакомый взрослый дяденька в надвинутой на самую переносицу кепке и щегольских сапогах:

– Эта что-ли?

– Своя в доску, дело знает, – выплюнув потухшую папиросу, уверенно ответил Хлыщ, – здоров, Валюха!

Валя машинально подобрала жирный окурок:

– Здоров, пацаны! – Положила окурок на завалинку и с некоторым запозданием изобразила недовольство, – чего соришь тут? – По-мужицки пожала всем руки. С грудным ребёнком на руках она старалась показать себя перед всеми взрослой барышней и опытным членом банды «Чёрная кошка».

– Как базар16 сделаешь? – Незаметно озираясь по сторонам, спросил мужик в кепке.

– Братика разбужу, – нежно погладила его по головке и прикрыла краем пелёнки глаза, – он у меня голосистый, задорный, всем баки забьёт17!

– Молодца-а! Я ж говорю – дело знает!

– Медиковатая18, – одобрительно кивнул в кепке, – махан19 на работе?

– Давно ушла.

– Калитку открой.

Валя отперла калитку беленого подсиненной известью штакетника, – группа по хозяйски направилась через двор, усаженный густыми берёзами и давно одичавшей малиной, к соседнему бревенчатому дому с красивыми резными ставнями.

– Хлыщ, гальё20 будет – шнурку21 сразу отдашь, а мы с экипажем22 возьмём на сквозняк23.

Не прошло и двадцати минут, как нарисовался Хлыщ:

– Держи, Валюха, дядю Володю24, мы добро помним, – всунул в пелёнку огромного размера денжищу, – как ты там поёшь: «за переживанье вам спасибо»?

– Спасибо… – Валя стала рассматривать купюру.

– Сдурела? Дома позыришь. – Слегка дёрнул за косу, – нас не видала, ничего не знаешь. Поняла? – С ударением на последнем слоге, спросил Хлыщ.

– Поняла, – так же ответила Валя, – не маленькая.

Дома Валя, положив крепко спящего братишку на кровать, стала рассматривать невиданную доселе деньгу – «Облигация государственного займа. Сто рублей». За всю свою, казалось бы, огромную жизнь, максимальную сумму в бумажных рублях, девочка в своих руках держала только рубль да трояк. А уж эта новенькая хрустящая портянка, которую даже боязно случайно помять, огромная размером и сотенным достоинством вызывающая к себе уважение, заставляла чувствовать себя очень значимым человеком.

Впереди ещё безбрежный океан жизни, конца-края не видно. Интересно, а на сколько времени сто рублей хватит, это ж сколько продуктов можно купить? И что означают эти непонятные слова – «облигация» и «займа»? Для Серёженьки молоко на рынке возьмём…

Представив, как обрадуется и сразу подобреет мама, увидев эту красивую узорчатую купюру, Валя аккуратно положила облигацию на середину круглого стола. Пусть будет приятным сюрпризом. Перед мысленным взором возник образ непривычно ласковой мамы, на сердце потеплело. К этому моменту братишка проснулся и залился плачем. Пришлось взять крохотный свёрточек на руки. Ладони почувствовали влагу:

– Что, Серёженька, писялься, да? – Засюсюкала Валя, – сейчас, разберёмся. – Начались привычные хлопоты…

Проснулась от стука входной двери – с работы пришла уставшая мать:

– Ой, ноги мои… – садясь на табуретку у стола и снимая старые, уже давно одеревеневшие кирзовые сапоги, заохала женщина, – что там, у соседей случилось? Милиции то понаехало. Убили, что ли, кого опять? – Начала развязывать на затылке узел головного платка.

– Не знаю, мам, спали мы.

– А это что… откуда?.. – Мать увидела лежащую посреди стола облигацию, взяла кончиками пальцев за уголок будто живую жабу, на лице даже отразилось некое подобие брезгливости и страха, – откуда?! – Уже закричала не то испуганно, не то истерично, – девка!

– Да это… мама… – у Вали, непонятно от чего, тревожно сжалось сердце, – на улице нашла.

От шума проснулся Серёжа, заплакал. Сестра схватила ребёнка с таким видом, будто хотела невесомой крохой отгородиться от разозлившейся матери:

– Сто рублей нашла…

– На дороге нашла?!

– Да…

– Ах ты, сучка!