Читать книгу Антим 2. Танцы на костях - Андрей Емелин - Страница 4

679 год эпохи Магика (41 год до пророчества)

Нордика. Остров Безымянный.

Аделина тяжело вздохнула и потупила взгляд. Дверь в дом только что затворилась, оставив за собой целую нордскую делегацию, беседовавшую с рунером Прайяра и справлявшуюся о том, во всем ли ему нравится новый дом, заверявшую в своих дружественных намерениях и напоминавшую о договоре, согласно которому рунер должен в течение года зачаровать пять предметов.

Крепкий бородатый мужчина, был на полторы головы выше Аделины и почти вдвое шире девушки в плечах. Его суровое смуглое лицо покрывало множество мелких шрамов, а ладони рук отдавали неестественно яркой белизной. Мужчина носил густую черную бороду и к нему обращались как к Чэтима.

От одного его вида Аделине становилось жутко, потому как двигался он резкими отрывистыми движениями, то и дело замирая словно ящерица. Мысль о том, что с этим странным человеком ей придется провести не меньше полугода, исполняя любые его прихоти вызывало у девушки отвращение и страх.

Прайярец первым делом начал осматривать свое новое жилище, прислушиваясь и принюхиваясь к чему-то, совершенно не обращая при этом внимания на Аделину. Она не знала как следует себя вести, а потому просто стояла посреди комнаты, украдкой поглядывая на диковинные повадки прайярца.

Мужчина осмотрел широкую кровать, дощатый потолок и такие же стены. Следом за этим, тщательному изучению подверглась большая каменная печь и деревянный стол со стульями. В некоторых местах прайярец что-то выковыривал, ворча при этом на непонятном языке.

Затем он удалился в другую комнату, и еще пару минут двигал там мебель, продолжая беспрерывно ворчать. Наконец Чэтима вернулся и, устрашающе нависая над девушкой, протянул ей раскрытую ладонь, в которой находилась пригоршня маленьких красных камешков, точно таких же, как и в амулете на шее Аделины.

– Кувани ваа кува сакуили ксун! – грозно сказал Чэтима и сдвинул брови.

Аделина проглотила подступивший к горлу ком и ничего не ответила, но тогда прайярец потянулся к амулету, и она отпрянула, испуганно ухватившись руками за украшение.

– Кель лен парле ву? Филяйхт дацу? – сурово вопрошал праяйрец.

– Что? – вырвалось у нее и он вдруг расплылся в добродушной широкой улыбке.

– Ааа! Язык вашей церкви твой? Это очень удобно мне, – сказал он на чистом иктанском, лишь странно коверкая порядок слов. От неожиданности и сама Аделина улыбнулась ему в ответ, но тут же вспомнила, что делать так с господином не следует и потупила взгляд.

– Твое имя какое есть?

– Аделина, – ответила девушка, не поднимая глаз.

– Меня Чэтима зови. Или как хочешь зови, главное скажи как будешь звать, чтобы я отзываться на что знал.

– Господин, Чэтима, – кивнула она.

Мужчина тем временем подошел к зеву горящей печи и швырнул туда камни. Те тут же зашипели, полыхнуло жаром, а через несколько секунд раздались звуки, напоминающие слабый приглушенный свист.

– Я знаю амулет твой что запоминает здесь, – сказал Чэтима, глядя в огонь. – Снять его, тебе плохо сделают?

– Да, очень плохо, – проговорила Аделина, невольно вспоминая жуткое заклятие, которое маг, применил на четверых рабынь в подвале огромного дома. Их тела буквально вывернуло наизнанку, и переломало кости. Почему-то хуже всего пришлось самой первой девушке, так как ее заклинание убивало почти минуту.

– Только его если я не сниму даже, не поможет это тебе, – туманно проговорил Чэтима и развернулся от печи, в сторону девушки. – Тогда я думать буду пока.

С этими словами он удалился в погреб и вернулся оттуда с вяленым мясом, горстью моченых яблок и хлебом.

– Пойдем есть будем, хочешь если. Я ел на корабле два дня назад. Уже хочу сильно. А ты?

Аделина так же была очень голодна, а потому кивнула и села за стол, не спеша, однако, первой притрагиваться к еде. Прайярец же принялся с аппетитом уплетать мясные ломтики, улыбаясь и разглядывая дом.

– Места много, а делать нечего здесь! Скучно много времени будет. Ты что больше делать любишь? – спросил он девушку, и та начала перечислять.

– Я обучена петь, знаю много разных песен на ниамайском языке, могу танцевать Вам, делать массаж и ублажать Вас в постели. Только скажите, и я…

– Нет, нет! – нахмурился прайярец. – Я же спросил, что ты любишь, а не то, что можешь.

Девушка опустила взгляд и пожала плечами.

– Мне нравится служить своему господину, то есть Вам.

Чэтима отчего-то зычно рассмеялся.

– Какой же господин я тебе есть, если ты мне не слуга?

– Меня направили служить к Вам, поэтому Вы мой господин.

Мужчина поморщился, не прекращая жевать, затем кивнул каким-то собственным мыслям и подвинул ближе к Аделине еду.

– Как ты такой сделалась?

– Какой? – не поняла она вопроса.

– Такой, какой не хочешь сама быть. Раньше какой была, хочу слышать я.

– Раньше? – задумалась Аделина, пытаясь вспомнить свою жизнь еще до того, как ее продали в рабство. Эти воспоминания уже успели подернуться мутной пеленой, словно происходили вовсе и не с ней, ведь сейчас девушка имела только ту жизнь, которую ей позволяли.

– Я жила в Иктании.

– А это давно было, расскажи мне все?

– Давно, но не помню, насколько, – она стала разгибать пальцы, помогая себе в счете. – Года три или четыре назад.

Чэтима кивнул, подбадривая ее продолжить.

– У нас был маленький деревянный дом недалеко от города Кенай и поле. Родители работали в том поле и им помогал мой старший брат, а я больше прибиралась по дому, готовила еду. Но однажды, как раз после того, как собрали урожай, пришли люди с оружием, забрали у нас все, даже спрятанные деньги. Мама с отцом после этого долго ссорились, но потом снова поладили. Они сказали мне и моей младшей сестре, что нам нужно будет теперь пожить без них, так как иначе без еды мы можем умереть. Ну и на следующий день отец отвез нас в Кенай и отдал там какому-то человеку с темной кожей. Он нас разделил с сестрой, так что я больше ее не видела, а потом повез на корабле через море в очень большой красивый город, который называется Ниамай. Я так понимаю, туда много детей отправляют из семей, которым нечего есть, или тех, кого силой забрали. Вот там меня и стали обучать служить господам, объяснили, что я должна делать, как себя вести.

Она замолчала, вспоминая свое обучение: суровых темнокожих временных хозяев с плетками, десятки других учениц и учеников, разного возраста, говоривших на разных языках. Тесную каморку спальни с двенадцатью коек, где постоянно пахло мочой и плохо вымытым телом. Аделина никогда особенно не задумывалась над своей жизнью, потому как жизни иной она просто не видела, разве что мельком и украдкой, подглядывая за ней через решетки окон. А потому она не считала свою судьбу какой-то особенно плохой или хорошей. Мир был прост и люди в нем делились на сильных, являвшихся господами, а также на тех, кто обязан им служить. И раз уж ей выпала доля оказаться среди последних, оставалось только смириться, хорошо делая то, что от нее ожидали.

– А вспомнить можешь среди этого то, что любила ты? – спросил мужчина.

Девушка чуть помедлила и кивнула, позволив себе робкую улыбку.

– Я любила финики. Потому что они сладкие.

Чэтима тяжело вздохнул, затем натянуто улыбнулся и указал пальцем на еду.

– Ешь пока тогда. Яблоки несладкие очень, но я потом тебе фиников попрошу.

С этими словами он поднялся, принявшись ходить возле печи, напряженно о чем-то размышляя. Когда Аделина поела, мужчина остановился и показал ей две свои растопыренные пятерни.

– Пальцев сколько здесь есть?

– Десять, – удивленно ответила девушка.

– А три раза так, сколько будет?

– Я умею только до десяти считать.

Чэтима радостно хлопнул в ладоши и добродушно улыбнувшись сказал:

– Давай тебя учить письму, счету, буду. Очень тут скучно, а то.

Так потянулись странные дни в жизни девушки.

Чудаковатый здоровяк оказался человеком, впервые выбивающимся из привычной Аделине иерархии. Он ничуть не походил на слугу, потому как не боялся вести себя так как ему хотелось, что читалось в каждом его жесте, взгляде и интонации. В то же время Чэтима не был ей и господином, позволяя девушке делать все, что та хотела – спать пока не выспится, есть то и сколько посчитает нужным, а самое главное, и это поражало ее больше всего, не притрагивался к ней как мужчина.

Он обучал ее счету, терпеливо объясняя, что означает ноль и почему делить числа можно на любые другие кроме него. Рассказывал о том, как следует писать слова, хотя то и дело сам поправлял себя, путаясь в языках.

Когда Аделина уставала от уроков, а ей позволено было говорить об этом прямо, Чэтима выдумывал всякие забавные игры. Один раз он набрал в кулек, размером с ладонь, зерна, повязал его узлом, а затем предложил кидать это в стену, где углем уже был нарисован круг со множеством чисел. Требовалось так попасть с расстояния в числа, чтобы их сумма в итоге равнялась двенадцати.

Эта игра, отчего-то очень увлекла Аделину, но понять наверняка, куда именно угодил кулек, оказалось непросто. Чэтима постоянно говорил, что его попадания случаются именно по тем числам, которые приводили прайярца к победе, и в один момент девушка поймала себя на том, что спорит с мужчиной, совершенно непозволительно повышая при этом голос.

Она испугалась и тут же одернула себя, однако Чэтима словно бы именно этого от нее и ждал. Как всегда добродушно рассмеявшись, он сообщил, что она победила и ему сегодня предстоит убирать со стола.

Через полтора месяца их пребывания вместе Аделина начала думать, что Чэтима все-таки такой же слуга, как и она, что и объясняло его удивительно доброе отношение. Ведь прайярца привезли сюда важные люди с Нордики, обязав находиться в доме и создавать зачарованные вещи. С этой нехитрой логикой никак не вязался один единственный, но очень важный момент. За все время пребывания на острове, Чэтима так ни разу и не притронулся ни к чудесному синему минералу, пылящемуся в ящиках, ни к самим предметам, которые следовало зачаровать.

После очередной их игры Аделина, наконец, набралась смелости и задала беспокоивший ее вопрос:

– Скажи, Чэтима, а разве ты не должен делать зачарованные вещи? Тебе ведь велели завершить это поскорее. Я беспокоюсь, что тебя накажут, если ты все не успеешь.

– Менять вещи здесь? Конечно, нет! Я не могу им сделать то, чего они хотят, – удивленно ответил мужчина. – Я здесь думаю пока. Может давай поиграем, бросая кулек с зерном?

– Прости, но я не хочу играть, – вздохнув, ответила девушка. – Мне кажется ты несерьезно относишься к нашим господам. Они могут сделать с тобой и со мной очень плохие вещи, если их разозлить.

Прайярец вдруг посерьезнел и взглянул на нее так, что Аделина прикусила язык.

– У Прайяра нет господ и не будет! – грозно процедил он сквозь зубы. – Завтра новую еду принесут, я тебе все покажу.

На следующий день к ним действительно постучались в дверь и на пороге появился статный человек в магической мантии, в сопровождении десятка слуг. Те заносили в дом коробки с едой, бочки с вином и водой, а маг, тем временем по-хозяйски осматривал помещение.

Чэтима, при этом, отошел к стене и принялся кидать кулек с зерном по нарисованной мишени.

– Как продвигаются дела с зачарованием, прайярец? – повелительно бросил маг на нордском, немного знакомом Аделине, однако мужчина его будто бы не услышал.

Занеся всю еду, слуги удалились, и маг повторил свой вопрос, однако и в этот раз Чэтима проигнорировал его. Тогда человек в мантии брезгливо поморщился и встал перед мишенью привлекая к себе внимание.

Прайярец размахнулся и что было силы влепил кульком магу по лбу. Аделина в ужасе подскочила со стула, глядя как по всей комнате разлетелось зерно от разорвавшейся ткани их игрового снаряда, а маг яростно вскинул руку и на кончиках его пальцев появились грязно-серые сгустки подготовленного к броску заклинания.

– Давай, дурак! – засмеялся Чэтима и, хлопнув в ладоши, принялся пританцовывать перед магом. – Сделай прайярцу плохо! Ну-ка, ну-ка! Давай же, смелый дурак!

Лицо мага побагровело от ярости, однако он не решался пустить заклинание в ход. Чэтима, тем временем, прекратил свой танец, подошел к одному из ящиков с едой и, открыв крышку, стал по одному выкидывать оттуда финики.

– Порченых много почему есть? – ворчливо бормотал мужчина. – В следующий раз все назад заберешь, будет снова так!

Решив, что от своенравного чужака ответа ему не дождаться, маг подошел к Аделине и протянул руку к ее шее, намереваясь снять медальон.

В этот момент очередной финик прилетел точно по уху магу. От неожиданности тот вскрикнул и отпрянул от девушки, а Чэтима насмешливо сообщил:

– Медальон тронешь ты, южный фрукт в твоей заднице будет. Веришь мне?

– Ты забываешься, наглец, на каком основании… – договорить он не успел, потому как Чэтима подскочил и ухватил его своей лапищей за шиворот. Через секунду прайярец уже отворил дверь, и, словно кулек с зерном, вышвырнул мага на улицу.

– Хочешь посмотреть, как далеко господин пролетел? – довольно спросил он у девушки, но та не двинулась с места. – Не хочешь ты? Боишься его? А!

Он махнул рукой, затворяя дверь.

– Что ты наделал? – прошептала Аделина. – Он же теперь вернется, и накажет тебя… И меня.

Ничего ей не отвечая, мужчина зачерпнул из ящика пригоршню фиников, опустился на стул и принялся закидывать их в рот.

– Не будет так.

– Откуда ты знаешь?

– Запомни слова. У господ всегда есть их господа, которым слуги они и боятся их. А у Прайяра нет господ и не будет. Маг вернется, да. Привезет еды нам и будет вежливым. Успокою его, он уйдет, никого не осмелится тронуть.

Аделина не поверила, однако через пару недель все случилось именно так, как предсказывал Чэтима. С этого момента девушка совершенно перестала понимать, как следует относиться к прайярцу.

Они продолжали свои игры и обучение, но мужчина с каждым днем становился все мрачнее и часто подолгу сидел на кровати с закрытыми глазами, лишь слабо покачиваясь из стороны в сторону. Аделина никак не могла привыкнуть к его чудаковатому поведению, и несмотря на доброту прайярца, побаивалась его.

Во время очередного ужина Чэтима почти не притронулся к еде, лишь беспрерывно хмурился и вертел в ладони подсохший финик. Когда Аделина уже собиралась прибрать за собой со стола, он вдруг сказал:

– Ты я странный думаешь? Говорю наверно неправильно и веду себя так? – он изобразил свои дерганные движения, снова напомнившие Аделине ящерицу. – Но ты мне странная тоже, это же ничего. Ты нравишься мне даже, только тебе нужен свой мужчина, не я. Я тебе тоже чэтима в жизни.

– Что значит «Чэтима в жизни»? – спросила Аделина. – Это ведь твое имя?

– На Прайяре нет имени, не надо оно там. Есть… в вашем языке это слово роль. Чэтима – значит гость. Такая роль сейчас. Гость здесь, гость в твоей жизни. Не муж. Не господин. Не враг. Ты не бойся меня.

– Прости, но мне это сложно.

– Почему так есть?

– Не знаю… Может, потому что чувствую, что ты сильнее меня?

– Ха! – Чэтима хлопнул в ладоши и, как всегда добродушно, рассмеялся, чуть наклонив косматую голову в бок. – Как это я сильнее тебя?

– А разве нет? Ты вон какой здоровенный.

Он вдруг посерьезнел, задумался на минуту, а затем вкрадчиво спросил:

– Скажи Аделина мне, дитя собственное убить могла бы ты?

– Конечно нет! – изумилась девушка.

– Ха! Видишь вот, дитя малое, а сильнее тебя. Его даже нет еще, но ты уже слабее. Заплачет и ты ему все сделаешь.

– Но это же совсем другое!

– Ты своей силы не видишь, а говоришь сама. Тот, кто мне дома говорит делать что, ростом с тебя, только старый и зубов нет, а я его слушаю. Почему так есть?

– Я не знаю. Наверно он очень умный? – поразмыслив ответила девушка.

– Я думаю тоже так, а он сам про себя «дурак» говорит. Вот и где сила здесь?

– Ну не знаю. Ты меня запутал, – улыбнулась Аделина.

Прайярец засмеялся, а затем ответил:

– Ты хорошая есть, скажу тебе. В любви вся сила. Я его люблю, потому и делаю что говорит он, ты боли много видела, но все равно жизнь любишь, потому делаешь то, что они велят, – Чэтима показал рукой себе за плечо, намекая на властителей Нордики. – А они деньги и себя любят, то тоже любовь, но слабая, от того, что пустая она. Поэтому мы их с тобой вдвоем будем побеждать, – он улыбнулся и добавил. – Правда я пока не придумал как. Но я весь день думаю. И ночь тоже. Пока не сплю, а лежу просто.

– Но… как же мы можем победить? Мы заперты здесь на острове, мы во всем зависим от тех, кто нас сюда привез. Разве что бежать. Только ведь кругом море и если нас поймают, то не знаю как насчет тебя, а уж меня-то точно убьют.

– Правду говоришь, – кивнул Чэтима с мрачным видом. – У меня мысли такие тоже, никак других нет. Значит надо спрашивать у тех, кто дальше нас видит, но одному мне это не получается. Нужна твоя помощь будет.

– Как я могу помочь? – удивилась Аделина.

– Мне надо с духами говорить, посмотреть их глазами в будущее. То камлание называется.