Читать книгу Цифровая пропасть - Андрей Георгиев - Страница 2

Глава 2

– Вы не провидец, Слай?

– Не пойму, о чём ты говоришь, Линда?

Девушка показала рукой на стоящую напротив соседнего дома полицейскую машину. Габаритные огни выключены, вокруг полная тишина и идиллия.

– Слишком долго живу, многое понимаю и предугадываю. Не всё, конечно, процентов десять не охватываю.

– Скажите, вы сильно изменились ну… за последние десять лет, например?

– Линда, ты же знаешь, что внешне люди не меняются с тридцати лет. Это внешне, но никак не здесь, – я показал на голову. – Если десять лет тому назад в голове было всё разложено по полочкам и отсортировано, то сейчас в ней – каша. Все устои и понимание обустройства мира в один миг рухнули, мир стал запутанным и малопонятным. Да и не интересным, если говорить честно и откровенно. Что-то твой супруг замолчал. Эй, Джордж, с тобой всё хорошо?

Мы, в течении получаса, шли по центральной улице Билсби в сторону контрольно-пропускного пункта. За нами, на расстоянии десяти метров, тихо шурша колёсами, катила полицейская машина. Я чувствовал, как чей-то взгляд «прожигает» на спине комбинезон. Неужели кто-то меня увидел возле машины потрошителей и доложил кому следует? То есть, комиссару полиции Холгерту? Вполне возможно, что это так и было, отрицать ничего нельзя.

– Джордж, ты себя нормально чувствуешь? – я остановился, парень упёрся мне в спину.

– Что? Нет-нет, я в полном порядке. Просто задумался. – Джордж рассеянно посмотрел по сторонам. – Где мы сейчас, Слай?

– Через сто метров пункт пропуска. Повторите про себя легенду, не дай боги нам на чём-нибудь проколоться, и тогда мы отправимся на встречу с Исходом раньше времени. Причём, прямо у КПП. Так какие мысли тебя посетили, Джордж?

– Да так. Разные и непонятные, Слай. Например, почему люди так мало живут и как в семьях появляются дети.

– О, да ты философ, парень! – засмеялся я. – Хорошо. Начнём с самого простого, а когда дойдём до сложных вопросов, то вы сами сделаете выводы. Договорились?

Питерсоны промолчали, я же набрал в пригоршню горсть земли, потом разжал руку, показал ладонь Джорджу.

– Ты видишь хоть намёк на пыль, на остатки земли, парень?

– Нет, Слай, у вас чистая рука. А что не так?

Теперь я промолчал. Сорвав с дерева лист, протянул его Джорджу:

– Хорошенько помни лист и потом посмотри на ладонь, понюхай её.

Через несколько секунд я услышал:

– Хм… рука чистая и ничем не пахнет. Что здесь удивительного? Одни загадки, Слай!

Я опять промолчал, подошёл к стене магазина Стива Моргана, постучал костяшками пальцев по «кладке», потом посмотрел на супругов.

– Ну что, появились какие-то мысли, господа?

– Это всё… – Линда задумалась. – Это всё стерильное и ненастоящее. Так?

– Умница, Линда. Учись широко мыслить, Джордж. Если вы читали дневник дальнего родственника, то должны были кое о чём догадаться. Ладно, разговоры пока прекращаем, нас, похоже, уже с нетерпением ждут господа полицейские.

– Теперь у меня в голове каша, – произнесла Линда.

Я посмотрел на наручные часы: до взрыва оставалось чуть меньше тридцати минут. Нормально, запас времени есть. Главное – чтобы нас быстро пропустили полицейские.

У пункта пропуска припарковались три машины, одна из них, естественно, была комиссара. Холгерт стоял возле здания, с безразличным видом смотрел куда-то в сторону. Когда до него оставалось несколько метров, Джим тихо выругался:

– Слай, ты такой спокойный, что оторопь берёт, … твою… ты же в последний раз…

– Мы с тобой обговорили все вопросы, Джим. Или я чего-то недопонимаю? – перебил я комиссара.

– Скорее, я не все понимаю. По нашим проверенным данным, супруги Питерсон на чёрном рынке купили два года Жизни. Миссис Питерсон, это правда?

Я положил руку на плечо Линды, ответил вместо девушки:

– Предъяви доказательства, Холгерт. Если таковых нет, то …

– Вы трое – скользкие типы и мне не совсем понятно, что вы задумали. Одно смущает: никто на моей памяти добровольно не приближал время Исхода. А насчёт доказательств, здесь ты прав, сукин сын. Ни один суд не примет к рассмотрению показания потрошителей.

– Вот и хорошо. Тогда мы пройдём обязательную процедуру и пойдём в сторону Пустоши. Не хочешь нам составить компанию, Джим? – стараясь быть спокойным, спросил я.

Холгерт сплюнул, кивнул андроиду-полицейскому:

– Приступайте, офицер.

Холгерт сел в электромобиль, поехал в сторону Билсби.

– Линда и Джордж Питерсон, сдайте жетоны Жизни, – лишённым интонаций голосом, произнёс полицейский. – Вы отправляетесь в другой мир, но перед тем, как перед вами откроются двери Исхода, вы обязаны сообщить: совершаемое вами находится под давлением третьих лиц или вы…

Я не стал слушать слова обязательной и привычной для меня процедуры, обратил внимание на машину Холгерта: она остановилась на обочине дороги напротив машины «нашего сопровождающего». Полицейский, наклонившись к приоткрытому окну машины комиссара, что-то ему втолковывал, показывая рукой то в сторону города, то на нас. Неужели…?

– Слай Макклой, вы обязаны сопроводить Линду и Джорджа Питерсон до дверей Исхо…

Андроид не успел произнести последние слова предложения: небо над Билсби прорезала яркая вспышка света, затем, с небольшой задержкой, прозвучал звук мощного взрыва.

Меня, как и Линду с Джорджем, отбросило в сторону от андроида, повалило на землю. Опершись на локоть, я посмотрел в сторону машины комиссара. Холгерт, я был в этом уверен, свяжет произошедший взрыв со мной и сделает определённые выводы. Станнер выплюнул двухмиллиметровую иглу, андроид-полицейский превратился в скульптуру. Времени на оценку точности выстрела не было, я помог подняться на ноги Линде, Джордж поднялся с земли самостоятельно.

– В машину, Линда. Все вопросы потом.

Из здания КПП выскочили двое полицейских, сигнализатор заряд аккумулятора станнера стал на одну полоску меньше. Не много ли на сегодня трупов? Я оглянулся: Холгерт, проехав в сторону города метров триста, начал разворачивать машину. Чёрт! Линда уже сидела за рулём электромобиля, Джордж захлопнул заднюю дверь. Ещё не закрыв пассажирскую дверь, я рявкнул:

– Гони, Линда, гони. Педаль до упора.

Меня вдавило в кресло, здание КПП сдвинулось вбок и назад, впереди нас была пустая дорога. Холгерт включил проблесковые маячки, захлёбываясь, заорала сирена. Учитывая опыт, точнее отсутствие, вождения машин у Линды, я был уверен в том, что комиссар нас обязательно догонит. Это вопрос времени, не более того. Линда до крови прикусила губу, стараясь держать машину на дороге, как можно ровнее. Я посмотрел на спидометр: восемьдесят километров в час. Предельно разрешённая, исключительно для полицейских, скорость. Заднее стекло взорвалось тысячью осколками, Джордж закричал.

– Ранили? – спросил я у парня. Он покачал головой.

– Осколками слегка поцарапало. И ещё эффект неожиданности, Слай. Дайте мне свой станнер. Холгерт хорошо стреляет.

– Что ты задумал, Джордж?

– Вопросы потом, Слай. Ну же!

Я протянул станнер парню. Практически не целясь, он два раза нажал на спусковую скобу. Машина Холгерта завиляла, потом пошла юзом и, «схватив» обочину, несколько раз перевернулась в воздухе. Я хотел похвалить Джорджа, как это сделал тогда, возле машины потрошителей, но задумался. Было над чем.

– Сколько ещё ехать, Слай? – голос Линды вывел меня из оцепенения.

– Можно сбавить скорость. Метров через триста будет съезд на грунтовую дорогу. Может я сяду за руль, Линда? Джордж, верни станнер.

– Нет, не стоит терять время, Слай. Оказывается, машиной управлять очень легко. Две педали и руль, – сказала девушка.

Грунтовая дорога привела нас к лесопосадке, потом пошла вдоль неё. Метров через сто я скомандовал:

– Остановка, Линда. Всё, ребята, дальше на своих двоих. То есть, ножками, ножками. Загони машину как можно дальше в посадку, спрячь её за деревья, девочка. Естественно, это не поможет сбить погоню с толку, в машине где-то установлен маяк. Но всё же …

В тусклом свете габаритных огней лесопосадка выглядела зловещей и угрюмой. И почему на небе нет ночного света? Иди себе в своё удовольствие, наслаждайся свободой. Нет, не придумали люди такого. Да и хрен с этим светом, у нас есть мощный фонарик. Я достал из рюкзака фонарь, хорошенько его потряс. Светодиоды светили ярко, тьма на пару метров от нас отступила.

– Линда, выключи в машине свет. Или ты, Джордж. Я пока сориентируюсь куда нам идти. Хотя, дорога к дверям Исхода одна.

– Я это… Слай, – Джордж замялся, словно не решаясь произнести следующую фразу. – Я знаю, как отключить маячок в машине. Отключить?

– Так сделай это, Джордж, отключи. Мог бы и не спрашивать.

– Здесь босс Слай Макклой, – улыбнулся парень. Он подошёл к машине, и буквально через пару секунд вернулся. – Всё, отсоединил. Можно идти.

«Парень, чёрт тебя подери, что-то с тобой не так? Кто ты есть на самом деле?»

– Что это за запах, Слай? – спросила Линда.

– Это запах настоящих деревьев.

– Что? Это… настоящие… деревья?

– Да, Линда. Можешь сорвать лист и сделать с ним тоже самое, что сделал Джордж в Билсби.

Супруги одновременно протянули руки к ветке ближайшего дерева, сорвали по листику.

– Пахнет свежестью. Удивительно! Ты чего молчишь, Джордж?

– Да, необычный запах, – произнёс парень, вдыхая воздух. – Слай, мне кажется, что по дороге едут машины. Много машин и на большой скорости.

Я прислушался, посмотрел на Линду. Девушка покачала головой. Ни я ни она звука приближающихся машин не слышали.

– Идите за мной, след в след. В посадке могут быть расставлены ловушки.

Я пошёл параллельно грунтовой дороги. Через десять метров остановился, прислушался. Тишина. Линда шла за мной, Джордж был замыкающим. Мы прошли пару сотен метров, наручные часы пискнули, зажёгся циферблат: дверь была рядом, в паре метров от нас. Увидев небольшую насыпь за огромным деревом, я остановился:

– Не двигайтесь. Обычно у дверей полно «сюрпризов».

– Где дверь, Слай? Я ничего не понимаю! Мы что, в Пустошь не пойдём?

– Дверь спрятана. Потом увидишь и поймёшь, Линда. Замрите.

Часы сканировали местность на расстоянии пятидесяти метров, и я сразу же заметил шесть красных точек, которые медленно приближалось со стороны стоянки угнанной нами машины. Времени в обрез. Я посветил фонарём на дерево, нашёл то, что искал: под слоем искусственного мха находилась кнопка управления дверью. Земля под ногами задрожала, дверь, с толстым слоем земли, начала приподниматься вверх, потом отошла в сторону. Проём подсвечивался жёлтым светом.

– Линда, Джордж, – позвал я Питерсонов.

– Слай, дай мне станнер, – безапелляционно произнёс Джордж. – Мне туда всё равно нельзя. Мы, я и ты, это знаем и всё понимаем. Ты ведь догадался кто я, Слай?

– Да, догадался, но сделал это слишком поздно. Линда простой репликант или…?

– Да, она обычный человек. Прощай, милая.

– Джордж, Слай, что происходит? – спросила Линда. – Вы вообще, о чём говорите, дьявол вас порви на части?!

Я выдохнул воздух:

– Там, куда мы идём, роботам делать нечего. Их уничтожит система защиты корабля.

– Ты и о корабле знаешь, Слай Макклой?

Я кивнул. На Линду страшно было смотреть: она, словно в немом крике открыла рот и смотрела на Джорджа, пятясь назад.

– Извини, милая, – Джордж подошёл к Линде вплотную, ударил ребром ладони по шее. Линда обмякла, повисла на руках андроида.

Я достал из рюкзака сменную батарею станнера, перезарядил оружие, фонарик отправил в рюкзак. Парень передал мне невесомую Линду:

– Береги её, Слай Макклой. Возможно, она станет тебе замечательной женой, когда-нибудь нарожает детей. Прощай, Макклой и знай, что мы это сделали ради нашей встречи. И роботы имеют сердце, Слай. Мы не согласны с оцифровкой сознания людей, с регулированием их численности. Впрочем, ты обо всём узнаешь, когда окажешься на верхней палубе. Тебя там найдут. Может быть.

– Вы, как и все роботы, бессердечные и бездушные, Джордж. Ничего нет дороже любви, нет ничего прекрасней. То, что вы сделали с Линдой – это ужасно!

Я взвалил девушку на плечо, нащупал ногой первую ступень винтовой лестницы, увидел, как Джордж рукоятью станнера бьёт по кнопке управления двери. Она начала закрываться. Линда застонала, открыла глаза. Посадив девушку на ступеньку, я начал искать электрический щиток.

– Слай? А где мой муж? Где он, Слай?

– Когда вы поженились, Линда? – вместо ответа спросил я.

– Сегодня утром. Где Джордж? Слай!? Я тебя ненавижу, Макклой!

– Я сам себя ненавижу, зачем мне ещё чья-то ненависть?

Щиток был расположен в метре от двери. К нему подходили разноцветные, разного сечения провода. Я не стал долго раздумывать, схватил обеими руками жгут проводов и что есть силы дёрнул вниз. Пути назад, в мир человеческих иллюзий и обмана, больше не было.

– Линда, расстегни комбинезон, освободи любое плечо. Я введу тебе успокоительное.

Девушка послушно, как кукла, расстегнула до пояса комбинезон. Достав из рюкзака аптечку, я вытащил из пластикового контейнера пневматический шприц и ампулу с препаратом «Реланиум». Почему сейчас необходим именно этот препарат, я не совсем понимал, но знал, что он помогает в стрессовых ситуациях.

– Откуда ты знаешь, что колоть и как это делать, Слай?

– Без понятия. Скорее всего, меня готовили к какой-то особенной и очень опасной миссии, в которой умение оказать квалифицированную помощь пострадавшему – это залог успешного окончания миссии. Тьфу, шпарю, как по написанному. Но суть верна. У тебя какое Предназначение, Линда?

– Откуда мне это знать? Работала спортивным инструктором, но всегда чувствовала, что это не моё.

– Хорошо, задам вопрос немного по-другому: что ты видишь во сне? Теперь о уколе: я не думаю, что будет больно, но на всякий случай заранее извиняюсь.

Шприц «пшикнул», жидкость из прозрачной капсулы исчезла. Вроде бы всё. Холодный пот, это было удивительно, застил мне глаза. Вспомнив нехорошим словом старость и никуда не годные нервы, я положил аптечку в рюкзак, присел на ступеньку рядом с девушкой.

– Мне очень часто снится, что я сижу в очень удобном кресле, на голове – светящийся обруч. Передо мной, на расстоянии вытянутой руки, огромный дисплей, в котором кроме ярких белых точек ничего не видно. Эти точки очень быстро двигаются, приближаются и потом удаляются, сливаясь в белую полосу. Я нажимаю на какие-то клавиши, кнопки. В общем, ерунда полная, – Линда пожала плечами, на её лице появилось подобие улыбки.

– Как интересно! Мне снятся такие же сны. Я знаю, что белые точки, двигающиеся навстречу, это звёзды, а место, где установлено удобное кресло, это навигационная рубка. Или капитанский мостик. Не знаю, как правильно. И я теперь понимаю, что они не просто так нас свели вместе.

– Кто они? – Линда выделила слово «они».

– Те, кто заодно с Джорджем.

Линда вздрогнула, я положил руку на её плечо.

– Ты же слышала, что сказал твой… Джордж: у роботов тоже есть сердце. В принципе, ничего удивительного и нового в его словах для меня не было. Современный искусственный интеллект способен самообучаться и развиваться. У моей Лизы, например, отменное чувство юмора. Сравнивая себя и её, я ловил себя на мысли, что по сравнению с искусственным интеллектом, я – чёрствый сухарь.

Если человек, к которому привязан искин, наделён чувством юмора, такое же чувство появляется и у него, у интеллекта. Это мои мысли, не уверен, что они содержат что-то здравомыслящее и правильное.

– Слай, кто придумал стерильный мир и какую роль в нём играют люди? Если нашими поступками, эмоциями руководят роботы и искусственный разум, то не проще ли им, неживым созданиям, уничтожить людей и забыть о них? Вот ты скажешь, что человек – это венец творения, что люди совершенны. А я с тобой не соглашусь. Никогда не соглашусь. Роботы, андроиды лишены тех эмоций, из-за которых люди зачастую совершают ошибки. Причём, фатальные ошибки, приводящие к катастрофическим последствиям.

– А как же искусство? А любовь к своим ближним, к детям? На это роботы точно не способны, Линда.

– А Джордж? Я же чувствовала его привязанность к себе. Пусть и не любовь, но настоящую привязанность. Роботы давно научились сочинять музыку, рисовать картины, поэтому…

– Хорошо, давай подумаем над этим, Линда. Нарисовать картину – это половина дела. Кто её оценит по достоинству и решит – является ли она шедевром или простой мазнёй? Ответ очевиден: только люди с их врождённым чувством прекрасного. И я не уверен, что у Джорджа к тебе была привязанность. Извини, но я всегда говорю правду. Перед ним была поставлена задача и он её выполнил. Мы вместе, у нас примерно одно и тоже Предназначение. Нас подтолкнули друг к другу не спросив на это разрешения. В этом сущность роботов. Для них эмоции – понятие абстрактное. Ладно, я смотрю ты немного успокоилась. Нам пора в дорогу.

– Подожди, Слай, – Линда поднялась на ноги, посмотрела мне в глаза. – Один вопрос, или два, если можно. Первый: как в семьях появляются дети, ведь женщины лишены способности рожать? И второй вопрос: что происходит с людьми за дверями Исхода? Их убивают?

– А как ты сама думаешь? Представь, сколько было бы на корабле людей, если бы они умирали только по причине старения? Как результат – перенаселение палубных городов, появилась бы особая каста вечно недовольных и озлобленных. Протесты, демонстрации, убийства мирных граждан. Но я давно догадывался и мои догадки сегодня подтвердил Джордж: сознание пятидесятилетних людей оцифровывается, файлы хранятся до поры до времени в специальных Хранилищах. Появилась потребность в новом человеке, мы перешли к первому вопросу, и оцифрованное сознание, опыт предшественников за многие поколения переносится в мозг новому человеку, выращенному в пробирке. Как и еда, которая, кстати, тоже выращивается в пробирках, распечатывается на специальных принтерах. Ты сама убедилась, что настоящей земли с плодородным слоем в городах и окрестностях нет. Делай выводы что мы едим, пьём и так далее.

– Но мы же видели настоящие деревья, Слай?!

– Видели, но у деревьев особый статус и предназначение: они вырабатывают кислород, и я сам видел, что над лесопосадками периодически появляются тучи. Вода на землю льётся очень вонючая, я думаю, с необходимым количеством питательных веществ. Если и есть плодородные земли, то они все засажены деревьями и кустарниками.

– Меня сейчас стошнит, Слай.

– Приехали, что называется. Что случилось?

– Я представила, что сейчас ем синтезированную еду на основе останков людей после их переработки. Ужас.

– Ужас, конечно, – согласился я.

Мы остановились на очередной промежуточной площадке лестницы, чтобы перевести дух и дать возможность вестибулярному аппарату «прийти в себя».

– Но зачем, как говорится, пропадать добру? Ладно-ладно, прекращай зеленеть и бледнеть, Линда. На тебя страшно смотреть.

– Куда нас приведёт лестница, Слай? Может, присядем, отдохнём? Я давно столько не ходила. В Билсби всё было рядом, под рукой.

– И это мне говорит спортивный инструктор? Постыдилась бы, девочка. По лестнице мы спустимся на нижний этаж, который называется «третий ярус». Странное название. Чем Предтечами не угодило слово «этаж» – я не знаю. Так вот, по длинному коридору мы будем идти около километра, потом увидим Башню. Та часть отрезанного пальца, который вы мне показали при нашей встрече, думаю, пригодится.

– Я знаю, что находится в Башнях, Слай. В них расположены механизмы, которые называются «лифты». Для подъёма людей и грузов наверх. Так написано в дневнике моего прадеда.

– Замечательно. Знать бы ещё, как этими лифтами пользоваться. А без них, должен сказать, подниматься по винтовой лестнице на самый верх – очень и очень тяжело. Не все выдерживают такую нагрузку, Линда.

– Зачем такая запутанная конструкция? Ярусы, палубы. Я до сих пор не совсем понимаю, где мы находимся, Слай. Я в общем смысле этого слова.

– На корабле. Мы находимся на корабле, а вот где находится корабль – неизвестно, – ответил я первое, что пришло в голову. – Так, ещё один марш и мы на месте. Не знаю, как у тебя, но от бесчисленных поворотов лестницы в моей голове полный раздрай.

– У меня тоже кружится голова. Я вспоминаю, что может означать слово «корабль» и мне приходит на ум только одно: это средство передвижения по воде. Я права?

Лестница закончилась площадкой три на три метра, полом служило просечно-вытяжное сито. От площадки начинался узкий коридор, который, почему-то, называется «кабель-каналом». Электрические кабели разного сечения крепились к стенам канала с помощью металлических скоб и консолей. В голове появился термин «траверса».

– Мы на месте. Что ты думаешь обо этом, Линда?

Посмотрев на девушку, я обозвал себя идиотом: находиться длительное время в закрытом помещении с огромным количеством токопроводящих кабелей для человека, не говоря о роботах, невозможно: начинала сбоить электроника. Линда прижала руку к груди, побледнела.

– Слай, моё сердце работает с перебоями. Оно вот-вот остановится. Мне плохо.

Достав из рюкзака пакет из плотного полиэтилена, я протянул его Линде.

– В пакете что-то наподобие защитного костюма, надевай его поверх комбинезона. Этот костюм защищает человека от ЭМИ, то есть, от электромагнитного излучения. Не спрашивай у меня, что это такое, Линда. Я просто ЭТО знаю. Какой-то вид вредного излучения, если я не ошибаюсь.

– А как же ты, Слай? – Линда начала надевать на себя просторный балахон серебристого цвета. – Слушай, какая тяжёлая одежда! Из чего она сделана?

– Металлизированный вельвет. Так написано на бирке. Тебе полегчало?

– Да, немного. Ты не ответил на мой вопрос, Слай.

– На какой из них, которые ты мне задала за последний час?

– Не разговаривай со мной, как с маленькой девочкой. Мне двадцать шесть лет и я…

– Ладно-ладно, – я примирительно поднял руки. – Чип, управляющий работой моего сердца уже давно извлечён из сердечной мышцы, Линда.

– Кто тебе помог, Слай? И как ты всё время обманывал сканеры андроидов?

– Всё очень просто. Я поместил чип-убийцу в жетон Жизни.

– А ты хитрый, Слай Макклой. Слушай, да я сварюсь в этом костюме.

– Да, в нём жарко, я знаю. Есть только один способ избежать теплового удара. Снять комбинезон.

– Что? Как это снять комбинезон? Как я буду без него выглядеть, Слай? – произнесла девушка.

– Боги милосердные! Да кто тебя здесь увидит голой? – засмеялся я, подумав, что женщина всегда остаётся женщиной. В любой ситуации и при любых обстоятельствах.

– Ты. Но мне, в принципе, это не так и важно. Я раздеваюсь. Может, отвернёшься?

– И не подумаю. Давай быстрее, Линда! Время теряем немерено.

Защитный костюм был на два размера больше, в нём Линда выглядела нелепо, особенно когда сделала несколько пробных шагов и начала заваливаться набок. Канал, шириной полметра, был плохо освещённым. Многие лампы давно перегорели, а работающие, периодически издавали громкие звуки, говорящие о том, что лампам осталось «жить» совсем ничего. Мы почти час шли по коридору, но он и не думал заканчиваться. Несколько раз Линда, тяжело дыша, останавливались, молила меня об отдыхе.

Я делал вид, что недоволен каждой остановкой и потерей времени, но внутри меня жил второй человек, который понимал: девушке находиться и двигаться в защитном костюме очень и очень тяжело. По лицу Линды струйками стекал пот, но она держалась молодцом, иногда даже улыбалась и пыталась шутить.

– А что над нами, Слай? – спросила девушка, когда мы остановились на очередной отдых.

– Пустошь. Пустошь заканчивается заградительным Рубежом. За ним находятся Башни и склады Предтеч. Складов очень много и один склад за день не обойдёшь. В них стоит разная техника, какие-то станки, оборудование. В одном из ящиков я обнаружил… Чёрт, забыл название. А, вспомнил: диагностическо-реанимационный модуль. В нём мне чип и извлекли.

– В складах есть электроэнергия, Слай?

– Конечно. Холодильные камеры работают, как и приточно-вытяжная вентиляция. Модуль, после подключения к сети электропитания, предложил мне пройти обследование. Вот так чип был обнаружен, и с моего согласия удалён из сердечной мышцы. Пойдём. До Башни осталось пройти… Тихо, Линда. – Я приложил палец ко рту. – Ничего не слышишь?

– Слышу шум воды. Точнее, где-то капает вода.

– Всё правильно. Значит, мы сейчас находимся под озером, рядом с реакторами, вырабатывающими электроэнергию.

– Из воды? – спросила Линда.

– Нет, вода реакторы охлаждает, потом поступает в градирни, в которых охлаждается воздухом с помощью огромных вентиляторов.

– Я поняла только смысл слова «охлаждаются». Откуда ты всё это знаешь, Слай?

– В складах много книг, которые называются «инструкциями». В них написано зачем нужно оборудование, как за ним ухаживать, включать в работу, останавливать. Я брал инструкции домой, когда не было походов к дверям Исхода, читал. Понятно написано, но, одновременно с этим, очень тяжёлым языком. Много терминов, смысл которых мне не совсем понятен.

– Мне нравятся умные мужчины, Слай.

– Мне нравятся женщины, которые не задают лишние вопросы. Это на будущее. Пошли.

Коридор, или «кабель-канал», повернул направо, потом, под прямым углом, – налево. Яркий свет больно ударил по глазам. Мы увидели забетонированную площадку и дверь Башни. Линда, не спрашивая разрешения, сняла защитный костюм. Я не смог отвести от неё взгляда: молодое красивое тело, стройные ноги, в меру округлые бедра, чуть выше ягодиц – две ямочки.

– Хороша? – спросила Линда, обернувшись.

Я промолчал, но мысленно ответил на её вопрос так: хороша, ещё как хороша.

Глава 3

Я взял из рук Линды прозрачную пробирку, прочитал надпись: «Осторожно, формальдегид. Вскрывать исключительно…» Не дочитав надпись-предостережение до конца, открыл торцевую пробку. Едкий запах ударил в нос, во рту появился сладковатый привкус, лёгкие свело спазмом.

– Что за гадость? – Линда отошла от меня на несколько шагов. Глаза у неё слезились, нос моментально покраснел.

– Какое-то ядовитое вещество. Не зря люди, твои предшественники, предупредили, что вскрывать… – я закашлялся, еле сдержал себя, чтобы не отбросить пробирку как можно дальше от себя.

Аккуратно, чтобы не дай боги не разбить стеклянную пробирку, я положил её на пол, подошёл к девушке. Она, вытирая слёзы, безотрывно смотрела на дверь Башни, о чём-то усиленно размышляя.

– Слушай, Слай, а куда мы поедем на лифте? Вверх или вниз?

– Естественно, вверх. Нам необходимо попасть в склад, в котором находится… вот же чёрт, опять забыл. Диагностический реанимационный модуль. Не могли его как-то покороче назвать Предтечи, что ли?  Теперь ломай язык. А почему ты спросила, Линда?

– Вспомнила твой рассказ о мятежниках. Мы же их наверху обязательно встретим. И что тогда? Или ты с мятежниками как-то поладил, Слай?

– То, что я сейчас скажу, будет для тебя шоком, девочка. Не боишься?

– Нет, я своё, похоже, отбоялась. Говори.

– В некотором роде, я у них за главного. В первые годы моей работы Проводником, я исправно выполнял свои обязанности, но потом убедился, что никто количество людей, готовых к Исходу, не контролирует. Вообще и никак. Догадайся сама, что начало происходить с людьми.

– Поверить не могу, – прошептала Линда. – Ты организовал поселения людей вне городов, Слай Макклой! Ты нарушил основной Закон, в котором чётко прописаны все пункты прохождения этапов Исхода.

– Так точно, нарушил, но оно того стоит. Пусть люди живут в нищете, оторваны от благ городов, но они счастливы, Линда. Они довольны даже тем, что самостоятельно добывают себе еду, готовят её на костре, умирают от старости, а не по прихоти Исхода, то есть – по принуждению.

– У них нет чипов и никто мятежников не контролирует. Так, Слай?

– Естественно. Я научил людей извлекать чипы в медицинских модулях и они, люди, за это меня боготворили. Если честно, это не очень приятно, но что поделать? Каждое моё появление в поселениях, это праздник для мятежников. Но они празднуют не моё появление, а прибытие нового мятежника, свободного человека. Вот как бы так. Дьявол, когда же выветрится этот запах? Знаешь что, я возьму пробирку и пойду поищу воду. Мы же с тобой слышали звук льющейся воды или это была не вода? Ты стой и ничего не бойся, я скоро.

– Вода, определённо вода. У меня хороший слух, Слай.

Я поднял с пола пробирку, обошёл Башню, увидел прямой и длинный коридор. Из приоткрытой слева двери доносился звук льющейся воды. На двери я увидел табличку с надписью: «Лаборатория N1–бис. Посторонним вход воспрещён». Попробуй сейчас разберись кто имеет право на посещение лаборатории, кто нет. Пыль, самая настоящая пыль, была везде: на полу, на лабораторных столах, заставленных всякими–разными колбами и приборами неизвестного назначения. К огромной раковине из блестящего металла была подведена труба с надписью «Резервуар с технической водой. Перед отбором проб убедитесь в чистоте пробирок».

То, что в этой лаборатории контролировали состояние воды резервуара я понял, но осталось лишь понять: как реакторы охлаждаются водой, которая по своему составу неизвестно какого качества? И второй вопрос, возникший в моей голове: как вообще работают реакторы без должного надзора со стороны людей? Всё отдано на откуп роботам? Возможно, но и роботы стареют, приходят в негодность. Роботы нуждаются в своевременном обслуживании механизмов, в апгрейде программ и подпрограмм.

Я нашёл тряпку, заткнул слив раковины, предварительно попробовал закрыть кран на трубе. Бесполезно. Положив пробирку с пальцем в раковину с водой, я подошёл к столу, установленному напротив входа в лабораторию, выдвинул ящик. Ничего интересного, за исключением связки электронных ключей, пластиковых карт со множеством перфорированных отверстий. Что делать с картами я не знал, а вот связку с ключами положил в рюкзак. Может они когда-то и пригодятся, кто знает? С отвращением, достал из воды пробирку с частью пальца. Запах формальдегида стал не таким резким, можно было возвращаться к Линде.

На выходе из лаборатории я остановился, внимательно посмотрел на стол, на лабораторные столы, на узкой высокий шкаф, сиротливо стоящий в углу. Увидев, что из замочной скважины торчит ключ, я открыл дверь шкафа и замер: на полке, прикрытый плотной тканью болотного цвета, лежал древний аппарат коммуникации Предтеч. Они называли такие аппараты ноутбуками. Коммуникаторы Предтеч имеют встроенную плату, на которой записывался сравнительно небольшой объём информации. Ноутбук отправился в рюкзак, я просмотрел содержимое полок шкафа. Журналы регистрации отбора проб, журнал дежурного персонала смен. Нет, в них определённо ничего интересного для себя я не найду, только зря потеряю время.

Линды возле Башни не было, как и не было никаких следов борьбы, драки. Исчез рюкзак, скомканный защитный костюм. Я присел на корточки, посмотрел на следы, оставленные нами на полу. Чётко просматривались следы, которые мы оставили выходя из кабель-канала, следы в сторону коридора лаборатории и обратно. Мои следы. Вывод напрашивался только один: кто-то умеет управлять лифтом и этот кто-то затащил девушку внутрь Башни. Но почему Линда не позвала на помощь,  и как люди смогли узнать о нас, о системе кабель–каналов, что именно сегодня и именно здесь мы окажемся?

«Погоди, Слай! Почему ты решил, что лифтом управлял человек?»

Отругав себя последними словами, я поискал глазами место установки сканера отпечатка пальцев. Он, как и положено, находился недалеко от двери, рядом с большой прямоугольной кнопкой, подсвеченной зелёным светом. На кнопке я увидел две рельефные стрелки: «вверх» и «вниз». Вторая стрелка светилась ярче первой. Не могли мы с Линдой не заметить подсвеченную кнопку. Не могли, но не заметили. Невнимательность меня когда-нибудь погубит, это факт неоспоримый.

Приложив руку к стенке Башни, я почувствовал небольшую вибрацию, откуда-то сверху раздавался гул работающего механизма. Звук стих, подсветка прямоугольной кнопки исчезла. И? Терять время на дальнейшее обдумывание не было. Потеряешь время, потеряешь девушку. Я приложил палец к сканеру, по нему сверху вниз, затем снизу вверх пробежал тонкий луч красного света, маленькая лампочка-сигнализатор сканера поменяла свой цвет с красного на зелёный, прямоугольная кнопка «ожила», теперь она была подсвечена зелёным светом. Звук открывающейся двери лифта был настолько неожиданным, что я вздрогнул и отступил от Башни на несколько шагов. Что я ожидал увидеть внутри? Какой механизм управления лифтом? Сложный, в котором я не смогу разобраться? Нет, к моему удивлению, на стенке лифта, слева от двери, я увидел металлическую пластину с небольшими пронумерованными кнопками. На какую из них нажать? На какой этаж, ярус отправился похититель Линды? Я присмотрелся к кнопкам: одна из них, с номером пять, была сильно затёртая, когда-то блестящая поверхность стала матовой.

Пришло время задействовать свой станнер. Но вспомнив, что оружие пришлось отдать Джорджу, я от досады прикусил губу. С ножом, пусть он и с длинным лезвием, против вооружённых людей особо не повоюешь. Дверь лифта бесшумно закрылась, через несколько секунд лифт остановился, дверь открылась. Осторожно выглянув из Башни, я убедился, что длинный, абсолютно пустой коридор.

С ножом в руке я замер, прислушался. Где-то очень далеко, на грани слышимости, раздался женский приглушенный крик, лязг металла о металл, включилась в работу какая-то мощная установка, потолочные светильники коридора несколько раз мигнули, погасли. Может это и к лучшему, темнота мне на руку. Переступая с пятки на носок, стараясь идти как можно тише, я пошёл по коридору в сторону доносящихся звуков. Двери, слева и справа, были закрытыми, на них не было никаких табличек. Только одна, самая большая дверь в конце коридора, была приоткрыта, в коридор пробивался тонкий луч жёлтого света.

За открытой дверь был небольшой, около двух метров, коридор, который заканчивался стальной дверью. Справа от двери я увидел сканер, очень похожий на тот, которым я воспользовался у лифта. Из-за двери доносился металлический лязг и звук, похожий на человеческие вздохи.

Вдох–выдох, пауза. Вдох–выдох, пауза. Приложив палец к сканеру, я понял, что он здесь бесполезен. Снизу сканера расположена щель – приёмный порт для электронного ключа. Достав из рюкзака ключи, найденные в лаборатории, начал по очереди вставлять их в порт. Лампочка цвет не меняла, меня охватила настоящая паника. Теперь пришла очередь мне делать вдох–выдох и успокаивать нервы.

Пятая попытка открыть дверь была удачной: лампочка–сигнализатор несколько раз мигнула, поменяла свой цвет на зелёный, еле слышно сработал замок двери. Слева от неё я увидел брошенные вещи Линды: рюкзак, комбинезон, белую футболку. Здесь же валялся смятый защитный костюм. То, что я увидел в огромном помещении, отделанном белоснежным, от пола до потолка, пластиком, заставило меня на некоторое время замереть, я перестать дышать: обнажённая Линда лежала на столе, к которому руки и ноги девушки были притянуты широкими ремнями.

Но больше всего меня поразило сутулое, абсолютно голое создание, стоявшее ко мне спиной. Довольно-таки высокого роста, с огромной лысой головой, на кривых ногах, «человек» перебирал медицинские инструменты, напевая под нос какую-то песенку. На спине урода был закреплён прямоугольной формы прибор или агрегат, от которого в тело и к голове уходило множество светящихся проводов.

Тварь медленно повернулась ко мне лицом, я увидел блестящую маску с прорезями для глаз, рта. Раздался металлический щелчок, потом я услышал лишённый интонаций, совершенно равнодушный к происходящему голос:

– Особь женского пола, возраст примерно двадцать пять – тридцать лет. Вскрытие проводит профессор Штокман. По предварительной оценке, особь находится в хорошей физической форме, явных отклонений не…

Получеловек–полуробот приблизился к операционному столу, держа в руках скальпель. Потом урод, словно что-то почувствовав неладное, чьё-то присутствие, посмотрел в сторону двери, за которой я прятался.

– Скуффи, это ты там стоишь? Полюбуйся, какой я поймал экземпляр! Пальчики оближешь. Скуффи? Ну и хрен с тобой, стой за дверью. Я хотел дать тебе возможность позабавиться с девочкой, но ладно, в следующий раз. Ты, кстати, контейнеры для органов принёс?

Скуффи? Кто это такой? Почувствовав за спиной движение воздуха, я обернулся и инстинктивно выставил перед собой нож. Обоюдоострое лезвие вошло в грудь молодого парня по рукоять, он охнул, обмяк. Я услышал предсмертный хрип, придержал тело, опустил парня на пол коридора. Вытащив нож из Скуффи, обтёр лезвие об одежду мертвеца. Вместо красного цвета крови, я увидел зелёный. Что это такое? Да что угодно, но только не кровь. У парня на спине был такой же странный прибор, как и у профессора Штокмана: от прибора в тело уходили провода, трубки. Меня всего передёрнуло, я почувствовал, что меня вот-вот стошнит.

– Ну-с, приступим-с. Жалко тебя, девица, но что поделать? Наука без жертв – это не наука. Итак…

Я вспомнил, что в рюкзаке Линды должен быть шокер. Руки тряслись, завязки клапана рюкзака никак не хотели развязываться, я полоснул по ним ножом, нашёл на ощупь рукоять шокера, поставил разряд на максимум. Профессор Штокман успел сделать на груди Линды небольшой надрез, я выстрелил. Электроды шокера вошли уроду в грудь.

Вспышка яркого света на несколько секунд меня ослепила, и когда зрение вернулось, я увидел, что Штокман корчится в судорогах. Он лежал на полу, блестящая маска – в нескольких метрах от профессора. Боги всемогущие! Такого уродливого лица я в жизни не видел: глаза, вываливающиеся из глазниц, вместо носа – углубление, рот как таковой отсутствовал. Мутант? Да, скорее всего это был представитель мутантов, которые появились на ярусах корабля относительно недавно. Десять-пятнадцать лет тому назад.

Развязав ремни, притягивающие руки и ноги Линды к столу, я достал из рюкзака аптечку, нашёл в ней гель для заживления ран. Линда открыла глаза, застонала. Но потом осознав, что лежит на столе обнажённая, прикрыла грудь руками.

– Слай?

– Слушаю тебя.

– Ты что творишь? Что происходит и где мы находимся?

– Ничего не помнишь? Тогда слушай.

Линда попыталась встать на ноги, но они начали разъезжаться в стороны, девушка схватилась за меня руками, закрыла глаза.

– Такое впечатление, что я под синтетикой.

– Не исключено, Линда. Возможно, мутант тебе вколол какую-то гадость вместо снотворного или обезболивающего. Давай я тебя отнесу на кушетку.

– Да, давай. Слай, только без одежды мне… не очень комфортно, так скажем, – Линда обхватила руками мою шею и.… тихо засопела. Сон – это хорошо, но не в нашем случае и не в нашей ситуации. Неизвестно сколько мутантов обитают на пятом ярусе, сколько их находится в подчинении у профессора Штокмана. Хотя, я склонен думать, что такая мерзость не в состоянии кем-то управлять и тем более принимать самостоятельные решения. Укрыв Линду термоодеялом, извлечённым из бездонной аптечки, я подошёл к Штокману, хорошенько пнул его ногой. Профессор начал подавать признаки жизни, произнёс что-то нечленораздельное, замычал. Штокман повторил судьбу Линды: я положил его грузное тело на операционный стол, хорошенько зафиксировал руки и ноги ремнями.

После этого я вышел из лаборатории в коридор и оцепенел: мертвец оказался не совсем мёртвым. Тело убитого Скуффи исчезло. С шокером в руках я пошёл по «кровавому следу», оставленному «убитым» и неожиданно воскресшим, на полу. Скуффи, несмотря на недавно пережитую смерть, двигался на четвереньках по коридору относительно быстро.

– Скуффи, остановись, давай поговорим.

Не обращая на мои слова никакого внимания, парень продолжал двигаться в сторону Башни, шепча слова проклятия и тихонько завывая.

– Скуффи, остановись. Прошу пока по-хорошему. Ну? Да стой же ты, зверёныш!

Я поставил ногу на спину получеловеку, и почувствовал, как под тяжестью ноги прогнулась крышка странного прибора, увидел, как на несколько секунд ярко вспыхнули провода, соединяющие прибор и тело парня. Скуффи забился в судорогах, его тело выгнуло дугой. Посмотрев в широко открытые, ничего и никого не видящие глаза повторно убиенного мною создания, я выругался: второго воскрешения не будет, это точно. Может быть, находясь в другом мире, лучшем и более чистом, Скуффи скажет мне спасибо? Во всяком случае, я в это верил. Жить не живя, а существовать, разве этого достоин человек? Хотя, что в парне и в профессоре осталось от человека? Телесная оболочка и способность мыслить. Насчёт второго есть огромные сомнения, по поводу этого можно поспорить.

Линда, с закрытыми глазами, стояла возле операционного стола, Штокман речитативом произносил слова:

«Я твой бог, я твой создатель, освободи меня и я подарю тебе вечную жизнь. Я твой бог, я твой создатель…»

Кто-то мне скажет, что бить лежачего и обездвиженного – это проявление слабости, но мне сейчас было не до сантиментов. Ударил я сильно, так, что внутри черепа Штокмана что-то хрустнуло, профессор замолчал, его глаза уставились в одну точку, как будто мутант увидел на потолке операционной что-то очень интересное. Я посмотрел наверх и, не знаю в какой раз, выругался: этот извращенец, чтобы доставить своим жертвам как можно больше «удовольствия», закрепил на потолке огромное прямоугольное зеркало.

Линда смотрела на меня прищуренными глазами, и ее взгляд мне очень-очень не понравился. Удар скальпелем в район брюшины, снизу вверх и с нечеловеческой силой, я пропустил. Комбинезон моментально пропитался кровью, Линда сделала ещё замах. В правой руке появилась лёгкая отдача от шокера, электроды разрядника вошли девушке в грудь. Линда рухнула на пол, как подкошенная, забилась в судорогах. Чёрт бы побрал этого Штокмана! Что он сотворил с девушкой? Я в который раз раскрыл аптечку, нанёс на рану быстрозаживляющий гель, после этого отнёс Линду на кушетку, предварительно связав ей руки и ноги обрывками найденных на полу силиконовых трубок. Нагнувшись за шокером, в последний момент заметил обувь и часть штанин серого цвета, заляпанные зелёным веществом.

«Скуффи, да когда же ты сдохнешь?»

Мутант ударил в основание черепа. Сильно и со знанием дела. Пол приблизился и сильно ударил меня по лицу, я погрузился во мрак.

«Потерпи сынок, потерпи. Сейчас папа тебе поможет, боль пройдёт, свои функции органы восстановят. Нужно время, потерпи».

«Он меня хотел убить. Он мне сделал два раза больно!»

«Да, Скуффи, он плохой и заслуживает самого сурового наказания. Право придумать это наказание у тебя, мой мальчик».

Голоса доносились издалека, как будто разговаривающие находились в другой комнате или за перегородкой из звукоизоляционного материала. Во рту был солоноватый привкус, глаза никак не хотели открываться.

Я пошевелил руками, ногами и усмехнулся: пришла моя очередь полежать на операционном столе. Рядом кто-то находился, я отчётливо слышал женский голос, твердивший одно и тоже:

«Передай Господу путь твой, и уповай на Него, и Он свершит. Передай Господу путь твой, и уповай…»

Чёрт! Этот голос принадлежит Линде. То, что Штокман обладает способностью гипнотизировать, сомнений не было. Но как он мог с такой лёгкостью воздействовать на здорового человека? Это для меня была загадка.

– Линда… – я попробовал достучаться до разума девушки. – Линда, это я, Слай Макклой.

Линда на некоторое время замолчала, потом я опять услышал слова из какого-то Псалма Библии: «Передай Господу путь твой…»

Я перестал звать Линду, когда услышал приближающиеся шаркающие шаги. Штокман, больше некому, прикоснулся ледяными пальцами к моему запястью, сказал: «Так-так. Организм здоровый и сильный. Другой на его месте давно бы сдох».

Профессор отошёл от операционного стола, я услышал его голос, шипящий, с нотками металла:

«Скуффи, нам нужно попасть домой, здесь я не смогу восстановить повреждённую программу».

«А они не сбегут? Ты мне обещал отдать самку».

«Нет, не сбегут. Здоровяк с богами общается, девица под хантилом. Он будет действовать ещё, как минимум два часа. Этого времени нам хватит, чтобы привести тебя в порядок. Пойдём, Скуффи. Или нет, давай-ка я тебя понесу на руках».

Вот он, возможно единственный шанс на спасение! Только как Линду вывести из ступора – я не представлял. Входная дверь лаборатории закрылась, пискнула сигнализация, в лаборатории стало тихо.

– Линда, ты меня слышишь? Это я, Слай Макклой.

– Передай Господу путь свой…

Я выругался в полный голос, но понял, что этим себе и Линде не помогу. Нужно произнести «заветное» слово, слово-маркер, услышав которое Линда на короткое время придёт в себя.

– Линда, нам нужно уходить из лаборатории, в противном случае нас убьют. Ты слышишь меня, Линда?

– … и Он совершит. Передай Господу…

– Линда, город Билсби, мы ушли из города, убежали от полицейских, твой Джордж…

Голос Линды задрожал, девушка перестала читать слова из Псалма. Но через несколько секунд я опять услышал монотонный голос и плюнул в сердцах. Какое слово из предложения могло «зацепить» девушку? Ты осёл, Слай Макклой! Ну естественно, Линда помните имя бывшего мужа.

– Линда, Джордж Питерсон, Джордж Питерсон, Джордж Питерсон. Он погиб. Линда, Джордж Питерсон.

– Джордж? Где он, где Джордж Питерсон? – услышал я слова, произнесённые взволнованным, но настоящим, живым голосом. – Что происходит? Где я?

– Всё хорошо, Линда. Ты можешь меня освободить от ремней?

– Что произошло, почему ты лежишь на столе, Слай?

– Из меня собираются извлечь внутренние органы. Только не спрашивай зачем они понадобились двум выродкам. Линда, освободи меня, потом обо всём поговорим. Ну? Чего ты ждёшь? – я повысил голос и это возымело действие. Через некоторое время я почувствовал, как ослаб ремень на правой руке. Сорвав с головы окровавленную повязку, закрывающую мне глаза, я осмотрелся. Линда, с лицом белее мела, стояла возле стола, завернувшись в термоодеяло.

– Не стой, как истукан, девочка. Найди наши рюкзаки.

– Слай, меня не слушаются ноги. Они ватные.

– Линда… – я не знал в какой манере обращаться к человеку, находящемуся под действием сильнейшего синтетического наркотика под названием хантил. Накричать – смысла нет, уговаривать – только зря потерять время. – Если ты хочешь здесь остаться, стой на месте, хочешь со мной уйти – двигайся. Даже через «не могу», девочка.

Освободившись от ремней, я попробовал встать на ноги. Голова гудела, как растревоженный улей, ноги, как и у Линды, не слушались.

– Вот, Слай, всё что нашла. Рюкзаки, моя одежда. А где твоя одежда?

– На мне моя одежда, на мне, Линда.

Я подошел к ней и несильно ударил по щеке. Линда отшатнулась, заплакала. В принципе, этого я и добивался. Пусть поплачет, возможно, это её хоть как-то отрезвит. Интересно, как наркоманы живут с этой дрянью в крови? Привычка? Возможно. Я подтащил стол, хорошо, что снизу ножек были колёсики, под воздуховод вентиляции, кое-как залез на него, повернув крепления решётки. Решётка открылась.

– Подай мне рюкзаки и залезай на стол, Линда.

– Это не опасно, Слай? Я с детства боюсь высоты!

Сколько необходимо времени нормальному и здоровому человеку опуститься со стола на пол? Секунды. Для меня спуск растянулся на долгие-долгие минуты. Я понимал, что если упаду со стола на пол, на ноги встать уже не смогу. Сколько времени девушка затратит на то, чтобы одеться? Минуты две-три. Я же надевал на Линду футболку, комбинезон не меньше получаса. Во всяком случае, так мне показалось.

Забросив рюкзаки на стол, я помог Линде на него забраться. Но перед тем, как подсадить девушку и помочь ей забраться в прямоугольное отверстие воздуховода, я внимательно посмотрел по сторонам.

Из агрегата непонятного назначения свисали провода, за ним на полу лежал шокер и кусок пластиковой трубы, примерно с метр длинной. Переставляя ставшие деревянными ноги, я подошёл к агрегату и что есть силы дёрнул за провода. С первой попытки ничего не получилось. Я услышал истерический смех Линды, это придало мне сил.

С проводами и трубой в руках, с шокером за поясом, я подошёл к столу, оперся о него, передохнул. Голова стала кружиться ещё сильнее, в висках отдавалось даже самое незначительное телодвижение.

– Тебе смешно, Линда?

– Да, очень. Разве нам нельзя выйти через дверь, Слай?

– Можно, но только зачем это делать? Нужно убраться из лаборатории и сбить со следа преследователей. Думаю, что они с минуту на минуту здесь появятся. Возможно, с подмогой. Ты сама сумеешь залезть в воздуховод?

– Ммм… Нет, конечно. Там темно и мне страшно, – Линда засмеялась неестественно громко, с надрывом.

Чёртовы наркотики! Что мне предстояло испытать внутри вентиляционного ккороба – оставалось только догадываться. Главное – не паниковать. Иначе паника охватит девушку, и тогда пиши пропало. Только с третьей попытки получилось подсадить Линду. Она, неожиданно легко, без видимых усилий, подтянулась на руках, скрылась в воздуховоде. И замолчала, сколько бы я её не звал. Пришлось самому забрасывать в воздуховод рюкзаки, провода, трубку.

Теперь нужно каким-то образом умудриться схватиться руками за воздуховод и оттолкнуть ногами стол. Поможет это «замести» следы? Вряд ли, но ничего не делать тоже нельзя. Нужно пробовать. Я посмотрел на прямоугольное отверстие, и оно неожиданно стало от меня на недосягаемой высоте. Потом вместо одного отверстия, их стало три. Неужели и меня Штокман «угостил» хантилом? Я нащупал на шее прямоугольник бумаги бурого цвета, в течении нескольких минут пытался сообразить, что это и как это могло… Из ступора меня вывел плач Линды. Точнее, рыдание.

– Слай, мне страшно!

Уцепившись кончиками пальцев за край отверстия, обрамлённого стальным уголком, я оттолкнул ногами стол. Он послушно отъехал в сторону и встал приблизительно на своё место. Я не понял сам, как забрался в воздуховод, как продел провода через жалюзи решётки и завязал концы на уложенной поперек отверстия короба пластиковой трубе. Силы были на исходе, и я, как и Линда, начал до коликов в животе бояться темноты, царящей в коробе вентиляционной системы.

Я наблюдал за происходящим в лаборатории после нашего «бегства» через жалюзи решётки. Появились Штокман и Скуффи, парень закричал: «Ты меня обманул! Они сбежали!» Профессор стоял неподвижно до тех пор, пока на него с кулаками не накинулся Скуффи. Профессор, защищаясь, оттолкнул парня, он ударился об угол стола спиной, на пол вылилась зелёная жидкость. Штокман исступлённо бил ногами Скуффи, пока тот не затих. Потом у меня случился провал в памяти, я пришел в себя, когда в лаборатории никого не было.