Читать книгу Пусть духи спят - Андрей Хорошавин - Страница 5

Максим отвёл взгляд от листка.

«Что же делать? Спрятать книгу и не сообщать о находке, пока не выяснится, что же зашифровано на листке?» – На душе сделалось гадко от этой мысли, и Максим тут же отогнал её. – «Нет, так нельзя. Нужно спрятать шифр, а книгу сейчас же показать Ольге Макаровне». – Он поднялся на ноги.

– Ох, господи! – Ольга Макаровна прижала морщинистые руки к груди. – Да ведь мы её уже и искать перестали. – Она благодарно посмотрела в глаза Максиму. – Вы даже не представляете себе, какая это книга, и что за события скрываются за ней.

Максим смутился и потёр подбородок.

– Профессор Шкуранский рассказывал нам на лекции об авторе. Это известный исследователь Камчатки. Его репрессировали после революции.

Ольга Макаровна всплеснула руками.

– Ой, да вы же ничего не знаете! Идёмте, Максим, выпьем кофе и я вам расскажу. – Напевая и пританцовывая, она направилась в бытовую комнату и несла книгу перед собой на вытянутых рука. Максим пошёл следом. Звякнули часы, показывая половину двенадцатого.

– Это два великих русских, с большой буквы, учёных, беззаветно любивших свою Родину Россию. Вы знаете, Максим, Иван Спиридонович Самсонов совершил множество экспедиций вглубь Камчатки и ни разу, вы слышите, ни разу не попросил на это денег у государства. Все его путешествия оплачивал он сам, или известный в те годы предприниматель Чурин, которого Самсонов убедил в том, что на Камчатке может быть золото. Не вернувшись из своей последней экспедиции, Самсонов, однако, оставил множество записок о быте коряков, об их жизненном укладе, о поверьях и религии. Он записал множество сказок и преданий, а так же провёл исследования в области образования и развития корякского языка. Он собрал очень богатый материал. Ходили слухи, что он нашёл золотую россыпь – место, которое корякские шаманы держат в секрете до сих пор. Но в его записках ничего не говорилось о золоте. Да и, что такое золото в сравнении с тем, что он отыскал в своих исследованиях.

Евгений Станиславович Кадышев тщательно изучил и систематизировал весь материал собранный Самсоновым. Он провёл долгие годы в изучении записок Самсонова о Камчатке. Кадышев лично повторил все маршруты его экспедиций. Лично побывал во всех местах, куда в своё время добрался Самсонов. Он продолжил изучение языка коряков и даже составил небольшой словарь. Результатом его трудов и явилась эта книга, изданная перед самой революцией одно тысяча девятьсот семнадцатого года. Правда, тираж был небольшой, всего около пятидесяти экземпляров, но на большее не хватило денег. И из всего тиража уцелела и дошла до наших времён только вот эта книжка.

А потом, кто-то написал на Евгения Станиславовича донос. Его арестовали как врага народа, и он исчез во мраке и холоде лагерей. Его библиотека была национализирована и вот эта книжка, – Ольга Макаровна с любовью положила ладонь на книгу, – то же являлась её частью.

Я, в своё время, посвятила много времени изучению жизни профессора Кадышева. С момента ареста, о нём больше нигде ничего не упоминалось. Сгинул человек. Как в воду канул. Страшное время. Но вот память оставил. Это были настоящие учёные. Неравнодушные. Воистину великие русские люди.

– Что, вообще никакой информации?

– Никакой.

– Так не бывает. Должны быть архивы, не знаю, при НКВД, МВД или ФСБ, где хранятся дела той поры.

– Возможно. Но кто же согласиться дать такую информацию. Всё наверняка засекречено.

Ольга Макаровна смотрела куда-то вдаль. Её глаза опять увлажнились. По лицу сеточкой морщин, разлилась добрая улыбка. – Да, кстати, ваш профессор Шкуранский интересовался этой книгой и очень сердился, узнав о её утрате. Он долго ругался с директором библиотеки. Настаивал на расследовании факта утери, на наказании виновных. Но поиски ни к чему не привели. А она на тебе, – Ольга Макаровна смахнула слезу умиления и вновь нежно, как к младенцу прикоснулась к книге. – Лежит себе за стеллажом, да посмеивается.

Я вспомнила. – Она успокоилась, и её глаза вновь приобрели строгое выражение. – Она пропала около пяти лет назад. Мы как раз получили отдельный зал, для редких, не подлежащих к выносу книг, доступ к которым ограничен. Это произошло в канун Нового Года. Всё делалось в спешке. И скорее всего во время переезда она и затерялась. Вот. Так, что вы просто не представляете себе, что совершили, Максим.

– Ольга Макаровна. – Смущаясь, Максим отодвинул недопитую чашку с кофе. – А что теперь будет с книгой? Когда её можно будет почитать?

Ольга Макаровна подняла брови.

– Даже и не знаю, что сказать. Отремонтируют её быстро. В здании библиотеки для этого есть всё: и оборудование, и люди. А вот когда можно будет ею воспользоваться? – Она задумалась и от этого морщинки собрались у переносицы. – Давайте так – завтра наступит понедельник, руководство будет на месте, и я с утра сообщу о находке. Думаю, после обеда всё прояснится.

– Ну, хорошо. Спасибо за кофе, Ольга Макаровна. Я, пожалуй, пойду.

Максим торопливо оделся и покинул библиотеку, забыв про второй стеллаж.

Усевшись в кресло полупустого маршрутного такси, Максим трясущимися руками развернул листок папиросной бумаги и уже внимательней рассмотрел его.

Тонкий, матовый, полупрозрачный, немного шершавый на ощупь. Цифры написаны мелко, остро отточенным карандашом. Порывшись в глубине рюкзака, Максим достал складную лупу. Цифры не образовывали столбцов. Весь текст состоял из строчек, разделённых небольшими пробелами на отдельные слова, как обыкновенный буквенный текст, даже в конце предложений стояли еле заметные точки. Но в словах места букв занимали цифры.

– Интересно, что же тут написано? Почему нужно было зашифровывать этот текст, да ещё прятать в корешок книги? Кто должен был прочитать его и от кого его прятали? И самое главное, кто составил это зашифрованное послание? Неужели профессор Кадышев? Когда? Может перед арестом?

Выскочив из маршрутки, Максим бросился в расположенное рядом с общежитием интернет кафе. Не большое – двадцать столов – в учебный период заполненное до утра, сейчас кафе пустовало. Заняты всего два стола – мальчишки резались в Контр-Страйк. Админ зевая, указал Максиму на стол в самом углу.

– Так. – Пальцы забегали по клавиатуре. Заклакали клавиши. – Сначала шифр. – Максим забил в поисковик слово «Криптография». Спустя пару секунд, на открывшейся странице появились заголовки разделов, имеющих в своём составе слово «Криптография».

«Криптография – Википедия» – Так. Не то.

«Введение в криптографию» – Угу. Шифр, ключ, потоковые шифры, блочные шифры, цифровые подписи. Не то.

«Криптография, её истоки и место в современном обществе» – О, как. Посмотрим. И это не то.

«Основы современной криптографии» – Так. История криптографии, основные понятия и определения, компьютерная криптография. Не то.

«Криптография: базовые знания о науке шифрования». Опять не то.

«Криптография. Бабаш, Шанкин» – Ну, так. История. Так. Шифр Цезаря, шифр перестановки, сцитала, диск и линейка Энея, узелковое письмо, книжный шифр, квадрат Полибия… Стоп! Максим прокрутил текст в обратном направлении. Книжный шифр. Ну-ка, ну-ка:

«…суть в прокалывании незаметных… пометка букв точками» – Не то.

Вот:

«…суть этого шифра состоит в замене букв на номер строки и номер этой буквы в строке на оговоренной (обозначенной) странице. Ключом к шифру является сама книга».

– Есть! – Максим хлопнул себя по лбу и подпрыгнул на стуле. Админ недовольно глянул на Максима из-за стойки. – Всё просто. Ключ к шифру – книга Кадышева. А цифры – это номер страницы, номер строки сверху или снизу, и номер буквы или слова в этой строке.

Максим взглянул на часы. 21:48. Он весь дрожал. Пересчитывая деньги, системный администратор всё время косился на Максима с подозрением.

В общежитие он успел ровно к 22:00 часам. Тётя Маша уже готовилась запереть двери и зафиксировать их, просунув в дверные ручки обеих створок свою швабру.

Телевизор по-прежнему орал вовсю.

– Явился, Пинкиртонт. – Она подбоченившись рассматривала Максима сквозь толстые линзы очков, пока он входил в двери. Её глаза увеличивались очками, и в них тётя Маша походила на сову.

Как только Максим вошёл, она проворно вставила ключ в скважину и быстро провернула его два раза. Затем с грохотом просунула швабру сквозь дверные ручки и повернулась. К этому времени Максим уже взялся рукой за вертушку.

– Протасов! – окликнула его Тётя Маша. – Погоди. Слыхал, чё творится-то?

– Что? – Максим состроил на лице кислую гримасу.

– Сенсация у нас. Вот чё. – Тётя Маша победно уставилась на Максима.

– Какая ещё сенсация?

– Во-от. Не знаешь.

– Да, что случилось? – Максим отпустил вертушку и повернулся к тёте Маше лицом.

– Давеча к нам мериканец приехал. И уже, оказывается не впервой.

– И, что? Сенсация. – Теперь Максим победно поглядел на тётю Машу. – Я этого американца сегодня в аэропорту встречал.

– Ох и врать ты, Протасов, горазд! Ох и вра-ать. – Тётя Маша приняла боевую стойку – подбоченилась и чуть подалась вперёд. – Как сообщают информационные источники, этого мистера, встречал лично заместитель губернатора области с представителями прессы и прочей интеллигенцией. А тебя там и боком было не видать.

– Ладно, ладно. – Максим понял, что от сообщения тёти Маши ему не отвертеться, и решил ускорить процесс. – Так, что там этот американец?

– Ага! – Тётя Маша победно вскинула кулаки над головой. – Я ж говорю, не знаешь.

– Тёть Маша, ну, расскажите. – Максим сложил ладони у груди.

– Ладно, пёс с тобой, Протасов, слушай. Значит так. – Тётя Маша подняла глаза к потолку, прикоснулась к губам указательным пальцем, пару секунд подумала и начала. – Давеча этот мериканец уже приезжал к нам неоднократно, и личность его, оказывается, на Камчатке известная. Зовут его-о… Джим-м Крафт. Ха, запомнила. – Тётя Маша почесала щёку, сощурила глаза и скривила рот. – Чего-то он уже построил у нас тут, но желает построить ещё, что-то такое… – Тётя Маша вновь почесала щёку. – Такое большое, что-то. Как называется, не запомнила. – При этом, тётя Маша выпучила глаза и широко развела руками, показывая какое это большое.

– Что же? – Не утерпел Максим.

– Это не важно! – Тётя Маша нахмурилась, прижала ладони к плечам и стала походить на Наполеона. – А главное то, что он хочет вернуть какую-то статую.

– Какую статую? – Максим быстро погасил улыбку.

– Золотую. – Теперь тётя Маша сощурила глаза. – Оказывается, хто-то из его родни побывал тут у нас ещё до революции и, значит, тайно вывез эту статую к себе в Америку. А теперь, этот мериканец её, значит, возвращает обратно. – Тётя Маша вновь подняла глаза к потолку. – Как же её звали то?

– Кого?

– Да, ни кого, а чего. – Протасов, не сбивай меня, я думаю. – Максим понимающе кивнул. – А! Вспомнила! Эту статую зовут пе-ли-кан, во. Тока, – тётя Маша приняла позу мыслителя. – Тока я не понимаю при чём здесь пеликан. Они чё, у нас водятся, Протасов?

У Максима брови поползли вверх.

– Как?

– Пеликан, как! Ты, что, Протасов, глухой?

– Может пеликен?

– О, точно, пе-ли-кен. – Тётя Маша радостно подпрыгнула на месте, но тут же приняла озадаченный вид. – А ты откуда знаешь?

Максим весь напрягся.

– Что ещё говорили?

– Да, там, разное. Говорили, что этот его родич приплывал к нам, значит, во второй раз, да тут и сгинул. И вот этот мериканец, Джим-м Крафт, хочет узнать, значит, о судьбе своего родича, и извиняется за его нехорошее поведение.

– И всё?

– Ещё про духов, чего-то. Про какую-то порчу, что шаманы на его родича того, значит, навели. От. – Тётя Маша перевела дух. – А, я те, Протасов, говорила – колда, эта ваша Нинка-шаманщица. Колда.

– Может быть и так. – Максим находился под впечатлением от услышанного. – Тёть Маш, а утром новости повторяют?

– Повторяют, Протасов, повторяют. Только в шесть часов.

– Понятно. Я пошёл.

– Куда! Протасов! Тут ещё про шашки сообщали! Ты шашками интересуешься, нет?

– Не-ет. – Послышалось из глубины коридора.

Влетев в комнату, Максим первым делом решил позвонить Нине. Ведь получается, что легенда о золотом Пеликене, вовсе не легенда, а факт? Но связь отсутствовала. Максим завалился в постель и заснул только к трём часам ночи.