Читать книгу Полнолуние - Андрей Кокотюха - Страница 8

– Не знаю, для чего я это сделал и для кого.

Начальник оперативной части обращался, казалось, сам к себе. Будто искал оправдания мужественному или, наоборот, позорному поступку. Игорь не понимал, что майор имеет в виду, и не торопил события. Раз вызвал – потянет, но скажет. Войдя в кабинет Божича, молча сел напротив, сложил руки перед собой и терпеливо ждал, пока тот перейдет к сути дела. Кум же, со своей стороны, не слишком торопился. Послюнил цигарку, закурил, пустил дым, выдохнул разом привычное свое:

– Вкусно.

Потом зыркнул на Вовка, поинтересовался, будто только что об этом вспомнил:

– Слушай, Офицер, ты, наверное, тоже курить хочешь. Или нет?

– Не откажусь, – сдержанно ответил Игорь.

Понимал – майор в курсе тяги каждого узника к курению. А переспрашивает, потому что хочет услышать, как просят. Сейчас не следует вести себя так, чтобы желание сделать хотя бы одну затяжку вырвалось наружу. Стало таким позорно явным, в который раз подчеркивая униженное и подавленное состояние обитателей лагеря. Однако не удержался, повторил:

– Можно. Это ж как конфета.

– А почему не удивляешься, что я тебя Офицером назвал?

– Потому что я – офицер. Пусть бывший… Но бывших офицеров не бывает. Профессоров бывших тоже.

– У меня в хозяйстве всякой твари по паре, – хмыкнул Божич. – Вчера он профессор. Сегодня – сучья рубит, аж лес шумит. Были такие, кто мне свои профессорские регалии предъявлял. Ну не так чтобы сильно предъявлял, не очень-то и предъявишь мне. Но говорили: я, значится, физик, изучал механику, давайте сделаем механический прибор, улучшим условия труда.

– Какой прибор?

– Думаешь, я кого-то слушал? Сачки, думали профилонить. Задурить мне голову своими университетскими образованиями. А мы, знаешь, университетов не кончали, вот так. Норму не выполнил – пайку не получил. Еще раз не выполнил – БУР, там для филонов самое место. Кто не сдох с перепугу, так топор с пилой освоил – куда там нашим мужикам. У нас же, вишь, трудовой лагерь. Перевоспитываются, мать их. Когда-то же выпустят, смогут нормальную работу найти. Это если про бывших профессоров. – Майор сделал вторую затяжку, посмотрел на кончик цигарки. – Я тут опером поставлен. Старшим. Думаешь, не знаю, как тебя блатные прозвали? Кликуху в лагерь запустили, ты сам разве внимания не обратил? Теперь ты у нас Офицер навсегда.

Ну, это все болтовня.

Божич милостиво подвинул к Игорю через стол белый прямоугольник тонкой бумаги и кисет:

– Валяй, угощайся. Потому что ты молодец, Вовк. Настоящий волк, не ошибся я в тебе.

– Вы о чем, гражданин майор?

– Блатные тебя признали. Сам Балабан. Так себя не каждый поставит, далеко не всякий.

Почувствовав приближение ловушки, Игорь снова решил ничего не говорить, очень вовремя углубившись в процесс скручивания цигарки. Божич внимательно следил за ним, когда Вовк закончил – протянул ему свой бычок. Аккуратно взяв окурок двумя пальцами, Игорь затянулся и закашлялся: табак оказался не только ароматным, но и чертовски крепким. Не то чтобы Игорю не доводилось курить такой ядреный. Он вообще давно не курил с удовольствием, перебиваясь чем бог пошлет и даже временами опускаясь до откровенного шакальства.

– Что, вкусно? – Майор спросил так, будто кашель заключенного обеспокоил его всерьез.

– Ага, – ответил Игорь, справившись с кашлем. – Спасибо, гражданин майор.

– Это я тебя, можно сказать, благодарю за то, что затесался к блатным. Свои люди в этом кодле мне ох как нужны. Был один такой, Жора Теплый. Слышал?

Вовк кивнул.

– И что ты о нем знаешь?

– Вызвался на фронт, когда вызывали. Законы их нарушил.

Про побег Теплого с передовой Вовк на всякий случай решил промолчать, хотя если спросят – конечно, скажет. Арестантская жизнь научила как можно меньше говорить, не важно с кем.

– А тебе никто не говорил, что Жора Теплый мне точно такую расписку нарисовал, как ты сейчас напишешь?

– Теплый? Работал…

– Ага, – кивнул Божич. – У них это называется ссучиться. Слышал, наверное? Да слышал, слышал. Этот сучий сын боялся, что его расколют. Было чего бояться, возникла там одна скользкая ситуация… Словом, блатные, дружки твои, на него вот-вот могли подумать. Потому и сдрыснул наш Жора Теплый на войну добровольцем, кровью смывать вину. А, хер бы с ним, это дело наживное. Теперь рядом с Балабаном ты у меня будешь, надежный человек. Уникальный, можно сказать. Не из блатных, законами не повязан, а они тебе доверяют, подпускают к себе. Станешь моими личными ушами и глазами, Вовк. Дело ж благородное. Не дадим преступникам заводить в лагере свои порядки. Считай, тут твоя линия фронта. Или что ты в тылу врага. Ходил в разведку?

– Доводилось.

– Значит, сам черт тебе не брат! Ну а за это получай подарок, Офицер.

Пальцы Божича расстегнули пуговицу на нагрудном кармане кителя, вытащили оттуда сложенный вчетверо листочек, вырванный из тетради в косую линейку. Поиграв немного, майор щелчком послал его через стол к Игорю.

– Обещанное.

Одновременно не желая верить и не пытаясь понять, Вовк пристроил почти выкуренную цигарку на донышко кованной пепельницы, тоже явно сделанной руками лагерного умельца. Потом осторожно, будто брал не листочек, а изделие из тонкого фарфора, поднес к лицу, развернул.

Корявые, неаккуратно написанные буквы.

Адрес. Почтовый адрес. Украинская Советская Социалистическая республика, Каменец-Подольская область, поселок Сатанов, улица… дом… номер…

Сомов?

Точнее…

– Сомова Лариса Васильевна?

– Жена Сомова Виктора Аркадьевича. Того самого, друга твоего ненаглядного. Законная жена, между прочим, потому и справки легко навелись. Почему-то, Вовк, я решил тебе доверять. Пусть это будет моим подарком, ну, адрес. Письма, как договаривались, будешь писать тут. Только теперь не знаю. Ох, не думаю, что мимо товарища Сомова Виктора Аркадьевича эти письма проскочат. Ответа не дождешься, это я тебе уже гарантирую. А сам будешь писать для забавы, дрочиться… Работник НКВД имеет все полномочия дать указания тамошней почте, чтобы твою писанину несли сразу ему. Или никому не несли, уничтожали на месте. Или отсылали назад. Слышал, есть такая пометочка – «адресат выбыл»?

– Как это. Как она там. Как Лариса там оказалась, в этом Сатанове?

– Слушай, Офицер, я тебе не загс и не книга регистраций! – Божич развел руками. – Когда твоя баба с Сомовым совокупилась, почему, для чего – не моя печаль. Сам в письме спросишь. Ответит – хорошо. А про самого товарища Сомова мыслю очень просто: куда приказали родные органы государственной безопасности – туда и поехал служить родине и лично товарищу Сталину. Ну, доволен?

– Нет.

– Да я думаю! От меня тоже когда-то баба ушла, с подполковником авиации. Где-то в Генштабе сейчас. Летчик, не баба моя. Мы с тобой, Вовк, где-то даже товарищи по несчастью. А может, счастье нам подвалило, хрен его знает. Вишь, когда поганая бабская натура проявилась. Не горюй, Офицер. Нашли мы тут с тобой друг друга. Разве не так?

– Так.

– Письмо свое потом напишешь. А сейчас расписку мне придумай, для отчетности. Вот, держи.

Божич выложил из тонкой картонной папки чистый лист, подсунул Игорю, рядом положил химический карандаш. Вовк бесстрастно смотрел на бумагу. Майор тем временем вынул из ящика чернильницу-непроливайку, ручку с пижонским как для начальника лагерной оперчасти пером. Качнул чернильницу, макнул кончик пера, вывел на папке печатными буквами: «Заяц». Увидев, что взгляд Игоря невольно следит за ним, заговорщицки подмигнул:

– Это ты – Заяц. Под таким погонялом будешь писать рапорты.

– Доносы, – вырвалось у Игоря.

– Докладные, – поучительно поправил Божич. – Рапорты, сводки, как тебе нравится больше. Агент Заяц, он же – Вовк Игорь… как тебя там… Он же Офицер. Годится?

– Пойдет.

– Тогда не тяни, пиши расписку. Или ты, может, передумал?

Игорь снова развернул подарок майора, еще раз прочитал адрес.

Запомнил, словно строевой устав. Словно военную присягу.

– Договорились. Заяц – значит Заяц. У вас с чувством юмора все в порядке, гражданин майор.

– Есть немного. – Комплимент Божичу явно понравился. – Только ты того, без панибратства. Субординация, у меня все строго. Пиши, разборчиво пиши. Наделаем мы тут с тобой делов, ох накрутим.

«Накрутишь», – подумал Вовк.

Без меня.

И быстро и уверенно написал расписку, согласившись стать лагерным информатором начальника оперативной части.