Читать книгу Расшифровывая снег. Стихотворения и поэмы - Андрей Козырев - Страница 3

Звучит раскалённо и грубо

Хмельная славянская речь,

Что брань, как боярскую шубу,

Бросает с расправленных плеч.

Течёт жаркой кровью под кожей

Хмельная славянская речь.

Лишь ей мы, гулящие, можем

Как водкою, память прижечь.

Куражится вспаханной новью,

Землёй, что должны мы сберечь,

И пахнет солдатскою кровью

Хмельная славянская речь.

Тоской тяжелеет, как колос,

Огнём полыхает, как печь,

Истории сорванный голос —

Хмельная славянская речь.

Сколько бы птицы ни пели,

Но – всё звенит над судьбой

Русской старинной метели

Бабий космический вой.

В мае, июле, апреле

Слышу я над головой

Русской сиротской метели

Бабий космический вой.

Днем, на закате, в постели, —

Слышу, пока я живой,

Русской исконной метели

Бабий космический вой.

Слышу, как древле негромко

Пели на гуслях певцы,

Слезы сбирали в котомку

Пращуры, деды, отцы.

Вы, настрадавшись годами,

Отговорив, отзвенев,

Мне завещали – с трудами —

Русской метели напев.

Выпало, значит, мне дело, —

Слёзы стирая с лица,

Время вращать неумело,

Ждать векового конца,

Где различу еле-еле,

Там, над седой головой, —

Русской сиротской метели

Бабий космический вой…

Мало было нам лихого слова, —

Подавай гражданскую войну!

И топор, убивший Пугачёва,

Каши наварил на всю страну…

Накормили кашей топориной

Семью семь народов и племён —

И назад, за удалью старинной,

В вертоград невянущих знамён.

Топоры потратили на кашу —

Нечем дом поправить вековой…

Лишь топор да каша – пишша наша,

Правда, злой поросшая травой!

Думай, грезь, плыви не по теченью,

Выбирай себя из века в век…

…Но пустить топор по назначенью

Не желает русский человек.

Село – словно родинка Родины…

Как это странно —

Всё это моё,

Это – ни потерять, ни сберечь…

Полынь да смородина,

Версты, столбы да туманы,

И чёрных ключей

Заповедная светлая речь…

Стоит над садами

Колодезный сумрак исконный.

Листва опадает,

И звёзды летят ей вослед…

Здесь в мир я вошел —

И воспринял меня на ладони

Шершавый и тёплый,

Как руки отца, белый свет…

Здесь и по ночам

Пахнет солнцем взволнованный воздух.

Здесь дети, мечтая

Испить небеса из горсти,

Уходят в леса —

Не по ягоды только, по звёзды:

Ядрёные звёзды

В ладонях домой принести!

А на сеновале

Колышется сено, как пламя,

И, как медвежонок,

Курчавый шевелится мрак,

И вечер, и вечер

Целует сухими губами,

И пахнет луной

Надо мною протяжный сквозняк…

И падают листья

В ладони садов земляные,

Играет гармошка

О чьей-то старинной любви…

И долго блуждал

Луч последней звезды по России,

Блуждал – и растаял

В моей соколиной крови.

На небе русый месяц тает

Над рыжей пустотой полей.

Река молочная мерцает

Меж берегов судьбы моей.

Мерцает смутное сиянье

Над вечной тленностью земной.

Пустые створки мирозданья

Разбиты тёмною волной.

Чернеют облака на небе.

Мутны подземные ключи.

Ищи их более, чем хлеба,

И слушай, но – молчи, молчи!

И осень лисьею повадкой

Вползает вновь в твои мечты.

Устав от спеси мутно-сладкой,

Природа ищет – простоты.

В бездонной пропасти мгновенья,

Где журавли кричат, скорбя,

Сильнее чувствуешь старенье.

Острее чувствуешь себя.

И сквозь мутящиеся воды

Ночных небес – звучит вдали

Песнь лебединая природы,

Песнь лебединая Земли.

И небеса все ниже, ниже.

Все злее ветра остриё.

И месяца обломок рыжий

Под сердце входит, как копьё…

Отечество снега,

Российской суровости вьюжной…

Боярские шубы снегов

В тёмных безднах полей…

До неба доносится

Шелест дубрав моих дружный.

До Бога доносятся

Крики моих журавлей.

Снега машут крыльями —

Ангелов белых подобья.

Блуждает сын блудный

В потемках заблудшей страны…

Как филины, избы,

Нахохлясь, глядят исподлобья.

И гроздья рябины,

Как речи Господни, темны…

…Взлетают снежинки,

Легки, словно Божье успенье.

И колокол ветра

Звенит своей медной губой…

На белом просторе

Мелькают белёсые тени.

И снег прибывает,

Как русского неба прибой.

Покой? Ищи его, как ветра в поле!

Отравленными стрелами горя,

Смешались здесь степей лихая воля

И воля Грозного царя.

И с этих пор земля моя двусерда —

С казачьим сердцем тюркское слилось,

И нет ему ни времени, ни смерти,

Ни горечи, ни слез.

Пересеченье стрел – звенящей русской

И вольной, золотой степной стрелы —

Создало крест. Ему все храмы узки

И все жрецы – малы.

И мнится мне – опять, как в веке старом,

Лечу я в беспредельности земной,

И в небесах – созвездие Кентавра

Пылает надо мной.

На небе – степь, где кочевали звезды,

Под небом – степь, где скачет богатырь —

Вот древний мир, просторный, чистый, грозный,

Вот – вечная Сибирь!

Под звёздным небом серебрится снег.

Легко течение воздушных рек.

Любая ель, что здесь в снегу стоит,

Прочней и выше древних пирамид.

Деревьев вековых высокий строй

Стоит Китайской царственной стеной.

И ветер в мир несёт благую весть:

Сибирь есть тяжесть, но она – не крест:

Страна моя, где нет добра без зла,

Как шапка Мономаха, тяжела.

Вдали молчат Атлант и Прометей:

Им нечем дорожить, кроме цепей.

И спит который век, который год

Над старым миром плоский небосвод.

Ему судьбой преподнесён урок:

Европа – рукоять, Сибирь – клинок!

В Сибири снег горяч, как молоко,

И кажется, что можно здесь легко

Небес коснуться, только не рукой —

Протянутой за счастием строкой.

Здесь, лишь ветвей коснёшься ты в метель, —

Одним движеньем царственная ель

Снег сбрасывает с веток сгоряча,

Как будто шубу с царского плеча.

«Дарю тебе. Ты – бог иль богатырь?

Неси, коль сможешь. Тяжела Сибирь!»

Страна моя, где нет добра без зла,

Как шапка Мономаха, тяжела.

Здесь нет границ меж миром и войной.

Здесь нет тепла, нет лёгкости земной.

Но правда, что в земле затаена,

Растёт, растёт – без отдыха, без сна,

Чтоб обрести предсказанный свой рост —

Превыше неба, ангелов и звёзд.

Расти, расти над миром, над собой,

Над дружбой, что зовут у нас борьбой,

Над склоками царей, цариц, царьков,

Над пресной мудростью былых веков,

Над звоном поражений и побед

И над звездой, не видящей свой свет.

Блуждай, страдай, ищи себя в пути,

Но, вопреки всему, – расти, расти!..