Читать книгу Мой роман «Тёмное Пламя» (Книга о книге). Книга первая - Андрей Козлович - Страница 15

Итак, возвращаемся к концепции Аристона, которую я в середине 80-х годов ХХ века обнаружил в романе Ивана Ефремова «Лезвие бритвы» и понял, что эта концепция ни разу не коммунистическая. Напоминаю, перед моим вынужденным циклом разделов о «фашизоидности» Ивана Ефремова я написал три раздела об этой концепции и остановился на разделе «Аристон».

Из этой концепции вытекало, что всё наше мироздание является биполярной балансовой системой, вернее бесчисленным количеством сообщающихся и пронизывающих друг друга балансовых систем. Получалось, что главная проблема этого мира – энтропия; которую следует понимать, прежде всего, как внутреннюю неупорядоченность системы. А главное в этом мире – достижение всё более совершенного баланса во всём. Точнее оптимума (оптимумов) в бесчисленном количестве балансов. Этот оптимум Иван Ефремов назвал Аристон в «Лезвии бритвы» или Метрон – Аристон в «Туманности Андромеды».

И была ещё одна важная деталь. Эта колоссальная балансовая система (мироздание) поражена изначальным эволюционным извращением – инферно, которое всё уродует, обрекая всё живое в этом мире на немыслимое страдание. Но об этом мы поговорим позже.

Получалось, что для адекватной эволюции и совершенствования всего, в этом мироздании, нужно уметь находить главные внутренние противоречия любой системы и не пытаться их разрешить, а использовать их в своих интересах. Точнее, в интересах человека, человечества, всего живого.

И было ясно насколько же далеки от этого все мировоззрения, которые современное человечество объявляет высшей мудростью. Что христианство, что буддизм, что индуизм, что коммунизм, что либерализм (список, впрочем, можно продолжать долго) и близко не понимали этой, в общем-то, такой простой вещи.

Если говорить о главных соперничающих на тот момент мировоззрениях – коммунизме и либерализме (напоминаю, я это понял в середине 80-х годов), – то они, как и все перечисленные мировоззрения, ударялись в крайности. И они и близко не понимали, что для того, чтобы создать разумно и справедливо устроенное общество нужно, прежде всего, найти главное внутреннее противоречие человечества.

Между тем, это противоречие тоже достаточно простое и Ефремов между строк дал понять, что это за противоречие. Это противоречие межу личностью и обществом, можно сказать, и между общественным и личным. И, понятно, что либерализм, что коммунизм и близко не учили использовать это противоречие, а пытались его разрешить.

Коммунизм поставил во главу угла интересы общества, провозгласив приоритет общественного над личным. Капитализм, по сути, ударился в прямо противоположную крайность, поставив во главу угла права человека. В то время как нужно было глубоко изучать великое противоречие между личностью и обществом, всё вернее удалять из него элемент инфернального противостояния, и использовать для того, чтобы, что человек, что общество развивались и становились всё совершеннее,… а на высших этапах этой не инфернальной эволюции – всё прекраснее.

Должен сказать, окончательно мне всё это стало ясно в самом конце 80-х годов. «Перестройка» была уже на излёте, всё летело в тартарары, и я оставил карьеру в политорганах Вооружённых Сил и принял на себя руководство райкомом ВЛКСМ во втором по величине городе Карелии. Самое же главное, я полностью согласился с указанным тезисом, и понял что коммунисты, с их принципом коллективизма, не правы.

Но я прекрасно понимал, что в одиночку я не смогу внедрить это мировоззрение в общественное сознание. Книг же об этом, по-прежнему, выходило очень немного, и популярными из данных книг были только книги братьев Стругацких.

И ответа на вопрос: Как быть?! у меня, по-прежнему, не было.

Кроме того, я по-прежнему не знал, кто автор этого мировоззрения, и откуда оно пришло. Было ясно, что не Иван Ефремов; были книги, где оно читалось между строк, вышедшие ещё, когда Ефремов под стол пешком ходил и до его рождения. И это были книги не только советских писателей, были и зарубежные авторы, между строк популяризировавшие это мировоззрение.