Читать книгу Избранные произведения. Том 3 - Андрей Красильников - Страница 19
Возвращение ветра, или Вся власть – советникам!
История в двух действиях с прологом и эпилогом
ОглавлениеДействующие лица
Ананьев, Яков Ильич, 36 лет, советник мэра
Наумов, Осип Иванович, 79 лет, бывший генерал госбезопасности
Клавдия, 22 года, его внучка
Ерохин, Авенир Павлович, 28 лет, помощник Ананьева
Кратов, Георгий Александрович, 79 лет, эмигрант
Мытарев, Геннадий Евгеньевич, 45 лет, глава местной администрации
Василиса, 87 лет, домашняя работница Наумова
Первая девица
Вторая девица лет 18–19
Третья девица
Действие происходит летом 1992 года на даче в пригороде одной из двух столиц России.
Пролог
Действующие лица
Ахав, царь Израильский
Иезавель, его жена
Навуфей, его сосед
Венанд, царь Сирийский
Военачальник
Начальник стражи
Первый сириянин
Второй сириянин
Третий сириянин
Х век до Рождества Христова. Израиль.
Картина первая
Ахав и Военачальник
Военачальник
Великий царь, разбиты сирияне!
Сто тысяч пало их в кровавой битве.
Ещё же двадцать семь бежали в страхе,
Чтоб спрятаться за стенами Афека,
Но стены рухнули, прибив их насмерть.
Ахав
А где же царь Венанд, наглец презренный?
Военачальник
Он носится по внутренним покоям
И гонит слуг своих к царю Ахаве
Просить его нижайше о пощаде.
Входит Начальник стражи.
Начальник стражи
Великий царь, с вретищами на чреслах,
С верёвками на головах смиренных
Пришли к тебе простые сирияне.
Ахав
Впусти их, но не боле чем троих.
Начальник стражи уходит и возвращается с тремя сириянами.
Первый сириянин
Мы низко бьём челом царю Ахаве.
Второй сириянин
Послал к тебе нас раб твой царь Венанд.
Третий сириянин
Он просит пощадить его живот.
Ахав
Как, разве жив он, брат мой царь Венанд?
Сирияне (хором)
Да жив он, жив твой раб… твой брат Венанд!
Ахав
Тогда ко мне его скорей ведите.
Начальник стражи и сирияне уходят.
(Военачальнику)
Ничто не возвышает так царей,
Как милость к побеждённому врагу.
Возвращается Начальник стражи.
Начальник стражи
Сирийский царь, твой брат Венанд!
Ахав
Пусть входит.
Начальник стражи удаляется. Входит Венанд.
Венанд
Мой брат Ахав, забудем все обиды,
И города, что мой отец в сраженьях
У твоего родителя Амврия
Отвоевал, тебе я возвращаю.
Да площадь сверх того в самом Дамаске
Я отдаю в твоё распоряженье.
Ахав
Что ж, слышать мне твои слова приятно.
Давай скрепим их нашим договором,
И отпущу тебя, Венанд, я с миром.
Военачальник подаёт Венанду свиток, тот подписывает его, затем это же делает Ахав. Цари обнимаются, после чего Венанд и Военачальник оставляют Ахава одного.
Ахав
Вот и достиг я славы полководца,
Вернувшего родительские земли,
Расширившего прежние пределы.
Но ничего меня так не прельщает,
Ни города, ни горы, ни долины,
Ни царства, как тот небольшой участок,
Что засадил сосед мой виноградом.
Как гляну из окна я в сад заветный,
Так сердце неизбывною тоскою
Моё переполняется. Ужели,
Когда сирийский царь повержен мною,
Сосед мне не уступит вертограда…
Смирю гордыню, сам к нему сегодня
Отправлюсь с предложением достойным.
Картина вторая
Ахав и Навуфей
Ахав
Мне люб твой сад, любезный Навуфей,
Он глаз ласкает мой, но ранит душу
От мысли, что не мне принадлежит.
За сколько ты талантов серебра
Продашь его иль, может, променяешь
На равный или даже лучший сад?
Навуфей
Ты, царь, велик, победами прославлен,
Но я твоё отвергну предложенье:
Настолько дорог мне мой виноградник,
Что в мире ввек не хватит серебра,
Чтобы восполнить мне его утрату.
Ахав
Я дам тебе взамен любой участок
В Изрееле, Самарии, Дамаске.
Тебя прошу я только об одном:
Своим согласьем излечи мне душу.
Навуфей
Подумай, царь, имею ли я право
Кому-то уступить свой виноградник:
Ведь это же отцовское наследство,
Земля, завещанная мне от дедов?
Я на другой трудиться не желаю!
Зачем тебе мой маленький надел,
Когда имеешь целых две столицы,
Дворец богатый из слоновой кости
И площади обширные в Дамаске?
Ахав
Едва ли, Навуфей, поймёшь тоску,
Томящую мне душу от бессилья…
Ты, верно, прав по-своему. Прощай!
Картина третья
Ахав и Иезавель
Иезавель
Сказали мне, что хлеба ты не ешь
И возлежишь который день в постели,
К стене отворотив своё лицо.
Чем дух встревожен твой, мой муж Ахав?
Ахав
К дворцу стоит вплотную виноградник,
Его не первый год я вожделею,
Но наш сосед, почтенный Навуфей,
Не хочет мне продать его за деньги.
Спаси меня Господь, он говорит,
Чтоб я отдал отцовское наследство
Хотя б за все запасы серебра,
Что за век накопятся в целом мире.
Иезавель
Какое ж царство будет в Израиле,
Коль вождь его совсем ослабнет духом?
Встань, хлеба съешь и успокойся, муж мой.
Доставлю я тебе твой виноградник.
Картина четвёртая
Навуфей
Навуфей. Со всех сторон в него летят камни.
Навуфей
За что, Господь, меня Ты убиваешь?
Не возводил я на Тебя хулы…
(Падает и умирает.)
Картина пятая
Ахав и Иезавель
Иезавель
Ты всё ещё тоской охвачен, муж мой?
Напрасно, больше нет тому причины.
Ступай и забери свой виноградник.
Хозяин не хотел продать за деньги,
Теперь ты можешь взять его задаром:
Уж нет в живых упрямого соседа.
Ахав
Нет Навуфея, ты сказала. Что с ним?
Иезавель
Он был судим. Затем побит камнями.
Ахав
Судим? За что же?
Иезавель
За хулу на Бога
И на царя Израиля Ахава.
Ахав
А разве он хулил меня и Бога?
Иезавель
Конечно, нет. Но именем твоим
Я попросила знатных горожан
Подговорить двух местных негодяев
Дать ложные свидетельства в суде,
Мол, слышали, как Навуфей хулил
И горнего и дольнего владыку.
Пауза. Ахав в ужасе смотрит на Иезавель и закрывает лицо руками.
Ступай и забери свой виноградник.
Да не забудь сказать жене спасибо.
Ахав
Какое там спасибо?! Повергаешь
Ты в ужас за содеянное зло
Мою в тоске томившуюся душу.
Отныне ввек не будет ей покоя:
Господь невинной жертвы не простит.
И всё из-за тебя, Иезавель!
Иезавель
Не мог переступить через капризы —
Теперь через свой страх переступи.
Действие первое
Пустующий пляж. На него выбегает Ананьев в безрукавной рубашке и светлых брюках. За ним появляется Мытарев в тёмном костюме при галстуке.
Ананьев. Не желаете искупаться, Геннадий Евгеньевич?
Мытарев (смутившись). Как-то неудобно… рабочий день…
Ананьев. А разве мы с вами отдыхать сюда приехали?
Мытарев. Всё-таки пляж. Люди зайти могут.
Ананьев. Раньше, небось, в баньке дела вершили, когда в горкоме партии работали?
Мытарев. Бывало и такое.
Ананьев. Теперь времена изменились. Считайте, что на смену бане пришёл пляж.
Мытарев. Нет. Баня как была, так и осталась. Только должности наши поменялись: не секретарь горкома, а глава администрации, не завотделом, а начальник департамента, не инструктор, а главный специалист.
Ананьев. Не хотите – как хотите. Тогда садитесь сюда. (Плюхается в шезлонг. Мытарев устраивается рядом.) Да вы хоть пиджак снимите. Жарит, как на Майами.
Мытарев. Не знаю – не бывал. (Снимает пиджак.)
Ананьев. Будете меня слушать – побываете. Уже в нынешнем году.
Мытарев. Может, лучше в баньку поедем?
Ананьев. Перестаньте! Вы ещё молодой человек. Откуда эти стариковские манеры? В баньку, на печку… Если желаете по службе продвинуться – начинайте спортом заниматься: трусцой бегать, в теннис играть, плавать… Меня раньше совсем в воду не тянуло, а теперь в проруби зимой купаюсь.
Мытарев. Один.
Ананьев. Нет, почему же. (Пауза.) Ну, ладно, не станем отвлекаться. Рассказывайте, как дела с землёй.
Мытарев. Докладываю: восемнадцать участков по пятьдесят соток приготовлены.
Ананьев. Далеко от трассы?
Мытарев. Километра полтора.
Ананьев. Ближе нельзя?
Мытарев. Ближе – территория поссовета. А с этими Советами, сами знаете, как связываться.
Ананьев. Да, знаю. Наизбирали на свою голову демократию голоштанную. Ничего, скоро мы всех их разгоним.
Мытарев. А как же лозунг: «Вся власть – Советам!»?
Ананьев. Вы Ленина читали?
Мытарев. Приходилось. В институте.
Ананьев. Перед народом мы должны его развенчивать. А entre nous следует признать: мозговитый был шельма. И лозунгом вашим как хотел манипулировал: то выдвинет, то задвинет, то опять провозгласит. Так и мы. Два года назад вынули его из нафталина истории. Употребили как следует. А теперь объявим устаревшим, вредным. Спасибо – напомнили. Надо же: вся власть – Советам! Завтра что-нибудь ехидненькое на этот счёт в газетку подкину.
Мытарев. Пока вы соберётесь разгонять – лето кончится. А земля, сами говорили, до августа нужна.
Ананьев. Ваша правда. Придётся соглашаться на полтора километра.
Мытарев. Я, Яков Ильич, плохого не предложу. Лучшие наделы отдаю. Может, в лозунгах и слабоват, но на хозяина работать умею.
Ананьев. Да не сердитесь. Разве я не вижу.
Мытарев. Только списочек мне побыстрее, если можно. На семнадцать персон.
Ананьев. Почему на семнадцать? Участков-то восемнадцать.
Мытарев. Вашу фамилию я и так знаю.
Ананьев. Э, нет, голубчик. Тут у вас промашка вышла. Мне никакого участка не надо. Не для того мы коммунистов свергли, чтобы опять к привилегиям возвращаться. Список я дам. Но запомните: никакой номенклатуры там не будет.
Мытарев. Яков Ильич, во-первых, мы не на митинге. Во-вторых, не надо мне говорить, что вы коммунистов прогнали…
Ананьев. Извините, ради Бога. Никак не привыкну…
Мытарев. А в-третьих, о привилегиях: раньше земля в собственность не давалась. Даже у министров дачи казённые были. Дотянешь на посту до пенсии – разрешат остаться. Будешь помалкивать – и вдову потом не выселят. Оступишься – без кола и двора останешься.
