Читать книгу История одной творческой личности - Андрей Ланиус - Страница 9

Где-то далеко-далеко, за тысячью закрытых дверей, чуть слышно звонил колокол. Затем двери – с дальнего конца – начали распахиваться одна за другой. Они распахивались всё громче. И вот распахнулась последняя. Невыносимой силы звук, способный разорвать барабанные перепонки, обрушился на меня чудовищными волнами.

Защищаясь, я слабо вскрикнул и… проснулся. Стояла полная тишина.

Было ощущение, что я нахожусь в какой-то тесной и темной норе.

Некоторое время я лежал неподвижно, затем попытался приподняться, но не тут-то было.

Внезапно мне открылась страшная истина: мои руки и ноги привязаны – по отдельности – к каким-то опорам, на глазах – плотная повязка, наползшая краем на губы, отчего и дышится так трудно.

А может, я всё еще сплю, и меня душат алкогольные видения?

Раздался отвратительный скрежет, будто по кастрюле провели рашпилем.

Чей-то голос произнес:

– Кажись, очухался…

Второй:

– Приведи в норму!

В следующую секунду меня окатила ледяная Ниагара.

– Ну, что, баламут, теперь ты убедился, каково шутить с уважаемыми людьми? – раздался рядом громовой голос. Очень знакомый. Где-то я его уже слышал. И совсем недавно. Но где?

Однако зачем гадать? Кем бы ни был этот человек, сейчас я пошлю ему мысленный приказ снять с моих глаз эту дурацкую повязку и освободить меня от пут.

Вот сейчас он подчинится, сейчас…

Но вместо этого мой невидимый враг торжествующе продолжал:

– Когда тачка с моими парнями долбанулась в бетон, я раскусил тебя окончательно! Я на все сто понял, кто ты такой! Ты – гипнотизер! Честно говоря, никогда не верил в эти штучки-дрючки, но теперь вижу, что зря.

Китель! Это Китель! Мне мгновенно вспомнились предостережения Алины. Но что происходит с моим биополем?! Где мой волшебный дар повелевать окружающими?! Лихорадочно я принялся посылать барыге новые сигналы:

«Сними повязку! Отвяжи! Пади на колени! Проси прощения!»

А он всё продолжал:

– Ты оказался большим пронырой. Я тебя недооценил, признаю. Но на всякий хитрый болт есть своя гайка. И уж я закручу ее до упора!

Биополе не действовало! Я ничего не мог! Но почему, почему?!

А Китель всё напирал:

– Однако тебе повезло, приятель! Жизнь свела тебя с умным человеком. Цени и помни! Будь я придурком, вроде Макса, давно велел бы своим парням выколоть для понта твои наглые гляделки. Вот и конец гипнозу, ха-ха! Что-то не приходилось слышать о слепых гипнотизерах! – (самодовольный смех). – Но я даю тебе шанс выкрутиться. Я готов забыть об обиде при условии… – он замолчал.

Я не понимал смысла слов. Мысли путались: биополе не действует, я в руках гнусной шайки!

– Чего молчишь?! – взревел вдруг Китель. – Я не собираюсь с тобой чикаться, мать-перемать! Макс!

Грубая рука схватила меня.

Я закричал от острой боли. Кажется, мне отрезали ухо! Я чувствовал, как по скуле стекает теплая струйка крови, капая на шею.

– Эге, а ты, оказывается, слабак! – как бы удивляясь, рассмеялся Китель. – Чего орать-то по пустякам? Подумаешь, отрезали мочку… Да и то не всю. Так, кусочек… Никто и не заметит, а до свадьбы заживет. Но теперь-то ты понял, что имеешь дело с серьезными людьми?! Парень! Если тебя спрашивают, нужно отвечать вежливо. Макс, залепи вавку!

Каюсь: мною овладело низменное желание пасть на колени, целовать его руки, ботинки… Лишь бы не трогали… Боясь еще пуще разозлить этого страшного человека, я выдавил из себя:

– Мне надо подумать… Я устал…

Ухо горело.

– Ладно, я человек покладистый, – неожиданно остыл Китель. – Когда меня просят по-хорошему, всегда иду на уступки. Похоже, тебе, приятель, и вправду надо малость оклематься. Ну-ка, Макс, влей в него для бодрости глоток! Да смотри, чтобы не захлебнулся. Так, хорошо… Думай, приятель! Но не воображай, что тебе удастся провести нас. Я разных хитрецов перевидал на веку немало. Потому всё предусмотрел. Для тебя приготовлен один подарочек. Какой – скоро узнаешь. Через полчаса я вернусь, и если снова будешь кобениться, то отрезанный от твоего уха кусман станет самой крупной частью из того, что от тебя останется. Понял?!

Головорезы удалились.

Итак, я получил передышку, но какая мне в том радость? Ожидание новой пытки лишь нагнетало страх.

Эх, если бы действовало биополе…

Я принялся укорять себя за собственное легкомыслие. Как бездарно я распорядился поистине сказочными возможностями! Пьянки, пошлые утехи… Я подвел Мамалыгина, дискредитировал себя перед Би-Аром…

О. если бы Мамалыгин, мой наставник и доброжелатель, пришел мне на помощь! Клянусь, я переродился бы духовно! На всей земле не нашлось бы человека более осмотрительного и трезвого! Я вел бы достойную жизнь, полную трудов и забот, а мои нравственность и выдержка служили бы добрым примером для окружающих.

Мамалыгин… Уж он-то сумел бы вырвать меня из позорного плена. Но каким образом информировать его о моей беде? Как послать ему весточку?

Ничего путного я так и не придумал, но сама мысль о Мамалыгине несколько укрепила мой дух. Появилась смутная надежда. Я не знал, чего хочет от меня Китель, но интуитивно понимал: сейчас главное – тянуть время, торговаться, вести свою игру. А там – поглядим. Я для чего-то ему нужен.

Но какая сволочь этот Макс! Законченный садист! Я чувствовал, что для меня он более опасен, чем Китель. Тому я был для чего-то нужен, Макс же попросту ненавидел меня – всеми фибрами своей темной животной души. При случае он и вправду с наслаждением разрежет меня на куски. Или медленно размажет по стенке. Кайфуя…

Опять шаги.

– Оклемался?

– Говорите прямо, чего вы от меня хотите? – наконец-то мой голос обрел твердость.

– Чего я хочу? – хмыкнул Китель. – А вот чего! Есть люди, которые меня мало еще любят. Но мне эти люди нужны, и я желаю, чтобы они меня полюбили сильнее, всем сердцем. Есть у меня враги. От них я хочу избавиться. Ты – гипнотизер. И очень умелый. Я чую. Ты сильно провинился передо мной, парень! Вот и послужи мне. Загладь свою вину. Загладишь – и гуляй себе от души! Я не жлоб, я всем даю жить, если меня уважают. Теперь ты понял?

– Теперь понял.

– Уже лучше. Думаю, мы подружимся. Да и нет у тебя другого выбора. А начнем сегодня же.

– Сегодня так сегодня.

– Макс! – рявкнул он, и я непроизвольно съежился, не зная, какой новой гадости ожидать.

Но на сей раз ничего страшного не произошло. Просто на моем горле защелкнулось нечто вроде большого металлического браслета.

– Еще одно наставление, и с тебя снимут повязку, – сказал Китель. – Но постарайся крепко запомнить всё, что услышишь. Это в твоих интересах. Тебе на шею надели обруч с хитрой начинкой. Этот обруч мне привезли издалека… Дороговатая штука, но полезная. Умные люди изобрели, чтобы сбивать спесь с несговорчивых упрямцев. Короче, это радиоуправляемая бомба. С внутренней стороны обруча идет тоненькая прорезь. Стоит передать сигнал, как происходит взрыв – тихий, неслышный, но голову срезает как бритвой. Вот сядешь за стол, а твоя же башка тебе же упадет в тарелку, понял? Ха-ха! – Похоже, своеобразный черный юмор не был чужд этому дельцу. – Что скажешь?

– Дороговатый способ испортить человеку аппетит…

– Ладно, слушай дальше! В надежном месте сидит мой верный человек, у него радиопередатчик и единственный ключ от обруча. А теперь навостри уши до предела. Сейчас мы тебя развяжем. Но если начнешь хитрить, гипнотизировать меня или Макса, словом, если хоть что-то пойдет не так, мой человек при малейшем подозрении врубает сигнал, и ты остаешься без башки. Ухватил?

– А если этот ваш человек элементарно перенервничает?

– Не дрейфь! Это железный человек! Свое дело знает туго! Инструкция у него очень простая: если я соглашаюсь снять с тебя этот обруч, значит, ты меня загипнотизировал, и он сразу жмет кнопку. Всё будет зависеть только от твоего поведения. Если ты себе не враг – делай, что говорят.

– Это всё?

Китель рассмеялся:

– Не лезь поперед батьки в пекло! Есть еще другая инструкция. Но про нее – в свой черед. Макс, давай!

Я снова ощутил грубые прикосновения. Без всяких церемоний Макс освободил меня от пут. Я осторожно разлепил веки и приподнялся со своего ложа – жесткой кушетки, застланной старым одеялом.

Мрачное помещение без единого окна… Цементный пол, бетонные стены, сырость… Настоящий склеп! Над низкой дверью тускло горела лампа, освещавшая две отвратительнейшие хари.

Признаться, я плохо помнил внешность своих мучителей по первой встрече, и сейчас присмотрелся к ним внимательнее.

Китель – он стоял враскорячку в двух шагах от меня – был плотный, багровый мужчина лет пятидесяти с большим грушеобразным носом. Его стрижка под полубокс и рыжеватый чубчик, по мальчишески зачесанный на низкий лоб, придавали ему несколько комичный вид. Но выражение маленьких васильковых глазок не располагало к шуткам. Жаль, что я понял это слишком поздно. Вопреки прозвищу, на нем был дорогой, хорошо сшитый, хотя и давно не глаженый серый костюм, светлая сорочка и черный в красную косую полоску галстук. Весь его облик излучал мощную жизненную энергию.

Макс был строен, мускулист и собран как пружина. Наверняка, его реакции могла позавидовать пантера. Его физиономию провинциального ловеласа искажала гримаса, вызванная, как легко было догадаться, огромным желанием немедленно сделать из меня отбивную. Казалось, под его холеными усиками вот-вот обнажатся клыки, которыми он примется рвать мою плоть. Я даже чуял его специфический запах – запах хищника и врага. Солидная шишка на лбу, царапины на правой щеке и подбородке были, по всей видимости, результатом вчерашней аварии.

Я почувствовал себя в роли героя известного рассказа Джека Лондона «Потерявший лицо», который ведет тонкую игру лишь затем, чтобы найти легкую смерть, которая избавила бы его от нечеловеческих пыток.

И одновременно появилась уверенность, что я выкручусь. Время, мне нужно время.

– А если я не сумею угодить вам? – начал я торг. – Ведь получается не всегда.

– Останешься без кочана! – лаконично отрезал Китель.

– Поймите, чужая психика – тонкая материя, да и темная к тому же.

Китель грозно сдвинул брови:

– Приятель, а, по-моему, ты сам пытаешься темнить…

– Сволочь! – Макс стиснул кулаки. – Тогда, в кабаке, и после, на проспекте, у тебя всё получилось в лучшем виде! Чего туфту гонишь?! Фраер дешевый!

– Погоди, Макс, не суйся! – приструнил подручного Китель. – Я всё же думаю, мы столкуемся. Верно, Вадим?

Наступил ответственейший момент. Именно сейчас я должен был отыграть хотя бы одно очко.

– Давайте говорить в открытую…

– А как же иначе!

– Штука в том, что я никакой не гипнотизер. Я воздействую на окружающих своим биополем. Это редкий природный дар.

Краснорожий поморщился:

– Биополе, гипноз – мне всё это до одного места! Я в этих вещах не разбираюсь. Да и не хочу! Ты должен выполнять мои указания. Четко и точно. Чтобы был результат. А как ты его добился – биополем, гипнозом, чертом, хреном собачьим – мне плевать!

– И всё же вам придется вникнуть в некоторые детали, – парировал я, стараясь не упускать инициативу. – Если вам действительно важен результат, то знайте, что биополе имеет свои особенности. И всякая акция на его основе требует обстоятельной подготовки.

– Не морочь мне голову! – вскипел Китель. – Надоело слушать пустой треп! Так и водишь по воде вилами! Говори толком, что надо!

– Мне нужна моя ассистентка. Ассистентка, от которой моё биополе заряжается энергией.

– Так тебе баба нужна? – тупо уставился он на меня.

Уверенность моя росла.

– Мне нужна не женщина вообще, – строго отчеканил я, – а моя конкретная ассистентка, которая обладает уникальной способностью аккумулировать во мне биополе с последующей его регенерацией и трансформацией, имеющих целью векторную направленность на конкретный объект… – (Побольше туману!)

– Тарабарщина! – шумно выдохнул Китель. – Терпеть не могу заумной болтовни! Интересно, гипнотизеры все такие? Можешь сказать одним словом – кто тебе нужен?

– Алина.

– Какая еще Алина? – главарь повернулся к Максу.

– Та самая шлюха из «Волны», – подсказал подручный.

– А-а… – Китель подозрительно уставился на меня, еще заметнее выпятив отвислую нижнюю губу.

– Алина – единственная женщина, в чьем присутствии работает мое биополе, – напропалую врал я. Отступать всё равно было некуда. – Без нее я беспомощнее младенца.

Китель задумчиво почесал затылок.

– Босс, любить этого фраерка у меня нет причин, – нежданно вмешался Макс, – будь моя воля, сейчас же сделал бы его жмуриком. Но, кажись, он не заливает. Оба раза эта потаскушка была с ним.

– Значит, тебе нужна Алина?

Я спокойно выдержал его натиск.

– Да, но при одном обязательном условии: никакого насилия. Если вы и ее начнете стращать да вешать ей дурацкие обручи на шею, толку не будет. Взаимодействия полей не возникнет. Это аксиома. Повторяю: одна из составляющих формулы успеха заключается в нормальных условиях быта для действующей пары – экстрасенса, то есть меня, и ассистентки, то есть Алины!

Китель повернулся к Максу:

– Ты вроде болтал, что она сбежала?

– Да, – неохотно признался тот. – Пришлось поговорить с ней крутовато. Вот она и дала

деру.

– Бить женщину по лицу у тебя называется «поговорить»?! – не сдержался я.

– Шалаву! – заорал тот. – Ты сам и помог ей удрать, падла! Босс, голову наотрез, фраер знает, где потаскуха!

– Знаешь, где она? – сощурился Китель.

– Знаю.

Мой ответ ему понравился.

– Где же?

– В надежном месте. Я напишу ей записку. Но дело это деликатное. Пусть за ней поедет человек, умеющий разговаривать с женщинами.

С минуту Китель что-то прикидывал.

– Ладно! – решительно хлопнул в ладоши. – Пиши записку, гипнотизер! Да смотри, без хитростей! Тебе же они и вылезут боком, если что не так.

Тут же в их присутствии я написал записку, смысл которой сводился к тому, что я прошу ее, Алину, прибыть в условленное место с человеком, передавшем мое послание.

Китель долго изучал каждую буковку и, похоже, успокоился.

– Еще одна просьба, – обратился я к новому «рабовладельцу». – Пусть ее привезут сразу ко мне. Я сам введу ее в курс дела. Так лучше. Боюсь, если она сначала увидит вас, в особенности Макса, то надолго впадет в транс на грани истерики.

– Это можно, – сразу же согласился Китель.

Он еще раз предупредил меня об ответственности, пообещал, что скоро меня накормят, и вышел вместе со своим боевиком.

Дверь с обратной стороны закрылась на засов.

Оставшись в одиночестве, я прилег на кушетку и занялся анализом ситуации.

Итак, крохотный плацдарм отвоеван…

Вскоре началось движение. Два дюжих молодца втащили в мой мрачный склеп раскладной диван, два кресла, столик. Даже палас расстелили на цементном полу.

Следом появился обед. Китель соизволил прислать мне жареную курицу, картофель фри, овощи, зелень, полбутылки коньяку.

Но приступить к трапезе я не успел.

Лязгнул засов, впорхнула Алина.

Пребывание в Жердяевке явно пошло ей на пользу. Она посвежела, синяк под глазом был почти незаметен (наверняка Фекла Матвеевна приготовила какую-нибудь особую примочку), а новое зеленое платье, элегантное, но не вызывающее, вносило в ее облик некую утонченность.

Осознав внезапно, что я нахожусь здесь в качестве пленника, она издала мучительный стон и бросилась мне на шею:

– Я же тебя предупреждала! Они тебя мучили, да?! Ой, а что у тебя с ухом?!

Я нежно обнял ее, поцеловал и проговорил как можно проникновеннее, дабы она догадалась, что за моими словами скрыт некий подтекст.

– Алиночка, дорогая моя помощница! Успокойся и выслушай не перебивая! Всё будет хорошо, хотя впереди у нас небольшие испытания.

Она смотрела на меня как зачарованная.

– Алина, я уверен, что через несколько дней мы с тобой сможем осуществить нашу мечту и вместе выбраться на море. Клянусь! А ты знаешь, что свои обещания я всегда выполняю, – добавил я многозначительно. – Но сначала ты должна мне помочь. Своей энергией, так надо. Я понимаю, разумеется, что здесь не Сочи, но твоя жертва будет вознаграждена. Очень щедро. Ты не пожалеешь…

Тут мне вспомнилась идея, сформулированная, кажется, классиком жанра Г.К.Честертоном: то, что надо спрятать понадежнее, помещают на самое видное место (ручаюсь только за смысл). Нас подслушивают? Отлично! Отчего бы не сказать о главном во всеуслышание, спрятав его среди потока ничего не значащих слов и фраз? Конечно, Алина, эта непосредственная натура, не понимает, кажется, подтекста и не умеет читать между строк, но неужели ее женское сердечко не екнет в нужном месте?

– Алина, прошу разделить со мной скромное угощение, – я показал на накрытый стол. – Выпьем по рюмочке, потолкуем о том о сем… – Ты сегодня такая красивая… – наконец-то я взял верный тон.

Мы расположились за столом. Место для каждого из нас я наметил заранее. Собственно, мы сидели рядышком, спиной к двери.

Я разлил коньяк и с тонкой иронией заметил:

– Дорогая Алина! Никогда прежде мне не приходилось общаться с очаровательной женщиной в ситуации, когда за нами подсматривают и подслушивают. Возможно, тут есть и жучок…

Она вскинула на меня потемневшие глаза.

Кажется, дошло…

– Но я вполне понимаю нашего хозяина, – продолжал я. – Сам поступил бы точно так на его месте. Осторожность и осмотрительность: без этого никуда. Доверяй, но проверяй, как говаривал один великий человек. Ну и ладно. Пусть контролируют. Лишь бы это не повредило концентрации моего биополя… За любовь, Алина!

Мы выпили и соединили губы, еще хранящие вкус напитка. Я придвинулся к Алине теснее, прижав ногой ее ступню к полу, и понес какую-то совершеннейшую околесицу насчет психоэнергетики и биоаналитики, отчего, по моим прикидкам, у подслушивающего нашу беседу Кителя минуты через три должны были завянуть уши.

Я же разом убивал двух зайцев. Во-первых, предупредил Алину. Во-вторых, дал знать Кителю, что раскусил его уловку. Это как минимум ослабит внимание соглядатаев. Они невольно придут к мысли, что я не осмелюсь на их глазах грести под себя. А мне только того и надо.

А за нашими ласками пусть наблюдают сколько угодно, если им интересно. После второго тоста я начал целовать Алину откровеннее. Долгими-долгими поцелуями. Припал к ее маленькому уху, лаская мочку языком. Она томно застонала, полузакрыв глаза. Нет, милая, сейчас это ни к чему! Не отрываясь от ее уха, я одновременно нажал на ее ступню и прошептал: «Когда нажму еще, слушай внимательнее и запоминай, поняла?»

Тут же резко отстранился:

– Нет, детка, ты меня слишком распаляешь. Давай потерпим до вечера, – и пристально посмотрел ей в глаза.

Я безудержно молол всякий вздор. Моя болтовня преследовала четкую цель. Мне нужен был безбрежный поток имен, адресов и событий, чтобы в подходящий момент естественно втолкнуть в него ценную информацию, которая, возможно, спасет мою жизнь. И уж точно – свободу.

Закусив очередной глоток кусочком курицы, я заметил, как бы между прочим:

– Жестковатая цыпа. Я думал, у нашего хозяина повара пошустрее. Помнишь, каких божественных цыплят мы ели у старика Мамалыгина? – и чувствительно нажал на ее стопу.

– Мамалыгина? – сощурившись, переспросила она.

– Ну да, того самого боровичка, что живет на проспекте Космонавтов в доме-башне, – я снова подал тайный сигнал. – Он еще начал приударять за тобой, старый плейбой! И, кажется, не без успеха. Сознаешься?

Наконец-то и Алина включилась в игру.

– Ничего подобного! – надула она губки. – Вечно ты выдумываешь! Если человек выдал пару комплиментов, это еще не значит, что он начал волочиться.

– Пару комплиментов?! – фыркнул я. – Ты это называешь парой комплиментов? Думаешь, я слепой? Нет, милая! Зрение у меня как у орла, и на память я пока не жалуюсь. А дело было так. Я вышел на балкон покурить. Тормознулся там, просто смотрел на вечерний город с двенадцатого этажа, – еще один сигнал. – Но балконная дверь-то была открыта, и в стекле все отражалось. Ты думаешь, я не видел, как он гладил твои колени?

– Колени! Ну, миленький… Почаще смотри в балконную дверь, еще и не то начнет мерещиться. Да ты просто хватил лишнего в тот вечер. Он гладил свою кошку!

Умница, она поняла!

Однако теперь надо было срочно вводить в разговор другие имена, чтобы Кителю не втемяшился в башку мой Мамалыгин. Цитата из Штирлица о том, что запоминается именно последняя фраза, имела широкое хождение уже тогда.

– Кошку? Хороша кошка! – Я сделал вид, что потихоньку прихожу в ярость. – Ну, ладно. А Олег? Что вы гладили вместе с Олегом? Твои трусики?

Алина тоже не стала отмалчиваться. Мы весьма натурально разыграли сцену бурной ссоры влюбленных, при этом я разразился такими неистовыми проклятиями в адрес мифического соперника, что всякий наблюдавший за нами должен был начисто забыть про какого-то там старикашку Мамалыгина, любителя женских коленок.

Наконец я подал Алине знак, что пора заканчивать комедию.

Последовала финальная сцена примирения.

А следом и зритель пожаловал, правда, в единственном числе. Китель – собственной персоной – посетил нашу темницу, превратившуюся на время в театр, чтобы засвидетельствовать свое восхищение нашими талантами.

– Ну, голуби, столковались? – Судя по его масленой роже, он наблюдал за спектаклем с самого начала.

– Вашими молитвами, – буркнул я.

Алина напряженно затихла.

– Я спрашиваю: ты готов? – Он ткнул в меня корявым пальцем.

– К сожалению, нет! – отрезал я. – Поле совсем слабое. Я даже не чувствую характерного покалывания в ладонях, а это наивернейший признак.

Он недовольно поморщился:

– Так какого рожна тебе еще надо?! Я выполнил все твои пожелания, все до одного. А ты юлишь и юлишь! Последний раз спрашиваю: чего еще не хватает? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что я больше не потерплю никакой волынки! Завтра – крайний срок. Или мы завтра едем к нужному человеку или… сам понимаешь. Никаких твоих объяснений я слушать больше не намерен.

– Ладно, завтра так завтра, – вздохнув, согласился я. – И всё же надо кое-что предпринять. Для общего успеха. Тем более, что требуется совсем немного: Алина должна напитаться положительными эмоциями, только и всего. Отвезите ее в город прямо сейчас, и пусть она немного расслабится. Как сочтет нужным. Врубитесь: ей нужна полноценная психическая встряска! А завтра мы направим поток энергии куда вы пожелаете!

Китель цепко уставился на Алину:

– А если твоя киска решит удрать?

– Зачем? – она передернула плечами.

– А зачем ты удирала от Макса?

– Этот козел бил меня!

Китель хмыкнул:

– Ладно! Будь по-вашему! Сейчас тебя, цыпочка, увезут в город. Гуляй, рванина, от рубля и выше! На! Держи от папочки Кителя пять червонцев на пропой! Но завтра, в ротик тебе дышло, будешь ждать на условленном месте. В полдень. Опоздаешь хоть на минуту, твой дружок останется без кочерыжки, а там и с тобой приключится очень неприятная история. Из-под земли достанем!

Алина побледнела, но ответила твердо:

– Я не опоздаю.

Мы с ней расцеловались, и Китель увел мою последнюю надежду с собой.

Я не сомневался, что мафиози не оставят ее без присмотра. Так что же? Общеизвестно, что опытные проститутки имеют слабость к старичкам. Те и утомляются быстрее, и на подарки более щедры. Так что ее визит к Мамалыгину будет выглядеть со стороны абсолютно естественно.

Лишь бы она не просчиталась! А как просчитаться – в доме-башне на каждом этаже всего четыре квартиры. На его двери – табличка с фамилией.

Нет, всё должно пройти гладко.

И тут меня будто током шибануло. Господи, да ведь я ничего не сказал ей про обруч! И она не спросила, приняв, должно быть, его за одну из тех модных железок, которыми в ту пору увешивали себя многие мои ровесники.

И выходило, что дамоклов меч по-прежнему висит над моей шеей! А Мамалыгин, не имея точной информации, может сам же обрушить этот меч…

Я провел бессонную ночь. Да еще ухо разболелось.