Читать книгу Нашествие. Битва за Москву (сборник) - Андрей Левицкий - Страница 10

Увидев обоз, Кирилл начал подтормаживать.

Небольшую кавалькаду возглавлял трактор с прицепом – открытым кузовом, полным людей; за ним ехала какая-то невообразимая тарантайка в пятнах ржавчины и частично облезшей краски, следом двигались две запряженные лошадьми телеги, несколько мопедов и мотоциклов. Весь этот раздолбанный автопарк дребезжал, рычал, хрипел и сипел на разные голоса, пукал вонючими выхлопами и раскачивался из стороны в сторону, но безостановочно катил вперед – в том же направлении, что и Кир.

Человек двадцать, прикинул он. А может, и больше. Наверное, из поселка какого-то. Деревенские друг друга знают лучше, чем соседи в многоквартирном городском доме, потому им легче быстро сбиться в кучу и организовать совместное бегство.

До водохранилища оставалось всего ничего, и он поднажал. Купол теперь выглядел иначе – впереди он стоял огромной покатой стеной, совершенно подавляющей своими размерами. Что находится за ней, отсюда было не разглядеть, но, судя по тому, что солнце стало бледнее и холоднее, а звезды ночью казались немного более расплывчатыми, тусклыми, чем обычно, сквозь стену эту видно примерно как сквозь мутно-зеленое толстое стекло.

Удерживая рулевую вилку одной рукой, Кир потер глаза. Спать хотелось неимоверно, за сутки он всего пару часов дрых, да к тому же столько событий уместилось в эти сутки, столько всякого нового, необычного, что голову теперь распирало от впечатлений, вот-вот взорвется – и разлетятся во все стороны меховые шатры, горящие машины, варханы с ружьями, твари с горбатыми спинами, тачанки и броневики…

Женщина, сидящая в коляске последнего мотоцикла, оглянулась, увидела Кирилла и толкнула в бок мотоциклиста, к багажнику которого был пристегнут большущий коричневый чемодан и брезентовый сверток. Мужчина кинул взгляд через плечо, привстал на подножках и заорал. Впереди, услышав крик, тоже стали оборачиваться.

Кирилл съехал ближе к обочине, чтобы на полном ходу миновать обоз. Присоединяться к этим людям, даже просто притормаживать, чтобы поговорить с ними, он не собирался – Кир вообще не очень жаловал то, что в рекламе мобильных телефонов именуется «радостью общения», не любил пустые разговоры, новые знакомства, тусовки и прочее в том же духе. Лучший друг хакера – монитор, лучшая подруга – клавиатура…

Он уже поравнялся с задним мотоциклом, когда на телеге, следующей за пятнистым автомобилем, выпрямился во весь рост бородатый мужик в свитере и ватных штанах. С ружьем в руках. Кирилл не успел ничего сделать – грохнул выстрел, и правое колесо «горца» отозвалось шипением.

Машину качнуло, вилка под руками дернулась. Квадроцикл сильно вильнул, едва не вылетев на обочину. Кир машинально вывернул в другую сторону, его швырнуло обратно на дорогу – прямо к мопеду, на котором девчонка в спортивном костюме и цветастом платке обхватывала за поясницу тощего парня с развевающимися на ветру буйными рыжими кудрями. Тот газанул, сумев избежать столкновения с квадроциклом, но едва не врезался в телегу бородатого стрелка. Только после этого Кирилл смог остановиться. Вот она, радость общения с людьми! Переполненный праведным гневом, он вскочил на сиденье и заорал:

– Дебил! Идиот! Ты чего стреляешь?! Ты не видишь – я свой!! Совсем офигел!! Тупой!!!

Замыкающие машины обоза катили мимо, женщина из коляски, мотоциклист, рыжий парень с девчонкой в спортивном костюме, дети с задка телеги – все смотрели на Кирилла. Тяжело дыша, он спрыгнул с квадра и пнул ногой спущенное колесо.

– Шину пробил, урод! Как теперь ехать?!

Плюнув, Кир присел рядом с «горцем», постучал кулаком по колесу, а когда выпрямился, обоз уже тормозил. Заржала лошадь, рыкнула мотором тарантайка. Дети полезли с телеги, но бородач прикрикнул на них, сел на краю, свесив ноги, и принялся заряжать ружье, хмуро поглядывая на Кирилла.

– Глеб, ну что за привычка сразу стрелять! – донеслось из тарантайки. Дверца начала со скрипом раскрываться, но вдруг перекосилась, словно у нее отлетела верхняя петля.

Из кабины трактора вылез небритый коренастый мужик в сапогах, брюках-галифе и полосатом пиджаке. Одернув его, зашагал к «горцу». Когда он проходил мимо тарантайки, из нее выбрался толстенький коротышка с венчиком седых волос вокруг лысины.

– Да что же это! – всплеснув руками, он бросился вслед за коренастым. – Модест, сколько раз говорил: приструни Глеба, агрессивный он, представляет опасность для общества!

Коренастый, не обращая на него внимания, подошел к Кириллу, а перезарядивший ружье Глеб угрюмо бросил:

– Себя приструни, агроном.

– Но ты же чуть человека не убил!

Бородач пожал плечами.

– А чего он за нами… Да еще на машине такой ненашенской.

– Это квадроцикл, – угрюмо сказал Кирилл. – Сам ты… ненашенский. Квадроцикла никогда не видел?

– Вы не сердитесь на него, – агроном первым оказался возле Кирилла. – Просто ночью у нас такое было… Все взбудоражены, взвинчены. Я – Яков Афанасьевич Людозоля, так прозываюсь, а вы…

– Кирилл, – буркнул Кир, не очень-то понимая, зачем ему знакомиться с этим агрономом. – Кирилл Мерсер.

Коренастый Модест встал рядом, разглядывая его.

– Из Москвы? – коротко бросил он.

Кир кивнул.

– И что там происходит?

– А это – Модест Борисович Калюшник, директор нашего сельскохозяйственного кооператива, – представил Яков Афанасьевич. – Он у нас за главного. Я агроном, и еще, по совместительству, изобретатель, а человек, который в вас стрелял, – Глеб, механиком он у нас. Ну и остальные…

– Помолчи уже, – бросил Модест Борисович. – Что в Москве?

Кирилл пожал плечами.

– Плохо там.

Директор с Яковом Афанасьевичем переглянулись.

К ним подошел рыжий парень, из-за которого робко выглядывала девушка в спортивном костюме и белом платке с ромашками. Другие люди, оставив свои машины, тоже приблизились – теперь со всех сторон Кирилла окружили настороженные и испуганные лица.

– А что военные? – спросил Модест. – Власть?

И снова Кириллу ничего не оставалось, как пожать плечами.

– Да ничего. Власти не осталось, по-моему. А военные… электроника же почти не действует, поэтому они не могут толком сопротивление оказать. Может, я ошибаюсь, но, по-моему, так.

– Ага! – произнес Яков Афанасьевич, со значением оглядывая присутствующих. – Ведь я говорил – это ЭМИ! Вражеское оружие! Электромагнитным импульсом НАТО сначала вывело из строя…

– Погоди со своим импульсом, – перебил директор и снова обратился к Киру: – Значит, город подавлен?

– Ну… можно и так сказать. Подавлен, да. Кто может, пытается уехать…

Кир не договорил – вдоль купола над ними скользнула молния, распалась десятками бешено извивающихся тонких хвостов и пропала. Сверху долетел сухой неприятный треск.

Модест сморщился, весь скривился, присел даже слегка, исподлобья глядя в небо. В глазах его отразился целый букет чувств: недоумение, растерянность, страх…

Остальные тоже уставились вверх. Девушка в платке прижалась к рыжему парню. На телеге захныкал ребенок, и бородатый Глеб – кажется, единственный в обозе взрослый, кто не покинул свое место, чтобы поглазеть на Кирилла, – принялся успокаивать его таким замогильным голосом, что дитё заплакало еще громче.

– А здесь молнии ниже, – отметил Кирилл. – Наверное, я таки правильно рассчитал.

– Что вы рассчитали? – немедленно заинтересовался агроном. – Мне это крайне интересно – вы кажетесь образованным человеком, как вы думаете…

– Оружие? – перебил Модест, в упор глядя на Кирилла. – Имеется?

– Нет, у меня только…

– А вон сабля, – подал голос рыжий, махнув рукой на багажник «горца».

– …катана, – заключил Кирилл. – Еще нож.

– Нож, м-да, – директор качнул головой, развернулся и зашагал обратно к трактору. – Всем садиться! А ты, парень, можешь с нами, раз уж Глеб колесо тебе…

– Ко мне, ко мне можно, – засуетился агроном. – И рюкзак свой не забудьте, у меня места хватит.

Люди стали расходиться. Кирилл, совсем не уверенный в том, что ему хочется присоединяться к этой компании, отстегнул ремень багажника и взялся за рюкзак.

Вверху снова блеснула молния. В городе они вспыхивали неслышно, но здесь купол был гораздо ниже, и до земли долетал сухой треск. Модест, не успев забраться в трактор, остановился и замер, склонив голову, ссутулившись… и все вокруг остановились, с непонятным Кириллу выражением глядя на директора. Тот постоял немного, оглянулся и спросил:

– Так что ты там рассчитал, парень?

– По-моему, диаметр этого купола где-то сто двадцать километров, – пояснил Кир, натягивая лямки рюкзака на плечи. – И граница его на севере проходит в районе водохранилища. Может, прямо по воде. Или за берегом, точно трудно сказать.

Модест кивнул и, скрипя сапогами, полез в кабину.

– Ну вот сейчас и узнаем, – Яков Афанасьевич Людозоля, ухватив Кира за рукав, повлек его за собой. – Садитесь, Кирилл, а то в мой «хаммер-мини» почему-то никто больше не захотел, хотя места хватает…

Места в чудо-машине агронома хватило ровно для того, чтобы сесть, упершись коленями в дребезжащую железную «торпеду», и кое-как засунуть рюкзак себе под ноги. Пока Яков разводил пары, Кир огляделся и прикинул, что «хаммер-мини» склепан из древней «победы», при участии «чайки» и еще как минимум двух-трех моделей, причем все они были чуть ли не сталинских времен. Колеса казались чересчур велики для такого небольшого салона, а задние сиденья отсутствовали – прямо за спинками передних начинался открытый багажник, забитый всякой рухлядью. В потолке был криво прорезан люк, закрытый круглой крышкой из-под большой кастрюли, в народе именуемой «вываркой», на единственной петле.

Издав серию неописуемых звуков, «хаммер-мини» покатил вслед за трактором. Из прицепа на Кира глядели дети и взрослые, первые – с любопытством, вторые – с плохо скрываемой растерянностью и страхом. Зевнув, Кирилл оглянулся на запряженную пегой кобылой телегу Глеба. Только сейчас он понял, что там, кроме бородатого механика и троих детей, больше никого нет – то есть нет никаких женщин. Он уже открыл рот, чтобы задать вопрос агроному, но тот заговорил сам:

– Вы, Кирилл, не думайте, что в какой-то цирк-шапито попали. Мы все нормальные люди, просто сейчас очень уж напуганы.

– А вот директор ваш… – начал Кир.

– Заметили, как Модест из-за молний дергается? Он, понимаете, такое в свое время пережил… У него сестру младшую молния убила. Год назад это было, в поле за деревней нашей, в грозу сильную. Прямо у него на глазах – бах! – и нет Маши. – Агроном махнул рукой, «хаммер-мини» дернулся, и Кир стукнулся коленями о «торпеду». Щелкнув, сама собой откинулась дверца «бардачка». Внутри лежал большой огурец и нечто, завернутое в промасленную бумагу. В кабине запахло копченой колбасой. – Маша, сестра Модеста, женой Глеба нашего была, – продолжал Яков Афанасьевич, захлопывая «бардачок». – Остался он один с тремя детьми… Но Глеб-то – что… Глеб такой барсук по жизни, угрюмый тип, неразговорчивый, а вот Модест… Вы не поверите – он весельчаком был, говорливым, с огоньком мужик, а теперь вот тоже молчуном стал. И молний боится. Но я не о том поговорить хотел. Кирилл, вы скажите, вот это вот, – агроном ткнул пальцем вверх, – что оно, по-вашему, такое?

– Купол, – сказал Кир. Глаза у него слипались, голова сама собой то клонилась на грудь, то откидывалась на спинку.

– Но откуда он взялся? Ведь это я так при народе говорю, что, мол, НАТО, чтоб привычное для них что-то было, чтоб паники поменьше, но на самом деле…

Уловив в голосе Якова Афанасьевича новые интонации, Кирилл через силу раскрыл глаза и глянул на него. И понял, что первое его впечатление было обманчиво – толстый агроном совсем не так прост, как казалось.

– На самом деле, – продолжал Яков Афанасьевич, – я не знаю, что думать. Это второй раз в моей жизни, когда я просто не знаю, что думать. Иногда словами нельзя описать… Их просто не хватает, нет таких слов. Сейчас как раз подобный случай.

– Вы видели варханов? – спросил Кир.

– Варханов?

– Мне кажется, они так себя называют, но могу и ошибаться. Люди в противогазах. Хотя теперь они их сняли.

– Противогазы, – кивнул агроном, поворачивая вслед за трактором, и вдруг витиевато выругался на английском. – Конечно, мы их видели, Кирилл! Они же напали на наше Жаково!

– Когда это произошло?

– Посреди ночи. Началось что-то несусветное… Никто не спал, мы ведь видели купол. Модест собрал всех в клубе, сказал, что пытается поговорить с городом, с администрацией, но связи нет. Мобильные не действовали. Потом за деревней, то есть за нашим полем, возникло что-то такое зеленое, вытянутое, ну вроде воронки дымчатой… – Преодолев поворот, Яков Афанасьевич повернул голову к пассажиру. – В Москве вы наблюдали подобные явления?

– Видел несколько, – Кир снова прикрыл глаза, откинувшись на спинку. – Одно прямо на Красной площади. Очень большое. И оттуда вышла целая армия.

Агроном после этого надолго замолчал, и Кир уже начал уплывать, звуки стали тягучими и далекими, но тут Яков Афанасьевич заговорил вновь:

– Так что же, Кирилл, значит, Кремль тоже… А?

– Да, – ответил Кир. – В смысле – нет больше Кремля. Я так думаю.

– М-да…

– А что у вас в Жакове случилось?

– Когда мы были в клубе, появились эти, как вы говорите, варханы, на необычных машинах. С них открыли огонь. Убили несколько человек, другие разбежались. У меня сложилось впечатление, что к нам заехал какой-то патруль, и они не стремились захватить поселок, не планировали уничтожение всех гражданских. Скорее это была такая… мимоходная акция устрашения.

Кирилл, приоткрыв левый глаз, снова искоса глянул на агронома. Сколько тому лет? Лицо гладкое, моложавое, но волосы-то седые. И фразочки у него проскакивают… «уничтожение гражданских», «акция устрашения». Кем он раньше был, этот Яков Афанасьевич Людозоля? Говорит, что это второй случай в его жизни, когда у него нет слов для описания происходящего. Второй, а?..

Хотя какая разница, какое Киру дело до этих людей? Ему бы доехать до купола, а там он с ними распрощается.

Агроном тем временем продолжал свой рассказ:

– В общем, когда варханы уехали, мы кое-как пришли в себя. Собрались, повытаскивали всякое старье из гаражей и сараев, нормальные-то машины отказались заводиться, и утром выступили. У Модеста авторитет среди жаковцев, он смог все быстро организовать. Теперь вот едем… Так, говорите, граница купола где-то в районе водохранилища?

– Мне так кажется, – промямлил Кирилл, вновь уплывая куда-то в тихие сонные дали. – Разбудите меня, когда подъедем.

* * *

Стволом ружья механик Глеб ткнул на восток.

– Если объезжать, километра три-четыре, – буркнул он. – И дорога паршивая.

– Правильно! – пискнула девушка в платке и спортивном костюме, которую все называли Аленкой. – Мы туда ходили этим летом.

– А вот там, – ружье обратилось на запад, – плотина, за нею Клязьма начинается. Через плотину трасса идет. По ней и двинем.

Машины обоза выстроились на краю пляжа. Справа в березовой роще виднелись домики базы отдыха, а слева на воде, кормой к берегу, стояла небольшая баржа с пришвартованными лодками, выкрашенными ярко-синей краской. Среди них был один катер с подвесным мотором.

Директор, Яков Афанасьевич, Глеб, Кирилл с рюкзаком за спиной и тощий рыжий парень со своей Аленкой прошли на середину пустого пляжа, чтобы осмотреться. Остальные жаковцы ходили между машинами и телегами, явно плохо представляя, что дальше. То и дело кто-нибудь поворачивался к водохранилищу и надолго замирал, глядя на мутно-зеленую стену, высящуюся над дальним берегом.

– На лодочной станции кто-то должен дежурить, – подал голос рыжий парень, которого звали Веней. – Почему там никого нет?

Ему не ответили. Кирилл окинул взглядом березовую рощу с домиками, пляж, баржу и лодки. Нигде никого – куда все подевались? Но, с другой стороны, и следов варханов нет, что не может не радовать. Прищурившись, он посмотрел на другой берег водохранилища, густо заросший деревьями. Что это плавает возле него, такое белесое? Отсюда невозможно понять, там вроде светлая рябь…

С сухим треском по стене густо-зеленого светящегося тумана скользнула молния. Модест, вздрогнув, отвернулся.

– На дамбу надо, – объявил Глеб, и Аленка закивала. – И дальше по трассе.

Модест вопросительно глянул на Якова Афанасьевича. До сих пор Киру казалось, что директор не обращает на него особого внимания, но тут стало ясно, что в особых случаях он предпочитает советоваться с агрономом.

– Что скажешь?

Приставив ладонь козырьком ко лбу, Яков повернулся к дамбе.

– Если трасса, – задумчиво произнес он, – то там варханы могут заградительные посты устроить. Трасса – это такое место…

– Какие еще варханы? – скривился Глеб.

– Молодой человек, – агроном кивнул на Кирилла, – так их называет. Говорит, вроде слышал от них это слово.

– Вроде! – Глеб хмуро сплюнул.

Что собой представляет механик, Кирилл уже понял. Поначалу тот казался сильным, уверенным в себе мужиком, но если приглядеться к насупленному лицу да прислушаться к интонациям, становится ясно, что не такой уж он и самоуверенный, настоять на своем не умеет и быстро подчиняется любому авторитету.

– Значит, по трассе не рекомендуешь ехать? – прямо спросил Модест у агронома и, когда тот кивнул, добавил: – Ладно, а как тогда быть?

– На лодках, – предложил Яков. – Вон их сколько.

И катер даже, гляжу, стоит.

– А лошади-то?! – вскинулся Глеб. – Телега моя…

А-а! – он махнул рукой, мол, делайте, что хотите.

– Прям по воде… – протянул Модест. – Так ведь машины придется бросить. Телеги, опять же, лошадей.

– А много толку с них? Во-первых, горючего у нас мало. Во-вторых, трактор твой совсем медленный, как и мой «хаммер», в случае чего от погони не уйдем. Да и клячи Глеба и Вити, сам понимаешь…

Модест возразил:

– Дело не в погоне, а в том, что как дальше-то? Дети, бабы – далеко они пройдут?

– Модест, мы вообще не знаем пока, куда движемся и что всё это означает. Сейчас у нас одна цель, из-под купола этого выйти, вот я и предлагаю варианты. Но вообще, ты прав, конечно, долго идти дети с женщинами не смогут. Стало быть, надо разведку провести.

– Разведку на воде? – уточнил Кирилл. – Или послать кого-то на разведку к плоти…

Он не договорил – со стороны плотины донесся грохот.

Аленка вскрикнула, между машинами заплакал ребенок, запричитала женщина.

Кирилл, как раз повернувшийся лицом к плотине, хорошо все разглядел. Перед тем как там рвануло, с купола в нее ударила молния. Или, возможно, не в плотину, а в машину на ней. Ему показалось – взорвался какой-то очень большой автомобиль. Может, бензовоз? Даже, наверно, с прицепом…

Когда прокатившиеся над водой раскаты смолкли, все разом заговорили. Киру эта болтовня уже надоела, и он молча зашагал к барже. Еще несколько секунд позади спорили, потом замолчали.

– Кирилл! – окликнул Яков Афанасьевич.

Не оглядываясь, он махнул им рукой. По деревянному настилу перешел с берега на корму баржи, миновал будку с вывеской «ЛОДОЧНАЯ СТАНЦИЯ «ЧЕМПИОН», мимоходом заглянул в пыльное окошко – за ним был стол, сейф, койка и тумбочка с электрочайником, но ни одного человека – и остановился на середине баржи. Лодки тихо покачивались на волнах. Подвесной мотор на катере был наклонен так, что виднелся винт в налете ржавчины.

Позади заскрипели доски. Скинув с плеч лямки, Кир положил рюкзак на лавку, стоящую возле низкого ограждения, достал из кармана нож и присел над люком в палубе. Ковырнул лезвием шляпку одного из гвоздей, которым деревянный засов с большим навесным замком крепился к крышке люка. Услышав дыхание над собой, поднял голову.

Рыжий Веня с Аленкой остались на берегу, остальные подошли к нему.

– Открыть надо, – Кирилл ткнул ножом в люк.

Модест, кивнув Глебу, зашагал на нос баржи, где был пришвартован катер. Яков Афанасьевич присел рядом с Кириллом.

– А ну, подвинься! – Глеб оттолкнул Кира и схватился за дужку замка.

– Ты его так не оторвешь, – сказал Кирилл.

– Эх-ха! – Глеб рванул.

Хряснуло, скрипнуло – и засов отлетел вместе с гвоздями, которые механик просто вырвал из досок.

– Глеб у нас сильный, – пояснил агроном. – Подковы гнет. Ну-ка, ну-ка, что там…

Они с Кириллом открыли люк. Под ним оказался неглубокий отсек, где лежали легкие пластиковые весла.

– Вот так! – удовлетворенно сказал Яков, доставая сразу несколько. – Правильно мыслите, Кирилл. Модест! Можно теперь и на разведку, если у катера мотор не заведется…

Тут как раз мотор и завелся – взревел на весь пляж. Присевший на лавке в катере директор повернул рукоять, заглушая его, когда с берега донеслись крики.

– Ох ты! – воскликнул Глеб.

К пляжу, на краю которого стояли машины с телегами, приближались вытянувшиеся клином тачанки, впереди двигался броневик с клепаной квадратной башней, из которой торчал толстый ствол.

Бородач бросился к корме, зацепив охапку весел в руках Якова. Весла попадали на палубу. Навстречу механику уже бежали Веня с Аленкой, за ними спешили еще несколько человек, многие метались по пляжу. Кто-то рванулся к роще – и тут же две тачанки, отделившись от клина, повернули следом.

– Назад! – закричал Яков. – На лодки!

Кирилл, схватив два весла, бросился к ближайшей. Спрыгнул в нее, поскользнувшись, упал на лавку. Швырнул весла у борта и выпрямился. По краю баржи между двумя скобами была натянута толстая проволока, от лодок к ней шли цепи, на конце каждой был карабин с замком, надетый на проволоку.

Кир вскочил обратно на баржу, подхватил рюкзак с лавки. Снова взревел подвесной мотор. Люди бежали мимо, одни уже попрыгали в лодки, другие передавали им детей.

– Глеб! – крикнул Кирилл, завидев бородача, который спешил с двумя мальчиками лет пяти на руках. Позади него бежала девочка немного постарше.

– Глеб, скоба! Вон там – вырви скобу из палубы! Слышишь?! Надо проволоку сорвать!

По ошалевшему лицу бородача было видно, что он плохо понимает, что к чему.

– Скоба, иначе не отплывем! – Кирилл показал на одного из ревущих мальчишек, которых прижимал к себе механик. – Давай я их в лодку пока посажу! А ты…

Механик наконец понял. Он поставил детей на палубу и помчался к скобе, вбитой ближе к корме.

– Передавай их мне! – крикнул Кирилл девочке, прыгая обратно в лодку. Там уже сидели Аленка, незнакомая женщина и Веня, который, кряхтя от натуги, пытался голыми руками сломать замок на карабине.

С берега донеслись выстрелы. Двигатели тачанок ревели все громче. Дочка Глеба схватила вопящего от страха брата, протянула Кириллу, тот взял ребенка, передал Аленке, затем подхватил второго. Проволока дернулась – и опала. С победным воплем Веня рванул цепь.

– Прыгай! – крикнул Кирилл девочке, протягивая руку.

Она попятилась, вопя:

– Папка! Папка!!!

Подвесной мотор ревел где-то в отдалении, на берегу гремели выстрелы. Некоторые лодки уже отплыли, весла врезались в клокочущую воду. Кирилл прыгнул на палубу, схватил девочку за плечи и толкнул так, что ей ничего не оставалось, как перескочить в лодку. Она упала между лавками, выпрямилась и с воплем «Папка!» бросилась обратно, но Аленка обхватила ее сзади, прижала к себе, а Веня сильно оттолкнулся от баржи веслом – и лодка поплыла прочь.

Прямо на Кирилла вдоль края палубы бежал Глеб. Вдруг он дернулся и полетел головой вперед, будто получил сильный удар в спину. Когда бородач упал, Кир отскочил, увидев обугленную дыру между его лопаток.

Несколько тачанок ехали вдоль берега, преследуя беглецов, остальные, достигнув пляжа, встали. Варханы спешили к барже, стреляя по лодкам. На барже уже никого не осталось. Подхватив весло, Кир метнулся к носовой части, где покачивалась на волнах последняя лодка. Спрыгнув в нее, швырнул на дно рюкзак и уперся лопастью в борт баржи, чтобы оттолкнуться, – но так и не сделал этого.

Дальше всего отплыла моторка, где кроме Модеста сидели еще пять человек. Она преодолела больше половины расстояния до противоположного берега, когда из высящейся над ним стены мутного света ударила извилистая зеленая молния.

Моторка взорвалась. Фонтан грязно-серой кипящей воды взлетел на том месте, где она была. В этот миг Кирилл и понял, что именно он заметил возле другого берега – там плавала брюхом кверху дохлая рыба.

По палубе мягко застучали подошвы сапог с тупыми носками. Прямая алая молния впилась в одну из плывущих прочь лодок, сквозь гулкий плеск волн о борт донеслись крики.

Бросив весло, Кирилл сел на носу и ухватился за свисающую с баржи цепь. Он мог бы нырнуть в воду, спрятаться где-то у борта или попытаться уплыть вдоль берега… мог бы, если бы умел плавать.

А еще мог, выхватив катану, взвиться на баржу и пронестись по ней, расшвыривая варханов, как отважный самурай сквозь ряды врагов, оставляя за собой корчащиеся тела и отрубленные конечности, спрыгнуть на берег, захватить броневик с квадратной башенкой, расстрелять из пушки все тачанки с уцелевшими врагами и спасти своих… но это все Кир мог сделать, если бы он был героем.

Вот только Кирилл не был героем. И он не умел плавать. Зато теперь он понимал: купол не преодолеть, глупая была идея, ведь он видел эти молнии – естественно предположить, что накрывший Москву огромный зеленый колпак смертелен для тех, кто приближается к нему.

Из-за всей этой беготни и прыжков и близкой опасности сердце колотилось как сумасшедшее. Палуба была над головой, расхаживающие там варханы пока что не заметили его – но это дело нескольких секунд. Кирилл сидел неподвижно. И размышлял: они не убивают всех подряд, часть людей берут в плен, а значит, возникает один важный вопрос. По-настоящему важный.

Для чего им пленники?