Читать книгу Солнце на дороге - Андрей Максимов - Страница 12

Искра не хотела появляться. Не хотела, и всё тут!

Хотя, казалось бы, как просто все получилось у Малко: потер веревкой о сухую ветку – и, пожалуйста, искра.

А Антошин уже столько времени старается, веревочка перетирается – вот тебе и весь эффект! Человек будущего, а огня добыть не может!

Кстати, интересно: а эти древние всегда так огонь добывают или только в походных условиях? Надо бы выяснить…

Хотя зачем? Это знание не приблизит его к молодильным яблокам, а что приблизит – неясно.

Но зачем ему теперь эти яблоки, если он все равно уже никогда не вернется в свое время?

Выполнение приказа привносит в жизнь смысл – вот и всё. Нелепый смысл? Иллюзорный? Может быть… Даже наверняка… Но ведь другого нет. Будем довольствоваться тем, что есть.

Его дело – найти яблоки. А потом… Вряд ли его тут бросят – найдут как-нибудь.

Полковник Николай Васильевич Антошин был, разумеется, осведомлен о том, что современные машины времени весьма несовершенны: и промахиваются часто мимо эпох, и зависают нередко…

Но главное, они могут пронести сквозь время только одного человека. Одного… Так что, даже если его каким-нибудь непостижимым образом и найдут, как вернуть в двадцать первый век – неясно.

Антошин очень соскучился по сыну. Разум говорил – кричал! – о том, что они могут никогда больше не встретиться. Разум был совершенно логичен.

Но чувства противились этому! Чувства почему-то были настроены оптимистично.

«Да и ладно, – решил полковник. – Мое дело – выполнять приказ. А там видно будет».

Стало совсем темно. Деревья исчезли, превратившись в грозную шелестящую массу.

Среди этого шелеста летали ночные создания, издавая тревожные звуки, – то ли летучие мыши, то ли иные неведомые твари, явно еще более отвратительные.

Сверху бессмысленно светила луна. От ее потуг светлей не становилось, разве только деревья приобретали более таинственные очертания.

Под ногами что-то зашевелилось. Антошин отскочил.

Что-то, зашипев, уползло.

«Наверняка здесь есть и змеи», – подумал полковник.

Вывод не успокоил.

Деревья скрипели, словно переговаривались. Антошину казалось, будто он находится среди загадочных, несомненно живых существ, которые замышляют против него что-то недоброе.

Какая-то тварь с отвратительным криком пронеслась над самой головой, слегка задев макушку.

Ветер усилился.

Антошин поднял голову.

Ему померещилось, что из темной однородной массы откуда-то сверху падают деревья. Причем падают они не хаотично, а именно на Антошина.

И тут он увидел ЕЁ.

То ли лунный свет все-таки умудрился пробиться сквозь листву, то ли женщина очутилась на освещенном месте. Но возникла она явственно, конкретно и неожиданно.

Она была реальна и отвратительна. Высокая, пожалуй выше Антошина, невообразимо худая, одноглазая старуха. Она пыталась улыбаться своей, как ей, наверное, казалось, самой обворожительной улыбкой. Во рту одиноко, словно айсберг среди морских просторов, торчал огромный зуб.

Можно встретить даже очень старых женщин, но со следами былой красоты на морщинистых лицах. При взгляде на эту одноглазую старуху казалось, что она сразу родилась такой старой и уродливой.

Надо было как-то начинать разговор, и Антошин произнес еле слышно:

– Добрый вечер.

– Здравствуй, милок, – ответила бабушка, присаживаясь на пенек.

Антошин готов был поклясться, что еще минуту назад пенька здесь не было. Впрочем, может, просто не заметил в темноте?

Голос у старухи оказался не менее отвратительным, чем ее внешность.

Испугать ее? Прогнать? За что? Разве старый человек виноват в своем уродстве? К тому же есть у кого про молодильные яблоки спросить. Вдруг она знает?

Даже самому себе полковник Николай Васильевич Антошин не мог признаться, что не гонит одноглазую старуху совсем по иной причине. Все-таки с ней в ночном лесу было как-то повеселее.

– Вы что тут делаете в такое время? – спросил Антошин для поддержания разговора.

В ответ старуха расхохоталась. Смеялась она неприятно, неискренне, будто зачем-то хотела специально продемонстрировать свою радость.

– Заблудились, что ли?

Вопрос Антошина вызвал новый приступ хохота.

«Сумасшедшая, – подумал полковник. – Сразу видно. Разве может нормальный человек оказаться ночью в дремучем лесу?»

– Может быть, вы потерялись? Может, вас домой проводить?

– Так здесь мой дом, неподалеку, – проскрипела незнакомка.

Луна снова укрылась облаками, и старуха будто растворилась на фоне темного леса, стала полупрозрачной. Но полковнику казалось: он видит ее однозубую улыбку, ее единственный глаз.

«Чего ж я так ее ругаю? – думал Антошин. – Ну сумасшедшая… А кто здесь вообще нормальный? Да еще неизвестно, каким буду я в ее возрасте…»

– Ну что, бабушка! – бодро крикнул Антошин. – Как здоровье ваше? И вообще жизнь?

Как полковник и ожидал, вопрос вызвал новую бурю смеха, старуха была не в силах сдержать свой непонятный восторг и стала вновь видна четко в свете появившейся луны.

Вдруг она вмиг посерьезнела.

Ее одинокий глаз блестел в темноте. Блестел, разумеется, недобро.

– А что? – произнесла бабушка твердым голосом, в котором и остатков смеха уже не было. – А что, милок, тебе, что ли, огонь-то нужен?

Антошин обрадовался, услышав наконец разумные слова:

– Конечно! С огнем-то ночью веселей!

– С огнем-то… – повторила бабушка. – А давай вместе разжигать?

Антошин улыбнулся виновато:

– У меня не получается. Может быть, вы?

– Вместе, – повторила старуха и встала.

И снова Антошин удивился ее исполинскому росту. Бабушки, они ведь должны быть маленькими, сухонькими. А эта…

– Вместе, – раздалось откуда-то с небесных высот. В темноте старуха казалась почти такой же огромной, как деревья. – Надо вместе: я и человек. Сообща.

Бабушка, совершенно точно, была сумасшедшей. А сумасшедшим, это Антошин знал наверняка, главное – не возражать. Еще не хватает, чтобы она истерику закатила посреди ночного леса. Что он тогда будет с ней делать?

– Вместе так вместе, – согласился Антошин. – Только как же мы сообща будем веревку о ветку тереть? Я держать буду, а вы тереть? Или как?

Сумасшедшая старуха на вопросы не отвечала, повторяла только:

– Вместе, – и наступала на полковника. – Вместе. Вместе. Вместе.

Она повторяла это слово таким тоном, будто собиралась не огонь вместе разводить, а чем-то другим заниматься, очень важным и значительным.

Старуха подошла совсем близко. Антошин смотрел на нее снизу вверх. Там, наверху, сиял один глаз и белел отвратительный зуб-гигант.

Полковнику стало не по себе.

– Вместе, – снова повторила старуха и протянула ему кусок веревки.

Веревка была другая, не его. Да и бог с ней… Может, и хорошо? Может, веревка сумасшедшей бабки окажется более воспламеняемой?

Антошин улыбнулся (с сумасшедшими ведь надо по-доброму) и произнес как умел ласково:

– Давайте вашей попробуем. Вдруг лучше получится?

Он протянул руку к веревке.

И тут прямо перед его глазами за бабушкиной спиной вспыхнул свет. Огонь!

Сначала показалось, что свет каким-то непостижимым образом висит над землей. Но потом стало ясно: его держит человек.

– Не бери у нее ничего! – крикнул человек с огнем. – Не вздумай что-нибудь у нее брать!

Старуха, не мигая, смотрела на Антошина своим сверкающим глазом.

– Давай вместе! Давай! Вместе! Сообща! – повторяла она.

Человек с огнем в руках подбежал к старухе, прочерчивая на ходу факелом, как кистью, странные фантасмагорические узоры. Потом он остановился и, пританцовывая, запричитал:

– «Плакун! Плакун! Плакал ты долго и много, а выплакал мало. Не катись твои слезы по чистому полю, не разносись твой вой по синему морю, будь ты страшен бесам и полубесам, старым ведьмам киевским и Лиху Одноглазому».

Старуха пошатнулась, но устояла на ногах.

А человек продолжал свои заклинания:

– «А не дадут тебе позорища, утопи его в слезах, да убегут от твоего позорища! Будь мое слово при тебе крепко и твердо век веком! Век веком! Да поможет мне Сварожич – сын Сварога! Да поможет мне!»

Как исчезла старуха, полковник не заметил. Казалось, она просто растаяла в черном лесу.

Выскочила луна. И Антошин увидел, что вместе с сумасшедшей бабкой исчез и пенек, на котором она сидела.

«Эта старуха пеньки с собой, что ли, носит, как складные стульчики? – удивился Антошин. – Бред какой-то…»

Человек положил горящий факел на землю и произнес:

– Давай накидаем на него веток – будет костер… Ты меня спас. И я тебя спас. Это правильно.

Костер начал разгораться. В его веселом свете разглядеть человека напротив было совсем просто. Впрочем, Антошин давно уже узнал его по голосу.

Сомнений не было: перед ним сидел Малко.

Пламя поднималось всё выше.

«Если костер не погребальный, он всегда горит весело», – подумал Антошин.

Малко еще подкинул веток в огонь и спросил:

– Ты, что ли, не знаешь, что с Лихом Одноглазым встречаться нельзя? Если с Лихом Одноглазым встретишься, оно на тебя такую порчу наведет – век мучиться будешь.

Полковник усмехнулся:

– Ты ничего не путаешь, Малко? Я же встречался с ним, говорил. Где же порча? Или она позже возникнет? Как тут у вас принято?

– Не волнуйся. – Малко шевелил ветки в костре. – Почему-то не смогло оно тебя пронять. Видать, потому, что ты инородец.

– Инородец, – согласился Антошин.

– Странно. А я думал, инородцы немые всегда. – Малко задумчиво помолчал и продолжил: – Вот если бы вы с ним руки друг другу пожали – тогда уж всё. Конец тогда уж. Инородец ли ты говорящий или местный кто – все одно конец.

Мальчик внимательно посмотрел на Антошина.

«Сколько ему лет? Тринадцать? Четырнадцать? Больше? – подумал Антошин. – Хотя… Если у человека на глазах зверски убивают родителей, он, наверное, мгновенно становится взрослым. А может, вообще здесь дети быстрей взрослеют. Мой-то сын его ровесник, а совсем пацан. А этот – уже мужчина».

Малко прошелся по поляне, взял оба меча, которые принес с собой Антошин, и на всякий случай положил рядом с собой.

Он посмотрел на полковника и спросил требовательно:

– Я немножко понимаю язык обров… Мало, но понимаю… Ты ведь сказал им, что я – твой друг. Зачем ты это сказал? Почему ты спас меня? Прежде чем я тебя убью, я должен это выяснить… Отец говорил, что тайна для того и существует, чтобы ее раскрывать.

«Опять меня собираются убивать… – вздохнул Антошин. – Как же мне это надоело!»