Читать книгу Обнуление. Лечение разума болью души. Часть I - Андрей Масленников - Страница 7

Примерно около полудня снаружи послышался стук копыт, дверь избушки распахнулась и раздался женский властный голос:

– Волчица-кудесница, почему гостей не встречаешь, иль подохла, отродье дьявольское?

– Бегу, бегу, госпожа – послышался извиняющийся голос торопящейся Мерге.

Услужливо склонившись перед гостьей в низком поклоне, она затараторила:

– Госпожа, простите непутёвую, всю ночь не спала, колдовала, колдовала, заговаривала, ни на минутку глаз не сомкнула, всё хотелось успеть к вашему приезду, милостивая, щедрая, умная! – лебезила лгунья перед любовницей монарха.

Элис прижалась к холодным прутьям ржавой решётки и, затаив дыхание, ловила каждое слово, стараясь хотя бы по голосу гостьи понять, что представляет из себя мадам Дюбарри.

Услышав слова Мерге о том, что она нижайше просит посетительницу подождать, так как ей нужно всего несколько минут, и вслед за этим требовательное: «Поторопись, ведьма», и звук удаляющихся шагов, Элис решилась. Тоненьким жалостливым голосом негромко произнесла:

– Помогите! Прошу вас, мадам Дюбарри, спасите меня! – и затихла, чутко, с огромным волнением в сильно уставшей душе, вслушиваясь в приближающиеся лёгкие шаги.

Сорвав тряпку Дюбарри увидев перед собой стройную девушку, жалобно глядевшую на неё. Тихим голосом спросила:

– Кто ты и что ты здесь делаешь, прелестное дитя?

Несчастная пленница, с кротостью глядя снизу вверх на красивую, источающую сладкий аромат духов женщину, с мольбой в голосе быстро-быстро зашептала:

– Мадам, я Элис, меня украли из дома, который находится в Локронане, и привезли сюда. Ведьма сказала, что я у неё до самой смерти буду. Я не понимаю, что происходит, но умоляю вас, помогите, не дайте мне умереть в этом страшном месте! Не оставляйте меня, мадам, иначе я погибну. Мои мама с папой и я по гроб жизни будем благодарить вас. Если вы мне не поможете, то я наложу на себя руки, ничего другого мне не остаётся. Вы единственная моя надежда на спасение, госпожа!

В той стороне дома, где ведьма заканчивала приготовление зелья послышался какой-то шум и Дюбарри рефлекторно повернулась в сторону его. Элис, до судорог испугавшись, что единственный шанс на спасение в лице мадам Дюбарри может внезапно исчезнуть, неожиданно для себя самой, вытаращив глаза, перейдя на быстрый шёпот, тоном заговорщика принялась бессовестно врать: «Мадам, ведьма плохая, она очень злая. Она меня пугала тем, что убьёт, а вас называла грязной королевской шлюхой. И ещё призналась, что хочет отравить и вас, и короля. Что скоро она это обязательно сделает, ведь она в снадобье добавляет отвар из трупов, которых под этим полом много закопано. – Элис показала рукой себе под ноги – Вот, видите, сколько просевших могил, там девушки мёртвые лежат, ведьма сказала, что их здесь девять. Не верьте ей, мадам, не пейте её снадобье, и королю не давайте, а то беда случится. Ведьма ведь ещё грязную кровь месячных в снадобье добавляет, сама она мне это говорила, не вру я, точно знаю. Нельзя ей верить, погубит она вас…»

Заметив вдали силуэт приближающейся Мерге Элис, со слезами на глазах, тоненько заскулила: «Мадам, ведьма идёт, она приказала мне сидеть тихо, не показываться вам. Теперь убьёт меня, точно убьёт. Помогите, умоляю вас!..»

– Не бойся, милое дитя, – с доброжелательной улыбкой, спокойным голосом перебила её Дюбарри. – Ответь мне правду: твоё тело нетронутое или ты уже спала с мужчинами?

Элис, не понимая понравится ли её ответ или нет, ответила правдой:

– Нет, я ещё слишком молода, у меня никогда не было мужчины, госпожа.

В наступившей тишине отчётливо слышались быстрые шаркающие шаги ведьмы. Элис, не находя в себе сил встречаться со своей мучительницей взглядом, опустила глаза в пол, зачем-то спрятав руки за спину. Дюбарри, развернувшись к девушке спиной, молча смотрела на подходившую колдунью.

Исчадие ада, издали поняв, что между присутствующими произошёл неизвестный для неё диалог заискивающе склонилась в низком поклоне и нарочито строгим голосом затараторила: «Мадам, эта несносная девчонка ослушалась моего приказа не беспокоить вас. Она никчёмная, отвратительная, и я её обязательно накажу, как только провожу вас, любезная, чтобы впредь не думала, бесстыжая, что ей, нищенке, позволено отвлекать от дел моих дорогих гостей.

Кормлю её, пою, постель даю, но никак не могу выбить из неё, непутёвой, дурь. Значит, нужно бить больше и чаще.

Идёмте, госпожа, лекарство для Его Величества уже готово. Уверяю вас, оно очень хорошее, вы, несомненно, будете довольны эффектом чудесного снадобья, приготовленного верной вам Мерге. Только Мерге умеет варить правильно, только Мерге знает, что от кого взять, как правильно смешать…»

Дюбарри тоном, не терпящим никакого возражения, коротко приказала: «Немедленно выпусти девушку. Со мной она пойдёт, у тебя не останется».

Из глаз ведьмы внезапно хлынули обильные слёзы, она плаксиво заголосила: «Госпожа, не лишайте меня этого цветочка, не для себя стараюсь, для вас. Нужна она, без неё не получится снадобье. Сам сатана мне на неё указал, он-то знает, что я должна угождать королю нашему, сильнее его делать, счастливее…»

Но Дюбарри стояла молча, глядя на хитрую ведьму жёстким, немигающим взглядом.

Колдунья, поняв, что ей всё равно придётся смириться с потерей девственницы, жалобно всхлипывая и путаясь руками в складках своего платья нехотя достала из кармана большой ключ. Как только решётчатая дверь темницы противно заскрипев открылась, Дюбарри, грубо пнув Мерге ногой так, что та отлетела в сторону, выронив при этом пузырёк с готовым снадобьем, коротко сказала Элис: «Идём» – и не оборачиваясь пошла к входной двери.

Не веря своему счастью, Элис поторопилась за ней, стремясь как можно скорее покинуть общество мерзкой ведьмы.

Как только они сели в карету Элис немедленно вжалась в угол стараясь быть как можно более незаметной.

Дюбарри всю дорогу как будто не замечала хрупкую фигуру спасённой ею пленницы, сидела, сосредоточенно глядя в одну точку, наморщив красивый высокий лоб. Будучи искушённой в дворцовых интригах, заранее осведомлённая о том, что её противники неоднократно пытались подкупить Мерге, сейчас она размышляла над рассказом девушки, понимая, та не могла соврать ей, уж больно убедительно звучали её слова, раскрывающие подлую сущность Мерге, которая за золото легко могла продаться кому угодно.

Вдруг быстро несущийся экипаж был остановлен бурлящей людской толпой.

Как выяснилось потом, этот якобы стихийный митинг на самом деле был умело организован людьми опального герцога де Шуазеля, бывшего государственного секретаря по иностранным делам, мстящего Дюбарри за свой позорный проигрыш в битве за влияние на короля. Шпионы герцога следили за каждым перемещением фаворитки и зная о том, что она регулярно посещает дом ведьмы сумели собрать и подготовить толпу к моменту появления её экипажа.

Агрессивная толпа, разгорячённая выкриками провокаторов, обвинявших во всех бедах простого народа именно Дюбарри, которая будто бы своими непомерными тратами нещадно опустошала казну Франции и развращала престарелого Людовика, плотным кольцом окружила карету и принялась толкать и раскачивать её, со всех сил стуча кулаками в стены. Воздух был пропитан людской ненавистью.

Не понимающая случившегося Элис, боясь проронить хоть слово, с надеждой исподлобья поглядывала на Дюбарри, лицо которой выражало полное спокойствие, она как будто безучастно взирала на презиравшую её беснующуюся толпу озлобленной черни.

Разношёрстная, пёстрая волна накатывала на экипаж с каждым разом всё сильней, всё чаще вокруг слышалось обличительное, распаляющее яростное: «Проститутка! Тварь! Шлюха!»

Хваткие руки взбесившейся многоголовой гидры цепко схватив за полы одежд кучера и стоящих на запятках кареты лакеев, изо всех сил цепляющихся за корпус экипажа, пытались скинуть их на землю, чтобы немедленно затоптать невинных.

Внезапный, произнесённый железным голосом придворной дамы грозный окрик: «Гони!», в секунду, кардинально изменил казавшуюся безвыходной ситуацию.

Взмывшие на дыбы лошади, дико вращая глазами, рассекая мощными ударами копыт воздух рванули в освободившееся спереди пространство. Кучер, безостановочно хлеща кнутом по сытым крупам испуганных лошадей гнал их вперёд, сквозь смертельную опасность, навстречу спасительной свободе.

Карета, подпрыгивая на телах несчастных, не успевших отскочить в сторону, неслась подобно выпущенной из тугого лука стреле, пронзающей кусок сочного кровяного мяса.

Вырвавшись из западни, оставив позади предсмертные вопли искалеченных людей, экипаж, не сбавляя хода, понёсся в сторону Лувесьенского имения, находящегося в семи километрах от Версаля. Графиня глубоко вздохнула и грустно улыбнувшись промолвила: «Каждая женщина Франции желает убить меня лишь за то, что не смогла оказаться на моём месте».

У дверей замка их встречал верный слуга Дюбарри по имени Морин. Услужливо открыв двери, он впустил прибывших внутрь. Графиня, скинув с себя верхнюю одежду на руки подбежавшей служанке повернулась к Элис, вид которой внушал чувство жалости: немытая, в грязном платье, закутанная в такой же грязный платок, девушка стояла, смиренно опустив глаза.

– Как твоё имя? – спросила Дюбарри.

Элис назвалась. Хозяйка, обратившись к одной, из нескольких выстроившихся в ряд возле стены, служанок, приказала: «Приведите её в порядок, накормите и после того, как она отдохнёт доставьте ко мне.

После чего быстро скрылась во внутренних покоях замка.

А Элис послушно направилась следом за деловито шедшей впереди неё женщиной.

После страшного, убогого подземелья ведьмы замок мадам казался девушке раем. Она искупалась, переоделась в приготовленное для неё чистое платье, поела и очутившись на белых простынях уютной постели тут же уснула.

Вечером, отдохнувшая, успокоенная она предстала перед хозяйкой замка.

Бросив небрежный взгляд на вошедшую в комнату и скромно остановившуюся у двери Элис Дюбарри вдруг встрепенулась, быстрым шагом подошла вплотную и широко раскрытыми от удивления глаза с нескрываемым восхищением принялась внимательно разглядывать пунцовую от пристального к себе внимания девушку.

Элис, для которой являлось загадкой что же такого особенного вдруг увидела в ней, обычной, фаворитка монарха, стояла потупив взгляд, нервно перебирая пальцами подол красивого платья.

– Разденься – послышался короткий приказ всесильной дамы.

Бесстыже оценивая взглядом голое тело спасённой ею бывшей пленницы, фаворитка восклицала, не скрывая искреннего восторга: «Не может быть! Господи, неисповедимы пути Твои! Спасибо провидению за такой подарок! Это просто чудо, ангел во плоти! Как же я рада!»

Элис и в самом деле была прекрасна. Стройное тело, тонкая талия, пышные бедра и идеальной формы бюст. Милое лицо, густые волосы приятного золотистого цвета, миндалевидной формы глаза цвета аквамарина, жемчужные зубы и пухлые маленькие губы.

Девушка слушала восторженные слова по поводу своей внешности с недоумением. Ей, несмотря на звучавшие комплименты жгуче хотелось испариться из этого неуютного, непонятного мира и оказаться в своём родном доме, таком уютном, где каждая вещь пропитана родительской любовью и теплом.

Дюбарри крикнула служанку и приказала принести другое платье.

Как только расшитое золотом и серебром платье было надето на Элис, мадам велев ей идти за собой прошла в соседний зал и поставила девушку рядом с большой висящей на стене картиной.

Изредка бросая взгляд на картину, сама ослабила находящуюся спереди шнуровку платья до низа груди ничего не понимающей девушки, потом, бесцеремонно засунув руку в вырез вынула одну грудь полностью, оставив вторую прикрытой. Отошла на некоторое расстояние, посмотрела весело прищурившись и игриво причмокивая красивыми губами, после чего приказала распустить волосы девушки так, чтобы они аккуратными волнами ниспадали на плечи. В завершение накинула на голову Элис лёгкую прозрачную накидку и водрузила маленькую изящную корону.

– Ну вот, дорогуша, теперь ты истинная Агнесса! – с гордостью произнесла графиня довольно улыбаясь.

– Госпожа, но моё имя совсем не Агнесса, – тихо возразила Элис и попыталась спрятать бесстыдно оголённую грудь.

– Оставь так! – внезапно сменив милость на гнев крикнула Дюбарри. – Никогда не делай того, что тебе не разрешено! Ты меня поняла? – приблизившись вплотную и раздражённо глядя на девушку, спросила она.

На глазах несчастной Элис появились слезинки.

– Хорошо, госпожа. Но скажите, когда я смогу увидеть своих родителей, когда смогу обнять их? – девушка вопросительно смотрела в глаза хозяйке замка.

Графиня, мягко положив обе руки на плечи Элис, ответила:

– Девочка, я оказала тебе услугу, спасла из лап ведьмы, которую, кстати, я повелела сжечь в её же доме. Сгубила бы она тебя своим колдовством, надеюсь в этом у тебя нет никаких сомнений? – девушка, соглашаясь, обречённо кивнула головой. Дюбарри хитро улыбнулась:

– Теперь и ты должна помочь мне. Если исполнишь то, что я велю, то очень скоро вернёшься домой, да не с пустыми руками. И сразу предупреждаю: отказ не приемлю. Разозлишь меня сильно, если взбрыкнёшь, а это, поверь мне, вовсе не в твоих интересах.

Элис робко спросила:

– Мадам, что мне нужно сделать, чтобы отблагодарить вас за спасение?

Дюбарри как-то уж очень учтиво предложила присесть на один из роскошных диванов, после чего задала вопрос:

– Ты любишь Францию, деточка? Тебе известно о том, что Господь даёт власть самым достойным? Готова ли ты к повиновению величайшему из монархов?

Девушка, не понимая подоплёки заданных вопросов, с готовностью ответила:

– Да, госпожа, я люблю свою страну и преклоняюсь перед величием короля.

– Душечка, – продолжила Дюбарри, – несколько лет назад наш король показал мне одну старинную картину, на которой изображена очаровательная, неподражаемая Агнесса – она коротко взмахнула рукой в сторону висящей картины. Расстроенная девушка в ответ лишь кивнула, не поднимая взгляд. – И Людовик по секрету признался мне, что мечтает встретить её живой образ в настоящей жизни. И знаешь, милочка, ты – копия Агнессы. И мы с тобой сделаем нашему королю приятный сюрприз, порадуем его, правда? – мягким голосом шептала графиня, ласково поглаживая густые волосы девушки.

Элис наивно спросила:

– И после того, как король увидит меня, я вернусь домой?

– Нет, не сразу, но обязательно вернёшься, – снисходительно улыбнувшись, ответила Дюбарри. – Понимаешь, Людовику сейчас очень тяжело. Представляешь, какой груз ответственности за судьбу Франции лежит на нём? Он очень устал и ему, как и любому мужчине необходимо время от времени общение с красивыми девушками для того, чтобы восстановить свои внутренние силы. Любовь и желание обладать прекрасным никогда не должны покидать его, так как состояние души короля неизменно влияет на всё происходящее в нашей прекрасной стране. А мы ведь хотим счастья и процветания родины, не так ли, милое дитя?

Этот поистине великий человек положил на алтарь процветания Франции всю свою жизнь, – увещевала она. – И мы всегда должны быть готовы сделать то же самое, если понадобится. Сейчас пришло и твоё время послужить на пользу отчизне, и от тебя требуется самая малость – отдать Людовику частичку себя. Ненадолго, всего на одну ночь.

Ты обязана понимать и принимать свою ответственность перед родиной, ты должна поступиться вложенными в тебя с детства моральными принципами, ради здоровья величайшего из монархов. И ты сделаешь это, пожертвуешь – нет, не жизнью, конечно, – успокоила Дюбарри. – Ты подаришь королю своё прекрасное тело и много-много ласк.

А после того, как он пресытится твоей невинностью ты немедленно будешь доставлена домой с почестями и многочисленными подарками, в моей личной карете. Согласна ли ты послужить Франции, душечка? – взглядом удава гипнотизировала давно потерявшая границы нормальности женщина загнанную в тупик молодую особу.

Элис слушала и её глаза наполнялись болью от осознания того, что от неё хотят и от отсутствия возможности отказаться от противного душе дела.

Представив себя в постели со старым мужчиной, пусть даже и королём она моментально разрыдалась. Крупные слёзы частыми дождинками капали на чёрное платье, нежные губы дрожали, было невыносимо горько от постигшей её участи, отчаяние охватило чистую душу. Упав на колени и молитвенно сложив на груди руки, жалобно всхлипывая, несчастная взмолилась:

– Госпожа, умоляю вас, пожалейте меня, бедную! Не смогу я. Не губите, прошу вас! Что угодно готова делать, днями и ночами работать буду, но не порочьте душу мою, не позвольте осквернить моё тело. Я не выдержу, мне страшно, я устала, я хочу умереть! – не сдерживая рыдания выдавливала Элис из себя слова.

Дюбарри смотрела на беззащитную перед её волей безо всякого сожаления, она давно избавилась от ненужного ей чувства сострадания, некогда бывшего серьёзной помехой её продвижению на самый верх.

Графиня в данный момент ясно понимала лишь одно: девушку необходимо сломать, сделать полностью покорной, полностью подконтрольной. Она непременно должна согласиться стать сексуальной игрушкой для её любимого Людовика.

Иначе, если жертва в присутствии Бурбона поведёт себя не так, как бывшие до неё вели себя, предсказуемо, это, вне всякого сомнения, вызовет ярость короля, и тогда пострадает сама Дюбарри, именно её положение может пошатнуться. А этого опытная интриганка никак не могла допустить.

Времени на обработку сознания девушки было мало, и фаворитка решилась на жёсткий метод устрашения непокорной.

Коротко бросив в сторону бьющейся в истерике на полу хрупкой фигурки: «Продолжим разговор утром» – стремительно покинула комнату.

Сразу после её ухода вошли двое грозного вида мужчин. Подойдя к измученной, давящейся слезами девушке, ни слова не говоря, ловко сняли с пленницы, сознание которой прекратило адекватно воспринимать происходящее с ней, одежду и подхватили её, совершенно голую, под руки.

Ведомая грубой силой, подобно отданной на заклание овечке Элис безропотно шла на ставших ватными ногах, не видя впереди себя ничего.

Её, часто спотыкающуюся, буквально протащили по длинному светлому коридору до маленькой незаметной двери в конце его. С трудом протиснувшись в узкий проём, мужики снесли Элис по скользким ледяным ступеням вниз, в едва освещённую темноту холодного подвала.

Посреди каменного, пропитанного затхлым воздухом мешка, освещаемого громко потрескивающим и сильно коптящим факелом находилась большая железная клетка круглой формы. Бессловесные слуги втолкнули в неё начавшую терять сознание Элис и заперев её незамедлительно удалились.

Сжавшись от холода, девушка затуманенным взором оглядела место своего нового заточения.

С трудом опираясь обессилевшими руками о ледяной пол она медленно встала на колени и принялась молиться, время от времени вяло осеняя себя крестом.

В молении время шло незаметно. Перед мысленным взором появилось видение: сидящий в дорожной пыли ветхозаветный Иов, глядящий скорбным взором почерневших глаз в звёздное небо, а рядом с ним стая бродячих собак.

Воодушевлённая увиденным Элис продолжила молиться истово, с небывалой прежде горячностью, призывно выкрикивая имя Господа, пытаясь разглядеть Его в опутанном рваной паутиной потолке. От внутреннего напряжения всё тело узницы покрылось капельками пота, который испаряясь обволакивал фигуру еле заметным светлым коконом.

Вдруг послышался скрип открывающейся двери, кто-то медленно, шаркая ногами, спускался вниз по тёмной лестнице.

Элис смолкла, вслушиваясь.

В подземелье один за другим пристально всматриваясь в полумрак выпученными глазами вошли шестеро мужчин. Шли они медленно, широко расставляя ноги. Каждый был опоясан верёвкой с висящими на ней трупами животных. Кошки, собаки, мёртвые туши крыс болтались между ног цепляя облезлыми хвостами грязный пол.

Вид спустившихся в подвал был ужасен: полностью голые, худые, с вывалившимися из широко открытых ртов кроваво-синими языками. Вращая зрачками, вытянув длинные руки вперёд, будто ожившие мертвецы, они безмолвно, не подходя близко к клетке окружили её. Остановились на мгновение и вдруг разом, как по команде, стали сужать круг.

Сердце Элис готово было остановиться, руки и ноги онемели, по спине от головы к пояснице наперегонки побежали крупные мурашки.

Подойдя вплотную похожие на мертвяков люди протиснули грубые волосатые руки сквозь прутья и мыча что-то невнятное, отрывистое, рычащее беспорядочно принялись хватать пальцами воздух будто бы пытаясь поймать что-то известное лишь им невидимое. Со всех сторон касаясь голого тела Элис грязными, испачканными фекалиями растопыренными пальцами они вынудили её занять место ровно посередине клетки. Продолжая тянуться к середине клетки, внезапно истошно заорали диким, будто рвущимся из глубокого колодца трубным протяжным воем: «А-а-а-а-а-а-а!» …

Дюбарри сидела на кушетке рядом с лежащей в беспамятстве Элис, лёгкими прикосновениями гладила её шелковистые волосы и рассуждала о том, не перестарались ли её рабы-актёры, не слишком ли напугали наивную простолюдинку, выдержал ли её мозг, не тронулась ли она рассудком и хватило ли ей этого испытания для того, чтобы согласиться удовлетворять любые сексуальные прихоти Бурбона.

Дождавшись когда Элис откроет глаза Дюбарри улыбнулась, заботливо подала стакан воды, потом, поправив одеяло, полным участия голосом произнесла: «Дитя моё, прости этих зверей, что напугали тебя. Не уследили надсмотрщики за ними, вырвались они, давно некормленые, из своих нор в поисках человечины. Не могут, давно потерявшие человеческий облик, питаться ничем иным, как только плотью людской. Друг друга жрут, твари безмозглые. Одним словом, неисправимое адово племя, от которого нужно бы, конечно, избавиться. Иначе начнут поглощать всех без разбора, неудержимые, кандалы как игрушки детские ломающие, цепи железные, подобно ниткам, рвущие».

От вновь хлынувшего в сердце страха Элис пружиной сжалась под одеялом.

– Не бойся, деточка, – успокаивала Дюбарри, – ты уже для этих людоедов недосягаема. Тебе ничего не грозит… Конечно, если ты сейчас же пообещаешь мне, что будешь покорной. – Голос графини стал заметно жёстче, – Если же ты вновь откажешься от моего предложения, то уверяю, я не смогу спасти тебя, просто не захочу. Я вновь уйду и забуду о тебе уже навсегда, и сгинешь ты в желудках этих не знающих сытости упырей, после того как они по очереди попользуются тобой.

И, поверь, никто не узнает о твоей участи, мир будет радоваться скорой весне, и никому до тебя не будет никакого дела, как будто бы тебя и не было на земле.

Выбирай, милочка, время не терпит, либо ты принимаешь и исполняешь всё, что я требую, либо… Прощай, крошка! – фаворитка встала и демонстративно сделала шаг в сторону двери.

Лежащая с закрытыми глазами Элис еле слышно ответила:

– Я согласна быть послушной вам, госпожа.

Незамедлительно последовал приказ: «На колени, сучка».

Невольница сползла на пол и встала на покрасневшие от долгих молитв колени.

Дюбарри уселась на стул, задрала юбку и широко раздвинула полные ноги. Поглаживая заросший жёсткими волосами лобок, молвила: «Представь, что это губы Людовика. Сейчас ты будешь целовать их со всей страстью, нежно, долго, не отрываясь, до тех пор, пока я не произнесу слово: «Довольно». И только попробуй воспротивиться, только попробуй оторваться, я тебе такую казнь устрою, что ты пожалеешь о том, что родилась на свет. Начинай».

Находящаяся в состоянии полной беспомощности девушка подползла и крепко зажмурившись неумело ткнулась губами в воняющие свежей мочой гениталии жестокой извращенки, которая тут-же грубо схватив её голову за подбородок, пронзая наполненным ненавистью взглядом, не разжимая зубы процедила: «Во-первых, прежде чем исполнить приказ отвечаешь: «Слушаюсь, госпожа», во-вторых: исполняешь повеление в точности, как велено. Я повторяю ещё раз, и больше повторять не буду, сейчас ты должна представить себе, что целуешь самого любимого, самого дорогого, самого желанного для тебя человека, коим, конечно же, будет король, и лобызаешься с ним жадно, вкусно, не теряя при этом трепетности, присущей невинным девушкам лёгкости».

Отвесив Элис увесистую пощёчину, вновь рявкнула: «Начинай». В какой-то момент, схватив продолжающую стесняться, несмелую девушку за волосы, крепко прижав к себе принялась елозить её лицом по ставшим влажным от возбуждения половым органам, с придыханием приговаривая: «Вот так нужно, вот так, вот так…»

Долго продолжала издеваться нечестивка над не имеющий возможности сопротивляться жертвой. Наконец раздалось усталое, довольное, долгожданное: «Довольно».

Успокоившись после бурного оргазма, повеселевшая Дюбарри велела принести одежду для Элис и горячую еду. Усадив красную от стыда пленницу за стол, услужливо потчевала её, предлагая на выбор изысканные блюда, подливала горячий чай из душистых трав, непринуждённо щебетала всячески показывая своё доброе расположение к морально сломленной жертве.

Дав время Элис прийти в себя, графиня, находясь в благодушном настроении, стала готовить её к предстоящей встрече с Людовиком.

– Милая, ты получишь многое, если будешь слушать мои советы и исполнять их точь-в-точь, – хитро прищурившись, увещевала Дюбарри.

– Запомни, умелая, знающая свою цель и свою цену куртизанка всегда победит тихую преданность жены любого мужчины. Нужно всего лишь овладеть навыками правильной подачи себя; чувством, жестом, словом, позой, наконец.

Мужчины влюбляются в тот образ, который они сами и придумали, и женщине важно соответствовать этому образу как можно дольше, а в идеале – всегда.

Все мы мечтаем о том, чтобы встретить того, кто изначально живёт в нашем подсознании, но мало кто из людей способен понять – такого «необыкновенного», совершенного, удобного во всём человека не существует в реальности, он никогда не материализуется в плоть, ибо он – всего лишь иллюзия.

Мы не желаем жить с обыкновенными, ничем не примечательными партнёрами, нам нужна сказка, приятное удивление, восхищение, воплощение наших представлений о идеальности. Нам категорически необходима новизна, и мы страшимся провести жизнь в фальши, в бытовой рутине, но особенно в безразличии.

Каждому из нас кажется, что именно он рождён для встречи с неземной любовью, чтобы потом до самой смерти пребывать в состоянии чистого счастья, в полной гармонии с тем, кого милостиво подарила ему судьба.

И это не только женская глупость, мужчины также подвержены желанию найти свой идеал, даже те из них, которые вроде бы и любить не способны, являясь отъявленными прагматиками.

И ответ на вопрос, почему так происходит прост – одиночество пугает всех, оно противно людям тем, что вместе с ним появляется чувство невостребованности, нереализованности, и, следовательно, бесполезности. Рабство в постоянстве состояния собственной никчёмности – самое страшное наказание для разумного человека.

Важно осознавать, все мы сутью эгоисты и желаем одного – не влачить жалкое, тоскливое существование, а пребывать в непрекращающейся интересности, в обожании, в ощущении достаточности, в эйфории, в блаженстве. Мы хотим жить сердцем, чувствами, а не головой, мечтаем видеть рядом с собой человека, который понимает нас, созвучен с нами, полностью разделяет наши мысли, убеждения, эмоции, с которым хорошо, уютно, тепло, легко и светло.

Зная всё это, и имея понимание того, что никогда нельзя доводить отношения до той степени, когда мужчина пресытится женщиной, ибо после этого непременно начнётся период охлаждения, за которым последуют скука и разочарование, после чего пропадёт и сама потребность в такой, остывшей, любви, нужно учиться искусству манипулирования мужскими особями, ради личного блага.

Мужчины, особенно те из них, кто имеет высокое положение в обществе, по своей сути – дети, которые очень любят, когда их хвалят, и им иногда импонирует, когда девушка мягко и умно берёт инициативу на себя. Им, доверчивым, самим хочется и даже нравится обманываться и, несомненно, каждый из них мечтает быть первым в постели с той или иной красоткой.

Великие, состоявшиеся мужчины предпочитают секс не с теми, кто откровенно, бездумно показывает своё развращённое умение, а с той, которую он, благодаря якобы исключительно «своей харизме», собственному отношению и настойчивости «умелыми» действиями сподвиг к этой самой извращённости. Настоящие самцы стремятся исключительно к роли ведущего, но ни в коем случае не ведомого.

Мужчины милы своей наивностью, деточка. Самонадеянных дур много, а понимающих условия «игры» женщин в истории – единицы. Глупая женщина эгоизмом своим, жадностью неуёмных желаний отпугивает мужчину. Большинство из нас пренебрегают этой истиной, стараясь ухватить много всего и сразу, и это крайне неосмотрительно.

Какая-нибудь прелестница, отчего-то решившая что её тело и её, будем честны, быстро проходящая красота достойны божественного поклонения и дорогих даров проигрывает в игре под названием «жизнь». Такая не способна понять, именно ум – самое сексуальное что есть в женщине, и именно изощрённость тонкого ума притягивает облечённых властью мужчин более всего.

Нежелание женщины чувствовать мужчину, неспособность анализировать определённую ситуацию не позволяет серости выбиться наверх. И в результате у большинства женщин остаётся лишь жестокое разочарование, озлобленность и неудовлетворённость своей судьбой, якобы несправедливо обделившей их счастьем.

Хочешь завоевать сердце мужчины – слушай его. Что бы он ни говорил, каким бы несерьёзным ни казался тебе рассказ его – слушай. Внимай с предельной внимательностью, открыв от восхищения рот, смотри полным изумления взглядом ему прямо в глаза, сдабривай его речь искренними одобрительными восклицаниями, всем видом показывай свою гордость за его буквально любой поступок, которым он, заметь, с тобой и только с тобой решил поделиться. Если он откровенничает с женщиной, то совсем не для того, чтобы та, исходя из своего, противоположного мужскому мышления давала советы, доказывала свою правоту, критиковала его действия, и, не дай Бог, учила его правильности поступков.