Читать книгу Арсенал эволюции - Андрей Морголь - Страница 8

Весело было на следующее утро. По моему календарю наступил понедельник. Горлан дал мне возможность ночью отдохнуть, и после рассвета я выполз на осмотр своих владений. В коридоре, по традиции, столкнулся нос к носу со спешащей на промысел дочерью трактирщика.

– Доброе утро. Что-то сегодня ты рановато. Послушай… – быстро начал я, но девушка, надменно задрав нос, пулей прошуршала мимо.

Ого, так мы еще и гордые! Будем из себя недотрогу корчить, несмотря на остаточные явления фингала! Ничего, подождем более благоприятных времен.

На дворе было прохладно из-за пронизывающего до костей ветра, поэтому я решил стрясти с Горлана какую-нибудь служебную телогрейку. Пока брел между срубами к дому старосты, на пути мне попадались в основном чумазые детишки да немощные старики. Взрослые, по идее, впахивали на полях за деревней или сокращали топорами ненавистный всем здесь лес. В общем, я так понял – днем забот в деревне для местного правоохранителя даже особо некому предоставить. Разве только ночью могут возникнуть вопросы по поводу лесных товарищей.

Не успел я об этом подумать, как дорогу мне перегородило что-то крупное. Оторвав глаза от земли, я понял, что передо мной та самая вчерашняя обольстительница юных сердец в неизменном пестром сарафане. Она крайне загадочно улыбалась и прикрывала пухлое лицо кончиком косички, периодически пытаясь его грызнуть. Короче, вела себя довольно подозрительно.

– Вам чего?.. – Я на секунду задумался над тем, как обращаться к местным жителям, но не смог на данный момент придумать ничего лучше: – …товарищ девушка?

– Сударь, вы ведь тот самый Арсенал? – жеманно, полушепотом спросила она. – Это вы теперь все спорные дела решаете?

– Да. Но в чем, собственно, проблема?

– Я – Ликия, дочь Цикрофа, купца. Папенька уехал в Крипет за товаром, и мамы с братом тоже нет дома, а у меня там как раз одно весьма спорное дело возникло. Пойдемте, тут недалеко. – Дивчина нежно, будто тисками, цапнула мою ладонь и потянула за собой.

Ой! И что же теперь будет? Похотливой девке осточертели местные ромео, и она решила разнообразить свой досуг. Причем степень избалованности дочери купца позволила ей даже не интересоваться согласием со стороны объекта вожделения. А мне что потом делать, если узнает ее семья, одна из самых влиятельных в Прилесье? А вдруг сия пикантная информация просочится в свору ее воздыхателей? Бегай потом по всей деревне от этих неуловимых мстителей! И самое главное – вот именно с ней мне амурными делами заниматься ни в какую не хочется! С другой стороны, спрыгнуть с ее затеи тоже никак нельзя – потом объявит всей деревне, будто служитель правопорядка отказался разбираться в «спорной ситуации». А спору-то – сразу в прихожей или в гостиной на кровати? Меж тем усадьба Цикрофа неумолимо приближалась.

– Гражданка! Я требую объяснения! – повышенным тоном попробовал я воздействовать на коварную соблазнительницу, но та знай только продолжала тащить меня в свою западню.

Лишь пропела попутно:

– Сейчас-сейчас. Придем – все покажу.

Интересно, а она, случаем, не съедает самца после спаривания?

Мы вломились в коттедж, Ликия тут же обернулась и ухватила меня обеими руками за талию, страстно прижимая к себе. Я отчетливо почувствовал запах скисшего молока. Ее губы нашептывали с вожделением прямо возле уха:

– Я всю жизнь о тебе мечтала! Ну давай же, давай!

Судя по всему, в ход пошла тяжелая артиллерия, хотя, учитывая массу барышни, легкой у нее и не водилось. Отмазки лихорадочно выскакивали одна за другой в моем мозгу, но так же быстро напрочь отметались. Ну что ей сказать? У меня жена и дети? Не катит. Контрацептивов нету? Она и слов-то подобных даже близко не знает. Сифилис? Тоже не в тему. Я – гей? Опять мимо ее словарного запаса. Может, замочить втихаря?

– Стой!!! – истошно завопил я.

Вроде сработало, и брутальная красавица немного сбавила напор, уставившись на меня в нетерпеливом ожидании.

– Родители где?

– Я же говорю: отец в Крипете, мамы с братом тоже нету. Да ты не волнуйся, никто не помешает! – Ликия ринулась было продолжить.

– Стоять!!! – тем же голосом взвыл я. – Как так нету?! А чего тогда ты меня сюда притащила?

– Ну не блины же есть, милый, – ласково проворковала девушка. – Раздевайся.

– Вот именно что не блины есть! – возмутился я. – Где родители, повторяю?

Первый шторм гормонов поутих в ее голове, что позволило дочери купца призадуматься и даже оставить ненадолго меня в покое:

– А зачем тебе мои родители?

– Как зачем? Что за вопрос? Ты что – не знаешь, откуда я?

– Знаю! Ты – пришелец, как тот самый Мстислав Радзивилл. Попал к нам из другого мира.

– Вот, правильно! – А дальше я продолжил изъясняться наставительно, как учитель младших классов, расхаживая взад-вперед и активно жестикулируя: – Правильно, попал из другого мира. То есть фактически недавно грохнулся с луны. И поэтому для меня огромным удивлением стало то, что ты хочешь подарить мне свою любовь, запрятавшись воровато вдвоем в огромном доме, где для такого торжественного момента надобно собрать кучу гостей!

Ликия подозрительно прищурила свои заплывшие глазенки, поэтому я продолжил еще более вдохновенно и убедительно:

– На наших землях принято совершать данный обряд перед родственниками дамы, и чем она красивее, тем больше родных должны за нее порадоваться! Ликия, душка, да тут все Прилесье для такой несказанной красы, как твоя, должно собраться!

– У… у нас так не принято, – смущенно промямлила барышня и несмело попыталась вновь ухватить меня за бока. – Может?..

– Никаких «может»! Что ты! Это же какой позор для меня. А друзьям я что скажу? Как они поверят, что я любил самую обворожительную девушку села, если этого никто не видел? Засмеют!

Барышня потихоньку начала понимать коварную последовательность логической цепочки.

– Но я так не могу! – Ликия скривила губы, уже собираясь разрыдаться.

– Ну хоть подругу пригласи какую-нибудь! – предложил я.

– Не могу! – Она топнула ножкой, заставив задрожать стекла в соседних домах.

– Эх! Какая потеря! Всю жизнь я буду скорбеть о том, что не свершилось между нами сегодня! – страдальчески протянул я. – Пойду предамся унынию…

И мелкими шажочками принялся продвигаться к выходу. В этот момент распахнулась входная дверь, и на пороге появилась массивная фигура женщины средних лет со строгим выражением лица. Все ясно – маман приперлась. А моя юная фурия заверяла, будто никто не помешает! Я улыбнулся, не скрывая радости: похоже, выкрутиться все-таки удастся!

– Сударыня! Несказанно рад, что имею честь с вами познакомиться! Арсенал! – представился я и застыл в каком-то ужасно нелепом реверансе, вытянув руку.

Как бы мамаша не подумала, что подаяния прошу.

Но мадам, несколько смутившись первоначально, все же плюхнула свою конечность в протянутую ладошку и произнесла:

– Гента, супруга купца Цикрофа.

Естественно, изящный кусок плоти, лежащий в моей руке, пришлось чмокнуть.

– Сударыня, глядя на вас, я понимаю, откуда мог взяться такой прелестный, пышущий красотой и здоровьем цветочек – ваша дочь Ликия!

Чувственно положив руку на грудь, я обернулся к девушке:

– Ликия, у вас просто потрясающая мама! – Параллельно словам я начал недвусмысленно косить глазами в сторону родительницы и радостно дергать бровями – мол, давай, вот он, наш шанс, видишь, как подфартило!

Гримаса ужаса на мгновение посетила лицо соблазнительницы, но тут же сменилась натянутой улыбкой.

– Мама, сударь Арсенал зашел поинтересоваться по поводу поездки в Крипет. Я сказала, что нужно дождаться отца. Как жаль, что у вас неотложные дела и… – на следующих словах Ликия сделала особый акцент, – вы совсем не можете у нас немножко задержаться!

– Был искренне рад нашему знакомству, милые дамы, – начал я прощальную речь.

Но девушка ненавязчиво принялась таранить меня к выходу с тем же упорством, с которым незадолго до этого тащила в свою обитель. Перед тем как выпроводить гостя окончательно, Ликия быстро прошипела:

– Не смей даже думать об этом!

Дверь за мною хлопнула так, что хоромы купца чуть не развалились.

Уф, хоть и со скрипом, но выкрутился! Как ржавый шуруп. Однако любовь – беда. Особенно по понедельникам. Особенно с малознакомыми личностями из другого мира. Ухмыльнувшись, я бодро зашагал к дому градоначальника.

Горлана не оказалось на месте, зато мне удалось познакомиться с его женой – вполне добродушной женщиной, под стать хозяину. Мы довольно мило побеседовали за чашкой некоего оранжевого пойла, которое на Поляне именуют чаем, кстати говоря, вполне ароматным и приятным на вкус. В общем, выцыганить у первой леди Прилесья теплую фуфайку не составило труда.

Больше в самой деревне делать было нечего, и я решил прогуляться за ее пределы, может, даже забрести в лес да краем глаза глянуть на какого-нибудь нечистика, если повезет. На самом деле при свете дня воспоминания о рандеву с волколаками и рассказы местных жителей о нечисти не казались такими уж страшными. Но когти, оставленные в таверне, я все-таки забрал – мало ли что.

В частокол, окружающий Прилесье, было встроено двое ворот. Одни находились напротив леса, а другие – с противоположной стороны, от них начиналась дорога в Крипет. Я вышел через те, что вели на поля.

Практически сразу за деревней начинались широкие плантации, засаженные различными овощными и злаковыми культурами, из земли кое-где торчали одинокие деревца, а пыльная дорога к ближайшему городу зигзагом уходила в первые же поросли и мгновенно терялась из виду. Типично сельский пейзаж органично дополняли маячащие со всех сторон зады работающих женщин. Местами виднелись фигуры мужиков, орудующих косами.

Откуда-то справа доносился плеск воды, и, немного прогулявшись, я увидел небольшую быстротечную речку с деревянными пирсами на берегу. Она, как и дорога, петляла где-то меж аграрных насаждений и уходила в лесную чащу шагов на сто к югу от Прилесья.

Умыв лицо и руки, я осмотрелся, но больше ничего любопытного не приметил, поэтому пошел вдоль частокола в сторону леса. Через несколько десятков шагов стало доноситься звучное эхо работы лесорубов. Вскоре выяснилось, что на опушке перед самой деревней кучно грудилась большая группа мужиков с топорами. Лишь пара человек продолжала валить деревья, остальные что-то обсуждали. Видать, решили «сообразить на троих». Пока я подходил, народ чинно расселся полукругом, лицами к лесу. Те крестьяне, что еще оставались рубить, уже свернулись, и все ринулись копошиться в своих мешках, доставая харчи. Один мужичок, завидев меня, запустил механизм шухера, и народ заметно насторожился.

– Здорово, мужики! – поприветствовал я их первым.

– День добрый, – отозвался кто-то угрюмо.

– Я посижу тут с вами, не против?

Тот же голос невнятно буркнул, что вроде возражений не имеется. Мое присутствие создавало довольно напряженную обстановку, и это вполне объяснимо. Ну не радоваться же им встрече с туманной личностью, которая свалилась на их головы среди ночи, замочив мимоходом двух огромных монстров, и оскорбила до глубины души сварливого волшебника, напрочь отказавшись сгореть от заклинания. Да еще плюс ко всему этого странного типа староста наделил не очень понятными привилегиями. Однако это же не повод постоянно меня избегать. Нет уж, так дело не пойдет! Мне тут, возможно, еще долго придется обитать, а парень я общительный! Как наладить контакт с мужиками, в хорошем смысле этого выражения? Поговорить о бабах, о работе, про тачки или про футбол. Последние два пункта – в утиль. Остаются бабы и работа. Начнем с того, что сейчас ближе.

– А дерево на месте обрабатываете или в Крипет бревна возите?

– Что-то обрабатываем, что-то бревнами возим, – последовал емкий ответ.

– Ну и как, много сейчас берут?

– Да не очень, – опять порадовал меня тот же мужик лаконичностью.

Беседа откровенно не желала завязываться. Только я начал раздумывать, чего бы такого интересного спросить, как в глаза бросилась одна не замеченная ранее деталь.

– Мужики, а что это, я смотрю, вы как будто недавно только лес рубить начали? Вон, деревья стеной у самой деревни да только пара пеньков вокруг. Я-то думал, вырубка здесь посолиднее будет.

Тема однозначно зацепила.

– Да? А ты… вы… ты сам возьми поруби. Мы ж тут всю жизнь работаем, круглый год, а он, – крестьянин плюнул в сторону чащи, – ни на аршин не ушел. Откуда только эти деревья берутся? И главное, глянь: старые все, будто век тут простояли нетронутыми! Наверное, Ярила[7] за ночь растит, так ведь не видел никто из дозорных, чтобы в наши края боги заглядывали.

Философский вопрос ввел окружающих в состояние задумчивости. Ой, ваши бы проблемы да бразильским экологам! Там уже дышать скоро нечем будет – останется одно большое футбольное поле и пара павильонов: сериалы снимать. Повырубили все к чертовой бабушке.

Выдержав паузу, я вновь спросил:

– А днем не опасно? Рядом с лесом работать?

– Днем не очень, если вместе. Пачвары с волколаками не любят солнца – чешутся очень. А остальные нечистые на опушку редко выходят.

– А ночью что? Я поначалу, как сюда попал, вон там, – я указал пальцем в сторону места своего пришествия, – то совсем тихо было. А потом, когда волколаков с испугу порубал, такая канитель началась…

– Да я не пойму – как ты вообще живой остался! – отозвался один из дровосеков. – Слыхал, там ведь еще и леший неподалеку бродил?

– Точно, – подхватил другой, – и кикимора кричала. Пачвар небось вокруг с пяток ходило.

– А волколаков? Волколаков-то аж двое было! Во времена настали! – произнес увлеченно еще один дровосек, а потом задумался, поник головой и грустно добавил: – Сожрут здесь нас всех.

– Посмотрим… – неуверенно возразил тот, с которым я начинал разговор.

– Да ладно, засели дома ночью, дозорных поставили – чего бояться? – не понял я.

– Не знаю. Много их стало, да. Очень много. Чувствую. – Крестьянин поерзал, чтобы усесться поудобней. – Когда-нибудь наступит ночь – и они всей сворой накинутся на Прилесье. Утром никто не проснется…

Повисла удручающая тишина. В сравнении с этими людьми даже ослик Иа из мультика про Винни-Пуха казался отъявленным оптимистом. По мне, так все выглядело вполне нормально. Подумаешь, гуляет в округе ночью парочка кровожадных тварей. Так и у нас в спальном районе попробуй сходи в ночник за хлебушком – таких экземпляров повстречаешь, что волколаки пуделями покажутся.

– И что, сидеть тут да трястись, как нудисты на Чукотке? Только со страху? – Я поднялся с места. – Веселей надо, мужики. Помирать – так с музыкой, как говорится! Что ж вы себя хороните заранее? Поживите еще, порадуйтесь, а придет смерть – умрите с улыбкой. Уж если чувствуете, что дни сочтены, то хотя бы эти самые дни проживите так, чтобы не жалеть о тех, которые у вас отобрали. – Окинув слушающих взглядом, я глубоко вздохнул: – Пойду прогуляюсь.

Не знаю, как крестьяне, но если бы мне в такой ситуации сказали нечто подобное – я без раздумий послал бы оратора куда подальше. Тоже мне, подбодрил. Хотя, с другой стороны, мы с жителями Прилесья находимся по одну сторону баррикад, и для местных я могу стать наглядным примером здорового пофигизма.

Когда я сделал пару шагов по направлению к лесу, кто-то из мужиков меня окликнул:

– Ты… Вы… это… В лес, что ли?

– Да.

– Так там же… – попытался он меня о чем-то предупредить.

– Ай, знаю! – Я отмахнулся и побрел дальше.

Безмолвно скрывающаяся за стволами деревьев одинокая фигура, возможно, и выглядела эффектно, правда, продолжать сей эффект дальше нескольких десятков метров я даже не собирался. Лес изнутри оказался достаточно стремным местом. У нас такой дремучести точно нигде не встретишь.

Старые громадные сосны и ели, поросшие мутно-коричневым с прозеленью мхом, прижимались настолько плотно друг к другу, что солнечный свет сюда практически не проникал. Их толстые нижние ветви неестественно выкручивались, изгибались в замысловатых направлениях, образуя уродливые корявые сплетения над самой головой. Кучи зарослей, буреломы и замшелые коряги делали чащу вовсе непроходимой. Кроме того, в отличие от идеальной равнины на Поляне, здесь поросшие холмы и овраги присутствовали в изобилии. Окружающее живо напоминало сказку, только весьма унылую, угрюмую и мрачную.

Продираясь напролом сквозь заросли, я производил шума намного больше, чем хор девочек, увидевших мышь, и уже начал жалеть, что вообще сунулся в эти дебри. Как только Арлета умудряется здесь охотиться?

Заметив неподалеку довольно чистый небольшой холмик, я решил осмотреть с него близлежащие окрестности, а после сразу возвращаться обратно. Правда, какие просторы оттуда можно увидеть – мне и в голову не приходило.

Вскарабкавшись на естественное возвышение, я здорово запыхался и, как оказалось, очень даже зря. Зачем, спрашивается, вообще поперся в этот проклятый лес?! На вершине холма сидела огромная косматая туша серого волка! Подобной встречи я никак не ожидал! Хищник смотрел прямо на меня своими умными глазами, а я на него своими испуганными. Стало невыносимо страшно! Шутка ли – громадина ростом с буйвола и размахом челюсти больше, чем у пеликана размах крыльев. Но показывать своей слабости нельзя. Именно этого и ждет волчара – привык на халяву питаться.

Зверь встал на все четыре лапы. Мне упорно казалось, будто хищник улыбается. Что ж, мы тоже улыбнемся, да еще и предупредим на всякий случай:

– Я вооружен.

– Знаю.

Несмотря на то что здесь уже рассказывали о способностях волков членораздельно разговаривать, все равно слышать речь косматого лесного жителя было неожиданно.

– Голодный небось? – решил я выяснить жизненно важный вопрос.

– Нет, не сейчас.

На душе немного полегчало, но каждый мускул по-прежнему пребывал в напряжении, готовый моментально сместить тело с линии атаки врага.

– Ты не такой, как остальные людишки. Не так пахнешь.

Ну естественно! От других, скорее всего, солидно отдавало мочой или еще чем похуже. Я-то, несмотря на страх, умудрился сдержать сфинктеры.

– Да, я не местный.

– Слышал, ты убил двух волколаков.

– Они первыми напали.

– Похвально.

– Что именно?

– Что немного избавил наш лес от скверны.

– В смысле? – Я никак не мог понять, к чему клонит хищник.

– Исчадиям нет места среди нас.

– То есть вы не заодно?

– Мы вместе, но с разными целями.

– Туманно изъясняешься… товарищ. – Похоже было, что тамбовский приятель сознательно чего-то недоговаривает.

– Нам нужен человек. – Волк сделал шаг в мою сторону, но что-то сверху привлекло его внимание. Зверь шумно втянул ноздрями воздух. – Не сейчас. Чую, ветер говорит: мы еще встретимся.

Вдруг хищник отпрянул резко назад, и в то место, где он стоял, со свистом вонзилась длинная стрела. На мгновение он показал мне свою осклабившуюся в подобии улыбки пасть и моментально скрылся в зарослях. Через некоторое время ветки над головой зашуршали, и рядом приземлилась Арлета собственной персоной.

– О! Какие люди! У тебя там что, зеленый коридор? – обрадовался я, указывая на кроны деревьев.

Девушка внимательно огляделась, а затем серьезно с минуту молча смотрела на меня. Лишь потом соизволила произнести:

– Ты сумасшедший! Кто тебя в лес пустил?

– Повезло! Сегодня фейс-контроля на входе не было!

Арлета пару раз взмахнула ресницами, пытаясь переварить сказанное, но больно уж самой поговорить хотелось:

– Я смотрю, ты вообще ничего тут не понимаешь? Это же был волк! Они едят людей! Их бояться надо и убегать!

– Ну-ну… далеко бы я смотался по этим джунглям. Да нормально все! Спокойно поговорили, он оказался вполне адекватной личностью, даже местных сплетен понарассказал.

Сомнение промелькнуло в прекрасных карих глазах охотницы, и отчитывать меня она продолжила уже более спокойным тоном:

– А нечистые? Вон леший недавно неподалеку околачивался. Давно бревном по голове не получал? Или к кладнику в гости собрался? Хорошо еще, что пачвары с волколаками днем редко вылазят! А если бы вылезли? Всяко бывало ведь! Ох, Перун тебя хранит! – Арлета прервала тираду, чтобы набрать в легкие воздуха и продолжить, но я бестактно ее прервал.

– Мадемуазель! Я понял, что мы сейчас находимся не в самом безопасном для жизни месте. Крайне удивительно видеть здесь несравненно прекрасную и хрупкую даму без сопровождения, поэтому позвольте оказать вам скромную услугу в виде преданного эскорта! – Естественно, имелось в виду: предлагаю сваливать домой по-быстрому.

Я, слегка наклонившись, протянул правую руку. Уже во второй раз за сегодняшний день. Но касания именно этой ладошки я ждал с нетерпением – как молодой кошак весны.

– То есть я так понимаю, сударь, впервые тут очутившийся хочет охранять девушку, которая провела в здешнем лесу почти всю жизнь, да еще и только что спасла этого беспечного человека от волчьих клыков? – Арлета усмехнулась.

– Именно так, – не стал возражать я. – Хотя насчет спасения можете не обольщаться, мадемуазель. У меня тоже есть коготки… – Раздался тихий щелчок, и лезвия выскочили из пластины на левой руке.

– Ладно. – Девушка улыбнулась, сняла перчатку и вложила мне в ладонь свою меткую ручку: – Ведите, витязь.

Мы начали медленно спускаться с холма. Я, как мог, старался предоставить даме надежную опору, но пару раз у нас был выдающийся шанс скатиться кубарем вниз. Покувыркаться с Арлетой, в прямом смысле этого слова, особо не хотелось – у нее и так фингал только сошел, не хватало дополнительных украшений.

Несмотря на тяготы передвижения, я умудрился выдрать из земли кусок местной флоры, который больше всего смахивал на цветок, и не преминул тут же торжественно вручить его спутнице. Обстановка сложилась скорее комично, нежели романтически, но, как говорится, на безрыбье и рак – рыба, а в Корее и собака – еда. Ну и так далее. Тем более что презент был оценен по достоинству. Едва мы спустились, Арлета втянула запах лепестков цветка и произнесла:

– Ты не такой, как остальные здесь… – Вот и охотница, как волк, туда же клонит. – Я даже в городе таких не встречала. Неужто со всеми девушками так любезен?

– С чего бы это? На всех никакой любезности не хватит! Нет, лишь с исключительными дамами – точнее, с одной – с тобой.

– Со мной? – удивилась охотница, мгновение помолчала и огорченно добавила: – Издеваешься? Если бы хоть кто-нибудь обращал на меня внимание, думаешь, я скиталась бы по лесу в поисках добычи? Я же не Ликия – у меня нет выбора, а первый попавшийся недомерок мне вовсе не нужен, тем более что даже таких нет! Девоя и Люмбел измываются надо мной!

Я остановился и развернул Арлету лицом к себе. Да, в этой барышне определенно что-то было. Что-то притягательное, манящее, по крайней мере для меня. Именно данную особенность я собирался ей сейчас изложить:

– Послушай, не знаю, куда смотрят глаза ваших мужчин, когда ты проходишь мимо. Не знаю также, чего такого сногсшибательного увидели они в этой вашей Ликии. Можешь считать меня сумасшедшим, но тогда и весь мой мир тоже безумен, потому что таких девушек, как ты, у нас носят на руках и купают в роскоши. А ты даже лучше, ярче, прекраснее их. Я уже молчу про местный контингент. Ты просто несравненна, понимаешь? Возможно, ты была создана для моего мира, но родилась здесь. Может быть, ты посчитаешь, что я и есть тот первый попавшийся недомерок или вроде того, но мне кажется, судьба свела нас вместе не случайно. Возможно, мне суждено было проделать долгий путь в эти места и оказаться единственным, кто сумеет здесь разглядеть твою истинную, очаровательную природу.

Мы с минуту безмолвно смотрели друг другу в глаза. Впервые в жизни я решился произнести едва знакомой девушке такую речь, полную достойного ее искреннего восхищения. Раньше похожих порывов никогда не возникало, а если и намечалось что-нибудь подобное – то сразу глушилось неуместным стеснением и навязчивыми стереотипами. Типа – не рыцари мы серенады распевать. Также весьма неожиданно и ново было понимать, насколько мне на самом деле не наплевать на то, каким будет вердикт. Сердце громко стучало в ожидании ответа. Я даже перестал дышать от волнения. В глазах Арлеты возникло нечто такое, что на мгновение мне показалось – земля уходит из-под ног. К сожалению, в следующую секунду я осознал, что мы действительно проваливаемся сквозь землю. Пролетев пару метров вниз, мы плюхнулись в толстый слой вязкой грязи.

– Кладник! – тут же оповестила окрестности своим криком Арлета.

– Где? – Я заозирался по сторонам и отметил, что мы находимся в глубокой яме размерами с бассейн, которые частенько фигурируют на задних двориках американских участков. Вот только вместо воды в нем было грязи чуть выше колена. Никого, кроме нас, вокруг не оказалось.

– Где кладник? – повторил я вопрос, пока девушка безуспешно пыталась выкарабкаться наружу по скользкой поверхности.

– А я почем знаю? Где-то здесь – это его ловушка. – Она обессиленно прислонилась к стене. – Если бы кто из такого места живым вылез, может, и рассказал бы, откуда эта тварь появляется и как выглядит.

Слова охотницы звучали убедительно, заставляли обеспокоиться всерьез. Кто такой этот кладник? Что эта тварь вообще собой представляет? Неужели нам и вправду – конец? Не может такого быть! Я с тоской задрал голову вверх, где, прощаясь с нами навсегда, вековые ели махали своими зелеными лапами. Затем взгляд опять прошелся по стенам западни.

– Смотри-ка! Брюлики! – В самом углу, слегка укрытом тенью, можно было с трудом различить наполовину торчащий из грязи обляпанный сундук, доверху набитый чем-то блестящим.

Еле передвигая ноги в сером месиве, я пробрался туда. Как оказалось, сундук был заполнен не только бриллиантами, но и прочими сверкающими побрякушками, а также золотом.

– Ну надо же! – с грустью воскликнул я. – Что может быть печальней – разбогатеть перед самой смертью?

Арлета в поисках спасения безнадежно расхаживала взад-вперед, взбивая грязь, затем остановилась, прикрыла лицо руками и простонала:

– Как! Как я могла развесить уши и слушать все эти сказки про судьбу и свою неповторимость! Как можно было поверить?! На секунду отвлечься – и вот, пожалуйста! Попались! – Девушка резко развернулась и наотмашь влепила кулаком в стену.

– Ничего себе! – расстроился я. – Ну вы, бабы, странный народ! Когда грузишь лапшу на уши по полной программе – ведетесь на самые невероятные байки. И про виллу на Мальдивах, и про «ламборджини» в гараже, и про кучу денег в банках. А стоило хоть раз правду сказать – на тебе! Оказывается, сказки рассказываю! – Я зачерпнул горсть драгоценностей из сундука и показал их Арлете: – Ты ведь даже не поняла, что вот эти бриллианты, весь сундук этот, даже мизинца твоего не стоят!

– Что? Не настоящие?

– В том-то и дело, что настоящие, дура! – в сердцах выпалил я и хотел продолжить, но в этот момент раздалось громкое бульканье.

В центре ямы поверхность начала вздыматься, и через несколько секунд показалась внушительная, размером с крупную тыкву, голова из грязи. Отвратительный слепок раскрыл рот, из которого донесся глухой клекот. Очень быстро наружу вылезла толстая шея и покатые плечи. Первым, как ни странно, сориентировался я.

– Быстрее сюда! – Мой окрик вывел Арлету из оцепенения, и она, высоко подкидывая коленки, мгновенно очутилась рядом.

Я захлопнул крышку сундука, взгромоздился на него и потянул девушку за собой.

– Залезай на плечи!

– Что?

– Быстро давай!

Арлета начала послушно карабкаться мне на шею. Тем временем кладник уже высунул свой мощный торс и вовсю размахивал ручищами. Такими темпами на волю должен был выбраться нечистый размером с белого медведя, если не больше. Только вот цветом больше на бурого смахивает. Девушка уже взобралась на мои плечи, упираясь руками в стену. До края ловушки ей недоставало лишь около метра.

– Приготовься! – проорал я наверх.

– А как же ты? – донеслось оттуда.

– Считай меня коммунистом!

Я схватил руками ее стопы, немного присел и, напрягшись, изо всех сил вытолкнул кверху. Изначально расчет шел на то, что Арлета должна была допрыгнуть до края и за что-нибудь ухватиться, но тело ее выскочило вверх, словно праздничный фейерверк, и грохнулось на землю за пределами моей видимости. Откуда только силы взялись?

Теперь настало время разобраться с кладником. Как уничтожить огромный кусок грязи, если с собой ни стирального порошка, ни даже несчастного обмылка нету? Вот уж кто из всей этой шайки лесных тварей действительно нечистый. Я в замешательстве почесал макушку. Монстру осталось лишь освободить голени. Несмотря на то что я все еще стоял на сундуке, он уже был выше меня. Кладник вновь издал свой странный клекот и принялся рваться ко мне, осыпая комками грязи, но пока все еще был сцеплен с дном. Только я, отчаявшись, обнажил свои лезвия, как что-то больно ударило меня в темечко. Весьма обидно перед смертью еще и шишкой по затылку получить. Я задрал голову кверху и обнаружил, что оттуда спускается веревка, завязанная узлом на конце, а на фоне лесной зелени вырисовывалось озабоченное, чумазое, но милое личико Арлеты.

– Я ее к дереву привязала!

Дальше объяснять, что к чему, не пришлось: при виде прыти, с которой я взбирался на поверхность, иные обезьяны могли бы полопаться от зависти. Мне уже почти удалось выбраться, когда сзади раздались тяжелые хлюпающие шаги и что-то крепко ухватило меня за ногу. Кладник все-таки успел! Я воткнул когти правой руки в землю, не особо надеясь на прочность такой фиксации, обернулся и резким движением отсек державшую меня руку нечистого. Обрубок толстым слоем грязи растекся по штанине, а изящные ручки Арлеты надежно ухватили меня за шиворот и выдернули наверх. Мы рухнули на твердую землю, но тут же, вскочив на ноги, уставились в яму. Кладник стоял неподвижно, и создавалось такое впечатление, будто нечистый выжидающе смотрел на нас. Вылезать за жертвами уродец не торопился – видать, не его стихия. Отрубленная рука твари пузырилась, перетекала грязью и короткими толчками отрастала вновь. Меня просто подмывало сделать нечистому что-нибудь неприятное в отместку за пережитый страх, но здравый смысл подсказывал не лезть на рожон, поэтому я просто показал кладнику фигу. Монстр тут же начал таять на глазах, грязь со дна поползла в стороны и вверх по стенам, затем, добравшись к краю, проплыла параллельно земле тонким слоем по воздуху, сомкнувшись в центре. На месте закрытого дефекта в мгновение ока выросла трава, сливая поверхность западни с окружающим ландшафтом.

– Ни фига себе, – выдавил я в конце концов и посмотрел на свою перепачканную спутницу.

– Мы живы! – Лицо Арлеты сияло от счастья.

– Ты знаешь, мы еще и богаты, – добавил я, похлопывая по краям штанов.

Оказывается, та горсть драгоценностей, которой я крутил перед носом девушки, в суматохе незаметно перекочевала в карман. Таков рефлекс, ничего не поделаешь.

Эмоции переполняли организм до краев, я радостно схватил Арлету на руки и принялся кружиться, напевая: «Мы живы и богаты, мы живы и богаты!» Когда карусель закончилась, охотница, все еще находясь у меня на руках, украдкой спросила:

– Так, значит, все то, что ты говорил, – это правда?

Вместо ответа я просто поцеловал ее нежные губы. Ответного сопротивления не последовало, поэтому поцелуй продолжался очень долго. Когда мы наконец оторвались друг от друга, охотница, наполовину прикрыв глаза, пребывала в блаженстве.

Эта девушка вызывала у меня странные чувства, к которым раньше я относился крайне скептически. Ведь что мне, по сути, до этого нужно было от любой красивой женщины? Форсированным образом добиться ее согласия перейти в горизонтальное положение, натереть свои специальные рецепторы, получить удовольствие и сквозануть по делам. А всяких альтруистов, которые утверждали, будто главное для них – это доставить наслаждение девушке, – я откровенно не понимал. Для кого стараемся, в конце концов? Но сейчас, при виде счастливого лица моей спутницы, что-то в мозгу переклинило, и я испытывал истинный кайф, близкий к эйфории, – просто от того, что ей приятно.

Девушка положила голову мне на плечо и мило улыбнулась. В эти мгновения мы начисто забыли, что находимся далеко не в ботаническом саду. Идиллию прервал раздавшийся прямо за спиной дикий смех. От неожиданности я чуть не выронил Арлету на землю. В следующую же секунду мы настороженно всматривались в рощу, откуда донесся этот странный звук. Лезвия уже были выпущены, а охотница водила по сторонам натянутым луком.

– Ничего страшного – это кикиморы, – шепотом произнесла девушка. – Их, главное, не бояться. Если увидят, что мы не убегаем, – сами отстанут.

Ничего себе лесок! Даже полста метров не прошел вглубь, а уже столько живности повстречалось. Что ж там чуток дальше творится? Как недавно волчара говорил, «еще встретимся»? Ага, раскатал губу! Меня теперь сюда не то что калачом – золотом партии не заманишь.

Смех повторился, но уже в другом месте, откуда-то сбоку, а перед нами в кустах зашумели ветки. Омрачало сложившуюся обстановку еще одно немаловажное обстоятельство: на темный и без того лес начали спускаться сумерки.

– Может, если мы начнем с гордостью отступать, – они все-таки отстанут? – предположил я. – Вечереет уже.

– Давай, но только медленно, потихоньку, – согласилась Арлета.

Мы дружно принялись пятиться, по очереди озираясь, чтобы не навернуться в какую-нибудь яму. Попеременно с разных сторон раздавался жуткий хохот.

– Сколько их там? – спросил я.

– Три, не меньше.

– А мне почему-то представлялось, что кикиморы охотятся в одиночку.

– Все так думают. Но я за ними наблюдала. Одна кикимора нипочем не смогла бы загнать человека в трясину – надо, чтобы по бокам от жертвы бежала еще пара тварей: поддерживать направление, – объяснила охотница.

– А как они хоть выглядят?

– Как большие жабы, только ходят на двух лапах.

– Сильно большие?

– Ну с человека… – Девушка ослабила тетиву, поправила свесившийся на лицо локон и вновь перешла в боевое положение. – Ни разу не видела, чтобы они открыто нападали на людей.

– Тогда чего мы так их боимся? Пускай себе гогочут – неужто карательного отряда лягушек не раскромсаем?

– Да тут пару саженей осталось, потерпи.

А мы уже и вправду выходили к опушке. Нечистые, видать, почуяли, что упускают добычу, поэтому стали шерудить по кустам гораздо активнее. Когда меж деревьев стали виднеться бревна частокола, из зарослей прямо перед нашими носами с истошным воплем вылезла здоровая лягушечья голова, но тут же поймала стрелу между глаз, мигом заткнулась и отлетела в гущу.

– Трофей брать будешь? – поинтересовался я.

– Они несъедобные.

Мы вышли как раз в том месте, где днем работали дровосеки. Сейчас вокруг было безлюдно, вышки за забором тоже пустовали, а ворота закрыть никто не догадался. Называется, заходите, гости дорогие: и нечистый, и волк пушистый. Издалека, со стороны полей доносилась песня – женщины, возвращаясь с плантаций, затянули протяжный, заунывный, но удивительно красивый мотив. Солнце недавно закатилось, окрасив небо над лесом багровыми тонами. Закрывая за собой створку ворот, я заметил:

– Хорошо у вас тут, когда никто из уродов не жаждет человечины.

Арлета хмуро смотрела по сторонам.

– Странно, – наконец произнесла она, – почему никто не встречает, как обычно? Где вообще дозорные?

– Разберемся, не волнуйся, – успокоил я ее. – Ты сейчас чем думаешь заниматься?

– Надо зайцев одной женщине отнести, – Арлета слегка приподняла заплечную котомку, на которую раньше даже некогда было обратить внимание. – Она очень хорошо снимает с них шкуры – ее Велес талантом одарил.

– А потом?

– Потом в трактир. Надеюсь, у папы хорошее настроение. – Арлета провела по волосам ладонью, стряхнула налипшие комки грязи, потом глянула на меня. – Помыться нам еще надо.

– А где вы моетесь? – Я изначально скептически относился к сантехническим наворотам Прилесья, вспомнив про чудесный местный туалет.

– В бане, где ж еще! – удивилась девушка. – Я сейчас растоплю.

Уф, отлегло от души – в этом плане все вроде по-человечески. Не прогадал Радзивилл Первый, когда местный люд париться приучал.

– Замечательно! Давай тогда беги по своим делам, встретимся в трактире.

– Хорошо, – согласилась Арлета, чмокнула меня в щеку, где было почище, и побежала, довольная, к живодерке.

Интересно, а зайчатина у них вкусная? Желудок булькнул, что ему сейчас все равно, вкусная она или нет, лишь бы имелась в наличии, поэтому я сразу направился в «Волот».

Неподалеку от входа меня ждал сюрприз, представляющий собой трех нетрезвых молодых людей, в которых без труда узнавались личности из свиты Ликии. При виде моей персоны скрыть злорадных ухмылок они даже не пытались. Эх, чуял зад беду еще на собрании! Вдобавок пересеклись совсем невовремя – как раз когда после насыщенного дня тело так ломило, будто мне сделали тайский массаж, правда, не гейша, а борец сумо. Когда я подошел ближе, стало слышно, что в трактире идет неслабая гулянка – с воплями, песнями, звоном посуды и прочими атрибутами веселой жизни.

– Ну-ка гляньте, кто у нас тут? – противным голосом взвизгнул один из ожидающей троицы, весь покрытый веснушками, белобрысый и лохматый.

Паренек особо не отличался габаритами, но грудь выпятил, словно невеста на выданье. Его менее хилые друзья стояли чуть поодаль и, насупившись, молчали, поэтому стало ясно, кто в этой шайке самый борзый. Хлопцы ждали явно не для того, чтобы познакомиться поближе, поэтому оставались лишь два возможных варианта развития событий: либо сразу срубать главаря, а потом наезжать морально, либо попытаться вырулить ситуацию мирным путем. Шаман всегда говорил, что не стоит недооценивать противника, а чего можно ждать от этой братии – я даже не представлял. В общем, решил для начала поосторожничать. Белобрысый меж тем продолжал воодушевлять себя и сообщников речью:

– Смотрящий за порядком прибыл! Насмотрелся за порядочными барышнями, а?

– В чем дело? – изображая спокойствие, осведомился я.

Центровой обернулся к товарищам:

– Он спрашивает, в чем дело? Представляете? – Затем опять обратился ко мне: – Сегодня днем приставал к моей невесте, а вечером уже забыл, в чем дело?

– Если ты имеешь в виду сударыню Ликию, то я бы на твоем месте более внимательно следил за своей невестой.

– Ты кому это говоришь? Мне? Ты еще брату ее об этом скажи. – Бригадир указал за спину, на одного из своих дружков.

Картина складывалась такая, что, как ни крутись, без драки не обойтись. Главное – нельзя недооценивать противника!

– Что я вам – бабушка, истории на ночь рассказывать? Вы сами у Ликии спросите, как она меня домой тащила, как раздеваться заставляла, как за дверь выставила, когда мать вдруг пришла.

– Что?! – протяжно взвыл белобрысый. – Да как ты смеешь, чернь, собака безродная! Да я тебя с грязью смешаю, из которой ты выполз!

Ой, как хорошо! Еще пара таких фраз – и добро пожаловать на коня, Арсений Владимирович. А в этом состоянии я не чувствую ни боли, ни усталости.

– Слышь, ты, деревенский атаман, глаза раскрой. Глянь, кто ты есть на самом деле, обитатель навозных куч. И к невесте своей блудливой присмотрись: она даже с конем для разнообразия повеселиться готова, пока ты вино в трактире хлещешь.

Командир шайки некоторое время очень похоже изображал рыбку, выпучив глаза и безмолвно закрывая и открывая рот, и только потом скомандовал:

– Крутите этого смерда, хлопцы!

Верные опричники бросились в атаку.

Главное – нельзя недооценивать противника! Одного я сразу пропустил мимо себя, слегка подставив ногу для красоты его дальнейшего перемещения. Второй получил кулаком в ничем не прикрытый бубен, который он еще и вытянул в шее – видать, чтобы мне удобней было попасть. Белобрысый начал отходить ко входу в трактир, но я, подскочив, так смачно влепил ему прямым ударом ноги в живот, что бедняга вышиб собою дверь и, пролетев пару метров, грохнулся в центре помещения. Н-да, переоценивать противника тоже особо не стоит.

«Волот» был под завязку набит пьянствующими мужиками. Стойкий аромат спиртного витал в помещении, отпугивая насекомых. Увидев, как белобрысый не совсем обычно попал внутрь, крестьяне притихли и уставились в то место, где только что висела дверь. Я вломился в трактир с крайне мрачными мыслями об окружающем. Ишь, что удумали: развлекаться на ночь глядя, когда за любезно приоткрытыми воротами лес кишит чудовищными тварями – дружелюбными, как десантники в день ВДВ. С такими темпами мои без того мизерные шансы вернуться на родину сломя голову стремятся к нулю. По крайней мере, жены мужиков точно разорвут меня на части за то, что днем дал работягам повод снять стресс.

– Вы, долба… – начал я, но сразу осекся.

Сколько слышал разговоров местных жителей – ни одного нецензурного выражения на великом и могучем от них не проскочило. Радзивилл в этом плане обошелся культурно. Видимо, бранные функции выполняли родные диалекты. А мат – это такая удивительная штука: мгновенно врезается в лексикон, даже если поначалу его смысл не очень понятен. И вот попадет кто-нибудь из наших сюда, на Поляну, услышит знакомые обороты да и спросит: а кто же это вас ругаться так научил? А ему ответят: был у нас тут один такой, Арсений Владимирович, крыл филигранно, зато доступно – как потомственный сапожник. Срамота какая! Нет, уж лучше пусть кто-нибудь другой позорится.

– Вы что творите, балбесы?! Угробить всех тут захотели?

– Э-э! Что за дела? Ты кто такой? – Один из мужиков поднял на меня свои мутные глаза.

– Кто я такой? – Подскочив к любопытному селянину, я схватил его за шиворот и вздернул с места. – Я – тот, кто проследит, чтобы ночью, когда пачвары ворвутся в Прилесье, их встречала организованная оборона, а не куча пьяных дров! Ясно?

– Ну, так вы же сами сказали, – донеслось с другой стороны трактира, – последние дни прожить весело!

– Это, мать вашу, не значит, что нужно с радостью подавать себя нечистым на блюдечке с гарниром! Марш по домам! Кто тут самый трезвый? – начал я высматривать в окружающих более-менее адекватную личность.

– Юноша, а что вы себе тут, собственно, позволяете? – Это говорил полный, ухоженный господин в длинном шелковом камзоле зеленого цвета нараспашку, одетом поверх отделанной красной вышивкой рубашки.

Он встал из-за самого ближнего к стойке стола, за которым также сидел трактирщик и еще один мужчина, как две капли воды похожий на говорившего.

Ага, тут еще и ВИП-столик имеется. Но в моем нынешнем состоянии авторитетные клиенты вызывали такое же почтение, как толстый колорадский жук под подошвой ботинка. Тоже мне – пришли поддержать разлагающееся общество.

– Кто такие? – сурово спросил я, направляясь к ним.

– Я – купец Кампил, – гордо выпятив пузо, представился толстяк, – это – Цикроф и Игмат. Банкет отчасти за наши средства. – Торгаш скорчил такую надменную рожу, будто теперь я должен броситься целовать ему ноги. – И прошу объяснить: что вы сделали с моим сыном? – Он указал пальцем в сторону корчащегося на полу белобрысого.

– А, купец! Ну все – песец! Сына своего для начала манерам научи, а потом уже спрашивай, за какие заслуги он дров получил. А ты, – я обратился к Цикрофу, – за дочерью следи, чтобы ее хахали потом ко мне цепляться не вздумали. Теперь о банкете… – Я обернулся к селянам, которые покидать трактир пока не торопились, ожидая, чем закончится разговор: – Мужики, вы посмотрите, во что вас втягивают эти толстосумы! Они же при первой опасности запрягут лошадей и ноги сделают, – а вы на корм пойдете, как миленькие. От вас пользы сейчас – только если потравите нечистых своими проспиртованными организмами. Подумайте о ваших женах и детях, которых вы сейчас подвергаете опасности. – Селяне, конечно, слушали насупившись, но логичность сказанного, похоже, начала пробираться в их загулявшие мозги. – Все! Завтра после работы собираемся возле дома старосты – и дружно идем играть в футбол. Будем физуху отрабатывать. А сейчас – отсыпаться. Свободны!

Народ, переговариваясь вполголоса, потихоньку начал рассасываться. А рулить толпой, оказывается, хоть и рискованно, зато интересно!

– А вас, господа, предупреждаю, – тихо прошипел я купцам. – В случае грандиозного шухера быстрая эвакуация у вас может не получиться. Уж я постараюсь. Отдыхайте…

Я ухватил со стола самый аппетитный окорок, грозно потряс им перед толстяками и вслед за мужиками пошел на выход. В дверях удалось поймать одного из посетителей, которого штормило поменьше, и недвусмысленно втолковать ему, что сегодня ночью на вышках он дежурит вместе со мной. Крестьянин, конечно, для приличия немного поотпирался, но в итоге был вынужден согласиться.

На улице уже стемнело. Я остановился на секунду, чтобы продышаться свежим воздухом.

– Что случилось? – раздался знакомый приятный голос из темноты.

– А, это ты, родная, – обрадовался я и в двух словах поведал Арлете о произошедшем.

Потоки воздуха освободили полную луну от прикрывшей ее тучки. Вокруг стало светло – совсем как в ту достопамятную ночь, когда я впервые здесь очутился. Приятные черты лица девушки теперь можно было рассмотреть во всех подробностях.

– И что теперь? – спросила она.

Эх, теперь вместо теплой баньки с красивой сударыней придется торчать на продуваемой всеми ветрами вышке, отстреливаясь от особо наглых тварей.

– Милая, а у тебя не валяется случайно где-нибудь в загашнике станковый пулемет? На всякий случай? – поинтересовался я. – Хотя дополнительный комплект лука со стрелами тоже сойдет.

– Сейчас лук принесу. Так вы вдвоем только будете? Надо ведь по два человека на вышки да возле ворот четверо, – объяснила охотница и тут же без колебаний предложила: – Давай я с вами ночь подежурю?

– Что ты, смелая моя! Там ведь опасно, да и устала, наверное, за день. Давай неси амуницию – и спать! На вот, спрячь где-нибудь в укромном месте, – вручил я ей горсть добытых драгоценностей.

Арлета сгребла бриллианты, молча скрылась в трактире и через минуту вернулась в том же виде, с дополнительным вооружением. За это время трофейный окорок мною был полностью уничтожен.

– Я иду с тобой, – безапелляционно заявила она.

Стало ясно, что спорить бесполезно. Если папаша даже рукоприкладством не может отвадить дочу разгуливать по лесам, куда уж мне словами пытаться заставить ее сейчас остаться дома. Барышня-то с характером. Тем более что вдвоем веселее будет.

– Пошли, – согласился я, принимая из рук охотницы обмундирование.

Крестьянин, которого я недавно озадачил, грустно топтался возле ворот, нервно сжимая в руках копье. Молодец! Не отпил еще соображалку, раз оружие прихватил.

– А где Горлан все это время пропадал? – поинтересовалась у него Арлета.

– Дык он – того… самый первый напился и домой спать пошел, – развел мужичок руками.

– Вот это да! – весело воскликнул я. – Небось лично разливал, а себе побольше. Ладно, полезай на эту, – я махнул в сторону вышки справа, – огня пока не разжигай. Притаись и смотри в оба. Чуть что – кричи.

Селянин кивнул и уныло побрел взбираться на свой пост. Мы с охотницей вскарабкались на соседнюю вышку. Места на обзорной площадке оказалось больше, чем казалось мне снизу. В одном из углов укромно приютился свернутый матрас, набитый соломой, и толстый шерстяной плед – наверное, специально для тех, чья очередь спать на вахте.

При лунном свете вся деревня была видна как на ладони. Неказистые срубы смотрели на нас темными глазницами окон, сразу напомнив мне про страшные рожи волколаков. Однако лес выглядел спокойно и на удивление умиротворенно. Правда, я-то знал, каким обманчивым это зрелище может казаться с первого взгляда.

Опираясь о высокие борта вышки, мы несколько минут молча смотрели на звездное небо над лесом. Я первым нарушил тишину:

– Что вас держит в этой деревне? Неужели так приятно – постоянно жить в страхе?

– Так было не всегда, – поразмыслив, ответила девушка. – Раньше нечистых здесь бродило намного меньше. А теперь… Мы ведь обеспечиваем деревом чуть ли не половину Мидлонии. Это приносит постоянный неплохой доход, особенно нашим перекупщикам: Кампилу, Цикрофу. Крестьянам тоже достается – не обижены. Многие привыкли к такому образу жизни. Тем более что местные жители ничего толком не умеют, кроме как рубить лес и пилить бревна. Такова воля Велеса. В городе они просто обречены на нищенское существование. Не знаю, что может заставить их покинуть Прилесье.

Мы вновь замолкли. Ветер, лениво шелестя ветвями деревьев, донес до наших ушей звук сладкого храпа с соседней вышки.

– Слышишь, как притаился? – Отчего-то мне стало весело. – Видать, во все глаза смотрит.

Я ухватил девушку за талию, привлек к себе и указал рукой на небо:

– Видишь, вон там звездочка? Светит ярче всех, висит почти над самым горизонтом.

– Да.

– Я назову ее в твою честь – Арлета! Каждый раз ночью, если тебя не будет рядом, я буду смотреть на нее и вспоминать твои глаза.

– Спасибо… – Охотница улыбнулась слегка смущенно, затем обхватила ручонками мою шею и сладко поцеловала.

Сложно описать, что произошло потом. Между нами проскочила искра вожделения, и небосвод закружился, когда мы сплелись в объятиях страсти. Обычное восприятие мира вернулось, когда мы уже лежали на матрасе под пледом, обвившись обнаженными телами, переводили дыхание и испытывали неземное наслаждение. Не знаю, сколько времени прошло, но эти мгновения были, пожалуй, лучшими в моей жизни. Арлета блаженно потянулась своим грациозным телом. Я провел кончиками пальцев по ее гладкому животу, груди, остановился на шее и почувствовал, что самое сладкое еще впереди.

Идиллию нарушило леденящее душу сипение, которое раздалось совсем рядом, снизу. Слишком знакомое сипение. Мы мгновенно взметнулись со своего лежбища и принялись лихорадочно искать одежду, разбросанную по всей площадке. В этой суматохе Арлета умудрилась краем глаза глянуть, что творится снаружи. С напуганным видом охотница отпрянула обратно и тихо пискнула:

– Вот Паляндра!

– Что там такое? – Я уже напялил штаны и высунулся за бортик.

Зрелище и вправду оказалось жутковатым. Всего в нескольких метрах от кромки леса в один ряд стояло семь безмолвных черных фигур. Человеческие очертания делали тварей еще более пугающими. Их безглазые морды были задраны вверх, будто смотрели на нас. Один из монстров наклонился, провел рукой по земле, шумно вдохнул воздух и, раскрыв отвратительную пасть, со свистом выдохнул. Затем он принялся что-то нечленораздельно и тихо шипеть другому уродцу. Тот просипел что-то в ответ – завязалась неторопливая беседа. Странные, неприятные звуки усугубляли и без того тяжелую атмосферу. Справа что-то слегка скрипнуло, и я едва успел отвести рукой уже нацеленный на пачвар лук Арлеты.

– Не провоцируй, – едва слышно выдохнул я, затем не спеша присел так, чтобы из-за бортика торчали только глаза, и потянул за собой охотницу

– Что они собираются делать? – шепотом спросила она.

– Пока вроде ничего. Совещаются.

Арлета открыла рот, чтобы спросить о чем-нибудь еще, но я оперативно прикрыл его ладонью. В своей неестественной беседе принимали участие уже все нечистые. Один из них ткнул пальцем прямо в нас, и мое сердце тут же громыхнулось в пятки. Но несмотря на то что твари нас, возможно, видели, они все равно продолжали неспешно обсуждать свои дела. Такой нервной обстановки, помнится, не было даже в ту ночь, когда к нам в клуб зарулил мэр города и какой-то бравый отморозок стырил у него бумажник с квартальным бюджетом.

Кроме настойчивого ощущения напряжения, меня одолевало еще и чувство глубокого разочарования. Вот тебе и самое сладкое впереди – всю ночь нам испортили. Ну, пачвары!

Нечистые стояли под стенами Прилесья очень долго, и я уже стал привыкать к их присутствию рядом. Даже начал подумывать – не шугануть ли тварей парочкой выстрелов из лука. Но как только эта смелая мыслишка посетила мою изобретательную голову, нечистые исчезли. Они за доли секунды бесшумно слились с темными зарослями, и через несколько мгновений лишь сиплый вой издалека напомнил об их недавней вылазке. Мы с Арлетой еще долго всматривались в сумрак чащобы, пугаясь, словно накуренные, каждой подозрительной тени.

– И часто у них тут собрания проходят? – наконец осмелился заговорить я.

– Не знаю, никогда ночью не дежурила. Но чтобы кто-нибудь больше двух пачвар одновременно видел – такого не слышала.

– Неспроста все это… – поразмыслив, отметил я философски.

Ой, неспроста нечистые решили поболтать аккурат напротив поселка. Суворов небось точно так же под Измаилом стоял, присматривался и с полководцами шушукался. Тогда, помнится, турок с лету вынесли. Не удивлюсь, если пачвары недалеко в лесу еще и лагерь оборудовали, с тренировочным макетом частокола и ворот. Дополнительная проблема заключалась в том, что разведка у местной цивилизации на таком же уровне, что и космонавтика. Сколько этих тварей поблизости, вооружены ли, как нападают, берут ли пленных – неизвестно. Неужели никому из крестьян совсем не интересно, как их планируют подвергать геноциду? Знают людишки только, что пачвары чешутся на солнце, – и все. И довольны! Значит, днем не попадут в рацион лесных соседей. И правильно: если бы у меня, допустим, весь организм зудел, – я бы тоже вряд ли кого стал атаковать. Вот ежели одни только кулаки чесались – тогда другой разговор! Но нынче не до драки. Тут одно ясно: дело пахнет керосином. А лучше бы, конечно, попахивало порохом, который ждет своего часа в патронах, засунутых в ленту, торчащую из пулеметной турели. Но пока на Поляне изобретут все эти аксессуары лишения вражеской жизни, можно запросто попрощаться со своей, поэтому неплохо было бы смыться из Прилесья при первой же возможности. Черт с ним, что здесь шансов вернуться домой больше. Перспектива торжественно отправиться на родину в цинковом ящике совсем не придает оптимизма. Решено! Завтра, не мешкая, любезно, правда, без спросу одалживаем у Игмата коня, вербуем дочку – и сваливаем с выражением тихой грусти на лицах.

И все же не зря этих мрачных лесных товарищей наградили обидным прозвищем «пачвары». Однозначно по делу! Ведь вроде нечистые ничего экстраординарного сегодня не сделали. Так, потерлись возле ворот, пошептались, вякнули зычно пару раз да и убрались восвояси, – а настроение испорчено напрочь! Мы с охотницей пребывали в довольно хмуром расположении духа, будто угодили под ливень в разгар пикника. Предавшись каждый своим размышлениям, лишь изредка мы перебрасывались короткими фразами. Кидаться друг другу в объятия не тянуло, учитывая, что это могло проходить прямо у пачвар на глазах, или чем они там на окружающую среду смотрят.

Вспомнился отчего-то бравый охранник с соседней вышки. Его беспечный храп служил неизменным аккомпанементом всех происходящих событий и не прекращался даже во время визита нечисти. Только, может, совсем чуточку притих – интуитивно. На пару децибелов. Спустя несколько минут после того, как лучи раннего солнца опустились на крыши домов, наш бдительный спящий соратник прервал свою трель, хрюкнул и разразился заливистым кашлем, оповещая деревню вместо первых петухов о том, что наступило утро. Деревянные хаты, поскрипывая дверьми, стали выпускать на просторы бодрых после крепкого сна местных жителей. Крестьяне, щурясь на утреннем солнце, предприимчиво зыркали по сторонам, потирали руки, находили нужные инструменты и организованно шли работать. С высоты нашего поста Прилесье все больше и больше стало напоминать большой муравейник. Из-за бортика соседней вышки высунулось слегка опухшее лицо и смачно зевнуло. Мы с охотницей не сдержались и одновременно повторили этот заразительный рефлекс.

– Домой? – спросил я.

– Домой, – кивнула сонная Арлета.

Я спустился первым и подал ей руку. Наш ночной стражник уже ожидал внизу, держа копье на изготовку.

– Теперь чего? – с готовностью осведомился он.

– Все нормально? Ничего необычного не заметил? – на всякий случай поинтересовался я.