Читать книгу Режиссеры настоящего. Том 2. Радикалы и минималисты - Андрей Плахов - Страница 5

Мы встретились в Выборге, где показывали «Войну», но говорили больше о «Реке», которая была тогда свежей травмой Балабанова. В средневековом замке Выборга режиссер снимал «Замок». И с удовольствием вспоминает свое юношеское увлечение рыцарством и тот Выборг, который открыл для себя когда-то.

– До сих пор жалею, что не послушал совета Сергея Сельянова и не снял в главной роли молодого тогда Маковецкого.

– После этого Сельянов стал твоим постоянным продюсером. Можно ли его и теперь не послушать?

– Теперь я жалею, что послушал его и не снял самую крутую сцену в фильме «Про уродов и людей».

– У «Реки» трагическая судьба. В разгаре съемок погибла главная актриса – Туйара Свинобоева. Процесс был остановлен. И все же спустя три года фильм выпущен, хотя и в незавершенном виде. Попытка дважды войти в одну и туже воду?

– Нельзя рассказывать об этом фильме. Потому что он не сделан, не доделан. Это не фильм, а некое что-то, что нравится людям. Я удивился очень сильно – не ожидал этого. Для меня это катастрофа и трагедия, потому что умер человек.

– Если отвлечься от трагических обстоятельств, что для тебя означал опыт съемок в Якутии?

– В свое время я работал ассистентом режиссера, много ездил по Сибири, жил с ненцами, с юкагирами. Мне была очень интересна их эстетика. И когда Сельянов дал мне почитать сценарий Эверта Паязатяна и спросил: «Как ты думаешь, кто может снять этот фильм?» – я сказал: «Я». Поехали в Якутию, провели огромную этнографическую работу и сняли кино. Но… кино не сняли. Если бы сняли все целиком, ты бы, Андрей, стоял ровно где-нибудь в Венеции.

– «Война» снята полностью, но ровного отношения не вызывает. Она и «Река» как-то связаны или они растут из разных корней?

– Нет, не связаны. Но так нельзя спрашивать. У фильмов корней нет. Они возникают – и все. Если это не говно, не конъюнктура. Когда мы разбились на машине очень сильно, я хотел быстро снять какой-то другой фильм. Синопсис «Войны» был уже готов, и я быстро написал сценарий. Это была энергия этой аварии, энергия этой реки.

– Значит, фильмы все-таки связаны? Самый сильный образ в «Войне» – это горная река, такая русская Ниагара. А лучшая сцена – с Ингеборгой Дапкунайте, которую купают на веревке…

– Ингеборга – профи, она сделает все, что скажешь. Но я люблю других актрис, не буржуйских.

– Расскажи о погибшей…

– Это удивительная была артистка. Она такая… сильная. Играла в театре, но ее там не любили. Потому что она такая, как в кино: на всех наезжает. У нас был странный контакт. В общем, это мистическая история.

– Что такое «Река» по жанру – этнографическая драма?

– Просто драма. На якутском языке. Под музыку Вагнера. Я не гнался за экзотикой. Отправной точкой стала книга «Предел скорби» Вацлава Серошевского – поляка, сосланного в Сибирь и ставшего богом для якутов.

– А как ты определяешь жанр «Войны»? Можно ли ее рассматривать как боевик?

– Нет.

– А «Брата-2»?

– Можно. Это жанровое кино. В «Войне» есть только элемент жанра.

– За что ты так не любишь буржуев?

– За то, что они буржуи. Люди, которые живут для денег, – неправильные люди. Лучше водку пить, чем деньги зарабатывать. Не пиши этого, а то все будут так делать.