Читать книгу Слепое пятно - Андрей Плеханов - Страница 4

Парикмахерша Зина задержалась на работе допоздна. В семь закончилась работа, потом праздновали день рождения директора. Шутки-прибаутки становились все более сальными. И выпить пришлось изрядно – хотя Зина была не из любителей спиртного. Директор (гад ползучий!) подливал Зине вина и заставлял пить, а сам лапал ее коленки под столом, норовил даже залезть под юбку. В конце концов Зину замутило – от вина, от директора, от всей этой дурацкой компании.

– Меня что-то мутит, – сказала она.

– Зиночка-Зинулечка, наша красотулечка! – пьяно хохотнул директор. – Вина не пить – жизнь не любить! Ладно, Зинулечка, не боись, отвезу тебя домой! К маме! А то, может, в ресторан завалимся? Гульнем от души! Чай, день рожденья не каждый месяц бывает! День рожденья, грустный праздник… Эх, жисть-жистянка! Ну, Зинка-картинка, чего ты ногами брыкаешь? Недотрога нашлась…

Зина вырвалась из его потных объятий, одернула юбку и пошла в туалет. Там она умылась, повертелась перед зеркалом, показала себе язык и решила, что на сегодня с нее достаточно. Тихо проскользнула в вестибюль, где на креслах кучей была свалена верхняя одежда гостей. Выдернула из вороха свое пальтишко, накинула его и ушла из парикмахерской.

Пусть этот старый придурок директор возит на своей тачке своих жирных размалеванных теток, воняющих духами. Развел моду – день рождения пять раз в году праздновать. А будет приставать – Зина позвонит его жене. Она знает телефон. Надо ж – как напьется – такой дурак…

Зина быстро цокала каблуками по асфальту – торопилась пройти темный переулок, добраться до автобусной остановки. Десять часов вечера. Мать, наверное, издергалась вся. Опять ругаться будет…

Зина не заметила высокого мужчину в черном плаще, который шел за ней от самой парикмахерской. А еще раньше, днем, не обратила внимания на то, что этот тип в течение двух часов стоит на улице и всматривается внутрь салона через стекло, не решаясь войти.

Но теперь мужчина действовал решительно. Он уже понял, что ему нужно. Он обогнал Зину и преградил ей путь.

Зина страшно испугалась. Она вскрикнула, попыталась побежать, но ноги ее подкосились и отказались слушаться.

– Не кричи, женщина, – произнес незнакомец. – Будь честна со мной, и боги пощадят твою жизнь. Если мне понравится, как ты ответила на мои вопросы, то, может быть, я не отрежу твою голову.

Зина узнала его сразу. Эта странная борода… Тот самый преступник, который неделю назад устроил жуткое побоище в Художественном Музее. Его арестовали. А потом передали, что он сбежал. Показывали его портрет по телевизору, наверное, уже раз сто. Как его зовут? Какое-то мусульманское имя… Он террорист, наверное. Она сделает все, что он хочет. Только бы он не убивал ее!

– Ты – цирюльник, – сказал мужчина. – В вашем дурацком городе цирюльниками работают женщины. Это ужасно глупо, но сейчас это не так важно. Ты можешь сделать бороду, женщина?

– Как это – сделать бороду? – пискнула Зина. Она умирала от страха – боялась, что скажет что-нибудь не так, и это исчадие ада тут же отрежет ей голову.

– Мою бороду. Ее нужно правильно отсечь – так, чтобы она осталась целой. И сделать… – он сдвинул брови, мучительно подбирая слова. – Сделать так, чтобы я мог ее снова одевать, когда захочу.

– А! Я поняла. Я не могу. Я только по стрижке… – Мужчина двинулся к Зине, она вытянула вперед руки, защищаясь, она торопливо зашептала, пытаясь сказать хоть что-то, прежде чем он убьет ее. – Я знаю, кто вам нужен! Специалист по парикам! Я знаю такого! Он все вам сделает! Я покажу, где он живет…

– Это далеко?

– Нет! Мы проедем две остановки на автобусе…

– Проедем? – Мужчина отрицательно качнул головой. – Ни за что не сяду в эти ваши магические повозки. Мы пойдем пешком. И быстро! Ты умеешь быстро ходить, маленькая изнеженная рабыня?

– Да, – Зина кивнула, глотая слезы. – Я очень быстро хожу. Вы останетесь довольны.

Надежда на спасение еще жила в ее сердце.

* * *

Мастер по изготовлению париков работал на дому. Звали его Евгений Самсонович Тучкин, был он весьма симпатичным старичком, перевалившим за восьмой десяток лет. Много всякого повидал он в своей жизни. Одна мода сменяла другую; то, что было престижно десять лет назад, могло показаться сегодня просто уродливым… Евгений Самсонович не зависел от моды. Он мог сделать своими руками что угодно – от классических буклей до авангардной прически "взрыв на макаронной фабрике". Был бы хороший материал. Заказчики всегда находились. А вот хорошие натуральные волосы попадались в последние годы все реже и реже. С синтетикой Самсоныч работать не любил. Хотя время от времени и приходилось.

Звоночек в дверь. Правильный звоночек. Длинный, потом два коротких, потом снова длинный. Кто-то из своих. Кого это несет так поздно? Что там в дверном глазке? Чернота. Времена пошли – лампочку нельзя вернуть в подъезде – сразу вывинчивают. Раньше хулиганы били лампочки, а теперь воруют. Довели страну демократы…

Тучкин приладил цепочку, щелкнул замком, осторожно приоткрыл дверь.

– Кто там? – спросил он.

Ответом ему стал удар, с корнем выворотивший шурупы, которыми цепочка прикреплялась к косяку. Дверь распахнулась вовнутрь, сбив старичка с ног, а еще через мгновение Тучкин обнаружил, что над ним, раздвинув ноги, стоит бородатый верзила с убийственно холодным выражением лица.

В течение последних десяти лет Тучкина грабили уже три раза. Стало быть, этот раз – уже четвертый. Евгений Самсонович грустно вздохнул, стенокардической болью сдавило сердце. Больших денег в квартире он давно уже не держал. Так, пару тысчонок, чтоб откупиться при случае. Доказывай вот сейчас этому бандиту, что ценнее телевизора в доме ничего нет. Бить будет… Куда смотрит милиция?

Громила повернулся и закрыл дверь – тихо, аккуратно. Опытный налетчик, видно. Сейчас начнется. "Давай деньги, фраер, жидовская морда! Разворовали всю Расею!" Последнее слышать было особенно неприятно. С одной стороны, Тучкин никогда не был евреем. Отец его, Самсон Палыч, происходил из тамбовских крестьян. С другой стороны, Тучкин не переносил антисемитов. Коробило его это.

– Вставай, ремесленник, – тихо сказал верзила. – Ты выглядишь очень старым. В нашем городе люди не живут так долго – они умирают от болезней. Ты и вправду умеешь изготавливать бороды? Твои руки хорошо слушаются тебя?

– У меня золотые руки, – заверил Тучкин, хотя на самом деле пальцы его сейчас изрядно тряслись. Выходит, все же это не вульгарный грабитель. Какой-то кавказец. Террорист-ваххабит. И что же ему нужно?

– Мне нужно сохранить мою бороду, – сообщил человек. – В вашей глупой стране без бороды ходят почти все мужчины. Я слишком заметен здесь. Но я не могу вернуться в свою страну без бороды – у нас бреют лицо только слуги, рабы и евнухи. Потому ты должен сделать так, чтобы борода моя сохранилась в неизменности. Чтобы, когда я надевал ее, никто из Благородных не заподозрил, что я осквернил свое лицо перед богами. Ты сможешь сделать это?

– Смогу. – Тучкин стряхнул оцепенение, подошел к незнакомцу, деловито дотронулся до его необычной бороды – длинной и широкой, доходящей до верхней части груди. Борода была обильно покрыта каким-то составом, напоминающим лак для волос, и потому даже при резких движениях не теряла своей прямоугольной формы с четко очерченными углами. Еще одна странность бороды: она была завита так, что крупные кудри расчерчивали ее на поперечные полосы.

Где-то он уже видел такое. Где?..

– Извините, молодой человек, – полюбопытствовал он. – У вас такая необычная борода… Это что, признак какой-то религии? Или национальности?

– Я – житель Ашшура, – сказал человек. – Я принадлежу к благородному арамейскому роду – древнему и грозному. Мужчины моего рода всегда были воинами. Лучшими воинами в Ашшуре. Меня зовут Иштархаддон. Мне дали имя в честь великой богини Иштар.

– Так, значит, вы не мусульманин? – старичок вздохнул с облегчением. – А Ашшур – это где? Где-то на Кавказе?

– Я не знаю, что такое Кавказ, – раздраженно произнес Иштархаддон. – Ашшур находится в городе Ашшур, в стране Ашшур – да будет тебе известно, безграмотный и болтливый старик.

Он выпростал руку из-под плаща и показал Тучкину золотую брошь.

– После того как ты сделаешь свою работу, я возьму у тебя все твои деньги – они нужны мне. Взамен я дам тебе это украшение. Оно стоит дорого, поверь мне. Я мог бы забрать у тебя все просто так, и даже убить тебя, но покровительница моя – великая Иштар, Царица Цариц, разрешает убивать людей только в честном бою. Кроме того, она велит вознаграждать людей за работу – в том случае, если работа хорошо исполнена. Тебе повезло, старик. Приступай к своему делу, и не серди меня, ибо терпение мое не безгранично!

Неуемное любопытство, не утихшее и на восьмом десятке лет – вот что мучило сейчас Евгения Самсоновича больше, чем страх перед смертью. Человек, который стоял сейчас перед ним, не был похож ни на кого, виденного им в течение долгой его жизни.

– А что будет, если я откажусь исполнять работу? – неожиданно для самого себя ляпнул Тучкин. – Или, допустим, я исполню работу плохо?

– Я не должен тебя убивать. – Иштархаддон оскалился, и Тучкину показалось, что зубы его остры, как у волка. – Но ничто не помешает мне наказать тебя. Например, отрубить тебе руку и прижечь огнем рану, дабы ты не истек кровью до смерти. Именно так я обычно поступаю с нерадивыми слугами.

– Понял, – быстро сказал Евгений Самсонович. – Приступаю к работе, господин… э… Иштархаддон.

* * *

Следователь Еремин угрюмо осматривал квартирку Евгения Самсоновича Тучкина. Господи, дадут ему когда-нибудь поспать-то? Неделя прошла с тех пор, как этот чертов Иштархаддон – то ли сириец, то ли кто-то там еще – сбежал из камеры. Еремин уже начал надеяться, что непонятный монстр исчез навсегда, вернулся обратно в ад, который, по мнению подполковника, и был настоящим его домом. И вот пожалуйста: нападение на девушку, ограбление пенсионера. Орудовал, судя по всем приметам, тот же самый бандюга Иштархаддон. Странный тип. Можно сказать, страннейший. Самый подходящий клиент для отдела Вани Бейлиса.

Одна только проблема – чтоб было Бейлису чем заняться, нужно сперва поймать этого самого Иштархаддона. А попробуй его поймай, если он сквозь стены просачивается…

– Евгений Самсонович, это он у вас все вверх дном перевернул? – осведомился Еремин, оглядывая жуткий бардак, творящийся в комнате.

– Он. Деньги искал.

– Но вы же сказали, что сами отдали ему деньги.

– Отдал. Но он заподозрил, что это мало.

– Сколько вы ему дали?

– Две тыщи триста рублями. И еще двести американских долларов. Доллары он сам нашел, мерзавец. В тайничке за книжками.

– А какую сумму требовал он?

– Вы знаете, товарищ подполковник, мне показалось, что он понятия не имеет, много или мало я ему дал. Он даже не поверил сперва, что это деньги. У меня сложилось такое правильное впечатление, что он видит бумажные деньги в первый раз в жизни. Он стал требовать, чтобы я дал ему свинец или серебро. Он даже ударил меня. – Тучкин показал пальцем на синяк, наливающийся под глазом. – А еще он хотел отрубить мне руку. Мне стоило больших трудов доказать ему, что это и есть деньги. Я объяснил ему, как ими пользоваться, и что сколько стоит. А он все равно не понимал…

Тучкин, несмотря на произошедшие неприятности, не выглядел удрученным. Похоже, он даже радовался тому, что попал в такое необычайное приключение, а теперь имеет возможность помочь родной милиции. Старичок говорил, говорил и говорил…

– Достаточно, Евгений Самсонович, – Еремин махнул рукой. – Так что, по-вашему, он похож на иностранца?

– Да нет, какой он иностранец? Во-первых, ничего про доллары не знает, во-вторых, по-русски говорит не хуже нас с вами. Безо всякого акцента. Знаете что? – дедуля придвинулся к уху подполковника и зашептал, обдавая запахом валидола. – Я думаю, что он – инопланетянин. Самый настоящий инопланетянин. И не такой уж он плохой. Он ведь мог бы убить меня – а не убил, только по морде один раз дал, и то не очень сильно. А ведь у них там, на ихней планете, очень жестокие порядки…

– Не такой уж плохой? – Еремин усмехнулся. – Этот ваш инопланетянин недавно убил четырех человек за две минуты. А сегодня, перед тем, как к вам зайти, покалечил девятнадцатилетнюю девушку.

– Как – покалечил? – Самсоныч побледнел. До него вдруг дошло, что закончиться сегодняшнее приключение могло гораздо хуже. – Он говорил, что ему какая-то там богиня или царица не разрешает… И работа только за плату…

– Я не знаю, что он там говорил, – резко сказал следователь. – В кустах около вашего дома нашли девушку – всю в крови, без сознания. Слава Богу, живую. В больнице она пришла в себя. И написала на листочке, что на нее напал человек с квадратной бородой. Знаете, почему она пишет на листочке, Евгений Самсонович?

– Почему?

– Потому что говорить не может. Этот подонок разрезал ей язык ножом. Вдоль.

– Какой ужас! – Тучкин полез в карман за очередной таблеткой валидола. – И что же она теперь – никогда говорить не сможет?

– Врач сказал, что сможет. Хоть и не скоро, и не очень хорошо. Ей операцию сделали. Вы мне вот что скажите, Евгений Самсонович, этот грабитель не оставлял у вас никаких предметов?

– Нет, – торопливо сказал Тучкин. – Я ему бороду сделал, как я вам уже рассказывал, товарищ следователь подполковник Еремин, а потом он деньги у меня отнял, эту бороду в сумку положил, и ушел. А я сразу же позвонил в органы милиции. Да, вот еще что, я вам могу сказать особую примету. У него лицо загорелое, поэтому там, где сбрита борода и усы – кожа светлее. Вот я и подмазал ему там тональным кремом, но все равно можно заметить…

– А как же плата за работу? – Еремин посмотрел так пристально, что Самсоныч неожиданно густо покраснел. – Многолетний опыт работы с людьми, говорящими неправду, подсказывает мне, что в вашем тайничке за книжками лежит сейчас что-то интересное.

– Нет! – выкрикнул Тучкин. – Вы не имеете права! Это неприкосновенная собственность! Там ничего нету! А если и есть, то я не разрешу вам смотреть. Я буду жаловаться! Там предметы моего интимного обихода!

– Зубная щетка, что ли? – Еремин направился к книжному шкафу. – Старик попытался броситься ему наперерез, но был пойман могучей лапой опера-помощника и вежливо усажен на диван. – Бабченко, камера готова? Начинай снимать. Может быть, найдем что-нибудь интересное для Бейлиса?..

Определить местонахождение тайника можно было без малейшего труда. Старикан Тучкин, судя по всему, вытирал пыль с полок раз в год. Книги читал он и того реже. Поэтому полоса, свободная от пыли, шириной в четыре тома, явно показывала дорогу к потаенным от человеческого глаза сокровищам.

– Чистоту надо соблюдать, товарищ Тучкин, – сказал подполковник, мазнув по пыли пальцем. – Чистота, товарищ Тучкин, это, понимаете ли, залог здоровья.

Он постучал по книгам, прикрывавшим тайник. Они отозвались пустым картонным звуком. Так-так, еще и муляж не поленился сделать, конспиратор… Еремин вытащил четыре тома, склеенные в один блок. Позади них в стене обнаружилась ниша – из стены был вынут один кирпич. В нише одиноко лежал целлофановый пакетик. Еремин уцепил его и извлек на свет божий.

– Какая-то брошка, – заметил старший лейтенант Бабченко, наблюдающий за окружающим миром через глазок видеокамеры. – Из желтого металла, похожего на золото. Откройте пакетик, Петр Васильевич, я засниму.

– Открывать не буду. – Еремин открыл кейс, положил в него брошь и щелкнул замками. – Это тебе, Бабченко. Отдашь в десятую комнату, лично Турушкину. Пусть снимет отпечатки. Посмотрим, чьи там пальчики…

Еремин и так знал, чью пальчики там отпечатались. Пальцы, полностью совпадающие с отпечатками аспиранта Игоря Маслова. Это ж надо, генетические двойники… Один – дохляк-ученый, другой – грабитель, не знающий, что такое деньги. Чистая фантастика. А гад Бейлис увиливает от работы, говорит, что данных по его части мало. Вот тебе еще данные, Бейлис. Археологическая брошка. Пусть разберется, из какого музея она украдена.

– Это инопланетное украшение! – выкрикнул вдруг старикан, вскочив с дивана. – Куда вы ее забрали? Она принадлежит мне! Это уникальный феномен! Его ученые должны исследовать!

– Не волнуйтесь, Евгений Самсонович, – сказал Еремин. – Если с этой побрякушкой все нормально, мы вам ее вернем. Только предварительно изучим как следует. Сами понимаете – все-таки вещь инопланетная, может быть опасной. Очень опасной! – Еремин поднял вверх палец. – Может являться источником высокой радиоактивности. Или, например, замаскированным взрывным устройством. Вы представьте: этот ваш Иштархаддон хочет замести следы, дает вам под видом оплаты за работы портативную инопланетную бомбочку замедленного действия, вы ложитесь спать, а утром обнаруживаете, что находитесь уже на небесах, а от вашего дома осталась только воронка глубиной двадцать пять метров…

– Двадцать пять метров – это вы загнули, Петр Васильевич, – сказал Олег Бабченко. – Это ж какую бомбищу нужно, чтоб такая глубина была! Мне кажется, эта фиговина, – он покачал перед собой кейсом, – на пару подъездов только и потянет. Ну, обвал сверху донизу, само собой. По четыре квартиры на лестничной клетке, пять этажей… – Бабченко прикидывал что-то в уме. – Предположительно от ста до ста восьмидесяти человеческих жертв, Петр Васильевич. Никак не больше. Но и не меньше.

Старичок Тучкин снова плюхнулся на диван и обнаружил, что валидол закончился.

– Товарищи милиционеры, – сказал он слабым голосом. – Может быть, вы все-таки пойдете, а? И не будете здесь размахивать взрывоопасными предметами? Ну ладно я – человек старый, пенсионер, фактически никому не нужный. А вот прямо надо мной живет товарищ Людмила Викентьевна Жулина, народная артистка страны, оперная певица. Если она сейчас погибнет, Родина вам этого не простит.

– Ладно. Поехали, – сказал Еремин. – Может, удастся сегодня еще поспать?