Читать книгу Игрожур. Великий русский роман про игры - Андрей Подшибякин - Страница 5

Сразу после школы Юрик для верности направился в игровой клуб «Матрица» – ещё раз посмотреть на Diablo II и, если посетителей будет мало и админ Сергуня окажется в хорошем настроении, даже минут 10 поиграть. Как и все заведения такого типа, «Матрица» находилась в скверно пахнущем подвале. Полтора десятка 15-дюймовых мониторов (Сергуня панибратски называл их «моньками»), по столько же покрытых слоем коричневой грязи полустёршихся клавиатур и едва ездящих по засаленным коврикам мышей. За самым дальним «монькой» всегда сидел тихий онанист Дядя Володя и смотрел порно, думая, что об этом никто не знает. Гной, стараясь не глядеть в его сторону, прошмыгнул в небольшую каморку – единоличное царство Сергуни.

Девятнадцатилетний администратор заведения был самым настоящим геймером и от этого казался Юрику полубогом. Его стол был всегда завален коробочками, испещрёнными названиями самых свежих игр, логотипами «Фагус» и «Восьмой волк» и завлекательными фразами вроде «полная русифицированная версия». Пираты, сами того не зная, попали тут в точку: назвать их труд «переводом» было бы слишком уж неправильно. «Русифицирование» – это да. Даже эти огрызки игр Сергуня не покупал – ещё не хватало!.. Их в изобилии приносил хозяин клуба Ислам Ибрагимович, державший неподалёку точку по торговле пиратскими играми, видеокассетами и компакт-дисками с музыкой Михаила Шуфутинского и Ивана Кучина.

– Сергунь, я поиграю? – проблеял Гной, пытаясь заглянуть настоящему геймеру в глаза.

Тот сделал вид, что не услышал, и перевернул страницу свежего номера молодёжного развлекательного журнала «Дегенерат». Юрик покосился на издание: там рассказывалось о том, как украсть чужой номер ICQ и как следует напакостить бывшему владельцу; материал начинался с лихого восклицания: «Дарова, перец!»

– Серёжа, можно мне?.. – повторил гость.

Сергуня театрально вздохнул и, не поднимая глаз и не отрываясь от журнала, буркнул:

– Вторая машина, десять минут.

Гной почтительно посмотрел на выдранные из журналов постеры, украшавшие стены каморки: там была Божественная Лара Крофт (Гной давно дал себе слово, что женится только на её двойнике), страшные монстры, тоже страшные роботы и, конечно же, отважные эльфийские воительницы в металлических бюстгальтерах. «Мания страны навигаторов» слегка хитрила, превращая в постер центральный разворот журнала; Гной не уставал бичевать их в письмах за то, что на бумаге остаются дырочки от скрепок. Терпеть такой произвол становилось всё невыносимее!..

Diablo II сразу же подтвердила все опасения Юрика: Игорь Шварцнеггер, несмотря на свою несомненную объективность, в игре не разобрался. В голове Гноя сразу же сформировалась сентенция из будущей «статьи»: «Вот Вы говорите что очень низкое разрешение 640×480 и ничего не видно:((((… А на самом деле так играть гораздо удобнее потому что не отвлекаешся на постороннее:)))… А кому не нравиться тот пусть покупает приставку:)))))…» Гноя смущал коварный мягкий знак в глагольных формах с окончаниями «тся» и «ться», поэтому он на всякий случай всегда его ставил: пусть будет. Многоточия же были для глубокомысленности, чтобы читатель понял: он, Юрий Череп, своё дело знает.

Бесплатные десять минут щедрот от настоящего геймера промелькнули как всегда незаметно: едва Юрик разошёлся, как из каморки донёсся гнусавый голос администратора: «Время на второй!..» Гной начал было со вздохом выползать из подвала, но тут события приняли неожиданный и, как оказалось позднее, драматический оборот. Сергуня, вопреки своим правилам, подкинулся, догнал Гноя на ступеньках и возбуждённо спросил:

– Юрец, есть полтинник?

Гной настолько привык быть Гноем, что даже не сразу среагировал на записанное в собственном свидетельстве о рождении имя.

– Не… Двадцать есть. А тебе зачем?

Сергуня придвинулся к Гною вплотную (пахнуло три дня не чищенными зубами) и тихо сказал:

– У Длинного днюха, бухнём сегодня в офисе. Давай баблосы!

Длинный, который был сергуниным ночным сменщиком, называл себя «хардкорным геймером»: он играл только в походовые стратегии, вышедшие не менее пяти лет назад, и мог часами вести дискуссии на тему радикальных отличий Panzer General от Panzer General 2. Гной его в принципе уважал, но считал чересчур зацикленным: все игры, в которых были заняты девы в меховых либо стальных бюстгальтерах, Длинный называл «детсадовским говном», а с такой постановкой вопроса Юрик был в корне не согласен.

Дальнейшие события разворачивались с чрезвычайной быстротой. Гной как самый младший метнулся к киоску с избыточной вывеской «Коммерческий магазин» и на выданные Сергуней деньги купил несколько бутылок горькой настойки «Старорусская», три пакетика концентрата «Юпи» и банку кильки в собственном соку. Прижимая пакет к груди, Гной мчался в зловонный подвал в смешанных чувствах: его отношения с алкоголем как-то пока не складывались. Все одноклассники (кроме полудурочного слюнявого Васи Цыбина), судя по разговорам на переменах, давно уже «бухали по-синему» – Гной такие беседы поддерживать боялся по незнанию предмета. Те немногие дни рождения, куда его приглашали, обходились кислым дешёвым (а иногда и безалкогольным) шампанским; от пива он почти не пьянел, зато перманентно страшно хотел в туалет; водки же до сегодняшнего дня Юрику пить не доводилось.

Через полчаса заседание в «офисе» шло полным ходом: Длинный, так и не сняв покрытого катышками чёрного пальто, ловко вылил настойку в пустую пластиковую бутылку из-под напитка «Херши», добавил пакетик «Юпи» и энергично взболтал. Гною досталась грязная чайная чашка с надписью «Серёжа»; первый глоток он отпил с некоторой опаской и потом долго прислушивался к ощущениям. Внутри потеплело. Юрик выпил до дна и смело налил себе ещё. После первого тоста («За тебя, старик!» – рубанул Сергуня) уже не чокались и даже, кажется, забыли, по какому поводу собрались. Поначалу Юрик следил за разговором: Длинный рассказывал о своей ненависти к монополисту Биллу Гейтсу, неизменно называя его «Блин Гадс» – это остроумное выражение он вычитал в молодёжном журнале «Дегенерат». В разгар пламенного монолога Гной вдруг услышал свой голос:

– А я, это, статью пишу. В «Манию навигаторов»!..

Сказать, что собеседники потрясённо замолчали, было никак нельзя: Длинный только недовольно дёрнул правым редким усом, а Сергуня и вовсе не обратил внимания. «Завидуют», – понял Юрик и снова потянулся за пластиковым сосудом.

Скоро всё стало восприниматься в слегка замедленном темпе и пошло волнами, будто смотришь на мир через мутноватое стекло. Ощущение было не сказать чтобы неприятным, поэтому Гной широко открыл рот и захохотал от счастья. Детство кончилось! Он, уважаемый и всенародно известный журналист, сидит в обществе своих взрослых состоявшихся друзей, степенно выпивает и беседует на возвышенные темы, о которых тупые одноклассники не имеют ни малейшего понятия. Юрик потянулся пластиковой вилкой за килькой, подцепил рыбку, но до рта не донёс: пища покатилась по ЛОТТО МИЛЛИОН (свитер он снял, упрев), оставив жирный след. Странным образом настроение Гноя от этого только улучшилось, хотя смеяться сил больше не было. Он свесил голову на грудь и повёл пальцем по траектории килечного падения. Длинный тем временем продолжал свой обличительный монолог.

– Понимаешь, старый, это реально паскудство с его стороны. DOS ещё не выработал всех своих возможностей. Гребсти деньги под себя – это некузяво, надо думать о людях!..

Гной мысленно поставил галочку напротив слова «некузяво» – надо будет впредь обязательно использовать при каждом удобном случае. Смешанная с «Юпи» настойка пилась уже как вода – вкуса он не чувствовал и выпитые чашки считать давно перестал. В теле образовалась непривычная лёгкость: казалось, взмахни руками – и взлетишь, никаких фотонных двигателей не надо. Именно это Юрик немедленно и проделал – взмахнул руками.

Последствия превзошли даже самые смелые его ожидания.

Запястье кибер-витязя задело край картонки, на которой был накрыт стол. Банка кильки с грохотом перевернулась Гною на колени, оросив его вонючим жиром. Пластиковая бутылка с напитком богов грохнулась на пол и извергла из себя всё содержимое – почему-то именно это снова повергло Юрика в истеричный, захлёбывающийся хохот.

В этот миг дверь в «офис» отворилась и в неё вдвинулось наряженное в тесный кожаный пиджак туловище, без предупреждения переходившее в бритую голову.

– Вы что тут творите, гондоны ебучие?! – взревело туловище.

Гной продолжал биться в пароксизмах хохота, скорчившись на стуле. Сергуню словно разбил паралич: он не сводил выпученных глаз с вошедшего Ислама Ибрагимовича (а был это именно он). Длинный вскочил и официальным тоном сказал Сергуне:

– Ну бывай, Сережа. Я ж тебе сразу сказал, что на минутку заскочил – а ты «выпьем, выпьем».

С этими словами геймер просочился мимо потрясённого Ислама Ибрагимовича и деловито поспешил вверх по ступенькам. Будь Гной чуть трезвее, он понял бы, что именно поэтому Длинный с самого начала не снимал пальто: предвидел такую возможность развития событий.

– Хули ты молчишь, сучонок?!

Сергуня открыл рот, посидел так с полминуты и снова молча закрыл. Могильную тишину нарушали только всхлипы бьющегося в истерике Гноя и тяжёлое дыхание новоприбывшего.

Первый страшный удар выбил из-под Гноя стул – пьяный кибер-витязь рухнул в лужу настойки, слившейся с остатками кильки в большое грязное озеро. Второй пинок пришёлся в грудину парализованному Сергуне. Тихо хрюкнув, тот вместе с креслом опрокинулся навзничь.

– Быро отсюда, недоделок, – рявкнул Ислам Ибрагимович, не глядя на Гноя. – А с тобой мы щас отдельно пообщаемся. Это уже Сергуне.

Юрик, не переставая хихикать, на четвереньках пополз к выходу. На полпути чуть изменил траекторию, сгрёб валявшийся на полу «бомбер» и рюкзак с дискетой; свитер валялся где-то аккурат посреди театра военных действий – искать его было бы самоубийством.

Ледяной ветер на улице чуть привёл кибер-витязя в себя: стало понятно, что в таком виде возвращаться домой нельзя. Идти больше было некуда. Кроме… дискотеки! Гной блаженно улыбнулся, зачерпнул прямо с тротуара грязный снег и растёр по лицу. Сегодня вечером в школе праздничная дискотека! Обычно он подобными мероприятиями брезговал (плюс, конечно, боялся «шпал» от Корявого и его друзей), но теперь-то!.. Теперь-то он знаменитость!..

Гной икнул, споткнулся и повалился в грязь.

Путь к школе в памяти не сохранился: перед Гноем проплывали обрывки странных, никак между собой не связанных событий. Вот он стоит на школьных ступеньках, во весь голос распевая «Марш космических десантников», опубликованный в «Мании страны навигаторов» пару месяцев назад. Вот он снисходительно говорит вахтёрше бабушке Нюре: «Пресса!.. Вход свободный». Вот его почему-то дружески обнимает за плечо Лёша Корявый, другой рукой поднося к губам полупустую пластиковую бутылку водки «Белый орёл».

Сознание вернулось к Гною внезапно. Ощущение было такое, словно он прижат к гигантской палке варёной колбасы «Останкинская», которая почему-то пахнет дешёвыми духами и конским потом. Было темно. Играла громкая музыка: «Это Сан-Франциско, город полный риска!! Это Сан-Франциско, тысячи огней! Мэйд ин Ю-Эс-Эй!!!» По лицу Гноя пробежал сполох стробоскопа – и вдруг стало ясно: он танцует медленный танец с Тушей посреди пустого актового зала.

То есть зал-то был полон – просто вокруг пары образовалась мёртвая зона.

– Это ж не медляк! – выдохнул Гной.

– Какая разница, – прошептала счастливая Туша, начиная очередной круг танца.

Мимо проплывали знакомые лица одноклассников. Близнецы Кабановы издевательски подняли большие пальцы: молодец мол, дуй до горы. Ещё недавно такой добрый Лёша Корявый дождался, пока Гной встретится с ним взглядом, и проартикулировал губами: «Пидор!» Полузнакомые девицы из параллельного класса шептались с выражением брезгливости на ярко накрашенных физиономиях. Показалась Бура – на Гноя она не смотрела, завистливо ловя выражение лица Туши.

Песня про Сан-Франциско подошла к концу, её сменил главный хит сезона – «Овощевод» группы Ace of Base. Одновременно с этим Гной встретился глазами с Алиной Петрозаводской и вдруг понял: он просто обязан объяснить ей всё. Что Туша – это так, мимолётное, что он вообще не знает, как это получилось. Что даже она, Алина, его вообще больше не интересует: у него без пяти минут роман с божественной Анной. Гной отшвырнул Тушу в сторону (точнее, попытался – партнёрша была его на голову выше, весила вдвое больше и не собиралась так скоро прерывать момент собственного триумфа) и направился к Петрозаводской. Его вело вправо и ужасно хотелось пить, «Овощевод» врезался в мозг адской дрелью. Юрик подумал, что футуристический богатырь (а уж тем более всенародный журналист) должен в любых обстоятельствах сохранять полнейшее хладнокровие и самообладание.

На глазах у изумлённой публики Гной доковылял до Алины и неожиданно для самого себя взял её за плечи (на самом деле, чтобы не упасть). Петрозаводская оторопела и даже не попыталась вырваться. По лицу Юрки снова мазнул стробоскоп. Соученики потрясённо молчали. Здесь Гной понял, что плачет навзрыд.

– Я… я тебя… как ты могла… носатый…

Алина пришла в себя и начала выдираться; её ярко-алые (сорок минут перед зеркалом!) губы начали было складываться в грязное ругательство, как Гной вдруг совершенно успокоился.

– Прости, – сказал он почти трезвым голосом. Потом оглушительно икнул. Потом его вырвало.

Следующее утро было самым чудовищным в жизни Юрия «Dark Skull» Черепанова aka Тёмный Череп. В голове (особенно в области затылка и над глазами) творилась ядерная война. В рот, казалось, забралось и сдохло какое-то животное вроде крупного хорька. Гной полежал какое-то время с закрытыми глазами, понял, что его начинает крутить, как бельё в стиральной машине (этот эффект знающие Юриковы одноклассники называли «вертолётики») и попытался разлепить веки.

Боль была чудовищной. Казалось, в глазницы забили два раскалённых гвоздя. Юрик взвыл было, но тут же умолк: у изголовья стояла мама, которой, несмотря на субботу, полагалось быть на работе: конец года, квартальный отчёт, Юрик не вникал.

– Сколько время… – простонал похмельный кибер-богатырь.

– Вставай.

Гной начал было выкарабкиваться из-под одеяла, в процессе чего понял, что из одежды на нём только один носок. Мать безжизненным голосом сказала:

– Через десять минут чтобы был готов.

Страдая, Гной привёл себя в минимальный порядок (в ванной выяснилось, что руки у него по локоть в грязи, под глазом расцвёл свежий фингал, а на щеке шариковой ручкой схематично нарисован член) и выполз на кухню.

– Ма… можно чаю…

– Одевайся. Директор вызвала.

Гной думал, что хуже ему уже не станет (умываясь, он вспомнил эпизод с Алиной), но, оказывается, стало, и ещё как.

Ноги по-прежнему заплетались: вообще говоря, он был до сих пор изрядно пьян. Мать держала его за руку – это было бы унизительно, если бы не Юриково текущее состояние. Школа встретила субботней тишиной, и Гной приободрился: может быть, как-то обойдётся. Тем более что нарисованный член удалось растереть до почти полной неузнаваемости!

Из кабинета директрисы доносились странные звуки. Юрик сначала увидел, как мать сжала тонкие губы, и только потом понял: Елена Георгиевна, могущественный директор школы, громко, с театральными подвываниями, рыдает. Мама постучала. Сквозь всхлипы донеслось приглашение войти. Не здороваясь и не обращая внимания на гражданку Неловко, Елена Георгиевна подняла совершенно сухие злые глаза, натужно всхлипнула и прошипела:

– Как ты мог, Черепанов. Такой позор!.. Перед всеми товарищами, перед комиссией из ГорОНО…

Ситуация, если только это было возможно, становилась ещё гаже. Мать попыталась ввернуть реплику:

– Елена Георгиевна, я приму меры…

Директриса явно упивалась моментом. Сделав вид, что не услышала, она воздвиглась за столом во весь свой гренадерский рост и с видимым удовольствием отчеканила:

– Я. Буду. Ставить. Вопрос. Об исключении!!