Читать книгу Послесловие к живописи - Андрей Руфанов - Страница 5

Лучше всего творчество Пьера Огюста Ренуара характеризуют эти его три цитаты. Для начала просто прочитайте…

«Для меня картина… должна быть всегда приятной, радостной и красивой, да – красивой! В жизни достаточно скучных вещей, не будем фабриковать еще новых…»

«Если бы господь не создал женскую грудь, я бы не стал художником…»

«Я продолжаю работать над обнаженной натурой до тех пор, пока мне не захочется ущипнуть холст».

Имя Ренуара абсолютно у всех ассоциируется с безудержной пышнотелой эротикой эпохи импрессионизма. Его женщины всегда крепкого телосложения, крутобедрые, с маленькой грудью, пышущие здоровьем, и чьи формы весьма далеки от античных канонов. Это могли быть няньки, прачки, модистки, просто силуэты с улиц. Это были женщины, которые его окружали, вплоть до членов его семьи.

Интересно порассуждать. Любование зрелой женской красотой, когда «недостатки» становятся под взглядом художника достоинствами, и он выплескивает на холст сгусток эротики, приходит в основном зрелом его возрасте, с ростом живописного мастерства, становлением собственного стиля, но самое главное – по мере накопления жизненного опыта, в том числе и мужского. Творческая судьба Ренуара здесь гиперпример этому. Смотря на его ранние работы или даже среднего периода творчества, зритель видит в первую очередь красоту и радость, чувственность же не так выступает на первый план, она весьма сдержана, порой содержится в деталях и намеках. Взрыв эротики (именно взрыв) на его полотнах произошел намного позже, в возрасте несколько старше среднего. Тем не менее, начав свой художественный путь с мастера по росписи фарфора в стиле Франции 18 века, он считал своими кумирами Ватто, Фрагонара и Буше. Вот его образцы для творчества, вот, что затачивало его «взгляд смотрящего» :

Известно, что он писал отнюдь не только жанр «ню» (по-настоящему таких картин не наберется наверно и четверти), а портреты и пейзажи, жанровые сценки, где его герои просто его друзья или его ближайшее окружение. Экcпериментировал со светом и тенью в стиле своих друзей-импрессионистов, много писал на заказ.

Временами случались богемные романы, конечно в его жизни присутствовали натурщицы, на одной из которых он, после десятилетних отношений в конце концов женился, однажды почувствовав себя с ней уютно. И 35 лет она была его моделью, женой и матерью его детей.

Но в сознании большинства Ренуар – певец «нестандартных» женских форм. Взгляните на это, вот чем он запоминается массовому зрителю.

Контуры женских тел, по которым порой струятся каштановые волосы, нечетки, как будто близорукий человек вдруг снял очки… это вызывает ощущение бархатистости кожи, причем настолько явственное, что невольно тянет дотронуться до всей этой пышнотелой прелести рукой. Нет сомнения, что, как гедонисту, так и самому ревностному стороннику диетического питания, «захочется ущипнуть холст». Художник знал, что говорил, и писал, как чувствовал.

Повторимся опять… «Красота в глазах смотрящего». Возможно вы подумаете – этот взгляд таков:

…или таков:

Отнюдь… Картины из серии «Купальщицы», самые яркие, искрящиеся молодой здоровой эротикой, картины – «визитная карточка» Ренуара, картины – праздник, картины – желание, написаны им в период с 1910 вплоть до года смерти (1919) … и вот этот взгляд художника на прижизненном портрете 1919 г.

Сколько же ему было лет тогда?

Нет, не биографических, а внутренних, творческих,…мужских, в конце концов! Сколько прожитых лет ощущает в себе художник, который в год смерти видит и пишет женщин такими?!

…и пишет поражённый тяжелейшим артритом и подагрой; уже с 1910 года передвигающийся с помощью костылей, а с 1912 только в инвалидной коляске… пишет по существу уже костенея предсмертно.

Сиделка вкладывала кисть в его окаменевшую правую руку, где еле подвижными оставались только два пальца – большой и указательный. Он выработал специальную технику мазков для еле подвижной руки, поэтому его поздние картины кажутся, как бы расфокусированными, и мы любуемся этим неповторимым шармом женских образов на полотнах позднего Ренуара, порой не зная причины.

В последние годы жизни любимая натурщица была у него всегда под рукой. Это Габриэль Ренар, кузина его жены, появившаяся доме, как няня их сына Жана и помощница для обездвиженного художника.

Наверно её появление добавило несколько лет жизни художнику. Шатенка с крепким пышным телом, задорная и веселая, она отнюдь не смущалась позировать обнаженной. Мужским фантазиям обездвиженного пожилого художника в те самые тяжелые, последние годы можно только поражаться. Он придумывал ей полупрозрачные наряды, через которые слегка просматривались формы девушки, будоражащие чувства, как престарелого художника, так и современного зрителя.

Габриэль вышла замуж только после смерти Ренуара.

Любимая жена Алина, не сходящая с его полотен всю их совместную жизнь, умерла 27 июня 1915 года. Прежде чем она испустила последний вздох, художника в инвалидном кресле отвезли попрощаться с ней. Ренуар долго смотрел на лицо той, с которой счастливо прожил тридцать пять лет. А потом быстро поцеловал ее в губы и скомандовал Габриель: «Пошли!», пока слезы окончательно не задушили его. Работа над прекрасным – вот средство хоть как-то пережить горе. Он просит отвезти его в мастерскую, где немедленно садится к мольберту, с неоконченным натюрмортом с розами. Художник давился слезами и резкими мазками рисовал эти розы, словно утверждая торжество жизни над смертью.

Вот эти посмертные розы… горящие, как факел.

Уже после смерти жены, одним из самых близких друзей Ренуара становится художник нового поколения – Анри Матисс. Ренуар тогда уже серьезно болел, но не переставал писать. Видимо от боли это отвлекало лучше всего. В тот период Матисс навещал его почти каждый день. Диалог при одном таком визите вошел в историю.

Войдя и поздоровавшись, друзья обменялись лишь парой фраз. Ренуар работал. Матисс встал чуть в стороне, не желая мешать.

Повисла тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием деревянного инвалидного кресла. Наконец, видя какую боль доставляет художнику каждый мазок, Матисс не выдержал:

– Огюст, почему Вы не оставите живопись, Вы же так страдаете?

Кресло со скрипом развернулось и он вдруг увидел на старческом лице абсолютно молодые глаза, горящие вдохновением и азартом.

– La douleur passe, la beauté reste. (Боль проходит, а красота остаётся).