Читать книгу ВРЕМЯ СТАЙ - Андрей Щупов - Страница 9

Дима Протасов имиджмейкером значился лишь по служебной ведомости. Бывшие капитаны мало что смыслят в галстуках и лаковых туфлях. Зато в качестве ликвидатора проблем он был незаменим. Беда Гепарда в том и заключалась, что он не искал проблем, – они сами его находили, и сегодняшние сутки были ярким тому подтверждением. И вполне возможно, что на работу в ФАПСИ, куда неоднократно зазывал и заманивал его Тимофей, он не шел именно потому, что опасался рутины, опасался подчиненной и плановой бестолковщины, предпочитая полную свободу маневра. Они не играли в мифическую «Белую Стрелу», они ею были, действуя на свой страх и риск, выполняя то, что подсказывал не закон, а их собственная совесть. Если за это и платили (а обычно все-таки платили), то деньги отрабатывались честно – горьким потом, а частенько и кровью. Они не брались следить за чужими женами и не копали компромат на одиозных политиков, но если предлагаемая акция казалась им «нужной», ребята голосовали «за» и брались за оружие.

Тряпкой протерев лобовое стекло, Дмитрий завел двигатель. Проверив дворники, включил фары. Лучи света выхватили заросли акации, фонарный столб, который уж лет десять фонарем не являлся. Трудно светить без электричества и проводов. Даже если очень хочется. Вот и некоторые офицеры, участвующие в их операциях, напоминали подобные обескровленные светильники. Потому и шли за ними, тратя свободное время, рискуя подчас не столько положением, сколько головой. Шли не столько за деньгами, сколько потому, что хотели оставаться людьми.

Близ кустов иступленно целовалась какая-то парочка. Ни вечерняя вампирья мошкара, ни фары чужой машины им ничуть не мешали. Поглазев некоторое время на парочку, Дмитрий покачал головой. В их годы он даже полком еще не командовал. Прилежно собирал по квартирам макулатуру, нырял с пирса солдатиком, пистолеты из досок выпиливал. На девчонок тоже, конечно, поглядывал, но даже речи не заходило о том, чтобы попробовать вот так – взасос и по-настоящему! И ведь совсем еще шпингалеты! Ей лет тринадцать, ему чуть больше. Тем не менее целовались всерьез, обстоятельно. Ясно было, что успели попробовать большее.

Развернувшись на исчерченном шинами тротуаре, Дмитрий отъехал от ресторана.

По счастью, дорога была недлинной. С улицы Белинского он свернул на Куйбышева и уже минут через десять, миновав громаду Кировского универсама, въехал в нужный двор. Адрес он еще помнил – благо навещал непутевого дядюшку не раз и не два. И замки менять приходилось, и из белой горячки выдергивал.

Остановившись метров за сорок до нужного подъезда, хмуро поглядел на себя в зеркальце. Терминатор хренов! И куда, спрашивается, поперся?..

Перед тем, как выйти, Дмитрий отстегнул кобуру со «Стечкиным», переложил пистолет в карман плаща. В другой карман сунул газовый баллончик.

Черт его знает почему, но, выбравшись из машины, он тут же заканделял пьяной синусоидой. Закосил под трудягу, принявшего на грудь лишку. Может, конспирация была не самой достойной, но выдумывать что-либо сложное не хотелось. Дойдя до нужного подъезда, привалился к яблоньке, задрал голову. Покусывая губу, минуту или две изучал обстановку.

Странно. Играла музыка – и, кажется, именно у Вовчика. Но что у него там может играть? У Вовчика всей мебели – шкаф да полторы кровати. Правда, телевизор они ему тоже когда-то дарили. Но всего полгода и проработал. С бодуна Вовчик оставил его включенным, и что-то там перегорело. Хорошо, хоть обошлось без пожара. А потом один из многочисленных Вовчиковых приятелей унес телевизор чинить к себе домой, да так и не вернул. Должно быть, действительно починил. Вовчик потом даже фамилии вспомнить не мог. Радио, впрочем, у него водилось, но старенькое-престаренькое. Не играло даже, – сипело едва слышно. Под него гости Вовчика и танцевали, и пели, и в карты резались.

Шоркнув по лицу ладонью, Дмитрий смахнул случайного комара. Продолжая слушать близкие наигрыши, попытался представить себе, как тщедушный Колюня отпирает шпингалеты и, крадучись, выбирается наружу. Стараясь не шуметь, повисает на руках, спрыгивает. Охая, поднимается и бежит. И ведь снять на пленку – как серенько все получится! Что называется – триллер по-российски! Неудачное падение, сломанные ребра… Впрочем, у Вовчика и этого не вышло. Ни побега, ни прыжка. Хотя кто знает, как его там караулят. Возможно, сидит, бедолага, прикованный к батарее. На щиколотках наручники, во рту кляп – попробуй сбеги!

Дмитрий оттолкнулся спиной от яблоньки. Все также пошатываясь, зашел в подъезд, поднялся на пару пролетов. Возле Вовчиковой двери на лестничной площадке курили двое. Один – худой и жилистый, явно на взводе, с чумными глазами. Второй – более трезвый, широкогрудый, с мускулистыми руками. На затылке пучок волос, как у Стивена Сигала, на левом плече недобрая татуировка – кинжал, оплетенный змеиным телом. Даже непосвященный почуял бы исходящую от куряк угрозу. Мельком Дмитрий подумал, что все-таки следовало брякнуть ребятам из ФАПСИ – Свату или тому же Тимохе. Что он, в самом деле, ломанулся без прикрытия? Не Рэмбо, слава Богу…

– Чего тебе, керя? – Мускулистый глянул косо и как-то сквозь. – В гости к кому пришел?

– Да нет… – Дмитрий старался говорить несвязно, язык послушно отяжелел – все равно как вал у глохнущего двигателя. – Я это… Подъездом ошибся.

– Тогда сваливай!

Дмитрий покорно развернулся.

– Э-э, погодь! У тебя сигареты есть?

Голос дребезжащий, какой-то нездоровый. Это, верно, тот с чумными глазами. И ежу понятно, что не сигареты ему понадобились. Дмитрий, не оглядываясь, покачал головой.

– А что есть?

Этот вопрос он и вовсе оставил без ответа. Было слышно, как на площадке завязалась короткая борьба. Кто-то кого-то похлопывал по плечу, оттаскивал от лестницы.

– Остынь, Крот! На хрен он тебе сдался?

Дмитрий спустился вниз, пошарив в карманах, достал пачку сигарет. Заодно взболтнул над ухом газовым баллоном. Вроде что-то булькает, хоть и не довелось проверить ни разу. Но тут уж как получится.

В предчувствии близкой свалки сердце прибавило оборотов. Судорожно вдохнув и выдохнув, Дмитрий повернул обратно.

– Эй, ребята, сигареты нашлись! – Он поднимался, глупо улыбаясь, протягивая им пачку «Мальборо». Простой, дураковатый мужичок. И ничего они, разумеется, не поняли. Впрочем, ему и не требовалось, чтобы понимали. Лишь бы подпустили поближе. А они, доверчивые, действительно подпустили. Жилистый даже сунулся к пачке, крючковатыми обезьяньими пальцами успел цопнуть сигаретку.

– Прикури, родной! – Дмитрий поднял левую руку, большим пальцем утопил клапан баллона. Немецкая штучка не подвела. Ядовитая струя с шипением окропила лицо жилистого. Мускулистый успел таки дернуться, реакция у парня имелась. Но Дмитрий работал на опережение. Не церемонясь, пнул богатыря под коленную чашечку, все той же рукой, сжимающей сигареты, с силой прошелся по ноздрям противника. Снизу вверх. Получилось не смертельно, но чертовски больно. Оба куряки враз заблажили. Один обхватил лицо руками, второй плюхнулся на кафельный пол, беспомощно подогнув под себя ногу. Из разбитого носа у мускулистого двумя струйками пошла кровь. Можно было проще простого добить охламонов, но Дмитрий ограничился тем, что скользнул ладонями по карманам, проверяюще похлопал по груди. Никакого оружия при гавриках не оказалось.

– Падла! – Обладатель чумных глаз, продолжал яростно растирать лицо. По щекам у него текли слезы. – Мы ж тебя уроем!

– Стой и не чирикай! – Дмитрий взялся за дверную ручку и тотчас услышал, как щелкнул с той стороны замок. Значит, есть еще и третий. А коли испужался и поспешил запереться, значит, один и без ствола. Дверь, конечно, серьезное препятствие, только замки эти Дмитрий ставил самолично. Месяцев семь или восемь назад. Склеротик Вовчик частенько терял ключи, и Диана всегда держала при себе солидный запас дубликатов. По этой самой причине дверь его надолго не задержала. Отворив замок, Дмитрий ухватил обладателя чумных глаз за шиворот, втолкнул в прихожую. Парень тотчас запутался ногами в неряшливом половичке, с руганью опрокинулся. Дмитрий ринулся вперед, бегло заглянул на кухню, выскочил в гостиную.

Все здесь было как обычно – стоялый воздух, запашок нестиранного и прокисшего, дохлые тараканы по углам, на столе привычный кухонный кавардак. Разве что играла выставленная на табурет японская магнитола, а среди грязных тарелок лежала дорогая нездешних мест зажигалка. Должно быть, магнитолу с зажигалкой принесли с собой любители чужих квартир. Дабы глушить случайные звуки и огоньком прижигать непокорную плоть.

Вовчик и впрямь оказался связан, но не сидел, а лежал. Опухшее лицо, багровая короста вместо губ, а там, где положено быть правому глазу, – узенькая нездоровая щелочка. Впрочем, Дмитрий видывал на своем веку картинки и пострашнее, а потому времени на охи и ахи терять не стал. Выключив магнитолу, коротко поинтересовался:

– Где?

– Двое это… Вышли подымить. А этот…

Дмитрий успел догадаться раньше, чем договорил Вовчик. Точнее сказать, не догадался, а услышал. Кто-то вполголоса бубнил в ванной комнатке. В два шага оказавшись возле туалета, Дмитрий прилип ухом к дверной филенке.

– ..Короче, приезжайте! Они уже тут. Крота с Тайсоном положили… Откуда я знаю! Я же говорю, тут они! Сейчас меня за кадык возьмут…

Дмитрий постучал по двери костяшками пальцев.

– Слушай сюда, придурок! Либо ты добровольно выходишь и сдаешься, либо мы прошиваем дверь из автоматов. Пару языков мы уже взяли, третий нам на хрен не нужен. Ты меня понял, чебачок? Считаю до трех. Раз…

Шпингалет щелкнул с такой поспешностью, что Дмитрий едва успел отпрянуть от двери. Держа руки за головой, из ванной вышел смуглявый мужчина вполне интеллигентной наружности. Личико – плоское, подвижное, нечистые с рыжинкой глаза напоминали два влажных комочка глины.

– Молодец! – похвалил Дмитрий. – К стеночке давай. Вот сюда!

Смуглявый растерянно оглянулся.

– А где все?

– Ты о ком? – Дмитрий толкнул мужчину к стене, пинками заставил развести ноги. – Или думал, тебя взвод ОМОНа брать приедет? Много чести, парниша.

– Так ты это… Один, что ли?

– А тебе мало? – Охлопав карманы бандита, Дмитрий обнаружил трубку сотового телефона. Переложив трофей в правую руку, нанес резкий удар по почкам. Пленника скрючило.

– Что ж ты, гад, делаешь! Без адвоката не имеешь права!

– Ты о чем? – Дмитрий повторил удар, заставив пленника со стоном осесть на пол. – Хочешь еще?

Голова мужчины замоталась.

– А не хочешь, прикуси язык. Школа Панкратиона, братец, – жестокая штука. Попытаешься подняться, шлепну. – Дмитрий включил сотовый, скоренько набрал знакомый номер. Быстрыми шагами вернулся в комнату. Пережидая долгие гудки, поискал на заваленном столе нож, торопливо освободил Вовчика от пут.

– Ну? Как ты тут, Монте Кристо? – он подмигнул родственнику.

– Болит все, зараза!

– А ты как думал! Похмельный синдром всегда неприятен…

Трубку наконец подняли, Дмитрий услышал знакомый голос. Перебивая, заговорил сам:

– Тимох, это я! Конечно, поздно и все такое, но срочно нужна твоя ксива. Прямо сейчас.

– Моя ксива или мое присутствие?

– Ксива, а к ней желательно, конечно, иметь и тебя.

– Елки зеленые, ночь же на дворе!

– Что поделать, извини.

– Какие-нибудь хвосты?

– Нет, тут другое. Умники одни квартиру хотели отобрать у знакомого, я их шугнул. Они обиделись, адвоката вызвали. Надо думать, защитничек не один припрется. Сам знаешь, какие нынче адвокаты. Возьмет и приведет с собой роту спецназа.

– Это что же, вроде стрелки получается?

– Какая стрелка! Я у Вовчика, Динкиного дяди. Только что стукнул двоих. Не до смерти, не бойся. В общем, если ты сюда явишься, то очень меня обяжешь. – Все той же скороговоркой Дмитрий назвал улицу, номер дома с квартирой и отключился.

– А теперь с тобой разберемся, – он взглянул на Вовчика. – Только коротко и по существу. Кто тебя бил?

– Они квартиру хотели переписать…

– Знаю. Я спрашиваю, кто бил?

– Крот в основном. Иногда Тайсон.

– Тайсон, – Дмитрий усмешливо покачал головой. – Это который на Чипполино похож?

Вовчик кивнул.

– Знаю такого. Ладно… Сиди тут, поглядывай за козликом возле ванной. А я сейчас вернусь.

Интеллигентный красавец по-прежнему стоял у стены. А вот ослепленного аэрозолью в коридоре уже не было. Да и мускулистый успел спуститься на пару пролетов. Дмитрий догнал его уже у самого выхода.

– Але, Тайсон! У тебя имя случайно не Майкл?

Мускулистый ощерился.

– Кобел рваный! Да я тебя…

Дмитрий не стал слушать. Мечтаешь о чае с коньяком – не теряй лишних секунд! Судя по стойке, Тайсон, как и положено Тайсону, принадлежал к клану боксеров. Мог, наверное, сильно ударить, и потому Дмитрий не стал рисковать. Изобразив левой финт, вонзил ступню в грудную клетку боксера, вышвырнув его из подъезда.

– Полегчало? – Он шагнул вперед, склонился над упавшим. – На кого работаешь, чучело?

Лицо поверженного перекосилось от бешенства. Вероятно, в столь унизительном положении он не бывал с самого рождения.

– Какая там нога у тебя отнялась? Левая? – Дмитрий, примерившись, пнул. Тайсон с рычанием закрутился на асфальте. Из глаз его брызнули по-детски крупные слезы. Беда только, что ребенком этот бугай уже не был. Давно и безвозвратно.

– Это, чтоб ты не бегал, – объяснил Дмитрий. – Ты пойми, я один, а вас вон сколько. Один уже смылся. Тебя, кстати, не постеснялся бросить.

– Сейчас наши подъедут, тогда потолкуем! – прохрипел Тайсон.

– Тут ты прав, это вы можете. – Дмитрий озабоченно взглянул на часы. – Кто первым успеет, тот и в наваре.

Мысленно он все же понадеялся, что свои приедут первыми. Но, увы, «свои» запоздали. Первыми успели «чужаки». Бежевый «Фольксваген» вынырнул из проулка, на скорости подкатил к дому. Укрываясь от слепящего света фар, Дмитрий отступил к подъезду.

– Так! Что здесь происходит?

Защелкали дверцы, наружу выбралась «команда поддержки». Трое былинных богатырей в джинсах, кроссовках и фуфайках, впереди – солидной комплекции лысоватый мужчина. Очки выдавали в нем адвоката, длиннополый мафиозный плащ – юриста из преуспевающих.

– На каком основании этот человек…

– Вопросы буду задавать я! – Отчеканил Дмитрий. Когда надо, он умел брать на голос. Слава Богу, и ротой командовал, и батальоном. Даже в атаки имел счастье хаживать. Отнюдь даже не понарошку.

– Так вот, мил человек, довожу до твоего сведения, что этот субъект преступник! Очень и очень опасный. А потому он будет препровожден в ближайшее отделение милиции.

– А вы кто такой?

– Показать корочки? – Дмитрий красноречиво сунул руку в карман. Ребята из «команды поддержки» тотчас напряглись.

– Что, показать? Только жалеть ведь потом будешь. Потому как и тебя придется до кучи прихватить.

Лысоватый мужчина в смущении оглянулся.

– Зачем же… Я верю.

– А коли веришь, то сваливай. В противном случае гарантирую крупные неприятности.

– По-моему, вы превышаете свои полномочия!

– Да ну?

– Этот человек – мой клиент, и в дальнейшем будет несложно доказать, что вы действовали не по закону. Учтите, у меня есть свидетели.

– Вижу, – Дмитрий холодно улыбнулся.

Приподнялся с тротуара Тайсон.

– Я это… Заявляю! Шел, короче, никого не трогал. Этот козел вылетел, напал. Деньги хотел отнять.

– Слышите? – Адвокат, кажется, уже входил в образ. От разгорающегося возмущения у него даже задрожала нижняя челюсть. – Вы ничего не сумеете доказать!

– Возможно.

– Без своего клиента я отсюда не уйду!

– Ладно… – Дмитрий как-то враз увял. Не было у него сил фехтовать с этими ребятками. И должного настроя не было. Прав был Павел Викторович, мир не изменить и не переделать.

– Забирай своего клиента и дергай.

Он не сдавался, – он всего лишь сдавал. Карты и пленных, дабы не потерять качество. Слишком хорошо знал, каково это тягаться с корпусом купленных адвокатов. Нахрапом оккупировав судейские залы, защитнички обиженных и угнетенных вошли нынче в силу, как-то быстро и незаметно став выше самых грозных прокуроров. Можно, конечно, ерепениться, рвать на груди рубаху, но все это при условии, что нет страха перед оглаской. Но в том-то и крылась главная загвоздка, что огласка Дмитрию была совершенно ни к чему. Тихо ему следовало сейчас жить. Тихо и неприметно, чтобы на корню не загубить светлые идеи Павла Викторовича.

– В доме еще один человек, – напомнил адвокат. – Это наш нотариус.

– Я так и понял, – Дмитрий кивнул. – Стойте здесь, сейчас вызову.

Поднявшись в квартиру, Дмитрий обнаружил, что бандит интеллигентной наружности все еще стоит возле стены. Громко сопя, рядом топтался кровожадный Вовчик. Столовый нож он держал словно пистолет. Можно было не сомневаться, что мужчины в отсутствии Дмитрия успели приятно побеседовать.

– Амнистия, дядь Вов! – Дмитрий хлопнул родственника Дианы по плечу. – За примерное поведение этого говнюка придется освободить досрочно.

– Как это? – Разбитые губы Вовчика недоуменно дрогнули.

– Мафия, Вовчик, ничего не попишешь.

– Они же меня били! В шесть кулаков!

– Я вас пальцем не коснулся, – произнес нотариус, опуская руки.

Дмитрий рывком развернул его к себе. Вздрогнув, мужчина попытался прикрыть лицо ладонями.

– Чего ты? Я пошутил, – Дмитрий подтолкнул его к выходу. – Давай, давай, там тебя ждут дети и внуки.

Нотариус шагнул за порог, на лестничной площадке оглянулся.

– А телефон?

– Какой телефон, золотце?

– У меня трубка была, вы ее забрали.

– Что-то у тебя с памятью, браток.

– С памятью у меня полный порядок.

– Вот и я гляжу – такой вроде умный, а забывчивый. Тебе череп, часом не жмет? – Дмитрий грубовато подтолкнул нотариуса в грудь. – Давай, мудрила, вали. Телефон и магнитола изымаются в качестве вещественных доказательств. Все понял?

– Но это грабеж!

– Тебе ли это говорить, голубь мой вороватый! Дергай и радуйся, что цел. Внизу четверо орангутангов, – я так понял, – тебя ждут. Купи им по банану, объясни, что помилован.

Мужчина немо шевельнул губами, но спорить, видимо, не решился.

– Хорошо… – Непонятно произнес он. – Но мы еще встретимся.

– Знаю! В другое время и в другом месте.

Скрипнув зубами, нотариус спешно сбежал по ступеням вниз.

– Обиделся чудак… – Дмитрий прикрыл дверь. Достав из кармана сотовик, снова набрал номер Тимофея. На этот раз трубку подняли немедленно.

– Что? Уже выходишь?.. Все, майор, отбой. Можешь снова раздеваться… Нет, не шучу. Приехал защитник, баранов своих забрал… Ага, пришлось отпустить. Как там твоя Анна? Ругается, небось?.. Ладно, ладно! Сам же понимаешь, я ни при чем… Ну все, Тим, подробности потом.

Дмитрий нажал кнопку отбоя, услышав странные звуки, обернулся. Вовчик сидел на полу возле стены и плакал, размазывая по лицу слезы. Дмитрий присел рядом.

– Эй! Будет тебе! Живой остался, и хорошо, – он погладил Вовчика по костлявому плечу. – Собирайся, поедешь со мной.

– Куда еще?

– В больницу. На тебе ведь места живого нет. Еще и кости проверить не мешает.

– Откуда они такие? За что? – Вовчик продолжал всхлипывать.

– Они, Вовчик, оттуда же, откуда мы с тобой. Только их клещами хирургическими доставали, а нас руками.

– Клещами? – Вовчик удивленно поднял голову.

– Точно. – Дмитрий невесело улыбнулся. – Цапали за крохотные черепушки и выдирали, словно гвозди. Такая у них, видишь ли, бодяга получилась при родах.

***

..Клещами, между тем, выдергивали многих. И тот же охамевший от безнаказанности воспитатель тоже, должно быть, явился на свет божий подобным неласковым образом. Голова у него была абсолютно лысой, чуть вытянутой, за что и получил он свое прозвище – Болт. От рук воспитателя вечно пахло чесноком и машинным маслом, а улыбался он так, что, казалось, вот-вот скажет какую-нибудь гадость.

Мутные слухи о том, что воспитатель частенько заводит девочек в свой кабинет для «медосмотра», бродили по интернату давно. Но то ли не верилось в дикость творимого, то ли заняты были детские головенки совсем другими темами. Так или иначе – слухам не придавали особого значения. В большей степени реагировали на те случаи, когда воспитатель встречался с дамами из детдомовского персонала. Взрослая женщина – это вам не пигалица с косичками, тут есть на что посмотреть, и несколько раз ребята порывались проследить за подробностями свидания, взбираясь на росшую вблизи окон высокую яблоню. Увы, Болт не забывал зашторивать окна, и кроме приглушенных шепотков и хихиканья что-либо разобрать было абсолютно невозможно. Кое-кто, правда, уверял, что отчетливо слышал скрип диванных пружин и странные причмокивающие звуки, но рассказчикам не слишком верили, и в целом мир взрослых по-прежнему оставался далек и недоступен. То, что именовалось сексом, только-только начинали постигать, а книжно-журнальной любви откровенно стеснялись. Даже в тот роковой вечер, когда их уже разогнали по палатам, новость, принесенная дежурящим по кухне приятелем, была воспринята не сразу.

– Слышь, Змей, Мальвину-то твою Болт забрал. Тоже осматривать будет…

Это было ударом. С таким же успехом в них могли бросить дохлой крысой или облить водой из сточной канавы. По златокудрой улыбчивой Мальвине иссыхала добрая половина интерната, однако вслух о своих чувствах неосторожно проболтался один только Тимофей. Потому и признали за ним негласное право на Мальвину – без шуточек и особых претензий. Тем более, что дальше слов дело не заходило. Вот и в тот вечер, услышав про выходку Болта, они еще минут десять пыжились, делая вид, что это их совершенно не касается. Первым не выдержал Тимофей. Достав из тумбочки самодельный ножик с рукояткой, оплетенной изолентой, он вышел в коридор. За ним увязались Дмитрий с долговязым Олежкой. Три неразлучных друга и три былинных богатыря, с которыми не решались связываться даже забияки из старших групп. Крадучись, они добрались до воспитательского кабинета, все враз приникли к дверной филенке ушами, заглянули и в замочную скважину. Кабинет был пуст, и они тут же решили, что совравшему дежурному сегодня достанется по первое число. Уже повернув обратно, на всякий пожарный все же спустились этажом ниже, заглянув в палату к девчонкам. Увы, сообщение подтвердила Натаха, ближайшая подруга Мальвины. Болт действительно о чем-то шептался накануне с Мальвиной, и в палате девочки сейчас не было.

Дмитрий уже не помнил, кому первому пришла в голову мысль о подвале. Вероятно, это было коллективным прозрением. Уже чувствуя, что не ошиблись и что страшное происходит именно там, отважная троица ринулась вниз.

Что могут сделать три двенадцатилетних пацана с опытным и крепким мужиком? Да ничего, если поставить их в равные условия. Но в том и крылась закавыка, что преимущества оказались на стороне малолеток. Хватило ума пробраться в подвал тишком, и по ступеням парнишки спускались, боясь задеть стоящие там и тут ведра, не касаясь многочисленных швабр и лопат. Уже на последних ступенях слуха коснулся плач Мальвины, заглушаемый торопливым шепотком воспитателя. Тусклый свет единственной лампочки ослепил их. Точнее – ослепила открывшаяся глазам картина. Возле сложенных штабелями стареньких парт на кусках картона желтело крупное мужское тело. Оно безобразно шевелилось, часто и судорожно вздергивало крупом. Мальвину они сразу и не увидели. Лишь пара круглых коленок выглядывала из-под мышек воспитателя. Вот тогда все и закрутилось. Подняв над собой коротенький ножик, Тимофей с рыком метнулся вперед. Дмитрий тоже ухватил какую-то лопату. Это не было дракой, это было избиением. Они молотили откатившегося к партам воспитателя ногами, кулаками, всем, что попадалось под руку. Пару раз Болт вскакивал, но Дмитрий доставал его лопатой по голове, а Олежек цепко кидался Болту под ноги. Так охотничьи псы, верно, рвали в стародавние времена медведей-шатунов. Больше других старался Тимофей, раз за разом вонзая ножик в мясистое, перепачканное кровью тело, норовя пнуть воспитателя в волосатый пах. В конце концов Болт свалил парнишку ударом кулака, Олежу отшвырнул в угол свирепым пинком. Дмитрий взмахнул лопатой, но угодил мимо. Воспитатель юркнул в сторону и, топая босыми ступнями, резво взбежал по лестнице наверх. Отчетливо щелкнул замок, и, тяжело дыша, они сообразили, что Болт их запер. Часто всхлипывая, жалкая и совсем не похожая на принцессу из сказки, Мальвина ползала на четвереньках и собирала одежду. Дмитрий с Олежей нашли отлетевшую в угол заколку, Тимофей протянул Мальвине трусики. И все трое не поняли, почему с такой злостью на них глянули ее васильковые глаза. Даже отвернуться не догадались. Пялились, дураки, хотели помочь и утешить.

А потом… Потом все вдруг вывернулось наизнанку. Болт обвинил их в надругательстве над одноклассницей и попытке убить пытавшегося помешать насилию воспитателя. Дескать, и девочку запугали, велев говорить несуразное. Самое ужасное, что лепет Мальвины никто не воспринял всерьез, воспитателю же поверили все – и директор детдома, и милиция. Все, кроме детей, но, увы, дети в расчет не входили. Олежу, Дмитрия и Тимофея препроводили в камеру предварительного заключения, и, судя по всему, следствие не обещало затянуться особенно долго. Именно в эти дни в интернате и разразился бунт – абсолютно русский, с недетским надрывом. Узнавшие о выводах следователей, воспитанники детдома принялись крушить мебель и окна, в кабинете Болта сожгли все, что было можно, а к прибывшим милиционерам выкатились вооруженные палками и железными прутьями. Все завершилось газетным скандалом и громким судебным разбирательством. Болта усадили таки в психушку, лихую троицу после нескольких недель мытарств выпустили на свободу. А в один из вечеров Тимофей сочинил горестную поэму, подытоживая свое первое любовное фиаско и свое первое крупное разочарование в правоте взрослых.

Мальвина не полюбит Буратино… Именно так начиналась его поэма. Продолжения Дмитрий уже не помнил, – помнил только то, что рифмованная печаль друга произвела на него неизгладимая впечатление.

Откинувшись на сиденье, он с хрустом потянулся. Пошарив рукой на полке, извлек завернутую в газетный лист булку. То есть булкой это было давным-давно, а сейчас больше напоминало окаменевший кусок глины. Рассеянно развернув газету, Дмитрий глазами скользнул по кричащим заголовкам.

«В августе-сентябре 1999-го года Нострадамус определенно предвещает третью мировую войну!..»

«Более трехсот предсказателей указывают одну и ту же дату конца света. Апокалипсис наступит в результате обмена ядерными ударами между Китаем и США…»

«Этим летом на Земле произойдет что-то страшное. Но что?..»

Смешно и нелепо! Пугали девяносто девятым годом, теперь пугают первым годом третьего тысячелетия. Но чем можно напугать живущих на этой планете? И Хиросима, и Насаки, и напалм во Въетнаме – все уже было. А «страшненького» они вволю нагляделись в детском доме и Афганистане, в Югославии и Нагорном Карабахе…

Дмитрий отложил газету, достал из кармана трофейный сотовик, поколебавшись, набрал телефон Киры.

– Кира? Это я.

– Ты с ума сошел! Уже первый час ночи!

Дмитрий взглянул на часы.

– Да, действительно. Зато я освободился.

– Боже мой, что вы говорите!

– Я вполне серьезно.

– Зато я несвободна.

– Не надо, Кира. Зачем ты так? Я вымотался, как собака. Давай поговорим мирно.

– Мне надо выспаться. Завтра перед отъездом я должна переделать еще кучу дел.

– Понимаю… – Дмитрий устало прикрыл веки. – С кем хоть едешь?

– Едут мои друзья по университету. Три красивых мальчика и две симпатичных девочки.

– Значит, пятеро?

– Ага. Но могло быть и шестеро.

– Шесть – неважное число.

– Это все, что ты можешь сказать?

Дмитрий вздохнул.

– А, может, ну их – этих красивых мальчиков вместе с палатками, ухой и озером?

– С какой это стати?

– Завтра к обеду освобожусь, встретимся. Сходим в какой-нибудь ресторан или дома посидим, музыку послушаем.

– Скука.

– Ну, не знаю… Что-нибудь еще придумаем.

– А, по-моему, не стоит ничего придумывать. Собирайся и поезжай с нами. Дела свои на потом отложишь.

– Боюсь, на потом отложить не получится.

– Тогда счастливо оставаться!

– Кира, ну что ты в самом деле! Ты же все прекрасно понимаешь.

– Дима, мне нужно выспаться. – В голосе ее прозвучали непреклонные нотки, и Дмитрий отстраненно отметил про себя, что племянница Павла Викторовича кое в чем походит на своего дядю.

– Если не высплюсь, буду завтра сонной мухой.

– Что ж, извини. Спокойной тебе ночи. – Дмитрий отключился. Не колеблясь и не раздумывая, тут же набрал другой номер. Раздраженно подметил, что пальцы чуть подрагивают.

– Диана? У меня все в порядке. Спор разрешили, хулиганов изгнали из города.

– Что с Володей?

– Ничего страшного. Синячки да ссадины. Отвез в больницу к знакомому врачу. Серьезных повреждений, кажется, нет.

– Ты ничего не скрываешь? Все действительно обошлось?

– Конечно, обошлось.

– А почему у тебя такой голос?

Он ответил не сразу. Трудно было что-либо говорить.

– Дима? Почему ты молчишь? Тебе плохо?

– Как тебе сказать… – Дмитрий тупо пронаблюдал, как случайный песик, подняв лапу, помочился на колесо его машины. Диана ждала ответа, а он продолжал молчать. И не оставляло ощущение, словно рот заполнили тягучим клейстером.

– Если хочешь, Дим, приезжай. Прямо сейчас.

Она произнесла это тихо, но он услышал. И понял, что Диана имеет в виду. Нечто подобное он предпочел бы услышать от Киры, но Кира выбрала приятелей и озера. Во-первых, потому что погода, а во-вторых… Во-вторых, молодости трудно дружить со старостью. Двенадцать лет – не самая большая разница в возрасте, но и этого порой вполне достаточно.

Стиснув пальцами трубку, Дмитрий проговорил:

– Хорошо. Я приеду.