Читать книгу Дельцы и мечтатели - Андрей Станиславович Сахапов - Страница 11

Павел Иванович открыл книгу. Это была короткая Абхазская сказка, которую он давно хотел прочитать. Называлась она «Человек и Козел». Вообще у него в кабинете было довольно обширное собрание сказок народов мира, которые он периодически перечитывал – это успокаивало и хорошо отвлекало от рутинной работы.

«Жил в горах пастух. Было у него небольшое стадо, состоящее из овец и одного козла. Из молока пастух делал сыр, тем и питался. Иногда спускался он с гор к людям, чтобы постричь овец, продать шерсть, пополнить запасы и опять возвратиться в горы. В горах был у него маленький домик, где он жил некоторое время и хранил припасы, пока вновь не пускался в путь со своим стадом. Он не был угрюмым и мрачным человеком, любил горы, а с людьми чувствовал себя не очень хорошо. Козел же был у него за друга и собаку. Вечером, когда разжигался огонь, козел, отделялся от стада и подходил к пастуху. Пастух чесал его специальной щеточкой, вычесывая колючки и при этом разговаривая с ним. Человек искренне радовался, когда козел проявлял ответные чувства. Особенно приятно было, когда козел подставлял свою бороду, предлагая очистить ее от колючек. Козел был вожаком стада, и все овцы шли за ним. Бывало, овца родит ягненка и козел звал человека.

Случай свел в горах двух друзей. Вечером, расположившись возле костра, они пили вино, закусывая овечьим сыром. За разговором пастух решил поправить лезвие на ноже, который он затупил дня три назад о ветку старого дуба. Они обсуждали события, произошедшие в селе, много ли нынче собрали урожая, где кто видел улей диких пчел. Когда изрядно подвыпили, пастух начал рассказывать про своего козла. Он рассказывал, что когда совсем холодно они спят, прижавшись друг к дружке, о том, что когда они заблудились, козел вывел их и многие другие истории о достоинствах своего товарища. Козел никогда не засыпал прежде, чем заснет его хозяин и как обычно лежал поодаль. Козел смотрел, как хозяин точит нож и что-то недоброе чудилось ему в движениях людей. Человек рассказывал про то, как забавно козел подставляет свою бороду для чесания и они с гостем опять рассмеялись и посмотрели на козла: вот мол, какой красавец! В этот вечер поселился у козла страх, страх за свою жизнь.

Рано утром товарищ ушел со своим стадом.

Вечером козел не пришел к пастуху как обычно, тогда пастух сам пошел к нему, прихватив щеточку. Козел немного вздрогнул, заметив приближающегося к нему человека.

– Что ты так испугался? Это же я! – спрашивал его человек, не понимая, что происходит. Козел же думал, что не зря вчера точен был нож и смеялись, поглядывая на него, люди. Сегодня вечером человек его точно прикончит. Козел смирился с этим и ждал удара, думая при этом, что человек чешет его, чтобы поближе и поудобнее добраться до горла.

Так и пошло. Вечером человек сам шел к козлу и каждый раз козел вздрагивал, думая, что сегодня все будет кончено. Козел все больше укоренялся в мысли, что человек оттягивая время казни, хочет насладиться его страхом. Так проходили дни, недели, месяцы. Козел становился мрачнее и угрюмее, корень недоверия захватил и терзал его. Не видя другого пути, козел решился на предательство, задумав уничтожить человека и освободиться.

В один из дней, переходя на другое пастбище, когда пастух повернулся к нему спиной, козел разбежался и столкнул его в пропасть. На короткий миг он ощутил эйфорию от свободы. Но через минуту пришло девятикратное осознание от сделанного поступка, он понял, что время не пустить вспять и нет возможности что-либо исправить, виновник же сему он сам. С тяжелейшим чувством вины пришла и полная безысходность. Спала пелена с глаз и козел понял, что на него никто и не думал покушаться, а наоборот желали только добра. К полной безысходности прилипло чувство тоски и уныния. Яды начали разрушать его.

Пастух не разбился. Он упал там, где у пропасти был большой угол наклона, а толстый слой мелких камушков смягчил удар. Его тело проехало на них метров тридцать пока не остановилось. Пастух потерял сознание, ноги, и ребра были сломаны. Разум вырубил сознание, чтобы боль не убила его. Так он пролежал двое суток, пока девушка везущая кукурузу на ослике не заметила его. Скинув мешки, она положила его поперек седла. Так добрались они до ее дома. Спасительница была молода и красива и жила с родителями. Отец был гончар, славившийся на всю округу, мать, как и все женщины, хозяйкой в доме. Первым свою дочь со странной поклажей увидел отец. Он сразу все понял, взял ослика за поводья и подвел его прямо к крыльцу. Вместе они занесли пастуха в дом и уложили на кровать. Туго забинтовав ему ноги и грудь, они оставили его. Наутро пастух очнулся и сказал им, что упал в пропасть. Он и в самом деле так думал, потому что не помнил, как все произошло.

Время шло, больной поправлялся и уже выходил во двор, где хозяин дома под навесом лепил свои горшки. Отец девушки очень любил свое дело. Любо дорого было посмотреть на него за этим занятием. Работая, он затягивал песню, про высокие горы, полет птиц и небесных людей. Пастух, не замечая за собой, подпевал ему. Он думал о том, какие хорошие эти люди и почему раньше он не знал, что бывает такое счастье. Еще он думал о том, что ему некуда идти. Стада у него теперь не было, а с такими переломами вряд ли можно рассчитывать на возвращение к прошлой жизни. Все время он сидел во дворе, наблюдая за работой гончара. С другой стороны неумолимо приближалось время, когда он должен был уйти, уйти в никуда из этого дома, наполненного счастьем, где ему так хорошо и это мучило его. Это мучило его вдвойне, потому что за то время, что он был здесь, молодые люди полюбили друг друга, и он не мог ее с собой забрать в горы, даже будь у него целые ноги. У него не было своего дома, а только ветхая хижина в горах. Он смотрел на семью гончара и видел, как они радуются новому дню, радуются друг другу, восходу и закату и так каждый день.

В один из дней он подошел к гончару и попросил дать ему попробовать, его очень удивляло, как это из комка грязи вырастал стройный кувшин. Молодой человек решил попробовать сам. Гончар уступил ему свое место, пастух сел за гончарный круг – это новое занятие так увлекло его, что с тех пор он уже не отходил от круга, дни за днями проводя за этим делом. Конечно, у гончара был не один круг и теперь они оба работали под навесом. У пастуха получалось все лучше и лучше, и вот настал тот день, когда он сделал свой первый кувшин, теперь его по праву можно было назвать новым человеком. Он не представлял дальнейшей жизни без своей спасительницы и гончарного дела, которое так завлекло его, что он точно знал – это его занятие. Теперь он радовался каждому новому дню, который приносил ему праздник труда и счастья. Так он и остался в доме, наполненном счастьем, молодые поженились и на радость всем у них родились дети.

– А что же стало с козлом? – спросите вы.

– Не знаю, наверное, его съели волки».

Прочитав сказку, Павел Иванович взял в руки простенькую визитку: «Радиончик Аркадий Семенович – младший научный сотрудник…» и дальше шло длинное ни о чем не говорящее название института, что то о новых биологических видах и выживание их в агрессивной среде.

«Что бы это значило? Зачем он записался на прием? Причем сделал это так официально, заранее с курьером прислав визитку. Почему просто не записаться по телефону?» – размышлял он, сидя в своем кабинете в ожидании визитера. Ждать долго не пришлось. Павел Иванович принял позу, сидя в кресле. Секретарь сказала, чтобы тот прошел – Павел Иванович ожидает его. Радиончик вошел в кабинет, прошел вглубь, коротко поздоровался и представился. Обошлись без рукопожатий. Павел Иванович предложил сесть в кресло напротив. Одет незнакомец был крайне скромно и вещи были старые, каких сейчас не носили. Однако все было чисто и аккуратно. Из такого же старого портфеля с огромным замком он достал кипу бумаг.

«А ведь он пришел за деньгами» – мелькнуло у Павла Ивановича в голове: «Видно, что готовился и основательно, и судя по портфелю, претензии у него не маленькие. Он что-то знает, раз так открыто назначает встречу и так уверено ведет себя», – продолжал размышлять он, осматривая посетителя. У Павла Ивановича имелся телефон человека из спецслужб, он им не раз пользовался от рэкетиров и прочих джентльменов.

«Попробую сначала выведать, что он знает» – пока решил он.

Радиончик предложил ознакомиться с бумагами и положил их перед хозяином кабинета. На первой странице, большими буквами было написано заглавие: «Невозможность жизни клетки теплокровных после глубокой заморозки». Павел Иванович аж подпрыгнул, такого он точно не ожидал. Нет, в этот раз людей из спецслужб вызывать никак нельзя, тут придется действовать только самому. Павел Иванович впился в него колким взглядом, как паук в свою жертву.

«А не взять ли мне его прямо сейчас и не превратить ли в одного из своих пациентов?» – пришло в голову Павлу Ивановичу.

– Павел Иванович, только давайте без глупостей. Вы же, наверное, понимаете? Я пришел не просто так, – сказал спокойно Радиончик, предвидя и такой исход: – Нам лучше договориться. Пока этот труд находится у меня, и он не в единственном экземпляре. Да вы прочтите хоть немного, чтобы убедиться. Там все понятно, даже картинки есть, – Аркадий Семенович явно чувствовал себя хозяином положения, он знал, что Павел Иванович к науке никакого отношения не имеет, хотя и был доктором наук.

Павел Иванович пришел в бешенство, но он не привык терять самообладание, тем более в присутствии других людей. Не позволяя ни одной мимической мышце выдать его, он нажал специальную кнопку, чтобы ребята из лаборатории были наготове.

«Блефует или нет?» – если бы знать наверняка, с каким удовольствием он самолично упаковал бы его на сон вечный: «Нет, торопиться нельзя. Надо выждать. Хорошо, послушаем, что он хочет? Откуда он столько знает?» – стучало у него в висках. Таких раньше не захаживало и уже никаких лет как десять не захаживало, Павел Иванович всех отвадил.

Радиончик, все говорил и говорил, о том, что что-то научно доказано и эксперименты подтверждали. Павла Ивановича интересовала сумма. Он ждал, пока ему ее скажут. Вот тогда он его и сцапает. В кабинете все записывалось. Аркадий Семенович все медлил или специально, зная это, тянул резину. Наконец первым не выдержал Павел Иванович, и стремительно перейдя на «ты», спросил его прямо в лоб:

– Чего ты хочешь?

– Я, Павел Иванович, ничего не хочу. Я принес вам свой труд и хочу, чтобы вы с ним повнимательней ознакомились, – Радиончик был «тертый калач». Павел Иванович не ожидал такого поворота. Перед ним был опытный игрок, а сам он пока проигрывал.

– Но ты же не просто так сюда пришел, значит тебе что-то нужно? Возможно, у меня и есть то, что тебе нужно, и мы договоримся? – в открытую и без церемоний предложил Павел Иванович.

Радиончик разом стал очень серьезен. Вид его был даже суровым. Шутки кончились. Павла Ивановича от такой резкой перемены в собеседнике пробил холодный пот. Он вжался в кресло.

– До свидания, Павлуша, мы еще увидимся, – сказал он, поднялся с места и ушел, закрыв за собой дверь. Бригада молодчиков санитаров ждала его внизу, но так как дальнейших указаний не последовало, то они пропустили его и Аркадий Семенович покинул это заведение. Больше он сюда не вернется.

Павел Иванович так и остался сидеть в своем кресле. Впервые он был так зол. И кто взбесил его? Так, ничтожество, мелочь. Рукопись лежала перед ним на столе, видимо Аркадий Семенович специально ее оставил. В гневе Павел Иванович швырнул ее о стену. Ему показалось, что за Радиончиком кто-то стоит.

Ах, если бы Павел Иванович знал, что за ним никого нет, что даже о его приходе никто не знал. Рукопись эта была фальсификацией, придуманной специально для Павла Ивановича, и единственный экземпляр был перед ним. Все бы у него сложилось по-другому, а незваный гость сейчас бы покоился внутри одной из крио камер.

Радиончик все просчитал, он знал, что именно капитальная основательность Павла Ивановича сыграет с ним злую шутку, и поэтому шел ва-банк. Ходьба по лезвию ножа опьяняла и бодрила лучше всякого наркотика. Он выходил на большую воду.

– Козел! – прошипел Павел Иванович со злостью.