Читать книгу Вракли-2 - Андрей Ставров - Страница 5

В теории мы с женой законопослушные граждане. Беда в том, что теоритические обоснования взаимоотношений с законом на территории стран нашего временного пребывания, как, впрочем, и на Родине, у меня с ней имеют существенные расхождения. Я начинаю обдумывать возможное нарушение закона с конца. Т.е. с оценки последствий, которые нас ожидают в случае поимки прямо на месте преступления или позже. В том случае, когда вероятность такого исхода мне кажется неприемлемой, я ищу другой способ или вовсе отказываюсь от действий. Жена же, наоборот. Она всегда считает, что события будут развиваться не так, как они могут, а так, как она считает что должны. Т.е. заранее исключает или почти исключает возможность неблагоприятного финала. При этом, надо честно отметить, что если она всё таки забудет подумать в момент совершения преступления разной тяжести, то на интуитивном уровне скорее всего остановится. Хотя, по её же словам, потом будет жутко жалеть. А вот если она подумает….

Для меня самым страшным является её фраза: «И тут я подумала, что…». Это значит, что каюк. По крайней мере, для меня, так как вытаскивать жену из ситуаций, в которые она, подумавши, встревает, приходится мне. Почему именно мне, вы спросите. Потому, что при взгляде на неё и, особенно, в её наивные глаза, как у мадонн с картин «Благовещенье» – излюбленного сюжета художников Возрождения, любой представитель власти или силовых структур не может даже заподозрить это ангельское существо в хулиганских намерениях. Моё же присутствие на месте преступления сразу же в их глазах определяет меня как инициатора и вдохновителя нечаянного проступка этой воплощённой невинности.

Мы летим в Сирию. Там курсы МАГАТЭ, на которые меня пригласили в качестве одного из лекторов. Благодаря наивности магатэшников, принимающих меня за нормального в их понимании профессора, денежное довольствие мне выдано с учетом авиабилета в бизнес-классе. Что более чем вдвое превышает стоимость двух билетов в эконом. Поэтому летим мы, а не я. У жены накануне закончился срок действия шенгенской визы, а времени на её продление не было, и поэтому летим порознь. Я двумя днями ранее в Вену за инструкциями и документами в МАГАТЭ. Жена следом позже. В аэропорту она остаётся в транзитной зоне и переходит на посадку в Дамаск. Я же приду туда обычным путём, после регистрации. Перед расставанием я провёл детальный инструктаж. Дело в том, что обычно мы летаем вместе и жене не надо напрягаться, просто идёт сзади, как послушная скво за мужем-индейцем. Пару раз, когда ей приходилось лететь одной, она встревала в различные ситуации, о которых я вспоминаю с дрожью, а она со смешком. Я объяснил, что при выходе из самолёта её вместе с другими безвизовыми, доставят в помещение, где она должна ждать до тех пор, пока не пригласят в автобус, который кругом перевезёт, минуя шенгенскую зону, в зал ожидания рейса. Я, пройдя регистрацию и паспортный контроль, приду туда же. Повторил несколько раз, переспросил, поняла ли, получил в ответ, что я дура какая-то и успокоился. А зря.

Через два дня утром ещё в отеле я получил от жены смс, что самолёт успешно приземлился и она, следуя инструкциям, будет меня ждать, где и договаривались. Добравшись до аэропорта, я сдал багаж, получил посадочный талон и направился к терминалу. Он имел форму буквы «Г» и, как я не старался, увидеть жену за углом в зале ожидания не мог. Тогда я набрал её номер, желая, чтобы она показала личико. До начала посадки было еще с полчаса и в зал не пускали. Звоню, звоню, как вдруг за спиной:

– Ты чего звонишь, я тут.

Я аж подпрыгнул и, обернувшись, с ужасом узрел жену.

– Ты как!? Ты что тут делаешь? Чуть не плача вскричал я истошным шёпотом. – Ведь сейчас начнется посадка и при контроле паспортов, что тебе скажут пограничники. Как ты оказалась в шенгенской зоне? Кстати, как? И понимаешь ли чем это чревато? Я ведь тебе несколько раз говорил, что делать и где ждать. Мало того, что тебя сейчас арестуют, но, считай, чёрную метку ты точно получишь, и прощай шенген forever!!!!!

Жена, потупив глаза начала:

– Я последовала твоим инструкциям и стала ждать, когда за мной придут. Кстати, я была там одна. Ждала, ждала, а потом решила пройтись немного. Шла и увидела несколько турникетов и кабинки с пограничниками. Один турникет был как-бы не то, чтоб закрыт, а так, приоткрыт и в кабинке рядом никого нет. Тут я подумала…

– Стой, ни слова больше. Всё ясно

Я судорожно соображаю. Шутки шутками, но ситуация кошмарная. Её в самолет не пустят, что делать тогда мне? Не лететь я не могу, бросить её тут одну – тем более. К счастью, практически в двух шагах от нас виднелась комната полицейских. Я сказал, чтоб жена стояла не двигаясь, но, главное – молчала как самая немая из всех известных науке немых рыб. И не вздумала демонстрировать знание английского. Зайдя в помещение, обнаружил двух сидящих за столом полицейских. Я обратился к старшему по званию. В двух словах описал ситуацию. Дескать, моя жена первый раз заграницей. Всю жизнь прожила в глухой деревеньке и имеет два класса церковноприходской школы. Читает с трудом и ещё с большим трудом ставит крестик вместо подписи. А я, тут я вытащил все имеющиеся магатэшные бумаги, профессор, лечу спасать мир от возможных ядерно-радиационных террористов. Жену взял с собой, так как учитывая её умственную неполноценность не рискнул оставить дома. В общем, как говорит известный персонаж, прошу понять и простить. Полицейские внимательно выслушали эту галиматью. Старший вышел со мной. Мы подошли к жене. Она стояла, потупив глаза. По выражению лица полицейского я почувствовал, что моего красноречия явно было недостаточно. Жена подняла глаза на офицера. Тут взглянул, потом потупился сам. Видимо ему пришла мысль в голову, что раскрутив криминальную ситуацию, он подставит своего коллегу, который, вероятно, отлучился на минутку в сортир, и забыл закрыть турникет. Эта мысль сопровождаемая взглядом жены и усиленная моей болтовней смягчили душу стража. Жена на уровне интуиции почувствовала изменение ситуации в свою пользу, открыла рот и собиралась продемонстрировать свой английский. – Заткнись, зараза! – прошипел я по-русски. Это был первый и последний, надеюсь, в нашей совместной жизни случай моего грубого обращения к ней. Но она как-то непривычно мило улыбнулась в ответ, и я понял, что это мне припомнят и скоро. Припомнили, и очень скоро. В самолёте.

Полицейский взял наши паспорта и подошёл к стойке, где уже стоял его коллега со штемпелем в руках и две девицы – представительницы компании-перевозчика. Наш наклонился к коллеге и что-то стал говорить шёпотом, указывая на нас пальцем. Девицы тоже уставились, видимо, кое-что они расслышали. Потом нас поманили к стойке, отметили мой паспорт, вернули жене её нетронутый и мы пошли на посадку. В самолете я пожалел, что лечу эконом, а не бизнес классом. Нам давали только вино, а там еще и коньяк. Полный граненый стакан его мне бы был в самый раз.

Если вы думаете, что эта история хоть чему-нибудь научила мою жену, то вы жестоко ошибаетесь.

Летим мы …. Не важно, откуда, важно, что домой. Перед этим мы испытали огромный стресс, когда из-за непогоды наш поезд опоздал на пять часов, и только чудо в виде треснувшего иллюминатора самолёта привело к задержке нашего рейса. Мы успели и после регистрации направились в зал ожидания для пассажиров с т.н. серебряной или золотой карточкой. Эти карточки выдаются за определённое количество миль, которые вы преодолели за год. Я по служебным делам часто мотался далеко и милей у меня хватало. Зал находился за пределами шенгенской зоны и отличался от обычных мест ожидания мягкими удобными креслами и диванами, малочисленностью пассажиров и, главное, широким выбором алкоголя, фруктов, горячих и холодных закусок. Причём, даром и сколько влезет. Жена плотоядно осмотрела предлагаемый ассортимент и заявила, что на ней они не сэкономят. Я тоже был готов. Перепробовав все напитки, уничтожив гору продуктов, мы устроились на диване. До посадки было около часа и в лёгкой дреме мы переваривали поглощённое изобилие. Жена встрепенулась и заявила, что ей нужно в туалет.

– Пойдешь сначала направо, потом прямо. Там он, – пробормотал я.

Она ушла. Прошло минут двадцать, и я забеспокоился. Встал, повернул направо, и только было тронулся дальше, как мне послышался голос, зовущий меня по имени. Голос как-бы доносился из-под земли, хотя признаков подземелья не наблюдалось. Зато наблюдалась закрытая дверь без каких-либо надписей и указателей. Похоже, что звук шёл оттуда. Я подошел, нажал на ручку, и дверь распахнулась, словно кто-то дал ей здоровущего пинка. Из проёма на меня вылетела растрепанная жена с выражением на лице. Оттолкнув меня в сторону, она понеслась по коридору. Через минут пять вернулась. Я, как стоял обалдевший, так и продолжал стоять. Жена подошла, потупив как обычно взор.

– Итак, как же тебя туда занесло, дорогая? Разве на этой двери написано «Туалет»? Ты, что не понимаешь, эта дверь имеет ручку только с этой стороны, а изнутри её не открыть. Она же ведет в шенгенскую зону. И вообще, она должна была быть закрыта на ключ. Опять какой-то раздолбай не закрыл. Ты, что забыла недавнее происшествие в этом, будь он неладен, аэропорту! Ты видела туалет без указателя где-нибудь за исключением нашей дачи?

– Ну, да, мне тоже так показалось. Но потом. А сначала я подумала…

– Стой, хватит, ни слова больше. Надеюсь, что на территории этого аэропорта и всех других думать ты больше не будешь.

Наш сын женился и сбежал со всей семьей в очень приличную заграницу. Прийти к пониманию, что это хорошо или наоборот не очень, нам так и не удается по сей момент. С одной стороны, это раньше выезд на ПМЖ родственников был эквивалентен их уходу в мир иной. Ни связи, ни тем более встреч. Сейчас же, наличие скайпа создает полную иллюзию, что они рядом, чуть ли не на соседней улице. Частота посещений друг друга определяется лишь наличием визы с нашей стороны и свободным временем с его. Ну, билеты дороже, чем в своё время для моей жены, родители которой проживали на Украине, и которых она также часто навещала раз в два года. С другой, все преимущества раздельного в смысле географии проживания налицо. Двух очаровательных внучек нам сплавляют лишь на лето и на зимние каникулы. Промежутка между налётами орды достаточно, чтобы не только прийти в себя, но и даже заскучать. А не то, как у приятелей. Каждые выходные, словно барщина. Приятель говорит, что самым счастливым временем у них является вечер воскресенья – наконец-то свалили! Кроме этого, об их неприятностях мы узнаем, когда уже всё позади, что сберегает нервную систему. И мы платим им тем же, стараясь не беспокоить по пустякам. Взаимная же финансовая обеспеченность снимает материальные проблемы взаимоотношений родители-дети.

Живут они в огромной квартире с полупустыми стенами. У нас же, стен поменьше, но они частично скрыты картинами. Это наследство моих рисовавших родственников, подарки знакомых художников, а также приобретенные в галереях в разных городах на случайно упавшие на нашу голову неучтённые деньги. Эти картины и являются предметом зависти и вожделения заграничной шайки близких родственников. Правдами и неправдами они стараются заполучить если не все сразу, то хоть часть. Причём, губа не дура, зарятся на самое ценное. Я успешно противостою, хотя с кое-чем расстался. Слабое звено в нашей паре – жена. Она же мать и этим всё сказано. Собравшись посетить сына, она, ни слова не говоря мне, спрятала в сумку, на самом дне, пару картин. Сверху заложила кучей подарков и иного барахла. Я тоже принял участие в сборах и внёс свою лепту в виде бензиновой лампы, которая светила как электрическая ватт 150—200. Они много путешествуют на машине, и такой источник света может быть полезен. Я отвёз жену в аэропорт и собрался тут же отчалить на дачу, меня уже там ждали рабочие. Пользуясь её отсутствием и сберегая нервы себе и, особенно, рабочим я затеял легкий ремонт с большим объёмом бетонных работ. Но жена попросила подождать, пока она не пройдет регистрацию и не пойдёт на посадку. Не ожидая подвоха, я скрепя сердце согласился.

Нынешние рабочие сохранили в себе остатки советского прошлого и считали, что не они мне, а я им по гроб обязан за милостивое согласие взять мои же деньги. Поэтому, не дождавшись меня вовремя, могли начать культурно отдыхать грамм по триста на душу.

Жена благополучно улетела. Вернулась через пару недель домой, где я уже ждал с вопросом – где две картины, едрёна вошь! Едрёна вошь достаточно быстро убедила меня обычным простым и эффективным способом. После этого, одевшись, она поведала жуткую историю. Тут надо отметить наше особенное законодательство. Вывоз за рубеж культурных ценностей должен производиться по специальному разрешению. Его выдает отдел минкульта. Туда заранее надо принести вывозимую ценность, две фотографии и уплатить мзду государству. В целом, это не проблема, если вы только не вывозите стыренного из музея Рембрандта. Но время тратится немало и бывает просто лень. И жене было лень, а с другой стороны скрыть от меня хищение было бы непросто. Далее излагаю историю в точности, как она ее рассказала.

– И тут я подумала, что если меня застукают при регистрации в нашем аэропорту, то вызову тебя и верну ценности. Ну, в крайнем случае, дорогой, ты заплатишь штраф. Но пронесло. То ли рентгеновская установка плохая, то ли просто повезло, но проскочила. Сдала в багаж и с лёгким сердцем отправилась на посадку. Долетела до Варшавы. Следующий самолет через почти два часа. Пооколачивалась в Дьюти-Фри, купила сыночку его любимый виски. Села у терминала, как вдруг мне показалось, что по радио прозвучала моя фамилия. Ну, думаю, почудилось. Тут, уже по английски и опять, вроде бы про меня. Но я ничего не поняла и продолжала сидеть. Через минут пять уже на русском отчетливо:

– Госпожа N. пройдите, пожалуйста, к стойке регистрации.

Мне поплохело. С чего бы, но потом, я опять подумала, может мне повезло, как тебе когда-то. Помнишь, тебе предложили перейти в бизнес класс? Я радостно к стойке. Там офицер в форме и мне: – Пройдёмте. И повёл за собой. Я на ватных ногах, мыслей никаких. Куда, за что… Мы зашли в небольшое помещение. На столе….о боже! Моя сумка. Всё. Поймали. Тут вам не здесь, враз скрутят, и тебя нет.

– Это Ваш багаж, – вежливо так, гад, спрашивает.

– Мой. Ну, думаю, что делать, каяться или кричать, что подсунули. Всё, сейчас сдамся. За явку с повинной хоть не арестуют. С трудом сдерживаюсь.

– Откройте.

Я дрожащими руками открываю, и таможенник начинает вытаскивать вещи. Всё, вот, вот покажутся картины и мне каюк. Он вытаскивает картонную коробку и спрашивает: – Ваша? Киваю. – Что внутри. А я, ей богу, не помню. Так и говорю. Он с металлом в голосе: – Как же Вы везёте, а не помните. Тут, ура! Кричу взволнованным шепотом: – Муж сыну купил. Решила, что тебя не достанут. Таможенник открывает коробку и вытаскивает эту твою грёбанную лампу! Я объясняю, что и зачем. Он откручивает колпачок, нюхает. Закручивает, всё складывает в обратном порядке и засовывает в сумку. – Вы свободны, с некоторым сожалением говорит и провожает к выходу.

Как же я напилась в самолете. И всё из-за тебя, сукиного сына!

Я опешил.