Читать книгу Тайна происхождения русского народа - Андрей Сурков - Страница 5

Сам царь Батый, по свидетельству Шихаб-ад-дина Абдаллаха, был христианином: «Хотя он был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу…»

(пер. В. Г. Тизенгаузена. «Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды». М., 1941)

5.1. Несторианская христианская цивилизация

Христианство в Центральной Азии имеет более древние корни, нежели это принято описывать в популярной литературе. По крайней мере с VII—IX веков оно глубоко укореняется на родовых казачьих землях. Связано это с трагедией константинопольского патриарха Нестория. После Вселенского собора в Эфесе он был низвергнут, а его учение объявили ересью. Так политическая борьба фактически привела к религиозному расколу. Можно предполагать, что именно так началось становление католической церкви. Если сравнить Символы веры, легко заметить, что философская концепция Нестория больше соответствует православию, а религиозная философия его оппонентов близка к нынешнему католичеству. В частности, у католиков есть постулат под названием «Филиокве», согласно которому посредством череды логических допущений папа римский признается богом. Несторий отрицал такой подход и утверждал, что Христос имел человеческую природу.

С VII века начинается распространение ислама – религии, в которой тоже говорится, что ни один человек на Земле не может быть богом – ни пророк, ни какой-либо его ставленник. Возможно, все эти религиозные культуры не были так далеки друг от друга, но Несторий проиграл политическую борьбу и вынужден был отступить. Дальнейший путь его учения лежал через Центральную Азию в Китай. За это время христианство приобрело множество последователей и пустило крепкие корни в Центральной Азии, в Китае и на Дальнем Востоке. В частности, в Киргизии сохранилось большое количество древних кладбищ, в том числе на Иссык-Куле, где найдено более шестисот надгробных камней с высеченными христианскими крестами, датируемыми IX—XIV веками. Можно сделать вывод, что на этой территории проживало многочисленное христианское население. Многими историками доказано и существование христианства в Китае до XI века.

Первоначально несторианство распространилось от Сирии до Китая, в значительной области Азии, которую А. Д. Тойнби относил к Дальневосточной христианской цивилизации. Время расцвета этой церкви – Средние века: в XIII столетии она объединяла двадцать пять митрополий и сто тридцать епископств на территории от Средиземного моря до Тихого океана. Миссионеры распространяли учение Нестория в Средней Азии, Индии, на Цейлоне, в Китае, Маньчжурии, Монголии, Эфиопии и в других краях.

Итальянский путешественник XIII века Марко Поло встречал несториан во многих городах Китая; фламандский монах Виллем Рубрук неоднократно беседовал с ними во время своих странствий по Монголии (1253—1255 гг.).

Широкое распространение несторианство получило в Персии, а оттуда распространилось до самых восточных пределов Азии. С VI века, а возможно, и ранее, христиане не без успеха проповедовали свою веру среди скифов. Также в 1007 году крестились многие скифские кланы. У скифов-уйгуров, обосновавшихся в Турфане, Карашаре и Куче, новая религия вытеснила остатки манихейства. Вместе с верой во Христа уйгуры восприняли сирийское письмо и создали весьма высокую культуру. Пышно расцвело христианство в Семиречье, и, по сведениям А. Д. Тойнби, археологи до сих пор находят в Средней Азии древние скифские надгробные памятники с изображением креста.

В 635 году христианство проникло в Китай, где было весьма благожелательно встречено правительством. Первые императоры династии Тан, Тайцзун и Гаоц-зун, покровительствовали христианам и позволяли им строить церкви. Но затем ситуация изменилась, и в XI веке начались гонения. Бежавшие из Китая несториане перебрались через пустыню Гоби и развернули в Семиречье и на Тянь-Шане проповедническую деятельность, увенчавшуюся необычайным успехом.

В итоге были полностью крещены самые развитые и могущественные скифские орды – «кераиты» и «найманы». Царь «кераитов» стал несторианским священником Иоанном. Таким образом, новая вера стала самой распространенной формой христианства как по территории, так и по числу приверженцев.

Иеромонах Леонид (Кавелин) писал: «Православная вера наша находила себе покровительство в Золотой Орде, у потомков Чингиз-хана, даже и тогда, когда Берки-хан, первый из золотоордынских ханов, принял исламизм. В его столице русское духовенство свободно отправляло богослужение и не было обложено податями; а достоинство православной веры ограждалось ханским законом, осуждавшим на смертную казнь того, кто будет хулить сию веру» [9].

О широком распространении христианства в Азии писали многие средневековые авторы. До наших дней дошли документы, подтверждающие этот факт. В числе прочих сохранилось письмо киликийского военачальника Спарапета королю Кипра Генриху I де Лузиньяну, которое он написал из Самарканда:

«…Я сам заходил в их церкви и видел там изображение Иисуса Христа и трех царей, принесших ему золото, мирру и фимиам. Этими царями народности были обращены в новую веру, и благодаря им хан и его ближние совсем недавно стали христианами настолько, что перед своим двором они имеют церкви и колокола, в которые они звонят, ударяя в них деревянными палками, и, идя к хану, их повелителю, они обязаны раньше зайти в церковь поклониться Иисусу Христу, прежде чем приветствовать императора. Мы встретили также много христиан, рассеянных по всему востоку, и множество древних церквей, высоких и красиво построенных…».

Свидетельства о том, что наследники Стального Императора были христианами, многочисленны и разнообразны и встречаются у авторов из разных эпох и частей света, в том числе в трудах католических дипломатов. Подробный и обширнейший исторический материал принадлежит авторству Марко Поло. Знаменитый Гайтон (Хетум), представитель киликийской царской династии, в книге «Цвет историй Востока» прямо сообщает нам, что монгольский Великий Каан – император Мункэ (1208—1259), внук Стального Императора, был христианином. Он также известен своим участием в европейской кампании 1236—1242 годов, в ходе которой армия казаков дошла до Адриатики и стен Константинополя. Замечательно, что вследствие похода Мункэ были повержены самые злостные противники православия в Европе – Польша и Венгрия, а православные города и земли неимоверно возвысились и благоденствовали еще несколько столетий, пока мировая империя Стального Императора не распалась и мир не погрузился в хаос межрелигиозных войн.

5.2. Средневековые казаки-христиане

Как сообщает арабский историк Абу-ль-Фарадж бин Харун, в 1007 году кереитский царь обратился к несторианскому митрополиту в городе Мерв с просьбой принять его вместе с народом в христианскую веру. При крещении правитель получил имя Марк, всего же было обращено около двухсот тысяч человек. С учетом всего населения численность орды кереитов в начале XI века составляла около четырехсот тысяч человек [1].

В 1007 году крестились «онгуты», «меркиты», «гузы» и «джикили». Согласно источникам в самом начале XI столетия христианство было принято населением Монголии, – в частности, упоминаются кереиты. В XII веке христианство как основная религия распространилось в Кашгаре, где была создана христианская митрополия. Ей подчинялась практически вся южная часть Семиречья. Уже в XIII—XIV веках мы встречаем в исторических и археологических источниках упоминания о кладбищах с крестами на камнях и типом погребения, соответствующим христианским ритуалам. В частности, в конце XIX века в Семиречье около Токмака и Пишпека (современный Бишкек) были сделаны находки, подтверждающие, что население этих мест было христианским.

В начале XIII века новая вера распространилась среди найманов и оседлых уйгуров. Упорно ходившие слухи, а также свидетельства путешественников сформировали в Европе XII—XIII веков стойкое убеждение о том, что в Центральной Азии существует мощная христианская империя. В литературу вошла легенда о священнике Иоанне, объединявшем в одном лице церковную и светскую власть. Примечательно, что «игуменом всея Руси» называли Иоанна Грозного, что дает основания для дальнейших исследований и сопоставлений. Также широко известно, что христианами были многие цари Золотой Орды, – например, Сартак, побратим (по другим источникам – брат) Александра Невского. Христианство также исповедовали кереиты, найманы, уйгуры. Сейчас мы представляем их как отдельные народы, но в те времена это были части казачьих орд, разделенные по географическому и административному признаку, но никак не по национальному. Казачество представляло собой единый монолит, дошедший до нашего времени в лице русского народа. Если толковать термины правильно, становится понятно, почему представители этих орд занимали привилегированное положение и имели большое влияние при дворе Стального Императора и его преемников в Китае, Средней Азии и Персии. А сомнительные теории о том, что «неграмотные» и «неразвитые» «пастухи-монголы» порабощали более культурные племена, делая из них управленческую элиту своей империи, можно окончательно сдать в историческую кунсткамеру уродливых анекдотов как пример научного невежества.

Свидетельства, подтверждающие существование христианства несторианского толка в Монголии и центральной Азии, принадлежат многим путешественникам, в частности, Гильому де Рубруку (середина XIII века). Подобные сведения можно найти и в архивах, оставленных учеными, путешественниками, священниками и пропагандистами католической религии, которые, прибывая в Китай, встречались с более ранней формой христианства. В Пекине, в Алмалыке, что около Кульджи, в Самарканде средневековые католические миссии сталкивались с христианством несторианского толка, что, разумеется, порождало конфликты. Борьба философского характера велась за умы и благосклонность правящей элиты данных регионов. На бытовом уровне никаких религиозных конфликтов среди населения в те времена еще не наблюдалось.

Вместе с несторианством на этих землях существовало и много других христианских конфессий. В частности, есть свидетельства о Сирийской христианской церкви, об армянском монастыре на озере Иссык-Куль, в котором, по преданию, находились святые мощи апостола Матфея. Как мы видим, это была достаточно сложная, насыщенная духовная жизнь, отразившаяся в исторических источниках. При дворе Стального Императора именно семиреченские казаки-христиане – «каракитаи» стали элитой Империи, исполняя обязанности переводчиков и государственной администрации.

5.3. Крещение ариев-казаков в русское православие

В 20-х годах XVII века по личному распоряжению Патриарха и «Великого Государя всея России» Филарета в Сибирь поехал архиепископ Макарий с «памятью», в которой патриарх самолично наставлял архиепископа, как крестить в православие местное население [2].

О важности «сибирского направления» говорит тот факт, что архиепископа Киприана, служившего в Сибири до Макария, сразу после возвращения его в Москву Филарет сделал своим ближайшим помощником. Киприан был произведен в сан митрополита Крутицкого (Сарского и Подонского). Главная миссия и задача епископов Сарских и Подонских (ранее – Сарайских) состояла в крещении казачьего населения Волги и Дона.

В 1589 году в Русской Православной Церкви было учреждено патриаршество. Одновременно в Москве была создана Крутицкая митрополия, имеющая обширнейшую территорию с центром в Крутицком монастыре. Митрополиты Крутицкие были самыми влиятельными после Патриарха и нередко его замещали.

Успехи в крещении многомиллионного населения, обретенного Московским государством, потрясали современников. «Новый летописец», не скрывая своего восторга, всячески превозносил Филарета, сравнивая его с древними первокрестителями. Но, несмотря на действительно выдающийся ум и политические способности Филарета, весь секрет заключался в массовом исходе в Россию ариев-казаков, принимавших «русскую веру». Крещение освобождало их от присяги прежнему князю, а под покровительством русского царя казаки освобождались от податей и повинностей, наделялись льготами, различными привилегиями и получали возможность наниматься на государеву службу за щедрую плату.

Великий Государь-Патриарх Филарет укрывал и кормил в своих обширных поместьях всех, кого преследовала светская власть, невзирая на совершенные ими преступления; его примеру следовали все церковные иерархи. Таким образом, Русская Православная Церковь превратилась и в надежное убежище для всех преследуемых и гонимых.

Широкое распространение получила миссионерская деятельность. До крайних пределов России, во все ее самые труднодоступные уголки вместе с казаками-землепроходцами шли священники, невзирая на трудности и лишения. Как писал А. П. Смирнов, «свет веры Христовой засветился от подошвы Урала до Енисея».

Прекрасно понимая характер свободолюбивых казаков, Филарет самым строгим образом запретил какое-либо принуждение. Даже предоставляя убежище в церковных владениях, священники ни в коем случае не должны были способствовать насильному крещению. И мусульман, и язычников указами Патриарха необходимо было «к себе приучати и приводить ко крещению с любовию, а страхом и жесточью ко крещению никак не приводити» [2].

Православие постепенно становится политическим инструментом – способом сформировать собственный народ Русского царства. Примечательно, что не разобравшийся в происходящих событиях бывший Патриарх Иона в 1620 году заспорил с «Великим Государем всея России», Патриархом Филаретом Никитичем Романовым. Он отказался перекрещивать католиков в православие, считая, что они и так истинные христиане. Чтобы не предавать старца опале, Патриарх Филарет созвал новый, специальный собор против Ионы, где обстоятельно доказал, что «латиняне-папежники суть сквернейшие и лютейшие из всех еретиков», при этом подробно перечислив все их преступления против истинной Христовой веры. По словам Филарета получалось, что католики и не христиане вовсе. В конце концов Иона все понял, зарыдал, покаялся и… был прощен! А настойчивый, грозный, но великодушный Великий Патриарх Филарет на следующем же соборе составил особые правила для крещения православных «белорусцев» – подданных Речи Посполитой, которые, по его мнению, далеко отошли от православия истинного и нуждаются в повторном крещении, как если бы они и не были никогда православными.

Всеми этими вопросами, которые Филарет не без основания считал крайне важными, он занимался исключительно сам. Патриарх был и душой, и мозгом, и главным организатором Русской Православной Церкви, которая именно при нем превратилась в мощную политическую и идеологическую силу, намного превосходящую власть все еще очень слабого московского царя Михаила Романова – сына Филарета.

Совсем не с таким энтузиазмом Филарет относился к окормлению населения западных земель России. Когда Швеция попросила предоставить возможность православному населению оккупированных ею земель бывшего Московского царства пользоваться услугами священников Новгородской епархии, Филарет долго искал предлоги для затягивания окончательного решения. Несмотря на обещание передать все православные храмы и монастыри шведских земель в ведение Новгородского митрополита, он затянул решение столь важного для православного населения вопроса на несколько лет. Даже когда оно наконец было принято, Патриарх установил немалые ограничения для заграничных православных: им запретили вход в Софийский собор, а многим – ив сам Новгород. Все это свидетельствует о смене вектора на формирование в Москве собственной «Русской веры», при крещении в которую неофит становился больше, чем просто православным христианином.

Русское православие начинает обособляться и отдаляться от «Западного Православия» Речи Посполитой. В 1627 году вдруг обнаружилась страшная и зловреднейшая ересь в авторитетном до той поры и широко используемом «Учительном Евангелии» знаменитого просветителя Кирилла Транквиллиона Старовецкого. Это православное Евангелие русско-литовского происхождения ранее не вызывало подозрений. По обнаружении ереси Патриарх незамедлительно приказал сжечь все труды Транквиллиона и велел россиянам вообще больше никогда не покупать никаких «литовских» книг.

Патриархом Филаретом был составлен список всех основных церковных изданий и разработан план по их полной замене на «правильные». Пользоваться старой, еретической литературой разрешалось лишь временно.

Несмотря на такие жесткие меры в отношении западно-православных книг, которые происходили большей частью из Великого княжества Русско-Литовского,

Патриархом был приглашен ученый «литовец» Лаврентий Зизаний. В 1627 году он издал для Русской Православной Церкви новый «Катехизис» под патронажем и редакцией Филарета. Следует отметить, что обладавший большой библиотекой патриарх принял активнейшее личное участие в печатании и редактировании основной массы православной литературы для Русской церкви.

Филарет невысоко ценил авторитет тех зарубежных православных архиереев, которые не поддерживали или даже осуждали проводимые им реформы. Он высокомерно и в то же время справедливо указывал им на их почти повсеместное положение изгоев при иноверных правителях и на упадок православия в этих государствах. Но лояльных к проводимой им политике иноземных архиереев Филарет уважал. Это выражалось в весьма существенных для обнищавших поместных православных церквей пожертвованиях.

В политике московского Патриарха, безусловно, прослеживается общая тенденция: Филарет принимал все древнее и чистое, что могло бы внести в русское православие оригинальность и противопоставить его иным христианским течениям, в первую очередь православным церквям обновленческого толка и униатам. Все они объявлялись искаженными и еретическими, а «русская вера» – праведной.

Такая политика ставила непреодолимое препятствие на пути возвращения той части православного населения, что ранее перешла под контроль Речи Посполитой, но зато давала возможность создать собственный народ, верный только своей, русской религии.

Исход казаков в Россию и их крещение потребовали срочно наладить книгоиздание, которое при Патриархе Филарете достигло невиданных масштабов. Огромными тиражами были напечатаны все основные православные книги. Они распространялись по монастырям и церквям по себестоимости и без ограничения, а в Сибирь отправлялись бесплатно и раздавались всем желающим.

Это говорит, во-первых, о высоком проценте грамотности среди казаков, а во-вторых, об их интересе именно к книжно-теоретическому изложению «русской веры», а не только к обрядовой стороне. Казаки воспринимали веру скорее как философию, как возможность сплотиться вокруг нее в единую нацию. На их глазах на базе ислама формировались узбеки, а на основе ламаизма-буддизма – восточные монголы и маньчжуры. Арии-казаки выбрали для себя русское православие. Филарет чутко уловил этот социальный заказ и постарался исполнить его максимально мудро. Он не менял православную веру на «русскую» искусственно, а действительно постарался ее очистить, изыскивая старинные первоисточники и тем самым делая ее особенной. В 1632 году Патриарх открыл греческую школу для детей, чтобы готовить собственных переводчиков древних православных книг.

Заслужить от Филарета Никитича Романова наказание было весьма трудно. Это был редкий типаж гуманного и просвещенного Государя-Патриарха и мудрого опытного политика. Филарет не нуждался ни в помощниках, ни в консультантах и досконально разбирал любой вопрос, даже если ранее никогда с ним не сталкивался. Сам будучи просвещенным и широко образованным человеком с задатками настоящего ученого-исследователя, Патриарх благоволил ученым и литераторам, порой прощая им человеческие слабости и закрывая глаза на вовсе не христианский образ жизни. Но и у такого безграничного гуманиста, как Филарет, был свой предел терпимости: он все же сослал в монастырь двух вопиюще развратных дворян (Семичева и Колычева), чьи безнравственные преступления и омерзительный образ жизни уже не мог выносить. В то же время князь-поэт С. И. Шаховской, также не отличавшийся высокими моральными устоями, оставался в ближайшем окружении Филарета, продолжал литературное сотрудничество с ним, хотя и жаловался в стихах, что патриарх запрещает ему четвертый брак. Филарет читал эти стихи и находил автора талантливым, но поблажек приближенному так и не сделал.

С двух попыток «добился» все же временного заточения в монастырь просвещенный князь-диссидент и хронический алкоголик И. А. Хворостинин, без конца умолявший Патриарха отпустить его в солнечную Италию, где вино льется рекой, а жизнь легка и весела, тогда как «на Москве все люд глупой, жить не с кем». Это бы ему также простилось, не добавь Хворостинин в конце своего памфлета строчку с явной политической подоплекой: «Московские люди сеют землю рожью, а живут все ложью».

В делах церкви Великий Государь-Патриарх был рационален и практичен. Требовались «собственные святые» – такие, которых у других нет, но настоящие, чтобы не пришлось впоследствии их дезавуировать.

К своим церковно-служебным обязанностям патриарха Филарет относился довольно формально. Только через три года после его прихода к власти было составлено расписание и определен сам ритуал участия Патриарха и Московского царя в основных службах, проводимых в центральном соборе [3].

При личном участии и по распоряжениям Филарета Никитича Романова было построено или возрождено множество монастырей: Макариев – Желтоводский, Игрицкий, Лебедянский – Троицкий, Нижегородский – Печерский, Воронежский женский, Феодоровский – Московский, Спасский – Севский, Долбиновый – Астраханский, Акатов – Алексеевский и другие. Было основано большое количество пустыней: Югская, Богородицкая Площанская, Троицкая – Опшина и т. д. Деятельность Патриарха была действительно массовой и масштабной. В истории православия есть два подобных периода: первый – это активное основание монастырей, начиная с XIII века, и второй – возрождение монастырского строительства после Смуты в первой половине XVII столетия. Это было сложное время, ведь немногим ранее территории Московского царства обезлюдели и пришли в запустение.

Сведения о Московском царстве до эпохи Романовых недостоверны и фактически представляют собой мифы. Мы не можем полагаться даже на первоисточники, так как имеем лишь копии древних рукописей, по большей части составленные в XVII—XVIII веках (творчество Миллера и его пособников), а также переписанные рукописи с неизвестной датировкой. Сам факт их изменения неопровержим: разные шрифты, не сочетающиеся фрагменты текста в одном произведении. Фактически мы знаем не историю доромановской эпохи, а лишь точку зрения политической элиты XVIII века. Первоначальные тексты были грубо переписаны дилетантами, которые оставили массу следов подтасовки и искажения фактов прошлого.

Царь Михаил, вступив на престол в подростковом возрасте, почти сразу распорядился собрать все исторические, архивные и родословные книги. Все обнаруженные документы были переписаны, а оригиналы уничтожены – сожжены в личном присутствии монарха. Эта инициатива вряд ли могла исходить от подростка – возможно, за ней стояла политическая партия его отца Филарета Никитича Романова, который занял куда более высокое положение Московского государя-патриарха. Исторические архивы содержат многочисленные свидетельства уничтожения книг, – для этой работы нанимались переписчики, порой даже целые монастыри. Основной целью подобной деятельности было искажение первоисточников в соответствии с политическим заказом того времени. Позже, в XVIII веке, в эпоху царя Петра, уничтожение и подлог исторических архивов и документов приобрели еще больший размах. Именно в этот период писалась совершенно новая история России, которую до сих пор преподают в школах.

5.4. Казаки Волжского войска

Чтобы оценить, какое громадное значение играло в истории России Волжское войско и насколько важна была для московского правительства проводимая политика в отношении ариев-казаков, необходимо понимать масштаб этого грандиозного явления. В рукописную историю России Волжское войско вошло под названием «Калмыцкое ханство», что в корне неверно, так как это было не государство-ханство, а военная казачья орда – войско. Правильно называть его «Волжское войско», так как центр орды проходил по Волге. Волжское войско занимало половину всей освоенной территории европейской части России – ее лучшие и самые плодородные земли с основной населенной частью в черноземном поясе, раскинувшиеся от реки Камы до отрогов Кавказа, от Приаралья до притоков Днепра. На территории площадью свыше 1,5 млн кв. км проживали миллионы казаков. Именно здесь и по сей день сосредоточена половина всего русского населения Российской Федерации, без учета жителей городов7.

В XVIII столетии Волжское войско заняло всю территорию бывшей Ногайской орды, которой та владела в период своего максимального расширения в конце XVI века, когда, по разным источникам, в нее входило от одного до трех миллионов человек. В Москве и в европейских государствах сложилось устойчивое мнение об огромной численности Ногайской орды, в связи с чем общеупотребительным эпитетом для ногаев было слово «сансыз», что означает «бесчисленные» [4]. Современники сравнивали эту орду с морским песком: «Их же число подобно морскому песку было» [5].

Долгое время Ногайская орда оставалась в дружественных отношениях с Москвой, которая поддерживала ее политически и экономически. Но в начале XVII века, после прекращения династии Исмаила и обострения политических противоречий в Прикаспийском регионе, Ногайская орда перестала быть союзным Москве государством и окончательно перешла в стан противников России.

Ногайская и Крымская орды отличались от остальных образований, возникших на развалинах Золотой Орды, численностью своих армий. Например, ногайцы могли выставить войско в 120—140 тысяч человек, Крымская орда – 70—90 тысяч [6]. «Наибольшее число воинов Крымской орды, зафиксированное источниками, – 250 тысяч человек» [7].

Говоря о людских ресурсах Большой Ногайской орды, А. Д. Гераклитов в своей работе «История Саратовского края в XVI—XVIII вв.» писал: «В первой половине XVI века она могла без труда выставлять до 300 тысяч воинов. О военной силе небольшой части Ногайской орды свидетельствует число войск князя Юсуфа, который мог один снарядить 120-тысячное войско» [8].

Следует также учесть, что за спиной крымского хана стояла Османская империя – одно из самых могущественных государств того времени, регулярная армия которого доходила до двухсот тысяч человек.

Как мы видим, военный потенциал Крымской и Ногайской орд был очень высок, а их прочный военный и политический союз, окончательно сложившийся в начале XVII века, превратил их в ведущую военную силу Европы. Прочие образования Северного Кавказа оказались в вассальном положении и прекратили свое самостоятельное существование. К тому времени Московское царство было фактически уничтожено как государственное образование, а крупнейшее княжество Европы – Польско-Литовское, платило крымцам и ногайцам дань.

Арии-казаки (предки современного русского народа) не просто завоевали эту огромную территорию, но и полностью ее заселили. Их численность и военная мощь были настолько подавляющими, что ногайцы и союзное им Крымское ханство не смогли противостоять этой экспансии, за исключением незначительных мелких стычек удельных ногайских князей в локальных конфликтах местечкового уровня. В итоге почти все прежнее мусульманское население Ногайской орды была вытеснено в пределы Крымского ханства, и лишь незначительная его часть добровольно вошла в состав единокровных с ними казаков-ариев. Это было поистине эпическое действо с перемещением миллионных масс населения по территории, превышающей площади современных Франции, Германии и Италии вместе взятых. Невозможно согласиться с историками прошлого, которые в силу различных причин, в том числе политического заказа, пытались свести эти грандиозные судьбоносные события российской истории к «откочевке на берега Волги 200 тысяч монголоидных пастухов-калмыков» (мирных тружеников – мужчин, женщин и детей). Несостоятельность подобных гипотез очевидна. Многочисленна я Ногайская орда, состоявшая из профессиональных казаков-воинов, была значительной военной силой, с которой считались все соседи. Неоднократно казаки-ногайцы опустошали земли Московии и Польши, крымские ханы искали союза с ногаями и всячески задабривали дорогими подарками их атаманов.

Московские цари и польские короли регулярно высылали ногайским князьям «жалованье», которое больше походило на дань. Слава о грозной боевой мощи ногаев расходилась далеко за пределы орды. Но в XVII веке пришла сила куда более грандиозная – настолько, что даже опытные, закаленные в боевых походах казаки-ногайцы и их не менее могущественные союзники – крымские казаки-татары, оказались «легкой добычею». Арии-казаки, профессионалы войны и смерти, «как нож в масло», прошли сквозь все ногайские орды и затопили бескрайние просторы от Иртыша до Днепра и Кавказских гор бесчисленным населением, которое чуть позже назовут «русский народ».