Читать книгу Тайна происхождения русского народа - Андрей Сурков - Страница 6

6.1. Г. Ф. Миллер

Южная Сибирь, включая Алтайский край и современный Казахстан, стала последней территорией, перешедшей в XVIII веке под административный контроль Петербурга. Со времен похода Ермака прошло почти полтора столетия, за это время появились остроги до самого Сахалина, но самые благодатные земли за Уралом все еще оставались вне сферы влияния российского правительства. Причины этого известны, но в современной историографии широко не освещаются, как и другой удивительный факт: в XVIII веке знаменитая «Межа» между Московским государством и Центральной (Джунгарской) ордой в Верхнем Приобье вдруг перестала существовать. Перед московскими чиновниками открылись заповедные дали. При этом переход последнего территориального приобретения в административное подчинение Петербургу проходил на редкость мирно, практически без конфликтов с местным населением.

Еще в 1719 году Петр I отправил за Урал своего личного агента Даниэля Мессершмидта, который в середине 1721 года добрался до пограничной крепости Кузнецк, откуда двинулся в глубь доселе неведомой территории. До сих пор неизвестно, что обнаружил и о чем доложил своему царственному патрону этот опытный шпион, но незадолго до этого Петр подписал необычные указы о готовности государства скупать древние изделия из золота и серебра (1716 г.), о запрете на частное владение старинными и «куриозными» предметами (1718 г.) и т. д. [1].

Сегодня этот свод постановлений изучается как первое в мире археологическое законодательство. На самом деле в то время никто не имел представления об археологии, и даже понятия такого не существовало. К археологии эти законодательные акты не имеют никакого отношения. Происходили судьбоносные события, на которые петровские указы отвечали крайне цинично и жестоко. О степени накаленности обстановки свидетельствует, к примеру, тот факт, что труп князя Матвея Гагарина, первого сибирского губернатора, казненного по приказу Петра I в 1721 году, три года болтался на виселице. Истлевший и изъеденный птицами, он должен был служить уроком для остальных вельмож. Представитель могущественной фамилии и личный друг царя был предан позорной казни как раз за нарушение «археологических» законов…

В том же году, когда лишился жизни сибирский губернатор, произошло еще одно знаменательное событие: Московское царство в одночасье было преобразовано в Российскую империю. Пока в Сенате кричали «Виват!», Европу охватила мода на контрабандное «скифское золото», которым, как оказалось, были буквально усеяны открывшиеся сибирские просторы. Аристократы всего мира хвалились друг перед другом коллекциями изумительных по красоте изделий из серебра и золота, не похожих на предметы античности и будораживших общественное мнение.

Ведь до тех пор все свято верили, что другой «старины», кроме античной, не бывает!

Западная Европа буквально захлебнулась потоком золота и драгоценных камней из России. В короткий срок наставник и покровитель царя Петра – бургомистр Амстердама Николаас Витсен, стал самым богатым человеком в мире. Считается, что современные европейские государства развивались за счет ограбления в XIX веке колоний, в том числе Китая и Индии, на общую сумму, эквивалентную 300 трлн долларов по нынешним ценам.

Однако в XVIII веке в сопоставимых размерах был ограблен и русский народ.

Хотя большая часть похищенного в России и уходила в Европу, приближенные монарха – «птенцы гнезда Петрова»: Меньшиков, Гагарин и прочие, – ежегодно крали из общего потока фантастические суммы, сравнимые с бюджетом всего Московского государства допетровских времен.

Данный период масштабного расхищения ценностей на территории России вошел в историю под названием «бугрование» – тотальное разграбление десятков тысяч курганов скифов-казаков, предков русского народа.

Именно в это время в светских салонах Петербурга и Москвы стал оформляться тот самый «русский народный» фольклор, о котором нам в литературных пересказах напоминает А. С. Пушкин. Вполне возможно, что это народное творчество пришло из Южной Сибири в виде сказок, легенд и преданий [1].

В XVIII веке вопрос о «русскости» Сибири занимал всю просвещенную столицу. В 1733 году в эти края была снаряжена беспрецедентно дорогая научная экспедиция. Руководитель этого странного предприятия Г. Ф. Миллер известен нам как автор «Истории Сибири», поэтому может сложиться представление, что всесильный временщик Бирон направил его за Урал с целью подготовки данного труда. На самом деле на тот момент в Российской империи еще не существовало исторической науки как таковой, и Миллеру было поручено ее создать. Сейчас кажется странным посылать экспедицию в только что открытые и неизведанные земли на поиски собственной же истории. А в то время по-другому и быть не могло: Сибирь, вернее, Алтай-Тянь-Шаньский регион и прилегающие к нему территории, были единственным местом, где еще сохранялась подлинная русская-арийская история. В первой половине XVIII века в Петербурге были убеждены, что истоки русской государственности надо искать не на Украине или в Прибалтике, а именно за Уралом – в Южной Сибири.

О миллеровской экспедиции мало что известно, ее результаты, как и в случае Мессершмидта, даже не были переведены на русский язык. Начиналось все очень торжественно: перед отъездом в Сибирь Миллер и его коллеги были удостоены высочайшей аудиенции. Но потом, судя по фактам, все изменилось. Прибыв в пункт назначения, глава экспедиции уже в 1737 году начал слезно проситься домой, однако в ответ получил жесткий приказ оставаться на месте под страхом смерти. После этого он регулярно обращался в Петербург, ссылаясь на то, что сибирский климат губителен для его здоровья, но всякий раз получал один и тот же непреклонный ответ – оставаться в Сибири [1].

Хорошо известны психические срывы Миллера: продолжительные панические атаки, припадки безумия и тяжелые шизофренические расстройства. Порой он неделями не выходил из своей комнаты, не узнавал окружающих людей. Лекарства не помогали. Все это зафиксировано в архивах, в личной переписке Миллера и его круга и в отчетах должностных лиц, которые приставлены были следить за «историком» по указу Петербурга. Так из вольного студента-авантюриста, искавшего «приключений и богатую невесту» (именно такую причину посещения столицы указал сам Миллер в автобиографических записках) в далеком Санкт-Петербурге, он, сам того не желая, стал «ученым-историком» фактически на положении ссыльного каторжника.

Так прошло десять лет. Из сибирского плена незадачливого немца вызволила лишь императрица Елизавета, воцарение которой закрыло мрачную страницу истории России, известную нам как «бироновщина».

Но на кафедре Российской академии наук постаревшему и уже тяжело больному Миллеру нечего было сказать своим коллегам. Он не отрицал, что видел в Сибири впечатляющие следы неведомой ему цивилизации, но категорически отказывался разглашать подробности: ссылка, похоже, научила его держать язык за зубами, и возвращаться туда он не хотел. На досаждавшие ему многочисленные вопросы о Сибири академик и первый российский историк лишь раз сумел нервно выпалить:

«Сколько не видано следов на разных местах по степям городков?

Какое множество в память поставленных каменных маяков, болванов, старинных могил и других принадлежащих к тому вещей на всех местах не находится?

Каких дорогих вещей, золотых и серебряных, из могил не выкопано?

Откуда можно было им произойти, как только от прежних татар; понеже известно, что все сокровища из Китая, Персии, Польши, Богемии, Венгрии им достались?»

Стоит отметить, что процитированные слова Миллер произносил, вспоминая бесчисленные каменные лики с закрученными кверху на казачий манер усами. Такими обелисками еще в XVIII веке была усеяна вся Южная Сибирь, и все они копировали внешность погребенных казаков. Эта информация была непригодна для использования с точки зрения политического заказа в науке, так как не укладывалась в подробно расписанную историю мира, согласно которой «созидательная раса» отождествлялась исключительно с Европой, а вся Азия, в том числе Россия, представлялась местом исторического обитания безобразной и разрушительной «азиатской расы».

Не потому ли тайна покрыла все, что было увидено и найдено на территориях Южной Сибири? Миллер был немцем, состоявшим на службе у императрицы Анны Иоанновны Курляндской и своих соотечественников: фаворита правительницы Эрнста Иоганна Бирона, президента Академии наук Иоанна Даниила Шумахера и т. д. Все они находились в открытой оппозиции к нравам и обычаям страны, в которой составляли правящий класс.

Это был своего рода закрытый «цивилизационный клуб» с западноевропейскими (антирусскими) мировоззренческими установками, в том числе в вопросах мировой истории. В их идеологических, философских и исторических концепциях не было места государству русских казаков в Сибири, и у ученых немцев на службе Дома Романовых в Санкт-Петербурге не было повода пересматривать этот едва ли не ключевой момент европейского самосознания. Во всяком случае, приведенный образец «научной» мысли Миллера не оставляет сомнений в том, что он мог игнорировать и сознательно уничтожать факты сибирской истории, противоречащие общеевропейской доктрине. Не стоит забывать, что «норманнская теория», где впервые был выдвинут тезис об исторической недееспособности русских, была сформулирована именно «сибиряком» Герхардом Фридрихом Миллером. Сделано это было в весьма оскорбительной форме, что вызвало скандал даже в кругу просвещенных западников, из коих состояла в то время Российская академия наук. Выходило, что он десять лет работал в Сибири, чтобы привезти в Петербург целый караван повозок с доказательствами ее «неисторичности», а для создания «норманнской ереси» никуда даже ездить не пришлось – достаточно было ознакомиться с откуда-то вдруг взявшимися «древними документами», чтобы родилась крайне сомнительная «новгородская» концепция русской истории.

Что же немецкому «цивилизационному клубу» не понравилось в Сибири? Есть знаменитое библейское выражение: «По плодам их узнаете их». Если судить по тому, что история прихода Рюрика к власти в Новгороде описана как акт, прямо-таки смакующий унижение русского национального самосознания (случай, не имеющий мировых аналогов), то в Сибири, надо полагать, были обнаружены материалы, которые решительно опровергают эту идеологему.

Здесь необходимо сделать отступление. В 40-х годах XVIII века, во времена Анны Иоанновны, архив Томска был утоплен местным воеводой в реке Томь [2]. Случилось это при невыясненных обстоятельствах с участием все того же академика Герхарда Миллера, будущего автора «Истории Сибири». Установлено, что в сентябре 1733 года этот еще молодой, 28-летний столичный «ученый» прибыл в Томск из Петербурга для сбора материалов по истории Древней Руси. В городе находилось одно из самых древних на тот момент государственных хранилищ, куда были свезены все найденные на просторах Южной Сибири исторические книги, архивы и летописные материалы. Но Миллер почему-то не стал изучать эти уникальные данные, а лишь убедился в их существовании, отписался об увиденном в столицу и отправился дальше в глубь Сибири. Вернулся он только через семь лет, в 1740 году, чтобы услышать о гибели всего исторического архива.

Как пишут биографы Г. Ф. Миллера, он «обнаружил пропажу древних актов», но личная переписка того периода, которую академик активно вел на родном немецком языке, не содержит упоминаний об этом событии. Все современники историка отмечали его повышенную эмоциональность, так что гибель бесценного с научной точки зрения архива не могла бы не вызвать соответствующую реакцию. Во всяком случае, ученый был обязан написать жалобу на высочайшее имя, тем более что раньше он прибегал к такой мере по гораздо менее значительным поводам. Однако этого не произошло. Похоже, Герхард Миллер не был удивлен или огорчен случившимся.

Скорее всего, он не только знал об уничтожении архива, но и был послан из Петербурга, чтобы передать томскому воеводе соответствующее тайное распоряжение еще в свой первый приезд. Ведь сразу же, как только Миллер увидел пустые полки томского архива, на него снизошло вдохновение. Он сел писать не историю Московии, а ныне всем известную «Историю Сибири», из которой, как из «гоголевской „Шинели“», вышли современные представления о первобытной дикости этого региона до прихода туда «ученых немцев» и царских чиновников. Во всяком случае, из личной переписки Миллера следует, что первые тома вышли из-под его пера сразу же, как стало ясно, что документальных первоисточников для сибирской истории больше не существует.

Возможно, именно этим объясняется поистине странная и противоестественная ненависть германофила Ломоносова к немцу Миллеру. Так сложилось, что после завершения миллеровской миссии историкам осталось узнавать о прошлом Сибири лишь из его трудов – все первоисточники были навсегда утрачены (академик привез в Петербург только копии-черновики, написанные им на немецком языке). Таким образом, можно с уверенностью сказать, что связь времен в России по-настоящему прервалась именно с гибелью сибирского хранилища древних архивов. К началу экспедиции Миллера там все еще могли находиться последние подлинные свидетельства о 150-летних дипломатических отношениях России с державой, занимавшей весь Алтай-Тянь-Шаньский регион и сопредельные территории от Байкала до Арала, – Центральной ордой.

Из-за утраты этой информации мы сейчас вынуждены пользоваться косвенными, часто случайными данными. Тем не менее они позволяют установить, что московский царь, приняв из рук казаков Ермака Сибирское царство, обнаружил на южной границе своих новых владений нечто удивительное. Это было государство, населенное европеоидами. Сибирские воеводы предпочитали называть их «белыми калмыками» за присущую им классическую европейскую внешность. Хозяева Алтая и Приобья также именовались «теленгетами», что по-русски в то время звучало как «теленгуты», а чаще – «телеуты». Поэтому и страну их в отписках царю называли «Телеутская землица»8. Внимательное изучение этого вопроса дает нам возможность ответственно заявлять, что телеуты являются прямыми потомками легендарных гуннов и предками современного русского народа.

Российские тюркологи В. В. Радлов и Н. А. Аристов независимо друг от друга пришли к единому выводу о том, что «теленгиты», «телеуты», «алтай-кижи», «белые калмыки», «алтайские горные калмыки» «когда-то <…> составляли обширный тюрко-язычный народ», имя которого – «теле».

Этноним «теленгет» восходит к древнетюркскому слову «теле». «Надо признать, что телеуты и теленгуты или теленгиты <…> один и тот же народ, тем более что истинное имя этого народа есть теле, а приставки монгольского множественного числа ут или гут приданы к имени…» [3], – делает вывод Н. А. Аристов в работе «Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей». Теленгетов в русских источниках чаще всего именуют «белыми калмыками», «горными калмыками», «телеутами», «теленгитами», «зюнгарцами», «ойротами» и «урянхайцами». В своем научном труде «Из Сибири» В. В. Радлов отмечает, что «в языковом отношении к алтайцам очень близки и телеуты. Они называют себя теленгет» [4]. Далее ученый приходит к верному заключению о том, что «и теперь все племена, подчинившиеся русской короне, называют себя алтайцами, а племена, находившиеся во власти Китая, а затем возвратившиеся уже как китайские подданные в Россию, на свои прежние насиженные места в Восточном Алтае, и до 1866 года платившие дань китайцам и русским, – двоеданцами. И алтайцы, и двоеданцы сохранили еще память о своей принадлежности к калмыцкому государству, а поэтому часть их называет себя калмак или ойрот, хотя за последнее время это племенное название все больше забывается. Настоящее название этого народа – теленгиты или теленгеты, но сохраняется оно лишь в сознании двоеданцев» [4].

Из тождественности этнонимов «телеу» и «телеут» можно заключить, что первый из них, зафиксированный в составе топонимов Сакмарского бассейна, восходит к праформе «теле» (в китайском языке – «народ динлинов»). Л. П. Потапов также считает, что основные тюркоязычные родоплеменные группы – «телеуты», «теленгиты» и «телесы» – сохранили в своем названии этот древний этноним [5]9. Его наличие удостоверено китайскими летописями суйской (581—618 гг.) и танской (618—907 гг.) династий [8]. В данных источниках упомянутый термин относится к большой группе населения, обитавшей на просторах Алтай-Тянь-Шаньского региона и современного Казахстана. Также в зону проживания «теле» входили территории современной Монголии и Тувы, русского и монгольского Алтая, Семиречья и Киргизии.

В середине XIX века с подачи все того же Миллера этноним «телеут» официально был закреплен за потомками трудовых мигрантов из Китая, составлявших около 5% населения Алтая и бывших арендаторами на землях знатных казаков-телеутов, так как сами воины были лично свободными гражданами. Остальные 95% жителей Алтай-Тянь-Шаньского региона крестились в русскую веру и расселились по территории современной России. Вследствие этого европеоидные «белые калмыки» в источниках превратились в современных монголоидов с приписываемым им языком, который начал формироваться только со второй половины XVII века. К историческим «телеутам» – предкам русского народа – более поздние монголоидные телеуты прямого генетического отношения не имеют.

Владыка «Телеутской землицы» назывался «каан». Этот титул хорошо известен историкам – именно так обозначалось царское достоинство на языке древних булгар. Народ «теле» можно без преувеличения назвать великим. В древних китайских источниках, в частности, в Суйской династийной хронике, сказано: «Предки теле были потомками хунну». Очевидно, что во всех перечисленных выше фрагментах трудов разных исследователей имеются в виду гунны – все те же, неизменные на протяжении тысячелетий своего исторического существования скифы-казаки, предки современного русского народа.

До нас дошли фамилии «белых калмыков» – «телеутов». По данным И. С. Тенгерекова, они звучали так: Табунов, Ирганов, Кокин, Бей-Конов, Бас-Бейков, Терев и т. д. Язык их остался неизвестен, так как его изучение началось слишком поздно – во второй половине XIX века, когда все исторические архивы по древней истории России были безвозвратно утеряны. Условно принято считать, что «белые калмыки» (народ «теле» – потомки гуннов) были тюркоязычными, однако это не доказано; с таким же основанием можно утверждать, что они говорили на русском языке, а возможно, были двуязычны.

6.2. Наследство Алтая и утраченная память русского народа

Некогда «Телеутская землица» была независима от Московского государства и находилась под управлением Центральной орды – «Джунгарского» казачьего войска. С 1609 года между Центральной ордой и Москвой установились официальные дипломатические отношения, но уже через столетие все южно-сибирские земли были присоединены к России. Включение в состав страны столь обширных территорий практически не освещено в истории России на фоне присоединения отвоеванной у шведов крохотной Ливонии.

Если некогда московские чиновники не имели доступа к богатейшим землям Южной Сибири, которые тщательно охранялись отрядами казаков, то теперь для петербургской администрации открылись безграничные возможности разграбления перешедших им новых территорий. Именно в это время выходят указы царя Петра, накладывающие запрет на хранение предметов старины из серебра, золота и драгоценных камней. В частности, указом от 1716 года монарх повелевал выкупать в государственную казну все ценные древности «по фиксированной цене». Вслед за этим вышел закон от 1718 года, в котором Петр обязал всех царских верноподданных под страхом сурового наказания сдать предметы старины так называемым комендантам для последующей передачи государству.

Новый промысел по «разыскиванию» драгоценных древних объектов, легализованный указами Петра, получил название «бугрование» и очень скоро стал весьма прибыльным делом. Представители петровской власти в Сибири взяли его под свой непосредственный контроль. Организованные царскими чиновниками наемные артели вынуждены были отдавать все найденное золото и серебро за символическое вознаграждение. Драгоценная добыча варварски переплавлялась в слитки, или из нее изготавливались новые предметы. Так, например, современники оставили упоминание о красноярском воеводе Г. Салтыкове, который приказал из найденного в могильнике серебра отлить себе саблю.

В 1721 году слухи о масштабах хищений чиновниками драгоценных металлов в Сибири дошли до Санкт-Петербурга. Петр, узнав о несметных богатствах сибирского губернатора, князя Матвея Гагарина, общей суммой около трех миллионов рублей, что практически равнялось годовому доходу государственной казны, приказал казнить вельможу и забрать все его имущество.

Между тем разграбление могильников и курганов продолжалось неслыханными темпами. «Золотая лихорадка» бугрования перекинулась на территорию всей России и бушевала вплоть до начала XIX века.

Однако, несмотря на масштаб безудержного грабежа, со времен «археологического освоения» Сибири в России осталась всего лишь одна коллекция раритетов, которая принадлежала лично царю Петру. Почти все, что было добыто бугровщи-ками после присоединения «Телеутской землицы» к России, осело в европейских коллекциях. Выходит, что указы Петра, согласно которым предметы старины должны были передаваться в государственную казну, оказались неэффективными? Или изначально целью этих указов было вовсе не сохранение сибирских сокровищ, а их уничтожение и вывоз за рубеж в виде золотых и серебряных слитков? Не в этом ли секрет формирования «первоначального капитала» европейских финансовых магнатов, одним из которых был «личный друг» царя – Николаас Витсен, директор и основной акционер Голландской Ост-Индской компании?

Русский народ не только обокрали, но и лишили исторической памяти о великом прошлом. Западноевропейцам это было выгодно: используя марионетку на московском престоле – царя Петра, они бесконтрольно разворовывали и вывозили за рубеж колоссальные ценности, сопоставимые по стоимости со всеми экономическими активами сегодняшней Европы. Наследниками этого материального достояния являются русские люди, а вовсе не хваленые европейские и американские финансовые корпорации, которые и по сей день оставались бы в бедности и бесславии. Ограбив русский народ и присвоив себе его богатства, дельцы представили ситуацию так, будто русские не имеют никакого отношения к этим ценностям, не обладают собственной историей, да и происходят вовсе не от ариев-казаков, а от неких мифических славянских племен из Центральной Европы, которые претендовать ни на что не могут, так как и сами чужие на территории исторической России. Для этого щедро оплачивались специально нанятые историки. Эти лжецы досочинялись до того, что, по их утверждениям, самих ариев и их тысячелетней истории никогда не существовало, – лишь дикие скифские племена пастухов-кочевников, невесть откуда взявшиеся и без вести пропавшие, у которых и ценностей-то никаких быть не могло.

Конечно, мы ни в коем случае не призываем к переделу собственности и возвращению награбленного силовым путем, хотя русский народ имеет на это моральное право и военной мощи у России хватает. Но подобное развитие событий привело бы к страданиям ни в чем не повинных людей – населения европейских государств, которые и сами оказались под игом чудовищной олигархии. Накопив неисчислимые капиталы за счет ограбления русского народа, а затем Индии и Китая, западноевропейские магнаты, по сути, скупили все европейские государства в свою личную собственность, превратив их население в современных финансовых рабов. В текущих условиях требуется не силовое решение проблем, а информационное просвещение и прежде всего – восстановление исторической памяти. Во имя предков и ради будущего наших потомков мы должны заявить о своих правах. И если продолжится агрессия с целью окончательного уничтожения русского народа, то, возможно, придется применить военную силу, и к этому нужно готовиться уже сейчас.

Неоспорим тот факт, что Европа была крайне заинтересована в притоке золота и драгоценностей из Сибири. В то время, когда в России открылась Кунсткамера – первый государственный публичный музей, представлявший уникальную коллекцию древностей, – на всю Европу было только одно похожее заведение – итальянский музей Галерея. Его экспозиции были полностью посвящены эпохе античности, которую европейцы в то время и понимали под древностью. Открытие крупнейших мировых музеев – французского Лувра и испанского Прадо – состоится значительно позже, когда в Европе пробудится подлинный интерес к археологии и коллекционированию. А случится это именно после проникновения в Западную Европу редчайших по красоте изделий «сибирского бугрования», золота и драгоценностей казаков-скифов.

Одним из тех, кто интересовался сибирскими сокровищами, был опытный политик и один из самых богатых людей Европы – покровитель и патрон царя Петра, бургомистр Амстердама, по совместительству ученый, путешественник и составитель карты Тартарии, голландец Николаас Витсен. После устранения царевны Софьи с помощью доверенных лиц – командиров-наемников Гордона и Лефорта, которых она неосторожно приблизила к себе, именно Витсен оказывал неограниченное влияние на молодого и неопытного правителя Московии, окружив его целой шпионской сетью, возглавляемой протеже Витсена – фаворитом Петра, Лефортом. Царь Петр стал, без преувеличения, самым успешным политическим проектом Витсена (другой пример его успешного политического проекта – приход Вильгельма III Оранского к власти в Англии при поддержке голландских наемников). Логично предположить, что все указы Петра, в том числе те, что легализовали разграбление скифских могил, являлись не чем иным, как выполнением пожеланий Витсена. К слову, одним из похожих постановлений Петра была уничтожена вся текстильная промышленность России: в «текстильном указе» особо оговаривалось, что разрешено использовать исключительно ткацкие станки «голландского образца», а все иные подлежали уничтожению. И подобных указов, направленных против России, были сотни.

Еще в 1692 году в Амстердаме вышла книга Николааса Витсена «Северная и Восточная Тартария». В ней автор рассказывает об обнаружении некоторых древних предметов. Зачастую их находили не только в старых могильниках, но и в совсем свежих захоронениях. На это указывает возраст древесины, из которой были изготовлены гробы, – 40—50 лет. Вполне возможно, что на переплавку шли еще новые предметы, которые в глазах иностранцев представляли уникальную эстетическую ценность. Дабы смягчить культурный шок от разграбления московскими чиновниками древнего наследия казаков, Петр и издавал указы, запрещающие всякое частное владение бугровыми «древностями» в непереплавленном виде, но не ограничивающие само явление бугрования.

Новый исторический миф о Сибири продолжал развиваться и после смерти Петра Первого.

6.3. Алтайские кузнецы

Боевая мощь казаков всецело базировалась на мощнейшей и хорошо отлаженной индустрии производства вооружений. Развитость металлургии у скифов, их совершенное владение технологиями и навыками обработки металлов, придания им необычайных прочностных характеристик, отмечается многочисленными авторами исторических повествований с античных времен. Наряду с этим славились удивительные по красоте, своеобразию и тонкости художественные работы из драгоценных металлов, выполненные в так называемом «скифском зверином стиле». Производство вооружения и сейчас остается неоспоримым приоритетом России. Именно благодаря развитой металлургии, высочайшему уровню мастерства в сочетании с беззаветной преданностью и мужеством русский народ на протяжении многих тысячелетий своей боевой истории и до сегодняшнего дня был и остается непобедимым.

Многочисленные древние писатели утверждали, что именно на Алтае делали лучшие в мире клинки. Уже в наше время в этих местах было найдено захоронение воина (см. Приложения п. 2) с цельнолитым железным оружием.

В начале XVII века чиновники Московского царства, проникнув на территорию Южной Сибири, столкнулись с развитым металлургическим, кузнечным производством. Кому оно принадлежало – якобы неизвестно, но это, определенно, не были московские цари или их предшественники (как мы знаем, Московское царство эпохи Ивана Грозного никогда не доходило до этих земель). Находка стала неожиданностью, ведь это были не просто отдельные кузницы, а целые поселения, которые занимались металлургией на высоком технологическом уровне. Через небольшой промежуток времени все эти люди составили русское население Южной Сибири и принесли стране свой накопленный огромный опыт металлургического производства. А между тем некоторые авторы пытаются доказать, что русские начинают колонизировать эти земли только в конце XVII – начале XVIII века. Этот парадокс полностью опрокидывает шаткую миллеровскую конструкцию и показывает, насколько древней является история русского народа. Металлургия Алтая, Семиречья и Алтай-Тянь-Шаньского региона в целом развивалась на протяжении тысячелетий, а создали ее предки русского народа – скифы.

Согласно имеющимся источникам, чиновники Московского царства называли это население «кузнецами», без какого-либо указания на то, что это могли быть инородцы. Алтайские металлурги естественным образом входили в состав общей казачьей орды. Мы находим подтверждение тому, что это было не просто объединение воинов-казаков, но и автономное, устойчивое образование, способное самостоятельно обеспечить себя оружием и всем необходимым для битв и военных походов.

6.4. Земля Телеутского войска

Изначально Томск был пунктом, откуда посланники царя регулярно ездили на реку Чарыш, в резиденцию «каана теленгетов», чтобы уговорить последнего принять московское подданство. Переговоры были терпеливыми и долгими. На престоле уже находился Василий Шуйский, когда 2 февраля 1609 года переговорщик Иван Коломна с князем Тояном в очередной раз отправились в ставку «телеутского каана». Там им впервые улыбнулось счастье: владыка теленгетов согласился на союзные обязательства.

Надо сказать, что Кремль той поры ощущал себя в какой-то мере наследником исторической орды, хотя про «татаро-монгольское иго» (см. Приложения, п. 3) и про самих «монголо-татар» в те времена еще никто ничего не знал, эти фантастические мифы – изобретение более позднего времени. 31 марта 1609 года между государством теленгетов и Московией был заключен абсолютно равноправный военно-политический союз. За последующие сто лет казаки на службе московского царя прошли всю Сибирь, вышли на берега Амура, добрались до Сахалина (есть сведения, что уже были нарисованы контуры Аляски), но самый близкий и богатый регион Сибири оставался суверенной территорией казачьего войска, которое было бы правильно называть «Алтайским казачьим войском».

К XVIII веку «телеуты» окончательно перешли в подчинение верховному атаману Центральной орды (Джунгарского войска), а тот переселил своих подданных в Семиречье. Потребовалось несколько лет и четыре тысячи телег, чтобы осуществить это грандиозное мероприятие. На встрече с российским посланником И. Передовым джунгарский лидер Ц. Рабдан пояснил, что московские власти «теленгутам чинили многие обиды… И теленгутам стало жить невозможно». В итоге к 1718 году русский пограничный разъезд, двигаясь вдоль знаменитой Телеутской межи, обнаружил, что на другой стороне заставы пусты, – начиналась новая страница истории Южной Сибири и Казахстана (см. Приложения, п. 4).

Что касается самих «теленгетов», то они как лучшие в мире воины и оружейники составили личную гвардию верховного атамана Джунгарского войска. Но все же большинство «белых ариев» остались на своих родовых землях. Принимая православное крещение, они становились первым русским населением современного Алтайского края, Кемеровской, Новосибирской, Омской областей и Казахстана.

Как уже говорилось выше, в 1719 году Петр направил в Сибирь своего личного доверенного агента Мессершмидта, чтобы тот своими глазами увидел, что такое «Телеутская землица». Вероятно, данные оказались такими, что московский царь посчитал эту страну обретенной прародиной. Учитывая, какой тайной была окружена полученная информация (например, в опубликованном «Дневнике путешествия из Тобольска через Тару, Томск и дальше в Сибирском государстве» записи обрываются 6 мая 1721 года ровно на том месте, когда Мессершмидт пересек границу загадочной «Телеутской землицы», и возобновляются с 8 декабря 1721 года, когда он уже покинул ее пределы), нельзя исключить самый очевидный вариант: Петр Первый посчитал новое территориальное приобретение чем-то вроде Древней Руси и присвоил ей статус возвращенной отчизны. Только в таком случае становится понятно, почему она не могла состоять в перечне присоединенных государств и почему в новом императорском титуле вместо привычных слов «всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец» впервые было начертано: «Императоръ и Самодержецъ Всероссiйскiй» – без каких-либо оговорок и уточнений (см. Приложения, п. 5).

6.5. Неизвестная история Сибири

Что нам известно об истории Южной Сибири? Как уже упоминалось, Томск в первые годы своего существования был не чем иным, как штаб-квартирой высокого посольства из далекой Москвы. Острог под эти цели и строился. Отсюда царские послы выезжали на сопредельную территорию. Там находилась резиденция владыки государства, которое в отчетах московскому царю звалось «Телеутская землица», а мы предлагаем называть Алтайским казачьим войском. Она охватывала территорию современной Новосибирской и Кемеровской областей, Алтайского края и прилегающие земли Казахстана – всего свыше 1 млн кв. км, с многочисленным населением. Послам не удавалось найти общий язык с казаками-телеутами многие годы: состав посольств менялся, но результата не было.

Возникает вопрос: почему же Москве, которая за одиннадцать лет до этого спокойно отобрала у Кучума Сибирское ханство (территория современной Тюменской, Омской областей и северо-западного Казахстана), было так важно установить с «Телеутской землицей» дипломатические отношения? Ответ очевиден: Кремль не обладал в то время какой-либо реальной военной силой. Причем акту вхождения этих земель в состав Московского государства придавалось исключительное значение: Борис Годунов, в правление которого воеводы вышли на границы Алтайского казачьего войска, отправил туда целое посольство. Никто в Сибири не удостаивался такой чести. Своим послам (И. Поступинскому и Б. Константинову) он наказывал «проведать о черных и белых калмыках, где они кочуют, и в которых местах, и кто ими владеет, и с кем у них ссылка».

Язык, на котором говорили казаки Алтайского войска, остался неизвестен, но сохранилось письмо кузнецкому воеводе от самого последнего атамана «телеутов» Табылова на русском языке с редкими для того времени, очень красивыми и литературно стройными оборотами речи: «Смирно жить станем – волосы забелеют, за железо примемся – кости забелеют…» [10].

Не здесь ли кроется разгадка тайны, похороненной в водах Томи? Возможно, иноземных «историков» -немцев, присланных из Петербурга, не устраивал язык, на котором были написаны эти исторические архивы?..

Почти фанатичное упорство, с каким московское правительство вело переговоры с «белыми калмыками» – казаками Алтая (сначала Борис Годунов, а потом – Василий Шуйский), могло означать только одно: Кремль видел в них не только единокровных, но и равных себе партнеров по переговорам.

Алтай всегда считался местом нахождения полумифической прародины русов, про которую еще в X веке арабские и персидские авторы писали, как про «третью Русь».

В конце XVI – начале XVII века Великая Смута охватила Московию, и в 1613 году на царский престол взошла новая династия. Бояре Кошкины-Кобылины (первоначальный псевдоним – Юрьевы-Захарьины), принявшие фамилию «Романовы» (в честь деда патриарха Филарета – Романа Кошкина), также были заинтересованы в союзе с казаками Алтая. Однако впоследствии они, как известно, стали переписывать историю. Уже в правление Алексея Михайловича (1645 год) были уничтожены все разрядные книги, отражавшие реальную историю русских родов на службе московского царя, и организовано избиение православных «староверов», еще сохранявших старую литературу, прежние знания и традиции.

6.6. Население Сибири

Бурная реформаторская и завоевательная деятельность царя Петра была совершенно не обращена на восток – в Сибирь, которая тогда воспринималась как надежный тыл и неиссякаемый источник золота. Реальное «государственное освоение» этой территории начинается не ранее XIX века, хотя еще Елизавета Петровна, со второй половины XVIII века разрешала помещикам «ссылку крестьян на поселение в Сибирь в зачет рекрутского набора». Однако этот указ, конечно, не может считаться причиной колонизации данных земель по причине ничтожного количества сосланных таким образом крестьян, – оно составило лишь доли процента от общей численности населения Сибири того времени [16].

Однако, несмотря на практическое отсутствие факта колонизации, население Сибири стремительно увеличивается, особенно бурный рост отмечен в XVIII веке: со 169 тыс. человек мужского пола в 1719 году до 412 тыс. человек мужского пола в 1795 году. Подобный скачок (в 2,5 раза за 76 лет) невозможно объяснить естественным приростом, – и в то же время в течение XVIII века совершенно не наблюдается миграции из европейской части России.

Рост русского населения Сибири почти на 500 тыс. человек (если принять, что численность женского и мужского населения одинакова) связан почти исключительно с миссионерской деятельностью Русской Православной Церкви по крещению местных жителей. Разумно предположить, что и самое первое русское население Сибири, которое в начале XVIII века уже насчитывало 338 тыс. человек, – это все те же казаки, принявшие русскую веру еще ранее, в XVII веке. В их числе было лишь малое количество присланных «служивых людей» из Московии, остальные в массе своей набирались «в царскую службу» на месте. Да и те, кто прибыл из Москвы, скорее всего, были крещеными казаками европейской части России на службе русского царя. Именно по этой причине они не встречали сложностей в исполнении государственных обязанностей на месте новой службы, в окружении своего же собственного народа.

Третья «Ревизская сказка» 1762 года выявляет увеличение численности населения Сибири на 87 тыс. душ мужского пола относительно второй «Ревизской сказки» 1744 года. За восемнадцать лет этот показатель увеличился на 28,5% (с 306 до 393 тыс. душ мужского пола). Этот весьма значительный прирост произошел за счет принятия в подданство России казаков Алтая. Из них 126 тыс. человек были крещены как русское население. Логично предположить, что казаки имели в своем составе и некоторое количество инородного, неказачьего населения общей численностью примерно 48 тыс. человек, которые, приняв подданство России в тот же период, тем не менее не были записаны как «русские», а были названы «ясачными инородцами». Сами же казаки, влившись в число русских, не подлежали налогообложению и не являлись «ясачным населением» [16].

Данные третьей «Ревизской сказки» по губерниям Сибири дают более точную статистику: в трех губерниях (Тобольской, Томской и Иркутской) рост русского населения охарактеризован цифрой 73 тыс. душ мужского пола. Столь существенная разница в учете отдельно по губерниям и в целом по Сибири может свидетельствовать о том, что, помимо казаков, которые являлись единственным коренным населением Сибири и современного Казахстана, принятым в русское подданство вместе со своими князьями, происходило не менее массовое движение казаков из оккупированных цинскими войсками земель Центральной орды (Джунгарского войска). Оно не поддавалось учету, а потому большая часть русского населения не была включена в статистические данные. Отчасти это объясняется нежеланием самих переселенцев предоставлять о себе сведения, а также стремлением правительства Российской империи по возможности скрыть сам факт массового перемещения казаков с оккупированных цинским Китаем территорий, дабы не провоцировать конфликт с могущественной Маньчжурской империей. Основания для такой осторожности были, так как император цинского-маньчжурского Китая сразу же после захвата земель Алтай-Тянь-Шаньского региона назначил нового верховного атамана Центральной орды из правящей ранее династии выборных атаманов, который, в свою очередь, решительно требовал вернуть своих подданных и опирался на реальную силу в лице маньчжурского императора. Ему вторили и многие влиятельные князья бывшего Джунгарского войска, перешедшие на службу цинскому правителю.

Не учтенные в статистических данных переселенцы, которые частично размещались на территории Сибири, а в основной своей массе уходили на юг европейской России, впоследствии и обеспечили стремительный рост численности населения Сибири в течение нескольких десятилетий. Постепенный подушный учет всего пришедшего из Алтай-Тянь-Шаньского региона и остававшегося в Сибири населения, проведенный царской администрацией, выявил к 1795 году (спустя 40 лет после оккупации земель Центральной орды) прибавку населения в количестве 578 тыс. человек, из них русских – 428 тыс. человек [16].

Попытка объяснить увеличение численности жителей Сибири почти в два раза колонизацией из Московского региона, который и сам остро нуждался в населении, несостоятельна. Со времени Петра Первого и до XIX века существовал запрет на заселение Сибири русскими колонистами из европейской части России. Возможные единичные случаи бегства людей (преступников с точки зрения законодательства того времени) не могли создать явление массового освоения территории Сибири.

Другим удивительным фактом является то, что «некрестьянское» (преимущественно служивое) население Сибири начала XVIII века числом 67 тыс. душ и «крестьянская» его часть (хотя в основном это были вовсе не земледельцы, а «приписные» заводские рабочие) в количестве 102 тыс. душ в значительной своей части состояло из несемейных мужчин, которые вербовались для службы или выполнения определенных работ. Откуда же они привлекались и каким образом обзаводились семьями?

Ничем не подтвержденное утверждение Г. Ф. Миллера о том, что, дескать, казаки, служивые и купцы покупали и «сманивали» себе жен (в количестве 170 тыс.), попросту нелепо и не заслуживает внимания. Без семейного коренного населения, каковым и являлись казаки, испокон веков проживавшие на своих родовых сибирских землях, «освоение» этого региона было бы попросту невозможно. Ведь на территории Сибири, включая Урал и современный Казахстан, до сего дня проживает более трети всего русского народа. Никакой «колонизацией» это объяснить невозможно.

На самом деле цифра увеличения численности населения Сибири – 578 тыс. человек – далеко не отражает масштаба исхода казаков из Центральной орды во второй половине XVIII века. Большая их часть переселялась далее в европейские пределы Русского царства. Те из них, кто принимал православие, становились русским населением, а те, кто присоединялся к Волжскому войску, назывались «калмыками». Волжские атаманы остро нуждались в этих переселенцах, поскольку их собственные казаки массово покидали родные места, крестились и становились русскими подданными московского царя.

Таким образом, население Сибири и Южной России формировалось естественным путем, практически без участия государства. Эти два мира до поры до времени существовали параллельно. Насильственные же действия чиновников всегда заканчивались полной неудачей, так как принудительно перемещаемое население приживалось с большим трудом. Например, в деревне Большая Курья, далеко не самом суровом месте Сибири, через три года после вселения переведенных из Иркутска одиннадцати семей и трех одиноких крестьян «не оказалось ни одного полностью построенного двора. Было 4 избы без крыши, одна недостроенная, а строительство одной избы только начато» [11].

В результате крещения казаков в 80-х годах XVIII века в Сибири проживало уже свыше миллиона человек, существовали десятки тысяч населенных пунктов, развивалось крупное по масштабам того времени металлургическое производство в Алтайском и Нерчинском горных районах. Сибирские земледельцы использовали под хлебопашество сотни тысяч десятин земли, снабжая продуктами миллионное население края.

6.7. «Освоение» Сибири

Успехи посольских обменов начала XVII века между казаками и московскими властями были налицо. Из «Грамоты» царя В. И. Шуйского Тарскому воеводе Силе Гагарину от 27 февраля 1608 года мы узнаем, что казаки пригнали в Тару 550 лошадей: «И те лошади продают <…> на платье и на деньги, и на бумагу писчую…» [12].

Весьма символично сообщение о том, что писчая бумага была в числе предметов первой необходимости, – это свидетельствует о высоком уровне культуры и грамотности казаков того времени.

В «Грамоте» от 5 марта 1608 года царь В. И. Шуйский повелевает Тарскому воеводе князю И. В. Мосальскому, князю Г. Г. Жалябовскому и голове А. Ф. Поленову послать во владения князя Орлика казака Алексеева для приведения к присяге. В грамоте сообщается, что 12 января 116 (1608) года воевода С. И. Гагарин писал из г. Тары о прибытии 20 сентября 115 (1606/07) года Орликова посла Катачея, который просил «о мире и пребывании <…> по Камышлову, Ишиму <…> торговать приезжать в Тару…» [13].

6.8. Исторические карты России

Спустя более тысячи лет после Птолемея на западноевропейских картах Средневековья и картах XVII—XVIII веков видно, что все те же территории неизменно остаются заселенными единым скифским народом, состоящим из многочисленных орд – автономных и самоуправляемых казачьих войск.

Киргизы-казаки (в другом варианте прочтения – «чиркисы») запечатлены на этих картах в районе территории Cassakia и представлены как разновидность восточных казаков. Ногайцы в это время занимали огромную территорию. В Ногайской орде конца XVI века происходили сложные политические процессы: ногайские казаки, еще сохраняя прежнее название, постепенно обособлялись от исторических казаков – гвардии Стального Императора, придерживаясь принципов ислама и все активнее сотрудничая с Турцией.

На картах, составленных шпионами римского папы, к северу от Кавказа отмечается народ «черкессы, коии суть русские есть» (в другом варианте прочтения на латыни – «киргиссы, коии суть русские есть»). От того же слова происходят названия городов Черкассы и Новочеркасск, а также Черкасские переулки в Москве и знаменитая черкеска. Современные черкесы, которые так же называют себя адыгами, и киргизы Тянь-Шаня к историческим «киргиссам – чиркиссам – Черкассам», имеют лишь косвенное отношение через своих князей – представителей казачьей военной аристократии, и в основе своей ныне имеют генетику восточных, неказачьих народов.

В поздних русских и польских письменных источниках под именем «пятигорских черкас» везде подразумеваются казаки. В. Н. Татищев писал: «Оттуда Кимры вышли, где ныне черкасы и пятигоры обитают, и храбрые суть люди. Язык с нами суть имеют един». Как видим, русские – подданные императора всероссийского и казаки-черкессы, населявшие Северный Кавказ в XVII веке, говорили на едином русском языке.

Персы продолжали называть русских «саками» (скифами) и в более позднюю эпоху. Также были приняты и производные наименования «Секлаб», «Саклаб» и «Сакалиб». Русы-казаки были очень хорошо известны арабам, которые в VII и последующих веках считали их, наряду с казаками-казарами, злейшими врагами всего мира. Историки неоднократно говорили о русах азовских и черноморских, входивших в состав Казарии (Хазарии) [14].

Сохранилось огромное количество изображений, позволяющих уверенно утверждать, что скифский расовый тип полностью совпадает с современным русским.

6.9. Древняя археология и антропология

По антропологическим данным установлено, что в V веке до н. э. (к этому времени относятся персепольские рельефы) основная масса населения Средней Азии и Казахстана имела ярко выраженные европеоидные черты нордического (северного) типа: «Этот народ мы называем скифами или Гунами. Правда, сами себя они именуют русами…» [15].