Читать книгу Шифр генома - Андрей Толоков - Страница 5

− Послушай, Василий, − Людмила изо всех сил сдерживала себя от всплеска эмоций, − остынь в атаке. Ты же знаешь правила.

− Знаю, но я чувствую, что я прав.

Загурская громко вздохнула и продолжила:

− Мне что, пойти к Молчанову и написать в рапорте: подполковник Куприянов чувствует, что надо возобновлять дело? Так, по-твоему?

− Нет не так, − возразил Куприянов. – Она не отвечает на звонки. Сестра не может с ней связаться…

− …но вместе с тем, − перебила Куприянова Людмила, − сестра тело не опознала. Вот в протоколе чёрным по белому написано. Фотографий никаких у сестры нет. Сравнить не с чем. Что тебе ещё надо?

− Труп опознать и убийцу найти. Только и всего. Иванчук не видела сестру больше двадцати лет. Я что прошу невозможного? Назначь генетическую экспертизу. Труп через столько лет даже родная мать не опознает. Может, старшая сестра за эти годы увеличилась на пять размеров, а может и усохла, как вобла. А генетика, это почти сто процентов.

− Нет! – твёрдо сказала Людмила. – Дело приостановлено. А генетическая экспертиза стоит больших денег. Молчанов меня пинками выгонит. Нет, Василий.

Куприянов поставил стул прямо напротив Людмилы, сел и положил локти на стол.

− Как же я хочу с тобой поссориться, Загурская! – сказал он, твёрдо приклеив свой взгляд к Людмиле. – Хотя бы дай команду экспертам взять образцы у сестры, пока она здесь.

− Что же ты такой противный, Куприянов? – тем же способом ответила Загурская. – Официально я этого делать не буду. Сам знаешь почему. А неофициально иди и договаривайся. Только меня не впутывай.

Василий Иванович ещё несколько секунд пристально смотрел на Загурскую, потом отодвинулся от стола и сказал:

− Хорошо, я договорюсь. Договорюсь и уеду.

− Куда? – удивилась Людмила такому заявлению.

− В Москву. Дня на три, а может и на больше.

− Это что, протест?

− А хотя бы и так! – скривил надменную физиономию Василий.

− Так, Куприянов, давай серьёзно.

− А если серьёзно, то в Москву поеду вместо Габашидзе. Вызывают.

− Вместо Миши ты бы с таким рвением не поехал. Я же тебя насквозь вижу.

− Ладно, − поднял руки вверх подполковник. – Признаюсь. Звонил утром Подгорному. Андрей обещал помочь. По следу Иванчук, то бишь, Кастель, пройдусь. Что-нибудь, да найду.

− Ну да, − сложила руки на груди Загурская. – Не в твоём стиле просто штаны протирать на совещаниях. Только прошу, Василий ты мой дорогой Иванович, не лезь, куда не надо. Хорошо?

− Не полезу. Если на двери написано: «Не влезай, убьёт!», не полезу.

Людмила схватила со стола блокнот и швырнула в Василия.

Тем же вечером Куприянов уехал в столицу. Осенняя Москва не самое приветливое в это время года место на земле. По сравнению с южным городом, который давно стал для Василия родным, столица это что-то мокрое, промозглое, неприветливое. Это что касается погоды, а вот что касается людей, тут дела обстоят иначе. Люди здесь хоть не особо охотливые до улыбок, зато профессиональны и деловиты. Москва как своеобразный плавильный котёл, притягивает многих, но приласкает только тех, кто настойчив, терпелив, способен и верит в себя.

Подгорный приехал встретить Василия лично. На своей собственной машине, без водителя и без «мигалок». Куприянов увидел Андрея на перроне в стёганой синей куртке, джинсах и клетчатой кепке.

− Ба-а! – развёл руками Василий. – Если бы не знал, что ты меня встречаешь, не узнал бы.

− Чего так? – не понял реплику друга Подгорный.

− Сколько лет приезжал в стольный град, ты всегда в официальном мундире, − пояснил Куприянов. – Депутатский дресс-код отменили?

− Ничего никто не отменял, − ответил с улыбкой Андрей, тряся за руку Куприянова. – Выходной сегодня. Могу быть расхлябанным.

− Так может ты ещё и сам за рулём?

− Угадал, чертяка! Пошли.

Уже в машине Подгорный заговорил о деле.

− У тебя совещание завтра в одиннадцать? – спросил Андрей.

− Да.

− Думаю, часа два продлится. Время у нас с запасом.

− Ты о чём, − спросил Василий.

− Я о твоей просьбе. Ты же хотел узнать про специальную лабораторию вирусологии и микробиологии?

Куприянов немного опешил. Он не знал ни про какие специальные лаборатории. Но тут же смекнул, что речь идёт о лаборатории, в которой работала Ольга Иванчук.

− Ты узнал, где работала Иванчук? – спросил Василий.

− Да. Сделал твою работу.

− Хорошо. С меня простава. Продолжайте, Андрей Андреевич.

− Есть продолжать, товарищ подполковник! – Подгорный приложил руку к клетчатой кепке. – Завтра я устрою тебе встречу с очень осведомлённым человеком. Он работал в этой лаборатории. Хорошо помнит всех сотрудников. Советую приготовить диктофон. Информации будет много.

Этим осведомлённым человеком был Евгений Павлович Капорин. Когда-то простой лаборант, а теперь известный микробиолог, эксперт, доктор наук.

− Никаких особых усилий, − рассказывал Подгорный. – Когда ты меня попросил навести справки об этой женщине, я сразу по шаблону. А как только всплыла биолаборатория в нашей истории, так первым делом позвонил Капорину. Я Евгения Павловича давно знаю. Он для нашего комитета экспертные заключения делал. Представляешь, какая удача? Он, ещё в те дремучие времена работал именно в этой лаборатории вместе с Иванчук. Между прочим, хорошего мнения о ней. Завтра он тебе все карты раскроет.

− Спасибо, Андрей. Это большая удача. А куда мы едем?

− Как куда?! − всплеснул руками Подгорный. – Ко мне едем! София уже стол накрыла. Чревоугодничать будем. Грешить, Василий. Давно не грешил?

− Давно.

− То-то же! Москва рассадник греха. Не забывай об этом, подполковник.

Встреча с Капориным состоялась на кафедре, где Евгений Павлович преподавал. Невысокого роста человек, с коротким ёжиком на голове и поразительно добрыми глазами. Василия Капорин встретил крепким рукопожатием, словно был не биологом, а тренированным атлетом.

− Знакомьтесь, Евгений Павлович, мой друг и соратник Василий Иванович, − представил Куприянова Подгорный.

− Очень приятно! Евгений Павлович, − представился в ответ учёный, и широким жестом показал на диван в углу кабинета. – Присаживайтесь. Будем разговаривать.

На журнальном столике, рядом с диваном, стояла розетка с мёдом, три чайные чашки и большой китайский термос, родом из семидесятых годов.

− Знакомый раритет, − кивнув в сторону термоса, сказал Василий.

− Да-а, − с улыбкой протянул Капорин. – Берегу как зеницу ока. Последний остался у меня. Но не термос главный. Главное то, что внутри. Попробуйте.

Капорин выдернул большую пробковую крышку из термоса. Тоненьким ароматным дымком стал расползаться по комнате запах вишни.

− Чай Ассам, − с интонацией экскурсовода объявил Евгений Павлович. – Мой любимый. Уверен − вам понравится.

С этими словами Капорин разлил чай по чашкам, затем добавил в свою чашку пол-ложечки мёда.

− И вам рекомендую. Неповторимый вкус, − посоветовал Евгений гостям.

После нескольких глотков ароматного напитка, Капорин спросил Василия:

− А почему вас заинтересовала Ольга? Она вернулась? У неё неприятности?

Куприянов понял, что Андрей ничего не сказал Капорину о неопознанном трупе. И это хорошо. Пусть Евгений Павлович побудет ещё немного времени в неведении. Пусть рассказывает об Ольге как о живой. Хотя то, что она мертва ещё неустановленный факт.

− Вы отчасти правы, − ответил Куприянов. – Расскажите, как вы с ней познакомились, что она за человек и чем она занималась в вашей лаборатории?

− Словом, вы хотите знать всё, − резюмировал Капорин. – Что ж, сегодня я могу раскрыть секреты.

− Секреты?

− Да, − кивнул несколько раз Евгений Павлович. – До девяносто четвёртого года лаборатория Гербера была строго засекречена.

− Простите, Евгений Павлович, − снова остановил рассказа учёного Василий, − я буду иногда прерывать вас. Кто такой Гербер?

− Яков Ефимович. Талантище… был.

− Он умер?

− Он пропал. Может быть, умер, а может, ещё жив. Во всяком случае, я этого не знаю.

− Извините ещё раз, − сказал Куприянов, − продолжайте о лаборатории.

− Спасибо, − Капорин сделал глоток чая, посмаковал секунду, и продолжил. − Я буду вещать в доступной форме. Можно сказать, в научно-популярной. Так вам легче будет понять. Так вот, Яков в какой-то момент предположил, что вирусы могут иметь воздействие на разные этнические группы по-разному. Значит, и создавать необходимые для лечения препараты надо с учётом генетических особенностей этих этносов. Дальше упускаю. Умные люди с Лубянки поняли, что это не только про лечение, но и про заражение. Тут же все исследования Гербера и его коллектива были засекречены. Сейчас, опираясь на свой опыт, могу сказать, что тогда мы были только в начале пути. Как минимум нужно было пару десятков лет, чтобы дойти до настоящих, ощутимых результатов.

− То есть, там нечего было засекречивать? – спросил Куприянов.

− Нет, уважаемый, было. Полковник Вихров, казалось бы, контрразведчик, военный человек, но он тогда предсказал серьёзную опасность в этих исследованиях. Он как никто понимал, что если эти результаты попадут к врагам, у них появится оружие посерьёзнее ядерного. Было что там секретить, было.

− В общих чертах понятно. А что Ольга?

− Ольга пришла к Герберу ещё студенткой. С большим потенциалом девушка. Потом закончила биофак, и Яков взял её в штат. Очень быстро она стала, чуть ли не правой рукой Якова Ефимовича. И признаться, заслуженно. Но потом случилось то, что случилось. То, что случилось со всей нашей страной и наукой. Старые не могли управлять по-новому, а молодые не хотели по-старому жить. В итоге победил хаос.

− Вас закрыли?

− Хуже. Нас слили.

− Как это понимать? − спросил Куприянов.

− Все результаты наших исследований передали американцам. Это я сейчас знаю, что американцам, а тогда… приехали приветливые, внешне располагающие люди из международной организации и сгребли все, что Яков Ефимович нарабатывал годами. Вот так всё просто, Василий Иванович.

− Как же? – Василий бросил взгляд на Подгорного, будто это он виноват в таком безобразии. – Как же комитет? Этот как его, Вихров?

− А вот тут тёмная история, − ответил Капорин. – Вихров перестал появляться у нас. Вместо него пришёл наглый смазливый капитан. Фамилию точно не вспомню. Что-то с шумом связано. Шумков, Шумнов, как-то так. Я его видел всего один раз. Потом нас всех вывели за штат, пропуска отобрали. Остались в лаборатории только Яков и Ольга. Они дела передавали.

Евгений Павлович заметил, что у Подгорного закончился чай.

− Андрей Андреевич, наливайте себе ещё, − предложил учёный, − не стесняйтесь. И мёд обязательно добавляйте.

Подгорный не отказался.

− Вы знаете, что дальше было с Ольгой и Гербером? – вернул Капорина к беседе Василий.

− Знаю. Яков Ефимович попал в очень неприятную историю. Он, видимо от отчаяния, это мои догадки, устроил пожар в лаборатории. Я почему-то убеждён, что он хотел уничтожить что-то важное. Не верил Яков в благородные цели западных коллег. Он знал нечто большее, чем знали мы. Чуть сам не сгорел в этом пожаре. Ребята пожарные спасли. Его арестовали. Да Гербер и не скрывал, что намеренно поджег лабораторию. Должны были судить. Но вместо этого отправили в психушку. Это был оптимальный вариант. Единственный кто Якова навещал первое время, это Иванчук. Где-то брала деньги, покупала ему еду. Почему она это делала, сказать не могу. Может быть, была влюблена в Якова, может быть, из чувства благодарности, может ещё была какая причина. Этого сказать не могу.

− Вы встречались с Ольгой после пожара? – спросил Куприянов.

− Да. Она мне и рассказала о пожаре, о Якове, о клинике в Лефортово. Туда Гербера поместили сначала. А потом всё по шаблону девяностых: Ольгу нашли товарищи из американской фармкомпании. Предложили попробовать себя за океаном. Кто бы не воспользовался таким предложением?

− Она уехала, − сделал заключение Куприянов.

− Уехала, − подтвердил Евгений Павлович, − но не сразу. Поехала за советом к Якову. А его уже из лечебницы забрали.

− Кто забрал?

− Она только могла догадываться. Ей не сказали кто. Ольга подумала на спецслужбы. Я, если честно, тоже так думаю. Вот с тех пор о Якове Ефимовиче ничего неизвестно.

− А кто-то пытался его разыскать? – спросил Василий.

− Не знаю. Я точно не искал. У меня были другие хлопоты. Ольга, видимо, пыталась, но сдалась. Дала согласие и уехала в Америку. Там, насколько мне известно, добилась хороших результатов. Статьи её я читал. Она молодец. Только в последние лет семь-восемь о ней ничего не слышно.

− Думаете, отошла от дел?

− Ну что вы, Василий Иванович, − развёл руками Капорин. – Такой биолог как Иванчук, просто так от дел не отходит. Наука, что б вы знали, это наркотик. Один раз что-то получилось и всё, зависимость на всю жизнь. Я думаю, подписала контракт с какой-нибудь фармкомпанией и доступ к её исследованиям закрыли. Фармакология это большой бизнес. Понимаете?

− Понимаю. А зачем она могла приехать в Россию, как вы думаете?

− Это вопрос не ко мне. Возможно какие-то дела. Вдруг она до сих пор Якова разыскивает? Такое может быть?

− Через столько лет? – вмешался в разговор Подгорный. – Зачем?

− Не знаю, друзья мои, не знаю, − задумчиво ответил Капорин. – Есть у меня одна мысль. Нет, скорее гипотеза. Смотрите, если тогда, в девяносто четвёртом, все результаты работы Якова Гербера достались американцам, то почему до сих пор «шифр генома», выражаясь современным языком, нигде не засветился?

− Шифр генома? – в один голос переспросили Андрей и Василий.

Евгений Павлович махнул рукой, как бы извиняясь.

− Я же вам не сказал. Это Яков так называл цель своих исследований. Это не научный термин, это чисто его понимание. Сленг своеобразный.

− Вы думаете, − размышлял вслух Василий, − что не все результаты передали супостатам?

− Именно так. Что-то важное Гербер унёс с собой.

− И Ольга могла об этом догадываться?

− Конечно. Судя по её научным статьям, она продолжала работать в этом направлении. Об этом не писалось открытым текстом, но я-то знаю, что написано между строк.

− Гербера надо искать, − заявил Куприянов, и посмотрел на Подгорного.

Андрей скривил лицо, понимая, что задача поставлена ему.

− А Ольга-то где, − переключил на себя внимание Капорин. – Она здесь, в России?

− Думаю, да, − неопределённо ответил Василий.

− Угу, − кивнул Евгений Павлович. – В вашем деле загадок не меньше, чем у нас.

Прежде чем уехать, Куприянов записал телефон Евгения Павловича и получил разрешение в случае чего позвонить. Из автомобиля Куприянов связался с Бабиковым и сообщил, что задержится в Москве.

− Может быть, прямо сейчас съездим в Лефортово? – спросил Куприянов Андрея.

− Я не думаю, что это правильно, − возразил Подгорный. – Просто так с нами никто разговаривать не будет. И тем более, к архивам не допустит. Я с утра займусь этим. Подключу нужных людей, и тогда все двери откроются.

Всю первую половину дня Андрей провёл в телефонных разговорах. Он время от времени спускался из своего кабинета в столовую, наливал себе кофе и опять, с телефоном в руках, поднимался к себе. Василий слышал лишь обрывки фраз. С кем-то Андрей разговаривал по-дружески, запросто, с кем-то официально, негромко, монотонно. Василию ничего не оставалось, как ожидать результата.

Наконец, после полудня Подгорный спустился вниз без телефона. Он вошёл в столовую, запустив руки в карманы, и довольно улыбался.

− Что? – спросил Василий.

− Соня! – вместо ответа окликнул жену Андрей. – А что у нас на обед?

− Плов у нас, Андрюша, − ответила София.

− Отлично! Давай сейчас пообедаем, а то нам с Василием Ивановичем скоро ехать.

Василий успокоился. Он понял, что Андрей нашёл ниточку, за которую нужно потянуть.

Архив – это волшебное изобретение человечества, которое так часто помогало Куприянову за его долгую карьеру сыщика.

− У нас всё давно в электронном виде, − с гордостью заявила архивариус психиатрической клиники и посмотрела преданным взглядом на Тимура Александровича, главврача больницы.

Почтенный мужчина с окладистой седой бородой, доктор Кацай, всюду лично сопровождал своих гостей. Немногословный степенный человек с цепким пронзительным взглядом. Тимур Александрович по звонку из Минздрава понял, что его гости занимаются важным делом и решил лично оказать помощь.

− Анна Львовна, − обратился главврач к архивариусу, − Василия Ивановича интересует наш пациент Гербер Яков Ефимович. Я правильно назвал, − спросил Василия доктор.

Куприянов кивнул и добавил:

− Девяносто четвёртый год, декабрь.

Анна Львовна энергично пробежалась тонкими пальцами по клавиатуре.

− Вот! Пожалуйста, − через несколько секунд сказала она и указала на монитор.

− Скопировать это, конечно, нельзя? − спросил Василий у Кацая.

− Нельзя, − подтвердил доктор. – Нужен официальный запрос.

− Тогда я почитаю здесь, − сказал Куприянов.

− Анна Львовна, − не ответив Василию, попросил архивариуса Кацай, − найдите бумажную копию истории этого Гербера и принесите в мой кабинет. Там, − Тимур Александрович повернулся к подполковнику, − Василий Иванович, вам будет удобнее.

Практически никакой полезной информации из истории болезни Василий не почерпнул.

− Я так понимаю, − увидев разочарование на лице сыщика, спросил главврач, − вы ожидали чего-то другого?

− Признаться, да, − ответил Василий.

− Мне жаль. Больше у нас ничего нет.

− А почему там не написано, куда перевели пациента?

− Как не написано? – удивился Кацай.

Он взял историю, раскрыл и, быстро просмотрев, сказал:

− Да. Не указано, − подтвердил доктор. – А это значит, что его перевели в спецлечебницу. Слышали о таких?

− Слышал. Но в какую? Почему не написано?

− Это уже не к нам вопросы. Тогда не сообщали, куда и зачем перевозят пациентов.

− Андрей, − переключился Василий на Подгорного, − мы можем это узнать?

Подгорный пожал плечами.

− Спецлечебницами заведовал комитет. Будет непросто и небыстро.

Василий нахмурился, выказывая разочарование.

− И ещё, − продолжал задавать вопросы Куприянов главврачу, − лечащий врач Захаров, он ещё работает?

− Николай Иванович? Нет. Он уже лет десять как на пенсии. Но в полном здравии. Сейчас.

Тимур Александрович снял трубку телефона и набрал номер.

− Анна Львовна, − сказал он через пару секунд, − адрес и телефон Захарова найдите, пожалуйста, и принесите ко мне.

Через пять минут перед Куприяновым лежал листок с адресом и стационарным телефоном врача.

− Только знаете что, − предупредил Кацай, − когда будете звонить, не говорите, что вы из полиции. Придумайте что-нибудь.

− А что, у него проблемы с законом?

− Нет. У него нет. У его сына были. Его застрелили при задержании. Случайность, но попробуй объясни это отцу.

− Спасибо, что предупредили, − поблагодарил Куприянов, − будем шифроваться.

− Попробуйте старика расположить к себе, − добавил Кацай. – Характер у Николая Ивановича не подарок. Но контакт нужен. Он может вспомнить то, чего нет в документах. Например того, кто забирал Гербера. Тогда легче будет найти эту спецлечебницу.

Николай Иванович жил в Подмосковье в маленькой дачной деревушке. Посреди участка стоял одноэтажный домик довольно старой постройки, но выглядел аккуратным, отремонтированным. Василий сразу по обстановке во дворе понял, что пенсионер одинок. Территория была неухожена. Даже дорожка, ведущая к дому, густо завалена облетевшей листвой.

Николай Иванович шёл впереди гостей по усыпанной жёлто-бордовым серпантином дорожке шаркающей походкой, словно ледокол, разгоняя по сторонам отслужившую листву. Он остановился перед входом на крохотную веранду и жестом предложил гостям пройти в дом первыми.

− Вы меня извините, − закрыв за собой входную дверь, произнёс Николай Иванович, − ничего не предлагаю. Сил нет. С утра давление скачет. Осень, противная осень. Да и жизнь не лучше. Присаживайтесь, − указал хозяин на видавшие виды венские стулья у стола.

Сам Захаров опустился в кресло, накрытое тяжёлым шерстяным пледом.

− Николай Иванович, это я вам звонил, − начал издалека Подгорный. – Меня зовут Андрей Андреевич Подгорный. Вы знаете, откуда я.

− Да, помню, − не очень дружелюбно произнёс Захаров, сдвинув густые поседевшие брови.

Повисла пауза. И Подгорный, и Куприянов в эту секунду вспомнили предупреждение главврача о сложном характере Захарова. Николай Иванович медленно переводил взгляд с Подгорного на Василия и обратно. Было видно, что-то насторожило старика.

− А можно взглянуть на ваш документ? − обратился Захаров к Андрею.

− Пожалуйста.

Подгорный достал из кармана депутатское удостоверение и протянул его Захарову. Пенсионер внимательно изучил содержимое документа, еще раз взглянул строго на Андрея и вернул корочку.

− Спрашивайте, − сказал он. – Кто из моих пациентов вас интересует?

Тут перехватил инициативу Василий, он протянул Захарову фото Гербера из архива.

− Вот этот, − сказал Куприянов. – Гербер Яков Ефимович.

Захаров держал в руке фото Гербера, и словно окаменел. Василий обратил внимание на лёгкий тремор в руке психиатра. Через несколько секунд Николай Иванович протянул фото обратно Куприянову, смотря при этом на подполковника пытливым взглядом уставших покрасневших глаз.

− Зачем он вам? – голос Захарова подсел.

− Вы его помните? – вопросом на вопрос ответил Василий.

− Вы из полиции, − не вопросительно, а утвердительно сказал Захаров.

− Да, − Куприянов решил не изворачиваться. – Я подполковник полиции Василий Куприянов. Я расследую убийство. Яков Ефимович может в этом помочь.

− А я нет, − жёстко ответил Захаров. – Я не общаюсь с полицией. Уверен – вы знаете почему.

Захаров взялся за подлокотники кресла и начал с трудом подниматься. Это был недвусмысленный намёк – разговор окончен. Василий, напротив, всеми своими жестами показал, что уходить не собирается. Он снял куртку, повесил её на спинку стула и опять сел. Захаров, увидев это, застыл в полуприсяде.

− Николай Иванович, − спокойно сказал Василий, − ни я, ни несчастная женщина, которую убили, не виноваты в том, что случилось с вашим сыном.

Захаров, поняв, что гости не уйдут, опять сел в кресло.

− А я вас не виню. Я виню всю вашу систему. Непрофессионализм и бестолковость ваших коллег, − голос Захарова становился всё тише. Старик нервничал, но изо всех сил это скрывал. – Вы не сможете меня переубедить. Я много лет имел дело с вашим братом. Для вашей профессии нет людей. Для вас есть объекты, фигуранты, трупы и ещё чёрт-те что, только не люди.

− Мне сложно с вами спорить, − откликнулся Василий. – Да, среди нас есть нерадивые сотрудники. Глупо это отрицать. Есть алчные люди, есть бессовестные. Но мы, полиция, не что иное, как отражение нашего общества. Не на фабрике мы берём сотрудников, не с конвейера, а из наших граждан.

− Это оправдание, − махнул рукой в сторону Куприянова психиатр.

− Это правда. Кого мы воспитали, с теми и работаем. Других, увы, нет. А вы как считаете, вы намеренно воспитывали своего сына преступником?

Губы старика побледнели после этого вопроса. Подгорный тоже удивлённо взглянул на Василия. Мол, зачем так обострять? Но Куприянов знал, что делает и не собирался отступать.

− Вы-то его воспитывали хорошим мальчиком, а он совершил тяжкое преступление, − Василий говорил медленно и спокойно, будто рассказывал историю постороннего для Захарова человека.

− Шантаж, это не тяжкое преступление, − возразил пенсионер.

− Нет. Это был не шантаж. Это было вымогательство. И не просто вымогательство, а с угрозами в адрес потерпевшего.

Захаров бросил косой взгляд на подполковника.

− Да, я подготовился, − ответил на этот взгляд Василий. – Я знаю, что при передаче денег ваш сын заблокировал двери автомобиля и грозил убить потерпевшего.

− Это был муляж, а не пистолет, − оправдывал сына Николай Иванович.

− А на нём написано? – с издёвкой поинтересовался Куприянов. – На пистолете написано «муляж»? Или молодой опер, на которого направили этот пистолет, должен был сначала спросить: «Простите, это не муляж, случайно?» Так, по-вашему?

− Нет, конечно, − опустив голову, ответил Захаров, − Но можно же было как-то…

− Как-то?! – перебил хозяина Куприянов. – Вы сами себя опровергли сейчас. «Как-то» это подход дилетанта. А в той ситуации счёт шёл на секунды. Лейтенант защитил свою жизнь. За что, кстати, его потом осудили.

− Условно, − поправил Куприянова старик.

− Да, условно. Но осудили. А если, по-моему, так он не виноват.

Гости увидели, что Захаров совсем поник, плечи опустились, лицо потемнело. Василий краем глаза заметил, как Подгорный едва уловимо, осуждающе помотал головой. Возможно, Василий был слишком резок. Возможно. А как быть? Куприянов всего лишь выдал правду. Выдал, не скрывая своего мнения.

− Мне всё равно, у кого и что Антон вымогал, − с трудом выдавил из себя Захаров. – Он был моим единственным сыном. А теперь его нет. Уходите. Я не могу вам помочь.

Отрицательный результат тоже результат. Андрей с Василием переглянулись и как по команде встали.

− До свидания, − попрощался Подгорный и двинулся к выходу.

Василий молча пошёл за своим другом, но остановился возле двери и напоследок сказал Захарову:

− Вы хотя бы могли похоронить своего сына, а её даже хоронить некому. Мы всё равно найдём следы Гербера. Только будет это намного дольше. И возможно, кто-то из близких этой несчастной женщины не доживёт.

Николай Иванович поднял голову и громко вздохнул. Василий не спешил, а вдруг старик передумает. И не ошибся.

− Шумилов, − сказал психиатр и добавил. – Его фамилия Шумилов. Капитан. Это он забирал Гербера из клиники.

− Милиция? – уточнил Куприянов.

− Нет. КГБ или как тогда это называлось? – Захаров откинулся в кресле и закрыл глаза. – Очень неприятный тип. Как сейчас помню этот взгляд и брезгливую улыбку. Он, наверное, мнил себя всемогущим. Я всегда опасался таких людей.

− Поэтому вы так среагировали на фото Гербера?

Николай Иванович протянул вперёд руку и попросил Василия. – Помогите мне встать.

Василий тут же откликнулся. Он помог Захарову подняться.

− Не знаю, что я делаю на этой земле, − бубнил себе под нос пенсионер. – Давно пора к Антоше. Я вот что вам скажу, − Захаров поднял голову и смотрел прямо в глаза Куприянову, − тёмная история с этим Гербером. Он не был болен. Как только я высказал свои соображения, так на следующий день за ним приехали. Шумилов приехал с каким-то молодым. Забрали и увезли. Куда не знаю.

− И поэтому вы запомнили его фамилию? – спросил Куприянов.

− Да. Вёл себя нагло. Я несколько раз имел дело с офицерами из комитета. Они себе такого не позволяли. А этот словно чекист из тридцать седьмого года.

Василий взял сухую костлявую ладонь Захарова и пожал её.

− Спасибо вам, Николай Иванович. Вы нам очень помогли.

Когда Василий сел в машину Подгорного он сразу спросил:

− Андрей, ты можешь сделать запрос в ФСБ?

− На основании чего? – искоса взглянув на друга, спросил Подгорный.

− Ну да, − согласился Куприянов. – Оснований нет. Что же делать?

− Шумилова искать. Единственная зацепка.

− А это возможно?

− Попробуем.

Утром Василий с Андреем уже ехали по адресу. Шумилов, бывший капитан контрразведки, жил на севере Москвы.

− Может быть, надо было сначала позвонить? – спросил Андрея Куприянов. – Вдруг дома его нет. Как-то неправильно мы всё делаем.

− Правильно, Василий Иванович, мы делаем. Правильно, − возразил Подгорный. – Коллеги сказали не звонить. Если он узнает, что мы его ищем, вообще в дом не пустит. Василий, Шумилов двадцать лет отсидел за измену. Он злой как алабай.

Куприянов был прав, дверь в квартиру никто не открыл.

− Участкового надо искать, − предложил Василий.

− Пошли, − кивнул Подгорный.

Мужчины вышли из подъезда. На лавочке сидела молодая женщина, перед ней стояла детская коляска.

− Здравствуйте! – сказал женщине Куприянов.

− Тс-с-с, разбудите, − приложила палец к губам мамаша.

− Извините, − прошептал Куприянов и присел рядом с женщиной. – Подскажите, на втором этаже в двадцать пятой кто-нибудь живёт?

− А вам зачем? – с недоверием спросила женщина.

Василий достал удостоверение и показал его собеседнице. Та очень внимательно прочитала, подняла глаза на подполковника и, видимо убедившись, что хозяин удостоверения не врёт, кивнула в сторону детской площадки.

− Вон он, с собакой гуляет.

И действительно, на детской площадке, прислонившись плечом к стойке качелей, стоял высокий пожилой мужчина в вязаной шапочке, сером плаще неопределённой формы и держал в руке поводок. По площадке бегал терьер. Молодой, резвый. Подбегал к хозяину, вилял обрубленным хвостом и опять убегал вприпрыжку. По внешним признакам мужчина вполне мог быть Шумиловым.

Василий и Андрей переглянулись и, поняв друг друга, пошли в сторону качелей. Несмотря на долгое пребывание в колонии, бывший контрразведчик навыков не потерял. Он за секунду вычислил намерения двух зрелых мужчин, направлявшихся в его сторону. Шумилов мгновенно сменил расслабленную позу на собранную.

− Шумилов Вячеслав Сергеевич? − спросил, подойдя вплотную, Куприянов.

Шумилов молчал. Василий показал своё удостоверение и представился:

− Подполковник Куприянов. Уголовный розыск, − после этого задал вопрос ещё раз. – Шумилов?

− Интересно, − с ехидцей в выражении лица произнёс Шумилов, − уголовный розыск мной ещё никогда не интересовался.

− Лучше поздно, чем никогда, − парировал Василий.

− Меня в чём-то подозревают?

− Нет… пока. Пока от вас нужна только информация.

Шумилов держал паузу. «Хитрый чёрт, − оценил в мыслях бывшего комитетчика Куприянов. – С этим пободаться придётся». Василий обернулся на Подгорного. Андрей подыграл, лёгким кивком как бы дал разрешение. Мол, спрашивай. Это был правильный ход. Пусть теперь хитрый Шумилов отвлекается на стоящего поодаль Подгорного. Пусть ждёт от него подвоха. Пусть рассеивает внимание.

− Нас интересует Яков Гербер, − объявил Куприянов.

Браво! Шумилов даже бровью не повёл. Хотя, может он и на самом деле забыл эту фамилию. Больше двух десятков лет. Немалый срок. Василий решил идти дальше.

− Яков Гербер. Вы забрали его из клиники в Лефортово и отвезли… − пауза. – Куда вы отвезли Гербера? Не может быть, чтобы вы его забыли.

Шумилов стоял как монумент. Явно он что-то обдумывал. Решал. Но что?

− Послушайте, − продолжил Василий, − только адрес и название учреждения. Всё, больше нам ничего не надо. Вы слышите меня, Вячеслав Сергеевич?

Наконец-то Шумилов «ожил». Он покрутил головой, увидел рядом песочницу и присел на бортик.

− Вы что, − заговорил Шумилов, − ведёте частное расследование?

− Вячеслав Сергеевич, − вмешался в разговор Подгорный, − вы не о том думаете. Дело очень серьёзное. Если вы так сильно хотите, то проедем к нам в управление и оформим всё как надо. Это не займёт много времени. В крайнем случае, вернётесь домой к полуночи. А пёсик пока вас дома подождёт. Поехали?

− А вы-то кто? – совершенно спокойно спросил Шумилов Андрея.

− С вашего позволения, − подойдя ближе и нависнув над сидящим Шумиловым, ответил Подгорный, − я пока не буду представляться. Ну так что, вы вспомнили, куда отвезли Гербера?

Шумилов снял вязаную шапочку и почесал затылок. Потом ехидно усмехнулся.

− Значит так, представители уголовного розыска, − всё с той же издевательской улыбкой на лице сказал Шумилов, − дуть в уши будете вон той мамаше с коляской. Я никакого Гербера не помню. Если вам так сильно надо, делайте запрос. Официальный запрос. Знаете куда? Если там будет моя фамилия – вызывайте. А сейчас идите на хер.

Шумилов опять надел на голову шапку, встал и подозвал терьера.

− Пошли, Глобус, домой, − Шумилов похлопал себя по ноге.

Он был прав, Куприянов совершенно бессилен в этой ситуации. Никто и ничто не могло заставить Шумилова говорить. Разве что деньги, и то большой вопрос.

− Поехали отсюда, − услышал Василий голос Подгорного. – Он ничего нам не скажет.

Куприянов ещё несколько секунд смотрел вслед уходящему от них Шумилову. Потом повернулся к Андрею.

− Он всё помнит, − сделал заключение Василий. – Он помнит, но нам ничего не скажет. Мы враги. Понимаешь, мы для него враги. У него это на лбу написано.

Не дожидаясь ответа от Андрея, Куприянов быстрым шагом пошёл к машине.

− Мне бы взять его измором, но нет на это времени, − рассуждал по дороге домой Куприянов.

− Послушай, что я предлагаю, − отозвался Подгорный. – Ты возвращайся к себе. Попробуй добиться возобновления расследования. Это самый надёжный вариант.

− Козе понятно.

− А я в понедельник попрошу о встрече одного нужного человека.

− Это кого?

− Ты его не знаешь. Он один из тех, кто подобных Шумилову выкорчёвывает. Вдруг поможет?

Вечером Куприянов уехал домой.