Читать книгу Принцесса для сержанта - Андрей Уланов - Страница 2

Чем дольше я сидел, тем больше нервничал.

Даже забавно – казалось бы, уж чему-чему, а ждать я в разведке научился. И все равно – чем дольше сижу, тем оживленней мураши вдоль позвоночника маршируют. Кто б вот мне объяснить взялся, с чего? Не к противнику ведь в тыл ползу – к родному командованию на доклад. Или на присвоение очередного звания. Или… или за черт знает чем.

Может, из-за этого и мандраж – от полной неизвестности. Потому как сюрпризов от фрицев могло воспоследовать много, но большинство из них при этом были вещами знакомыми и в чем-то даже привычными. А вот чего ждать от местного руководства – принцессы и так далее – это вряд ли кто сказать возьмется.

Вот и я сижу – и сам себя накручиваю.

Ладно.

На самом деле, думаю, устроился я здесь очень даже неплохо. И вообще – повезло.

Судите сами: во-первых, уже то, что я после прямого попадания сюда, в этот Мир угодил, а не рассеялся равномерным слоем по окрестностям воронки, – это уже фарт, какой из миллиона не каждому выпадает. Да и то, как я понимаю, не только мое личное везение сработало, но и черный маг подсуетился… покойничек.

Пункт два – сумел из цепких лапок этого самого господина колдуна ноги сделать. А то ведь, если верить местным, запросто мог его личную коллекцию украсить… чучел там или скальпов. Ну или на алхимические опыты пойти – в роли кролика… опытного!

Дальше – Кару повстречал. Баронессочку мою ненаглядную… чудо рыжее. Удача ведь? По мне, так еще какая! Даже не беря в расчет, чем эта кошка для меня потом стала… с одним ножичком здешнюю линию фронта переходить как-то скучновато. Вроде как зимой на нейтралке без маскхалата, да под осветительными. Довелось однажды – ощущения, доложу вам, исключительно мерзопакостные, хорошо, в охранении у фрицев в ту ночь, видно, особо отборные лопухи стояли. Но все равно, за те два часа, что трупик замерзший изображал, едва-едва взаправду им не заделался. А будь морозец на пару градусов в минус или ветер… дуба, может, и не дал бы, но пару-тройку конечностей в лазарете точно б отчекрыжили.

Ну и остальное все – в первый же разведвыход языка ценного взял, фельдъегеря. Это, правда, напополам с рыжей делить надо, как и дракона сбитого… ну и диверсантов, которых мы в ходе прикрытия кортежа ее высочества положили, тоже.

Вот с крестником моим, гауляйтером черным Ариком, непонятка получается. С одной стороны, в роли представителя вражеского генералитета он как бы самоликвидировался без моей подмоги. Довызывался. То чудище, что из него после смерти вылупилось, в плане клыков и прочих когтей, было, конечно, тварь хоть куда, но в стратегическом масштабе – ноль без палочки. Покойник, небось, когда в форме был, таких зверюг наштамповать мог перед завтраком десяток на пучок, не особо напрягаясь. С другой – не на эсэсовцев же, в самом деле, наградной лист заполнять? Не выхвати их Арик из боя, так они, может, еще и спелись бы с ним за милую душу… а не как вышло – в упор, да и из двух шмайссеров. Очень даже может…

Куда этот случай считать, в какую графу заносить – не знаю. Тут ведь, скорее, не моя удача поработала, а ариковское невезение. Если со мной ему просто не повезло, то со следующими призывниками и вовсе фатально… во всех смыслах.

Тут дверь в зальчик, где я самоедством, то есть самокритикой, занимался, почти бесшумно отворяется и в проем входит мое непосредственное командование – его сиятельство герцог комбриг Клименко. В парадной форме – камзол зеленого шелка, на месте обычных комсоставских ромбов камушки какие-то поблескивают, причем соответствующих размеров. Из меня, конечно, ювелир еще тот, но есть подозрение – рубиновые это знаки отличия. Со стороны, может, и потешно выглядит, однако, как начал я прикидывать, сколько один такой ромбик стоит… ой-е. Рубины, конечно, не бриллианты, но, думаю, ободрать товарища комбрига да сдать это добро в фонд обороны – глядишь, на истребитель или на самоходку легкую набралось бы.

– Ну что, Малахов? Готов?

– Так точно, товарищ комбриг.

– Ну… пошли тогда.

Коридор, по которому мы пошли, был длинный, узкий, непонятно чем освещенный и непонятно куда вел. В смысле – освещен, скорее всего, магией какой-нибудь, а куда вел – и впрямь загадка. Схему замка я в голове уже более-менее нарисовал и сейчас вот был готов эту самую голову на отсечение здешнему палачу дать – не может здесь такого длинного коридора быть, никак не может… От лестницы до зальчика, где я сидел… да прошли мы уже… нет, точно – уж метров пять, как по воздуху где-то в районе замкового рва шагаем.

Магия… черти б ее к себе обратно взяли!

Поначалу, как я понял, разговор был о том, чтобы мне пару-тройку местных высших орденов навесить при массовом скоплении народа и вообще – полный триумф с овацией устроить. Возвращатель Короны, Великий Герой и все такое прочее, что в подобных случаях здесь этим… как бишь их… а, герольдам с замковых башен провозглашать полагается.

Мне от этой идеи на душе паскудно делалось до неимоверности. Корона эта… священная реликвия рода Ан-Менола. Сколько себя ни убеждай, что для местных это вроде как боевое знамя, а может, даже и оружие, а все равно вертится где-то в затылке поганая мыслишка: четверо… четверо отличных ребят за эту гнутую фиговину жизнями своими заплатили!

И как бы и понятно, что не бывает войны без потерь, что главное – это Выполненное Задание! А уж сколько обратно дошло – трое из семерых или вовсе один – для высоких штабов эти подробности малоинтересны. Бывало ведь и хуже – как тогда, в апреле, когда на охранение фрицевское при переходе напоролись. Тоже – трое убитых, четверо раненых, а задание, считай, даже и не начали выполнять.

И все равно – не складывается. Там, у нас, – война, всерьез, а здесь поигрушки сказочные! Только вот чтобы девчонке-принцессе новую блестящую цацку доставить, четверо юнцов… мальчишек, которым бы жить да жить! А они в землю навечно легли!

Терпеть ненавижу!

Потому, когда товарищ комбриг мне сказал, что всенародные празднования отменяются – по причине военного времени, напряженной политической обстановки и вообще, – я даже обрадовался. Жаль, вовсе отвертеться не получилось.

Поймите правильно – я против наград заслуженных ничего не имею, наоборот, очень даже за. Только ведь награда награде тамбовский волк, как Ваня Синичкин говорит. «Славу» или хотя бы «За отвагу» мне все здешние короли скопом не навесят, даже если и придворные ювелиры по образцу точь-в-точь откуют, – полномочий у ихних величеств нужных не имеется. На здешние же медали-ордена я глянуть успел не один раз и, доложу, не внушили они мне особого почтения с благолепием. «Блюдце золотое с алмазами», «Тарелка серебряная с рубинами, второй степени» и прочий кухонный набор. Выглядят солидно, не спорю. Один особенно запомнился – в виде снежинки с ладонь размером, камни синие с красными, цепь к нему, опять же, золотая, в палец толщиной. Сразу видно – вещь весу немалого… края острые. Хороший орден, в хозяйстве небесполезный – особенно если цеплять его перед визитом в такие места, где всякие прочие режуще-стреляющие вещи на входе отбирают.

Но пока не завелся в здешних местах наш старшина Раткевич со своей несгораемой шкатулкой типа шкафчик, мне лично все это изумрудно-бриллиантовое великолепие – только морока лишняя. Не на задание же с такой вот бляхой на пузе ползти?

А ведь, тоскливо так думаю, навесят сейчас. Непременно навесят. И куда мне потом это блюдце немереной материальной драгоценности прятать? Разве что в диск от «ППШ»… да и то, если из него пружину и всякие прочие потроха выпотрошить.

Додумать эту мысль я до конца не успел – пришли мы.

Комната была зеленая. Темно-зеленая. Потолок зеленой тканью обит, стены аналогично, окна шторами тяжелыми наглухо задернуты, а под ногами – трава. Тоже темно-зеленая. И в траве этой тропинка к столу в центре протоптана – средней такой примятости, словно человек семь-восемь по ней прошло.

Восемь их вокруг стола и сидело.

Скрывать не буду, травкой этой муравкой они меня удивили. Даже дернулся было наклониться, сорвать стебелек какой, на зуб попробовать – спохватился, изобразил, будто рукав у гимнастерки поправлял… и шагнул при этом мимо тропинки.

Хрустнуло под подошвой. Тихо, но для моих привычных ушей вполне отчетливо. Именно как молодая, сочная трава хрустит.

Ловко.

Стол зато незеленым был и стулья – я даже обрадовался. Нормальный такой деревянный цвет… то есть… в смысле… ну деревянный он был! Светлолакированный! И круглый – не цвет, понятное дело, а стол. Точь-в-точь, думаю, как в Кашалоте, тьфу, в Камелоте. Хотя нет, вру – у Артура рыцарей много было. Точно не помню, но кажется – рота, а то и больше. Ну а здесь – на отделение максимум, уменьшенный вариант, так сказать.

Артура… короля… нет, думаю, что-то у меня в голове шестеренки не в ту сторону крутятся. Давно я уже столько всякой чуши за раз не думал.

Знал я из отделения этого только двух – его сиятельство герцога Лера Виртиса, над стражами ее высочества начальствующего, и графа Леммита. Знал – в смысле разговаривал и, соответственно, кое-какое впечатление успел себе составить и о себе оставить. А остальных – только видел, да и то не всех.

Принцессу, например, целых три раза удостоился.

Ее высочество принцесса Дарсолана. Для здешних – примерно как товарищ Сталин или Жанна Орлеанская. Последняя надежда Света, как они ее величают.

Мне от этих величаний каждый раз тоскливо делалось. Ну как можно всерьез рассчитывать на девчонку, которой еще и восемнадцать-то полных не стукнуло?! Да будь она хоть трижды королева – дети войны не выигрывают!

Форма на этой восьмерке была, что называется, повседневно-придворная – то есть яхонты, ониксы и прочие аметисты присутствуют, но в переносимых для зрения количествах. В отличие от парадных выходов. Там любого хлыща обдери – ювелирному на год торговли.

Вы только не подумайте, что старшему сержанту Малахову это драгоценное изобилие поперек горла встало – то на товарище комбриге рубинчики подсчитывает, то на придворных… Мне просто интересно – откуда? Королевство здешнее, как я по местным кривым да приблизительным картам прикинул, все ж не так, чтобы сильно велико – с Белоруссию, а то и мельче. И особого изобилия по части золото-алмазных месторождений не наблюдается. По крайней мере – на тех картах, что мне видеть доводилось. Может, конечно, и другие карты есть, со штемпельком «секретно, старшим сержантам в руки не давать». Не знаю.

Пробовал местных осторожно так расспросить – люди разные, ответ один: гномы. А что гномы? Тоже ведь люди как люди, только низкорослые – ну так у нас всякие пигмеи с бушменами тоже не великаны. Как низкий рост прогрессу в горнодобыче способствует – не понимаю. Разве что штреки меньшей высоты и на креплении экономить – так, по идее, и объем выдачи на-гора должен упасть соответственно.

Гномы… послушать местных, так гномы эти все сплошь такие ударники-стахановцы, что обычному человеку рядом с ними лучше и не становиться – сгоришь на месте… от стыда за мизерность производимых тобой результатов. Притом они, гномы эти, кроме горного дела еще и по химии спецы экстра-класса, в металлургии, ювелирных дел мастера несравненные – прямо хоть приходи к ним под гору да партбилеты всем раздавай. А уж как полезности всякие подземные чуют…

Интересно, а в самом деле – можно в процессе эволюции у себя рентгеновское зрение выработать? Так, чтобы глянул на скалу – и на пять, а лучше, на десять метров вглубь. Чем не вариант? Отловить бы какого-нибудь гнома, благо, их в замке человек пять-десять постоянно наличествует, и на учебное минное поле отвести. Если хотя бы половину мин укажет…

Есть и другой вариант: нынешнее королевство, как я понял, – это вариант, сильно урезанный. И вполне себе может быть, что на временно оккупированных местными чернокнижно-фашистскими гадами территориях и копи алмазные имеются и прочие мраморно-хрустальные залежи. Ну а то, чем здешние бояре друг дружке зайчики в глаза пускают, так, не более чем остатки эвакуированных ценностей, фамильных.

Ладно. Это меня уже чего-то опять в сторону понесло.

Восемь их вокруг стола сидело. И – два стула, пока свободных. К одному из этих стульев товарищ комбриг, не сбавляя шага, прошествовал – и сел. Ну и я следом, на последний оставшийся. А что – других распоряжений от старшего по званию не было, значит, «делай как я». Если же ошибочка-накладочка вышла и стул для какого маркиза запоздавшего был припасен – встану, не гордый.

Сижу, молчу, по сторонам, соответственно, потихоньку поглядываю. И остальные молчат, только глазами – тырк-тырк! – словно перекрестным огнем. Чаще всего косились на типуса, что по правую руку от принцессы сидел. Занятный такой товарищ. Уж на что я в придворных хитросплетениях ни уха ни рыла, и то гляжу и понимаю – это явно не челядинец какой-нибудь из приближенных особ и вообще не нашего, в смысле, не здешнего полета птица. Понимаю… и при этом в упор не понимаю, с чего такие вот выводы в голове рождаются. Ну, сидит себе старикан неопределяемого возраста, в грязно-белую мантию завернутый, борода средней клочковатости куда-то под столешницу спускается, на голове шляпа типа «гриб»… сидит… но что-то в нем такое… неуловимое, ускользающее – взгляд, словно магнитом тянет.

Неудивительно, что остальные все тоже на него косятся.

Кроме принцессы.

Принцесса… Ее высочество Дарсолана смотрела только и исключительно на меня, и взгляд этот был – очень странный.

Всякое в моей интересной, хоть и не очень-то долгой жизни бывало. На меня глядели по-разному и при мне глядели – но вот такого взгляда мне до сего дня фиксировать не доводилось. Хотя…

В 42-м, зимой, в начале февраля… бой за деревню то ли Большие Козинцы, то ли Малые Огурцы… не помню. Первая атака провалилась, мы откатились назад и в воронке посреди поля – здоровая ямища, уж не знаю, с чего она там взялась, в чистом-то поле – вместе со мной укрылись трое: Юрка из второго взвода, старшина Хотиненко и еще один, таджик, второй номер «дегтяря». Мы сидели в этой воронке… ждали сигнала… потом Юрка начал жевать галету, а старшина отцепил от ремня фляжку и пустил ее по кругу. И вот, когда я передавал фляжку таджику, я вдруг заметил, как он смотрит на Хотиненко… не благодарно или, наоборот, злобно, нет… просто… так на людей не смотрят. По крайней мере – на живых.

Потом на дальнем краю деревни взахлеб застучали пулеметы – третья рота, она шла в обход, и две красные ракеты повисли точно над нашей воронкой, а значит, надо было вылезать и идти вперед… и мы вылезли, и пошли. Нам повезло – атакованные с фланга и тыла немцы запаниковали, мы ворвались в деревню почти без потерь. Почти – это двое легкораненых и двое убитых, одним из убитых был старшина Хотиненко.

И вот принцесса Дарсолана смотрела на меня…

Нет! Совсем не так она на меня смотрела!

В этом ее чертовом взгляде слишком много было намешано. Любопытство? Надежда? Ненависть? Жалость? Глаза, особенно женские, – тот еще омут.

Одно знаю твердо – мир, где семнадцатилетняя девчонка может так вот взглянуть… что-то в этом мире глубоко неправильно.

Переглядывались мы за этим столом минуты полторы. А может, и все четыре – часики-то я с собой не взял. Слишком уж ценный аппарат в здешних условиях. Взмахнешь рукой неловко, заденешь… доброго молодца в кольчуге, а то и в броне с шипами, любят местные эдакую помесь танкетки с ежом на себя напяливать, и кто потом вышедший из строя тонкий механизм чинить будет? Гномы? Ага… три раза. Может, конечно, они такие мастера, что инфузории туфельки приделать могут – но вот насчет познаний в точной механике у меня ба-альшие сомнения. А без познаний… подковал уже один Левша аглицкую блоху – только вот прыгать она после этой операции, что характерно, перестала.

– Все мы, кха-кха, – это дед в мантии-маскхалате решил, наконец, игру в гляделки прервать, – знаем, почему собрались здесь.

Вот те раз, думаю! То ли дед меня за «все» не считает, а считает за предмет меблировки, то ли…

– Свершилась первая часть древнего пророчества! Воин Из-за Края Мира, – все дружно на меня оглянулись, – вернул нам утраченную реликвию, Великую Корону рода Ак-Менол! И с ней вернулась Надежда.

Угу, думаю, а также Вера, Любовь и Анфиса в придачу.

Глянул на товарища комбрига – судя по каменно-внимательной роже, он всяких пророчеств от местных уже наслушался по самое не могу.

– При всем почтении, которое я питаю к вам, Ариниус, – перебивает деда в мантии герцог Виртис, – должен напомнить: это вы считаете пророчество сбывшимся. Однако есть и другие мнения. Пророчество Грамуса неясно и туманно…

– Да что же в нем неясного?!

– …и толковать его можно весьма разнообразно. Особенно сие относится к его началу. Которое, – повысил голос герцог, – уже объявляли сбывшимся и не единожды. Напомнить, чем заканчивались попытки воплотить оставшуюся часть пророчества?

– Разве я, – спрашивает Ариниус, – когда-нибудь утверждал подобное?

– Вы – нет, и что? Великий Канний, к примеру, тоже был…

– Довольно!

Это товарищ слева от принцессы рявкнул. Хранитель королевского чего-то там специфически местного – чего именно, я даже и пытаться запоминать не стал, больно слово мудреное. Грубо переводя – скипетр, держава и Большая Государственная Печать в виде одной хитро перекрученной палки. Ну а Хранитель, соответственно, канцлер или там премьер-министр.

Басок у него что надо… ну и габариты… внушающие, даже если форму вычесть. Она у товарища Хранителя шелково-меховая, с преобладанием меха – как он еще не изжарился, знать не знаю. Магия, не иначе.

– Напомнить, сколько раз за последние дни вы, Лер, выдвигали сей довод?

– И что же? – хмурится Виртис. – За ночь он стал менее весомым?

– Мы собрались здесь не за этим.

– Да? Странно, а я думал, что в числе прочего как раз и за этим.

– Лер…

Голос ее высочества я в тот раз впервые услышал. И – вздрогнул.

Слух у меня до войны был. В смысле – музыкальный слух. Даже учить пытались – скрипке, только недолго, две недели и два дня. А потом в сквере подошли к тихому мальчику в свежевыглаженной белой рубашечке и с музыкальным футляром три Квакина, и о макушку одного из этих Квакиных тихий мальчик Сережа скрипку ликвидировал.

Это я к чему – вроде бы не было в ее голосе ничего такого уж особенного. Красивый, не спорю… звонкий. Родись у нас – блистать ей в школьном хоре, а то и повыше.

Только… с чего у меня чувство, словно за ворот гимнастерки ведра три воды плеснули. Причем очень конкретной воды – из лесного ключа, летним полуднем набранной. И голову кружит.

– …Лер, хранитель прав. Время разговоров прошло. Мы здесь – за другим.

Здорово она это сказала. Вроде бы и негромко, но вот желание спорить-возражать лично у меня улетучилось, как спирт из забытой кружки.

Герцог, впрочем, упрямее оказался.

– Ваше высочество, – возражает. – Разве может пройти время прислушаться к голосу осторожности в деле, где речь идет ни много ни мало как о судьбе королевства! Ведь стоит нам сделать неверный выбор – и Тьма поглотит нас. Вспомните Горот-тейн!

– А вы, герцог, вспомните Нарсейдалль, – в тон ему огрызается Хранитель. – Они ведь тогда тоже предпочли риску трусливую… о, простите, разумную осторожность! И где теперь великий город Ста Золотых Крыш?

– Пророчество…

– Пророчество, – встрял в спор еще один вельможа, в серой меховой шапке типа ушанка, тоже, наверное, знак должности какой-то придворной, – как верно заметил его светлость, можно толковать как угодно!

– И кому угодно!

– Верно! Например, как угодно вам, Ариниус! Или вашим друзьям из Рокфордейла.

– Эльфы, – наставительно так заявляет еще один, – наши главные союзники в борьбе с Тьмой.

– Разумеется, граф, разумеется. Только… может, правильнее сказать: это мы их главные союзники?

Я думал – графа от этих слов удар хватит. Апоплексический. Уж больно здорово он на помидор стал похож. Рукой куда-то вниз потянулся – видать, к кобуре, то есть к мечу верному.

А звать товарища графа, вспоминаю, Ротт Капчан[1]. И ходит он, что характерно, в красной тюбетейке.

Мне с ним уже один раз не повезло… пересечься. Загнал он в угол и принялся… свое гениальное стратегическое виденье излагать. Только и смог, что чуть отодвинуться – чтобы слюна не долетала.

– Тяжелая кавалерия. В ней – будущее войны! Только тяжелая рыцарская кавалерия…

Ну вот, думаю тоскливо, надо же – и здесь свой Буденный нашелся! На мою голову.

И тут – над столом будто молнией шарахнуло. Карманной такой молнией, системы «искра наповал». Сверкнуло сине, свежестью повеяло и на миг – словно бы ледяными тисками со всех сторон сжало… легонько так, на пол-оборота… и отпустило.

Что забавно – в принципе, как я потом сообразил, эту штуку мог и старикан в мантии учинить. А может, и еще кто другой – магией здесь среди дворян балуется каждый второй, не считая каждого первого. Даже моя Карален, кошмар рыжий… ненаглядный…

Только вот там, в тот миг – я даже и не думал сомневаться, что шорох весь этот учинила Она.

Лихо. Вот, значит, какие милые фокусы ее высочество Дарсолана откалывать умеет. Запомним.

С полминуты, наверное, все молчали – пристыженно так, словно первоклашки расшалившиеся, на которых строгий учитель прикрикнул… да еще указкой при этом по парте с маху… для вящей убедительности.

– Итак. – Забавно, голос у Хранителя стал как выжатый лимон. Был весь такой сочный, повелительно-выразительный бас, а стал на пару тонов тише и спокойно-бесцветный, словно водица. – Еще раз напоминаю всем: мы собрались не для того, чтобы спорить об уже принятом решении. Цель нашего сегодняшнего собрания – решить, какие шаги необходимо предпринять для его выполнения.

Ежкин кот, думаю, попросить, что ли, у них протокол предыдущего совещания? Хотя бы краткий конспект, тезисы основные. А то сижу пенек пеньком – подходи кто хочет, стучи по голове пустой да звуком наслаждайся.

– Исполнить волю богов, – бурчит советник в темно-бархатном, тьфу, то есть в темно-синем бархатном, камзоле, – вот все, что нам необходимо.

– Вы, Реггерваль, как всегда, исключительно правы.

Я и до сих пор не дремал, а сейчас еще больше уши навострил. Потому как ответил Реггервалю своим вкрадчиво-масляным голосочком не кто иной, как Рем Бульдур – первосвященник Агни и Угни, богов Воды и Огня соответственно. С виду – скромный такой, в красно-синей сутане, золота-бриллиантов ни-ни, одна только цепь серебряная, знак сана или чего-то в этом роде. (Товарищ комбриг и то со своими рубиновыми кубарями не в пример роскошнее выглядит.) Как бы даже он и не главный поп из тех, что при дворе ее высочества прописаны, – голов семь их здесь. И два-три из них, как меня уверяли, званием своим церковным – или не званием, а местом кумира своего в здешней божественной иерархии – повыше, чем Бульдур. Однако – их за этим столом не видать, а вот скромник наш красно-синий тут как тут.

Не то, чтобы он мне лично не нравился, видом своим антипатию вызывал и так далее – но подозрителен был. Потому как умный поп – это сочетание опасное. По крайней мере в моем мире, как припоминаю, без них редкая гадость обходилась. То Бруно на костер, то ночь Варфоломеевская, то крестовый поход на Русь в самый что ни на есть предательский момент. Куда в учебник истории пальцем ни ткни – непременно окажется, что откуда-то из-за угла типчик в рясе довольно скалится.

Конечно, может быть и так, что здешние попы совсем из другого теста слеплены. По крайней мере, первый мной встреченный – отец Иллирий – очень даже неплохим товарищем оказался. Помог существенно, разъяснениями и не только. Может… только вот, как говорил в таких случаях товарищ капитан, маловато у меня материала для статистических обобщений. Будем еще посмотреть.

– Однако что поделать, если боги изволят выражать свою волю столь туманно?

– И это, – с горечью вздыхает Реггерваль, – говорите вы, их слуга.

– Увы, – разводит лапками поп, – и высокий сан, и долгие годы служения порой не способны уберечь от ужаснейших ошибок. И тому есть немало примеров… впрочем, не буду утомлять ваш слух, ибо о многих из них уже напоминал его сиятельство Виртис.

– Рем…

Та-ак. Нет, думаю, надо мне в срочном порядке к голосу ее высочества этот… как его… иммунитет вырабатывать. А то опять – три ведра воды за воротник… только в этот раз к ним в придачу еще и шило в зад.

– Рем, ваше искусство не говорить прямо давно уже перестало нуждаться в доказательствах. А время – дорого. Начните с сути.

– Воля вашего высочества… – Поп виновато так вздохнул… мол, я бы, конечно, не против еще полчаса ни о чем поговорить, но коли уж вы просите…

– …священна для меня лишь немногим меньше велений Агни и Угни. Что до сути – я всего лишь хотел сказать, что воля богов туманна для нас. Но ведь среди противников Тьмы есть и такие, кто преуспел в искусстве толкований куда больше.

– И кто же, позвольте узнать, они? – язвительно интересуется советник в серой ушанке.

– Как вы, Джауль, совершенно правильно предположили, – улыбается Бульдур, – это эльфы.

Ой, думаю, что-то сейчас будет. Если, конечно, ее высочество принцесса Дарсолана в предупредительном порядке опять молнией не жахнет.

Эльфы эти… одиннадцатые[2] – это народец такой здешний. Дивный. Именно так – дивный, не я придумал. Вроде как наипервейшие борцы с Тьмой, при этом сами по себе добрые, мудрые, просветленные и вообще давно в своих лесах полный коммунизм построили. Даже, говорят, было время, остальных людей к нему приобщить пытались. Но – не вышло. Оно и понятно – против диалектики исторического развития не очень-то попрешь. Из местного, пусть и развитого, но при этом самого что ни на есть махрового феодализма и в социализм-то вырасти – задача на раз. База нужна для таких подвигов, ба-за! И не только идеологическая, но и промышленная – это вам не с ветки на ветку по лесу прыгать.

Мне до сих пор ни с одним товарищем эльфийской национальности лично пообщаться не довелось. Видеть – видел, а говорить…

Хотя нет, вру! Был момент, говорил. Только не со светлым эльфом, а с темным – это, чтобы понятно было, здешние эльфийские власовцы. Предатели Родины, дезертиры-изменники и так далее. Секунд пять говорил… а потом случилось у нас небольшое соревнование «кто кого», и вышло так, что «шмайссер» мой проворнее его меча верного оказался. Повезло. Мне – повезло, а ему, соответственно, совсем наоборот.

В общем, то ли ввиду наличия темных, то ли еще почему, отношение к этим эльфам… дивное. Одни – Кара моя, к примеру, – чуть ли не святыми во плоти их числят, умнейшими, мудрейшими и вообще наипервейшими во всем, кроме горнорудного дела – та отрасль гномами давно и надежно застолблена. Впрочем, не будь гномов – я так думаю, эльфы бы все равно в шахты не полезли. Людей бы подговорили или еще каких дураков нашли.

Собственно, как раз по этому пункту недовольные голоса порой и раздаются. То есть заслуг эльфийских в деле борьбы со Злом никто не отрицает, были такие, и немалые. Да вот только заслуги те в подавляющем своем большинстве с таких незапамятных времен, что порой только сами эльфы о них и помнят. А если чего поновее вспомнить – люди да гномы. Есть о чем призадуматься.

Опять же – говорят, в медицине, то есть в той части магии, что здесь за полевую и прочую хирургию отвечает, достигли товарищи эльфы небывалых высот прогресса. Болезни под корень извели, сами все как на подбор, лицами прекрасны, сложением гармоничны. Даже, как меня уверяли, от старости не мрут – ну, это уж, по-моему, полные сказки.

Делиться же этими достижениями эльфы не торопятся, скорее наоборот – утверждают, что блага эти суть дары богов, исключительно для них, эльфов то есть, предназначенные. А пытаться оные блага на прочих распространить – во-первых, ересь, а во-вторых, все равно без толку, потому как не сработает.

Ну, в сказочки насчет вечной жизни я, понятное дело, ни секунды не верил. Магия магией, а логику тоже со счетов сбрасывать-то не стоит. Ведь даже у нас человек, который за собой следит, со спортом на ты и зубы чистить не забывает, вполне запросто может в свои сорок с хвостиком выглядеть моложе, чем какой-нибудь де… генератор, вот! Ну а со здешней медико-магией запросто можно и до двухсот-трехсот годков молодым и веселым дотянуть – так я полагаю.

Сам я одно про этих одиннадцатых точно сказать могу – по части камуфляжа и маскировки в лесистой местности они кого угодно поучить могут. Если, конечно, захотят. Выдавали мне тут уже на задание плащ-палатку ихней выделки – шик и блеск ручной работы, армейский камуфляж, что наш, что фрицевский рядом не стоял и даже в сторонке не курил. А что до остального – опять же, вспоминаем слова товарища капитана насчет количества фактиков для статистических обобщений.

За столом – уж не знаю, само собой так вышло или постарался кто-нибудь предусмотрительный – народ разделился поровну. Молчали только я и принцесса – зато его сиятельство герцог комбриг Клименко орал чуть ли не громче всех. У него, оказывается, к гражданам эльфийской национальности счет имелся, в размере сгоревшей «бэтэшки», то есть танка «БТ-5». Приключилась эта незадача, как я понял, еще чуть ли не в первые недели после «прибытия» товарища комбрига в здешние края – Тьма в лице Некроманта Гааруга как раз в очередное наступление перейти попыталась. Ну и его свежеиспеченное сиятельство решил господам Ричардам Львиная Грива и прочим дофинам с коннетаблями, как надо по такой вот прущей валом нечисти контрудары организовывать. И показал. Хорошо показал – ну так ведь Гааруг, будь он хоть трижды Некромант, это вам не Гудериан и даже не Гепнер.

Вот в процессе нанесения контрудара танк и сгорел. Как свято уверен товарищ комбриг, исключительно по вине и попустительству приданного «бэтэшке» пехотного прикрытия – эльфов.

У остальных… эльфофо… ну да, эльфофобов аргументы, как я понял, примерно того же порядка были. Только древнее. Но и у тех, кто им возражал, примеров тоже было хоть отбавляй – таких, когда без товарищей одиннадцатых делу Света вообще и людям в частности мог наступить капут. Причем – редкостно полный.

Слушать этот, как говорил товарищ капитан, культурный диалог на повышенных тонах было весьма и весьма занимательно. Мне другое не нравилось – я по-прежнему не понимал, за каким лешим меня на это совещание затащили? А если я в окружающей обстановке чего-то не понимаю, то начинаю злиться. Без нервов, эти штуки разведчикам противопоказаны, а спокойно так, обстоятельно – но злиться.

Ладно.

Сижу, слушаю, по сторонам поглядываю – и вдруг…

Выглядело это так, словно подкрался ко мне сзади кто-то и, что есть дури в руках, ушанку нахлобучил. Только что товарищ герцог Клименко прямо над ухом ревел, что твой мотор, а в следующий миг – пасть, то есть рот у товарища комбрига по-прежнему на ширину приклада разевается, а звука, считай, и нет. Только приглушенное бур-бур-бур, отдельные слова угадываются, а вот со смыслом уже проблема.

Скрывать не буду – в первый миг испугался. До жути. У меня ж за последнее время две контузии, считай, подряд. Первую словил аккурат перед тем, как меня к герру черному колдуну Арику Гор-Амрону «курьерской межмировой почтой» отправили, прямым попаданием. Отправить-то отправили, да только была та мина не первой в залпе, а островочек посреди болота, где мы отсидеться пытались, был маленький. Взрывная волна от шестиствольного – тетка ох какая неласковая. А вторая контузия – уже здесь, когда я от большого ума попытался взрывчаткой разжиться. Из снарядов.

Бывает ведь так, что последствия не сразу сказываются. Помню, когда в госпитале лежал, парень один из соседней палаты, с множественным осколочным уже совсем на поправку пошел, его уже к выписке назначили, а как-то днем упал в коридоре – и все. Полдюжины осколков из него вытянули, два самых глубоких оставили – вот один из них на пару миллиметров и шевельнулся.

Вот я и подумал – а ну как это меня те бабахи достали? И хорошо еще, если только по ушам…

– У тебя забавное имя.

И вот тут я подпрыгнул.

Почти. Не будь передо мной стола, исполнил бы шикарный «прыжок с перекатом из положения сидя» – тренировал нас однажды капитан на такой акробатический трюк. Но стол был, и, соответственно, край у него имелся. Вот о край я грудью с маху и приложился. Больно. Хорошо хоть, не заметил никто, больно «культурным диалогом» увлечены.

Главное – я был точно уверен, что она не говорила. В смысле – рот не раскрывала. Хотя голос был именно ее. Принцессы.

– Забавное?

– Для меня…

– Имя как имя, – говорю. – Там, откуда я пришел, вполне себе обычное.

– Там, откуда ты пришел… – эхом повторяет она. – Да… там, откуда ты пришел, обычно все то, что кажется нам здесь странным… страшным… или забавным. Там, в твоем мире… на вашей войне.

– Ваше высочество…

Ну и чего бы, думаю, ее такого сказать? Желательно, умного…

– Ваше высочество, зачем я здесь?

Сказал и понял – неудачно сказал, неправильно. Получилось, будто я у нее спрашиваю, какого лешего в их мире, на их войне забыл.

Но – она правильно поняла.

– Ты здесь, потому что я хотела посмотреть на тебя, Сергей Малахов. И я пришла сюда только за этим.

Вот те, как говорится, и раз! Принцесса? А может, девчонка с ветром в голове? Ой-е.

– А остальные, – интересуюсь, – что, тоже собрались только и исключительно на старшего сержанта лишний раз полюбоваться? Или все же тут чего-то вроде совещания стратегического значения происходит?

– Остальные – мои советники!

Личико у нее по-прежнему было серьезное-серьезное, но, судя по голосу, – я поклясться был готов! – ее высочество принцесса Дарсолана улыбалась, почти смеялась.

– Советники нужны, чтобы давать советы. А решаю – я! И я уже решила.

У-у, как интере-е-сно…

– И что, – спрашиваю, – вы, ваше высочество, изволили решить?

– Завтра на рассвете мы отправимся в путь. Я, ты и Ариниус! Мы отправимся к эльфам, чтобы задать вопрос, ответ на который я уже знаю.