Читать книгу Колдуны и капуста - Андрей Уланов - Страница 5

Примерно 160 миль западнее Талары,

борт яхты «Принцесса Иллика»,

Бренда Ханко

– Итак, граф, – весело сказала я, – помнится, вы обещали поделиться с нами своими познаниями о цели нашего путешествия. По-моему, подходящий момент для этого уже настал.

– Разве? – удивленно спросил Рысьев. – Позвольте… хотя да, припоминаю, я и в самом деле высказал нечто подобное. Но, во-первых, я обещал сделать это чуть позже…

– И с тех пор минуло уже два дня. Или вы непременно желаете дождаться, пока над горизонтом начнет проявляться Иглесиас?

– Ага. Значит, этот остров все-таки был на вашей карте?

– Был, да. Просто прежде я принимала его за след от мухи.

– Простительное заблуждение, – понимающе кивнул русский.

– И?

– Что «и»?

– Вы сказали «во-первых», – напомнил Крис. – Как не столь уж давно заметила мне одна… моя хорошая знакомая: «До сих пор мне казалось, что произнесение данного оборота предполагает следование за ним схожих «во-вторых», «в-третьих» и так далее».

– Кажется, я догадываюсь, о которой из ваших знакомых идет речь, – усмехнулся вампир. – Что же касается моего «во-вторых», то оное соображение крайне просто – побывавший на острове сеньор Пломмер может поведать о нем куда лучше меня, никогда на сей берег не ступавшего.

– Что касается моего «во-первых», – раздраженно сказала я, – то все воспоминания сеньора Пломмера сводятся к жалобам на полчища москитов, орды красных муравьев и неисчислимые легионы прочих гадов, угнездившихся в тамошних джунглях. Во-вторых же, – я мотнула головой в сторону бака, – как вы можете легко убедиться, в настоящий момент сеньор Пломмер весьма занят.

Занят сеньор Пломмер был отработкой жалованья палубного матроса – именно в таком качестве я согласилась допустить пребывание этого субъекта на борту моего корабля. Пусть Крису с Николаем и удалось втравить меня в эту авантюру… ну ладно-ладно, признаю, что сама я тоже не очень-то активно возражала, – но вот клуб никчемных бездельников на яхте и так на два члена больше, чем мне бы того хотелось. И пока сеньор Карл не может оплатить из причитающейся ему доли пиратского клада билет первого класса, разговор с ним весьма короток – швабра здесь, а палуба там!

– В-третьих, – добавил Крис, – лично у меня отчего-то сложилось впечатление, что у вас, никогда не ступавшего на сей остров, все же имеются и о нем, и о связанных с ним событиях куда более обширные познания, чем у сеньора Пломмера.

– Ну, о самом острове я и в самом деле знаю не так уж много, – задумчиво сказал вампир. – Это единственный остров в восточной части Тихого океана, на котором процветают влажные джунгли, – так что, думаю, жалобы Карла на тамошний климат и его постоянных обитателей имеют под собой весомые основания.

– Малыш Уин, – неожиданно сказал Крис, – как-то уверял меня, что неподалеку от Австралии есть остров, где муравьи не строят муравейники, а выращивают их… в смысле, выращивают деревья, а потом в них живут[9].

– Ничуть не удивлюсь, если сие окажется истинной правдой, – невозмутимо отозвался русский. – Ибо насекомые эти на редкость сметливы. В Европе, как мне доподлинно известно, они пасут тлей, так же как мы – коров или овец. Так почему бы их австралийским сородичам не заняться садоводством?

– Довольно, – попросила я. – Про джунгли и их обитателей я могу рассказывать дольше, чем любой из присутствующих.

– Охотно верю.

– Так что вы знаете об этом чертовом острове, Николай?

– Как я только что сказал – не столь уж много, – произнес русский. – Открыл его, если мне не изменяет память, испанский мореход Хуан Кабесас в 1526 году. А первый зарытый на нем клад приписывают легендарному Генри Моргану – по крайней мере, именно это утверждалось в доносе, легшем на стол его величества Карла Второго. Сэра и губернатора Ямайки долго расспрашивали по этому поводу в Лондоне, но ничего так и не узнали.

Вторым, – продолжил вампир, – претендентом на превращение Кокоса в «пиратский сейф» принято считать мистера Уильяма Дампира, что забавно, также удостоенного впоследствии британской короной рыцарского звания. Личность, надо признать, столь же незаурядная, как и Морган. Моряк и исследователь, писатель и пират – впрочем, в те лихие времена такие сочетания встречались сплошь и рядом. Точных сведений о зарытом им кладе нет, но есть одна любопытная, особенно для людей моей прежней профессии, странность – в своих книгах, коих не так уж мало, сэр Уильям о Кокосе упоминает всего единожды, да и то ссылаясь при этом на рассказы других. А меж тем сам он плавал в этих местах долго, и в то, что сей островок ни разу не удостоился его посещения, верится с трудом.

– Дрейк там ничего не зарывал? – насмешливо поинтересовался Крис.

– Как ни странно, нет.

– Действительно… странно.

– А много награбил этот ваш Дампир? – с интересом спросила я.

– Немало, – усмехнулся Рысьев. – По крайней мере, вознаграждение за его голову испанский король назначил весьма солидное.

– А еще? – жадно спросила я. – Ведь были и другие?

– Были, – кивнул Николай. – Следующим крупным инвестором «Банк оф Кокос», видимо, можно счесть уже знакомого нам Диего Томпсона. К слову, это также и самая достоверная из связанных с островом историй – капитан брига «Гаттерас» Джон Киттинг действительно привез в Сан-Франциско несколько бриллиантов из «сокровища Лимы».

– То есть Пломмер не врет? Киттинг действительно знал, где сокровища?

– Похоже на то. По крайней мере, – заметил Николай, – я не вижу других причин, способных позволить человеку, которого взбунтовавшаяся команда оставила на необитаемом острове, по возвращении прикупить небольшой особняк и спокойно прожить отведенный ему Господом остаток дней тихой и размеренной жизнью состоятельного буржуа. Другой вопрос, что та карта, которую он вручил на смертном ложе своему другу Джону Фитцджеральду, видимо, кое в чем отличалась от той, что он получил при схожих обстоятельствах от Диего Томпсона.

– Он соврал? Но зачем?

– Кто знает, – пожал плечами вампир. – Впрочем, мне самому больше импонирует версия о том, что изменения в карту внес сам Фитцджеральд. Я видел его тогда, в пятьдесят третьем, во Фриско – болван болваном.

– Лично видели? – недоверчиво уточнил Крис.

– Ну да, – кивнул русский. – Я тогда в первый раз попал в вашу замечательную страну… вторым помощником консула. И, надо признать, Сан-Франциско произвел на меня изрядное впечатление… после Сибири…

– А с чего вы так заинтересовались этим Фитцджеральдом?

– Им сложно было не заинтересоваться, – желчно усмехнулся Николай. – Потому что о планируемой им экспедиции в Сан-Франциско не знали разве что садовые улитки.

– И вправду болван.

– Так вот, – продолжил Рысьев, – даже если Фитцджеральд и сам изменил карту – например, надеясь последовать примеру Киттинга и попытаться набить карманы бриллиантами втайне от остальных участников экспедиции, – то это у него не получилось. Ну да Бог с ним. А тогда, в пятьдесят третьем, меня куда больше заинтриговала другая персона, также заявившая о том, что ей ведомы кое-какие сведения о зарытых на Кокосе сокровищах.

Подходящий момент усомниться в собственном слухе, решила я.

– Что, еще одних?!

– Не совсем.

– «Не совсем» – это как?

– Как вы, без сомнения, помните, – Рысьев чуть заметно качнул головой в сторону орудующего шваброй Пломмера, – по рассказу нашего нового друга Карла, сокровища на пристани Кальяо в сентябре 1820 года лежали грудами в самом прямом смысле этого слова.

– Помним. И что с того?

– Дело в том, – пояснил вампир, – что на борт «Мери Диар» попали далеко не все «сокровища Лимы», как именовали сии богатства испанские историки. Часть из них осталась на берегу и была впоследствии погружена на галеон под названием «Релампаго».

– Только не говорите, – недоверчиво сказала я, – что сами испанцы, испугавшись дальней дороги, решили припрятать оставшееся у них золотишко на этом чертовом Кокосе!

– Отнюдь, – с жаром возразил Николай. – Они…

– Простите, граф, – неожиданно перебил его мой муж, – что приходится прерывать вас, но у меня к вам есть одна небольшая просьба.

– Да, Крис?

– Не могли бы вы излагать вашу, вне всякого сомнения, весьма занимательную историю тоном ниже? Дело в том, что, – Крис оглянулся и, подавшись вперед, перешел на полушепот, – последние полчаса наш рулевой уделяет куда больше внимания вам, чем компасу.

– Ох, я ему сейчас…

– Прошу вас, Бренда, не надо. – Рысьев скорчил рожицу, долженствующую, по его мнению, выглядеть жалостливо. – Как справедливо заметил ваш муж, это мне стоило бы укротить свою луженую глотку.

В другое время меня бы не удержал и десяток жалобных Рысьевых. Однако сейчас мне до зарезу хотелось услышать окончание истории о кокосовых кладах, и потому я решила малость повременить с дисциплинарными разборками.

– Так что было дальше?

– «Релампаго» вышел из гавани под конвоем четырех военных судов, – для вящей наглядности вампир продемонстрировал нам ладонь с загнутым большим пальцем. – Испанцы считали, что такого эскорта вполне достаточно, чтобы обеспечить благополучную доставку сокровищ в Испанию, и ничуть не обеспокоились, когда вскоре после отплытия эскадру начал нагонять одинокий бриг.

– А следовало бы?

– Еще как! Этот бриг уже встречался в бою с испанцами и их союзниками французами. Он отличился в ходе знаменитого Трафальгара, когда под командованием капитана Александра Грэхема выполнил особый приказ лорда Нельсона. Грэхем же и продолжал командовать бригом. Правда, поскольку официально королевства Англия и Испания заключили мир, одной из статей которого обговаривалось запрещение столь любимого Александром каперства, мистер Грэхем счел за лучшее именоваться Альфонсом Белафонте.

Я тихонько присвистнула. Этот самый Альфонс Белафонте сумел оставить о себе столь славную память, что на западном побережье Мексики его порой поминают и в наши дни… правда, не к ночи.

– Это его прозвали «Кровавый Меч»?

– Сия подробность мне неведома, – сказал Рысьев. – Если таковое прозвище и имелось, то картотека моего ведомства… то есть ведомства, к которому я еще недавно имел честь принадлежать, отчего-то не сочла нужным зафиксировать его. Итак, – продолжил он, – Грэхем-Белафонте вступил в бой с испанской эскадрой. Бой был короток и жесток. К его исходу на плаву оставались лишь два корабля. Изрешеченный ядрами и с минуты на минуту собиравшийся исчезнуть в пучине «Девоншир» и… – Николай сделал паузу, – «Релампаго»… – еще одна томительная пауза, – взятый англичанами на абордаж.

На этот раз очередь свистеть выпала Крису.

– Этот парень, похоже, любил хорошую драку, – заметил он. – Все-таки на море трудно сыскать более лихих и отчаянных парней, чем те, что плавают под «Юнион Джеком». Что бы там ни говорили некоторые остроухие…

– Ну, положим, – возразила я, – мои предки-викинги тоже чувствовали себя на волне не хуже, чем на родных скалах.

– Да и российский орел тоже не так уж плохо реет над волнами, – улыбнулся Николай. – Но Крис прав, у ребят с Островов есть чему поучиться. Все эти Морганы, Дампиры и Грэхемы… именно такие, как они, превратили королевство Британию в Империю, Над Которой Не Заходит Солнце! Впрочем, – продолжил он, – в тот момент французского флибустьера Белафонте мало волновало грядущее величие Великобритании. Содержимое трюмов «Релампаго» его занимало куда больше.

– Попробую угадать. – Ханко задумчиво уставился на украшавшие его правую руку темные ободки ногтей. Нахмурился. Я уже начала раскрывать рот для очередной, пятьдесят восьмой за текущий месяц, нотации, но вместо привычного перочинного ножа из кармана на свет божий явилась изящная маникюрная пилочка. – Они решили, что столь ценный приз следует как можно скорее куда-нибудь припрятать, – и направились к ближайшему острову, который, по их мнению, идеально подходил для этой цели.

– Истинно так, – подтвердил Рысьев. – Ближайшим же подходящим для оной цели островом, как вы, я полагаю, догадались, был Кокос.

– Вы еще скажите, – фыркнула я, – что, как только они закончили перетаскивать сокровища в тайник, у входа в бухту нарисовалась испанская армада.

– Нет-нет. Прятать добычу господам флибустьерам не помешал никто. Флот же – причем не испанский, а британский, занимавшийся согласно договору с испанским правительством отловом расплодившихся пиратов, – поджидал мсье Белафонте у берегов Коста-Рики, куда он отправился сразу после Кокоса. Не знаю, открыл ли Альфонс-Александр бывшим сотоварищам по «Юнион Джеку» свое истинное лицо или нет, – доподлинно известно, что на приговоре королевского суда сие не сказалось.

– Его расстреляли?

– Повесили, – сухо сказал вампир. – Расстрел, да будет вам известно, это в некотором роде честь, которую еще нужно заслужить. Личности же, подобные мсье Альфонсу, по мнению британского военно-морского устава, вполне могли удовольствоваться пеньковой веревкой и нока-реем.

– Наиболее же престижным видом казни, – подхватил Ханко, – числилось усекновение головы мечом. Здоровенным таким двуручником… впрочем, этой, как вы, граф, правильно заметили, чести удостаивались исключительно дворяне, да и то не всегда.

– И впрямь, новость, – медленно произнесла я. – Для меня. Жаль, право, что об этом также не знали бедолаги на обочинах мексиканских дорог – мне частенько доводилось натыкаться на них. А уж те из них, кого удостоили удара мачете по голове… знаешь, любимый, хороший удар мачете способен раскроить череп ничуть не хуже твоего двуручника.

– Знаю, – мрачно сказал мой муж. – В шестьдесят третьем… ну да, второго июля… на одном Маленьком Круглом Холме я так лихо размахнулся «Спрингфилдом», что в щепки разлетелся не только приклад, но и ложа[10].

– А что стало с головой мятежника, на которого ты замахнулся?

– Ничего! – еще более угрюмо сказал Крис. – Я промазал и попал по стволу дуба. А реба заколол парень, бежавший следом за мной.

– Второе июля 1863-го, – задумчиво повторил Рысьев. – Да… я помню тот бой, Крис. Правда, я наблюдал за ним с другой стороны…

– Вы что, сражались в рядах мятежников?!

– Боже упаси! Я всего лишь изображал мирного репортера при штабе Ли.

– И как вам понравилось шоу?

– Ну, – начал Рысьев, – по сравнению с Бородином и Лейпцигом…

– Стоп-стоп-стоп! – вмешалась я. То, что двое ветеранов любой войны способны предаваться воспоминаниям о-очень долго, – истина столь же непреложная, как падающий сверху вниз дождь. – Давайте вы насладитесь громами былых битв как-нибудь в другой раз. Сейчас мне все же хотелось бы дослушать окончание истории Грэхема-Белафонте.

– Собственно, – моргнул Николай, – история Грэхема-Белафонте, равно как и большей части его команды, закончилась, как я уже сказал, в пеньковых петлях. А нежданно явившееся миру в пятьдесят третьем продолжение возникло благодаря некоей Мэри Уэлч.

– У парня, который выдумывал эти истории, явно было туго с фантазией по части имен персонажей, – ехидно заметил Крис. – Сначала два Диего, теперь вот вторая Мери.

– А кто, – спросила я, – была первая?

– Шхуна Томпсона называлась «Мери Диар».

– Точно.

– Оная Мери Уэлч, – продолжил вампир, – претендовала не более не менее как на звание дамы сердца Белафонте, а также, – очередная многозначительная пауза, – на обладание некоей картой, переданной ей возлюбленным незадолго до казни. Полагаю, нет нужды объяснять, что именно было изображено на этой карте.

– Пояснить нужно бы другое. – Крис закончил стачивать ногти на правой руке и принялся за изучение левой. – Почему за тридцать с хвостиком лет мисс – ведь она все еще оставалась мисс? – Уэлч так и не удосужилась сплавать за вышеупомянутыми сокровищами десяток-другой раз?

– Объяснение сей загадки крайне просто, – улыбнулся Рысьев. – На каторге, я, к сожалению, не припомню, австралийской или тасманийской, весьма плохо обстояло дело с организацией морских круизов – за исключением тех, которые обеспечивала британская Фемида.

– Довольно, граф, не томите! – Я постаралась изобразить свою лучшую умильную улыбку, но добилась в итоге лишь дежурного хмыканья от мужа. – Они нашли клад?

– Нет, конечно же, – сказал вампир. – По прибытии на остров оказалось, что за три десятка лет все на нем изменилось до неузнаваемости, так что карта Грэхема-Белафонте оказалась ничего не стоящим клочком бумаги. Впрочем, – быстро поправился русский, – на самом деле вовсе не таким уж никчемным, ибо даже после неудачного возвращения Мери сумела весьма выгодно продать его… некоему Антуану Гроше.

– Где-то я уже слышал эту фамилию, – наморщил лоб Крис. – Гроше… Гроше… черт, да это же один из друзей любимого мной мсье Верна!

– Быть может, – кивнул Николай. – Однако боюсь, даже близкое знакомство с Великим Мечтателем отнюдь не способствует выработке у человека взгляда, пронзающего десятиярдовую скалу.

Последняя фраза пробудила во мне одну смутную идею.

– А что, обнаружить клад с помощью магии никто не пытался?

– Пытались, разумеется, и множество раз, – сказал Рысьев. – В экспедицию Мери Уэлч входил лучший во Фриско маг школы Земли… Юлиус Сакраментский, если я правильно помню. А уж сколько народу мчалось на остров с очередными патентованными лозоискателями…

– И все без толку?

– Увы. Во-первых, не забывайте, что в «кладе Лимы» было множество реликвий Церкви. Чего стоит одна только семифутовая статуя Пресвятой Девы, снятая с главного собора Лимы. Во-вторых, у пиратов были свои методы сокрытия, в основном заимствованные их карибскими собратьями из арсенала вуду. Простые, кровавые – но весьма эффективные.

– Если эта статуя была отлита из чистого золота, – хрипло сказал Крис, – то лучше не спрашивайте меня, чего она стоит. Проклятье, лучше об этом не думать… от таких цифр голова болеть начинает.

– Я знаю, любимый, – нежно проворковала я. – Ты часто на это жалуешься.

Замок Джахор

– Как видишь, Гнейс, я был прав, говоря о двух кенджаа.

– Монсеньор, я и не претендую…

– А зря. Мог бы время от времени.

– И что дальше? – предпочел сменить направление разговора вампир.

– Дальше? Дальше действуем по сценарию, – усмехнулся его собеседник. – Моему сценарию. Гномов мы уже удивили, теперь пора подкинуть пищу для размышлений и второму участнику нашего будущего дуэта. И позаботься о слухах.

– Слухи уже расходятся, монсеньор.

– Гнейс… мой милый Гнейс… будь добр… – От нарочитой ласковости голоса собеседника вампира пробрала дрожь. – Постарайся сделать так, чтобы они не расходились и уж тем более не ползли, как сонные улитки, а разбегались! Ясно?!

– Да, монсеньор, – пятясь к двери, униженно забормотал вампир. – Конечно же, монсеньор, будет исполнено сей же час, монсеньор…

Разогнуться он позволил себе, лишь ступив на лестницу в конце коридора.

Пролив Уилсона, борт кеча

«Камеамеа IV», Малыш Уин

– Нам нужно на Гоблово, – уверенно сказал Малыш.

– Гоблово? – удивленно переспросил Викки. – Никогда не слышал о таком городе.

– Я сказал «на», а не «в», – напомнил Уин. – Гоблово – это остров. Четверть мили в поперечнике, магазин, бунгало, кладбище с подветренной стороны и удобная якорная стоянка.

– Благодаря вашему исчерпывающе красноречивому описанию, – съязвила мисс Тамм, – мне уже расхотелось посещать это место.

– Что ж, – рассудительно заметил полукровка, – если вы предложите лучшую альтернативу, я с удовольствием на нее соглашусь.

– Альтернативу чему?!

– Гоблову, разумеется, – отозвался Уин, внимательно наблюдая за медленно ползущим вверх по бедру правым запястьем наемницы. Не то чтобы он всерьез опасался, но у него уже сложилось определенное мнение о вспыльчивости Роники, а на ее поясе имелось несколько предметов, в умелых руках способных стать весьма опасными. Назвать же изящные с виду ручки мисс Тамм неумелыми вряд ли решился бы любой знакомый с ней дольше трех секунд.

– Да что такого на этом вашем чертовом Гоблове?!

– Ром. Джин. Здравур. Шотландское виски, – начал перечислять Уин. – А еще – русская водка, коньяк, вермут, текила, абсент, сакэ…

– Хватит! Довольно!

Малыш Уин тяжело вздохнул.

– Пит, – обратился он к вексиль-шкиперу. – Ты-то хоть меня понимаешь?

– Вообще-то нет, – признался Викки. – Я подозреваю, что ты в данном случае ведешь себя, как и подобает почтенному гному, то есть руководствуешься логикой. Но вот твоя манера оставлять за бортом исходные посылки и промежуточные выводы… возможно, если бы ты попытался воспроизвести всю цепочку рассуждений вслух, то Роника также смогла бы разделить мою веру в тебя.

– Собственно, – чуть растерянно сказал Малыш, – никакой особой хитрости тут нет. Схема, как любит повторять один мой знакомый вампир, проста, как яблоко в разрезе. Мы столкнулись с чем-то неизвестным доселе, верно?

– О да, – ехидно заметила наемница. – Этот вывод оспорить нельзя.

– Роника, – недовольно нахмурился вексиль-шкипер. – Позволь Уину договорить.

– Ну вот, – продолжил Малыш. – Я и подумал: стоит, наверное, попытаться узнать, что еще происходило такого же неизвестного… загадочного… непонятного в здешних местах за последнее время. И это проще всего сделать именно на Гоблове.

– А почему не в Сиднее? – недоверчиво осведомилась мисс Тамм. – Лично мне кажется, что в большом порту мы и информации могли бы собрать куда больше.

Уин пожал плечами.

– Смотря какой информации, – ответил он. – Нас же не волнуют полугодовой свежести сплетни о притонах Глазго и кабаках Шанхая. А на Гоблове бывают в основном здешние торговцы и плантаторы…

– Наверняка лишь для того, чтобы упиться до полного оскотинения, – сухо прокомментировала Роника.

– Именно, – согласно кивнул Малыш. – И это нам на руку – прежде чем затуманить голову, выпивка развязывает язык… а на язык в таких случаях просится самое яркое воспоминание.

– Вот в этих ваших познаниях я не сомневаюсь ни секунды, – сказала Роника.

– А вам что, ни разу не приходилось напиваться? – удивился гном.

– Нет! – отчеканила наемница. – И я никогда не понимала существ, испытывающих к этому занятию хоть какое-то уважение.

Малыш вздохнул снова.

– Кто здесь говорит об уважении, мисс?

– Тогда я не понимаю вас еще больше. Зачем тратить время и здоровье на занятие, к которому не испытываешь уважения?

Уин вздохнул в третий раз.

– Проблема, – медленно произнес он, – заключается в том, что на этих проклятых всеми на свете богами Соломоновых островах попросту нет иного выхода.

– Как же, как же… Страшные Соломоновы острова… Уин, может, вам все-таки стоит приберечь ваши страшилки для кого-нибудь иного?

На этот раз Малыш вздыхать не стал.

– Если вы, Роника, – начал он, – чуть повернете вашу очаровательную головку влево, то сможете сполна насладиться величественными склонами острова Велла-Лавелла. Формально этот никчемный клочок суши принадлежит Британской империи. Это означает, что именно англичанам приходится присылать к его берегам крейсер каждый раз, когда здешние обитатели сожгут очередных кретинов, вздумавших основать на нем кокосовую плантацию. Или перережут экипаж трепанговой шхуны. Или просто сварят в котле пару-тройку миссионеров.

– Про их страсть к коллекционированию голов вы нам уже рассказывали, можете не повторяться.

– И не собирался. Я, – продолжил полукровка, – хотел уточнить, что на этих островах нет ничего мало-мальски ценного.

– Даже руд? – недоверчиво спросил вексиль-шкипер. – Знаешь, Малыш, я охотно готов допустить, что дикари неспособны оценить то, что лежит у них под ногами, но если за это дело возьмемся мы, гномы…

– …то не найдем ничего, кроме чертовой уймы пемзы![11] – закончил Уин.

– Странно, – сказал Викки, – в таком отвратительном месте что-нибудь ценное должно было сыскаться по Закону Всемирной Подлости. А сандаловое дерево?

– Ну, может, в здешних джунглях и отыщется сотня-другая стволов. Но как их вытащить оттуда? Вы же, – напомнил Малыш, – уже познакомились с мангровыми джунглями.

– Познакомились, да. – Лицо Викки явственно перекосилось, затем он перегнулся за борт и сплюнул. – Как припомнил, сразу в глотке донельзя отвратный вкус возник, – пожаловался он. – Такой мерзкой вони я доселе не обонял и, очень надеюсь, никогда в дальнейшем не буду. Парижская клоака по сравнению с ними выглядит парфюмерной лавкой, а уж в этом-то я специалист, поверьте.

– Я и не знал, что ею занимались гномы, – сказал Малыш.

– А я разве сказал, что работал там? – прорычал вексиль-шкипер. – Я в ней прятался… две, нет, три проклятые недели, пока эти идиоты в красных колпаках и карманьолах перерывали город сверху донизу. Очень уж им хотелось познакомить меня с их любимой «национальной бритвой».

– И что же ты не поделил с якобинцами?

– Деньги, понятное дело, – раздраженно ответил Викки. – После того как их дурацкий Конвент развалил все, до чего мог дотянуться, они мигом забыли прошлые завывания насчет всеобщего равенства, включая равенство рас, и ввели «особый и чрезвычайный» налог для нелюдей. Ффад мзарги, есть ли в этом мире хоть одна страна, где нет таких налогов?!

– С недавнего времени есть, – серьезно сказал Малыш. – Королевство Гавайи.

– Ах, ну да. Только вот если посчитать, во что нам обходится поддержка независимости этого королевства, равно как и меры по сохранению этой поддержки в тайне… может, дешевле было бы платить налоги.

– Не думаю.

– Вы мне лучше вот что скажите, Уин, – вновь вмешалась в разговор мисс Тамм. – Если на этих проклятых островах нет, как вы утверждаете, ничего ценного, то какого орка делают здесь обитатели этого вашего Гоблова? Чтобы с утра до вечера по брови заливаться виски и джином, вовсе не обязательно тащить их по волнам за две тысячи миль – вполне можно проделывать это и в Сиднее.

– Если везти из Брисбена, то выходит на пятьсот миль меньше, – заметил Малыш. – Что же касается здешних обитателей, то вы, большеноги…

– Уин! Я уже раз сто говорила, чтобы вы не смели называть меня так!

– …вечно пытаетесь, как говорится, отыскать жемчуг в навозной куче. В то время как, – хмыкнул Уин, – иные расы ищут его в более подходящих для этого местах.

– Они ищут здесь жемчуг? – озабоченно переспросил Викки. – Значит, в нашу лагуну в любой момент могут приплыть новые шхуны?

– Нет, это просто выражение такое, – пояснил Малыш. – В смысле, жемчуг они тоже ищут, но большинство здешних больше… то есть сородичей Роники, занимается куда более стабильным и почтенным бизнесом, именуемым работорговлей.

– До сего дня, – озадаченная мисс Тамм даже сочла возможным оставить без внимания оговорку Малыша, – я считала, что в Империи запрещено рабство.

– Ну, можете называть это вербовкой рабочей силы, – сказал Уин. – Суть-то не изменится. Хлопок на Фиджи, сахарный тростник в Квинсленде, кокосы на Новой Каледонии и Самоа – на всех этих плантациях нужны работники, много дешевых работников.

– Дешевых? – В глазах вексиль-шкипера полыхнул знакомый самоцветный отблеск. – Насколько дешевых?

Малыш пожал плечами.

– Пол-ящика табака за голову.

– Гхм.

С весьма озадаченным видом Викки несколько раз дернул себя за бороду, затем выудил из кармана мундира потрепанный блокнот в черной кожаной обложке и огрызок карандаша.

– Началось, – брезгливо процедила Роника, пятясь к борту.

Малышу очень нравился сок кокосов – и на слабость своих пальцев он тоже пожаловаться не мог. Однако следовать примеру наемницы, проткнувшей дыру в скорлупе одним небрежным движением, он все же не решился и до содержимого кокоса добрался более привычным способом – смахнув ножом верх ореха. Прохладный, похожий на молоко сок, шипя, запенился через край.

Полторы исчерканные странички спустя Викки поднял голову и задумчиво уставился на проплывавший мимо берег.

– Послушай, Уин, – начал он. – А может, жемчуг и вправду не такое уж выгодное дело?

Понапе, Острова Сенявина, Ута Бакгхорн

– Вы ведь бывали здесь прежде, тайса?

– Вообще-то это секретные сведения, штурман, – рассеянно отозвалась Ута, но, взглянув на состроенную юной нэко умильную физиономию, улыбнулась и сказала: – Была.

– Ох. А… неужели вы плавали с самим Каримото?

– Слишком много вопросов, юная леди, слишком много и слишком поспешных, – тягуче-дребезжащим голосом, в котором без особого труда угадывались нотки старого тесе, произнесла капитан «Сагири» – и первая же рассмеялась. Следом заливисто хохотнула Лин Тайл, оскалился вцепившийся в руль хэйте, и даже рядовые матросы-гребцы не удержались от усмешек.

Тайса Бакгхорн прекрасно знала, что поступает неправильно. Фамильярное отношение к младшему по званию офицеру и само по себе не есть хорошо с точки зрения дисциплины, а уж прямое потакание…

Знала – и тем не менее ничего не могла с собой поделать. Изящная кошечка была любимицей всей команды «Сагири», единогласно и безоговорочно выбранным талисманом корабля. Даже всекрейсерское пугало, боцман Масао, при виде Лин прерывал свои высокохудожественные тирады, мягчел лицом и неоднократно отпускал распекаемого с миром – действие, до появления хэйсосе Тайл на крейсере за старым сару никем не замеченное.

– Тогда, – уже нормальным тоном продолжила Ута, – Каримото Нитти был еще не пузатым тесе, проводящим куда больше времени на берегу, чем в море, а всего лишь тюса. Сварливостью, правда, он уже в те годы мог похвалиться избыточной, даже для его нынешнего чина.

– А вы?

– А я была всего лишь тю-и. Скромный, ничем особым не примечательный артиллерийский офицер… – Краем глаза Ута заметила недоверчивую гримаску рулевого. Похоже, команда крейсера была свято уверена, что их капитан никогда не была молодой и глупой и вообще появилась на свет подобно некоей человеческой богине – из морских волн. С той лишь разницей, что наряжена была при этом не в морскую пену, а во флотский мундир – разумеется, выутюженный и без единого пятнышка. – И ужасно гордилась тем, что командую целой батареей на одном из самых сильных кораблей нашего «возрожденного» флота.

– На легендарном «Такао», – восторженно выдохнула нэко.

– Да, на легендарном для вас «Такао», – вновь улыбнулась Ута. – Старом голландском пароходе-фрегате с дюжиной таких же старых гномских пушек. Вам не смешно, хэйсосе? Будь на вашем месте кто-нибудь из наших стрелков, непременно бы засмеялся – ведь на тех дистанциях, что училась стрелять я, они сейчас с завязанными глазами выбьют девяносто из ста.

– Но эти корабли открывали для нас океан!

– В то время, – задумчиво сказала Ута, – многие были этим недовольны. Они говорили, что для столь дорогих игрушек можно найти и более доходное занятие – причем куда ближе к дому.

– Пфуй! – Нэко обиженно дернула носиком. – Что за низменные рассуждения! Они больше подходят каким-нибудь гномам или людям!

– У этих рас есть чему поучиться, юная леди.

– Чему же?

– Например, кораблестроению, – сказала тайса. – Так, чтобы корабль, которым будете командовать вы, оказался спущен на воду в Нагасаки, а не в Эльсвике.

– А когда вы…

– Обернитесь.

– Ай-о! – Вид появляющихся из-за мыса величественных каменных строений исторг из юного штурмана совершенно детский восторженный возглас. Да и полуоткрытый от изумления рот был типично детским… или, вернее, кошачьим, мысленно поправилась капитан «Сагири».

– Тайса… эти каменные громады… они же стоят прямо в воде?!

– Они стоят на подводном рифе, – пояснила Ута. – Точнее, на искусственных островах, основанием которым служит риф.

– Но… это же целый город! Сколько же там этих островов?

«А ведь когда мы впервые увидели это место, – подумала Бакгхорн, – никому и в голову не пришло сравнить его с городом – настолько оно было непохоже на наши привычные лесные селения. Теперь же юная Лин нашла эту метафору с ходу… а я, пожалуй, могу пойти еще дальше и сравнить здешний каменный лабиринт с Венецией. Ну да, с Венецией».

– Мы насчитали девяносто два, – сказала она. – Это действительно настоящий город, со стенами, храмами, дворцами и даже кладбищем.

– Кладбищем?

– Местные называют его Островом Мертвых.

– Но кто построил этот город? Это, наверное, были очень сильные маги? А что с ними случилось?

– Слишком много вопросов, юная леди, слишком много и слишком поспешных, – капитан «Сагири» вновь призвала на помощь одну из любимых фраз старого тесе.

– Простите, тайса…

– И притом таких, – с улыбкой сказала Ута, – на которые я не могу ответить.

– А кто может?

– Эти камни. Впрочем, – добавила Бакгхорн, – надеюсь, что сеса Амика сумеет добиться больших успехов, чем экипаж «Такао».

Каменные громады становились все ближе. Первый остров… он назывался… Бакгхорн едва заметно нахмурилась. Остров Воинов? Нет, Остров Воинов был вторым – самый большой остров на всем рукотворном архипелаге. Идущий от него канал Крокодилов выводил к Острову Крокодилов. Этих тварей там и поныне невероятное множество – так же, как и змей на Острове Змей, в священном бассейне огромного храма. Домашние звери давно сгинувших хозяев…

Затем память сыграла с капитаном «Сагири» злую шутку, добыв из своих потаенных глубин давно и надежно, как казалось Уте, спрятанную картинку. Может, из-за этого картинка и была такой яркой и свежей, словно увиденная вчера, – гладь озера, в котором, по преданию, жрецы могли увидеть любое место на тысячу миль вокруг и в воде, словно в зеркале, две фигуры: смеющаяся тю-и и обиженно отвернувшийся высокий кицунэ. Миг спустя она налетит на него, толкнет в воду и, не удержавшись, свалится следом…

– Мы, – голос Уты был сух и ровен, – мало что смогли узнать. Местные дикари рассказывали нам, что город построили два брата, Олосип и Олосол, прибывшие сюда из далекой страны на огромном корабле. Они отличались могучей силой; они творили чудеса, и стоило им поднять руку, как укрощалась морская стихия. От этих братьев пошла династия Сауделеров. Но эти правители были столь деспотичны и жестоки, что навлекли на себя кару богов. Исокалакал, сын бога-громовержца, покарал последнего тирана, убив его. А освобожденные жители предпочли навсегда покинуть это страшное место.

– Но сейчас-то, – с надеждой сказала Лин Тайл, – мы ведь постараемся узнать об этом месте как можно больше?

– В этот раз, – сказала Ута, – нас интересует не тот Нан-Мадол, что вздымается над волнами, а тот, что сокрыт под ними.