Читать книгу Омега - Андрей Валентинов - Страница 16

Лолита, прямо в джинсах и свитерке, спала на диване, Раскрытая пачка «Мальборо» вызывающе смотрела со стула, но пепельница оказалась девственно чиста. Вся эта картинка из «Мурзилки» читалась просто: ждала, даже курить не стала, а ты!..

Я удовлетворенно вздохнул: не хватало еще заниматься ушами доставшегося мне божьего наказания. Не курила – и ладно.

Присел в неудобное, жуткого бурого цвета, кресло, нащупал в кармане «Ватру». Совсем не к месту вспомнилось, что в номерах «Люкс» предусмотрен дежурный набор алкоголика – по слухам, вплоть до «Билли Уокера».

Нет, пить нельзя. И курить не стану. Из принципа!

Лолита засопела, знакомо дернула носом. Кажется, в мире снов, в волшебной Гипносфере, божье наказание продолжает ссориться. То с Субботой, то ли со мной.

…Романтиков я бы расстреливал еще охотнее, чем американцев – лично, по полной старинной процедуре с копанием ямы и обязательным целованием сапог исполнителей. Подобное Суббота предлагал ввести и у нас, считая, возможно, вполне справедливо, что ритуализация смерти не менее страшит, чем сама Костлявая. До такого мы не дошли, но ради любителей красивых слов и героических жестов я бы, пожалуй, согласился. Романтизм в основе своей суицидален, и лучше шлепнуть очередного юного Вертера возле придорожного кювета, чем ждать, пока он потащит за собой остальных.

Пару раз я чуть так не поступил. Когда все начиналось, отдельные личности, особенно из числа так называемых поэтов, наперебой звали «умереть» – за Родину, за украинский Крым, за свободу, за хрен еще знает что. Даже я со своим хилым военным образованием помнил: за спиной одного стреляющего должно быть не менее дюжины работающих, посылать же наивных, почти безоружных мальчиков под пули М-14 – даже не преступление, а нечто, имени не имеющее.

Меня (и таких, как я) не слушали. Ехали. Гибли. Их кидались выручать – и тоже гибли.

Мало кого отрезвила даже Москва октября 1993-го. Туда нас звали. Мы уже сколотили несколько отрядов, и в той страшной каше даже наши старые «калаши» могли помочь. Кое-кто поехал. Моему другу Андрюсу повезло – всего лишь ранили, другим вышел куда худший фарт. Уже после меня уверяли, что произошла страшная случайность, Руцкой все рассчитал верно, но, как всегда, в кузнице не оказалось гвоздя… Странное дело, никто даже не застрелился.

И вот теперь, когда мы, наконец, выстроили «скелет войны», когда не надо считать патроны и делить пачку печенья на взвод, земля начала уходить из-под ног. Пока еще еле заметно, почти неслышно…

* * *

Мне было предложено взглянуть на карточку аккредитации. Я отказался, скучным голосом сообщив, что интервью отменяется. С самого начала мы, полевые командиры, свели контакты с журналистами до голодного минимума. Мне было предложено объяснить причину, но в ловушку я не попался, ответив стандартным: «No comment».

Встретиться с этой дамой все-таки пришлось. Человек, с которым я разговаривал, просил очень настойчиво, потому, что его тоже просили. Совсем недавно «Рейтер» сообщил о смерти (очередной) международного террориста майора Арлекина, значит, беседа в любом случае небесполезна. Я решил не спорить: просивший был последним, кто мог серьезно помочь отряду.

…Тот, кто так и не произнес условную фразу, не был даже арестован. Просто исчез – без следа. Так же просто мне об этом сообщили – без комментариев.

Итак, ночь, холл пятого этажа, тридцатилетняя мосластая тетка, от которой несет восточной благовонью. На носатом лице – очки-велосипед, четко по классику, коротко стриженые волосы даже не рыжие – бурые с проседью, не поймешь, настоящей или нет. Однако, тетка не из тех, от которых отвернешься, не заметив. Сильна! Якобы из Израиля, даже акцент на месте, но почему-то кажется, что и она ненастоящая, все вокруг – очередная западня, а я не выспался, устал, нет сил даже на «No comment»…