Читать книгу Северозаводск - Андрей Валерьевич Степанов - Страница 4

Северозаводск в тот день будто решил показать Игорю, до чего может быть мерзок ноябрь. Снег – не снег, дождь – не дождь. Мокрый скользкий лед на тротуарах, серые стены домов, спины людей, уткнувшихся в воротники, будто каждый несет свой камень на горбу. Игорь шел на завод, чувствуя, что камень у него больше, чем у других.

Смена тянулась вязко, как густая мазутная жижа. Токарный станок, скрипя и дрожа, давал сбой – резец то застревал, то съезжал, оставляя на заготовке заусенцы. Мастер Баранов, как обычно, ходил вдоль ряда и рявкал на всех подряд, будто от его голоса сталь должна становиться крепче.

– Коваленко, ты чего там ковыряешься? – окликнул он Игоря. – У тебя партия вчерашняя еще не сдана!

– Станок барахлит, – ответил Игорь, вытирая пот с лба. – Подшипник, кажется, сдох. Я писал заявку в ремонтный цех.

– Писать вы все мастера, – проворчал Баранов. – Делать некому. У тебя три часа, потом сниму с тебя премию.

Он ушел, оставив за собой запах дешевого одеколона и никотина. Игорь вяло вздохнул, посмотрел на часы – до конца смены еще добрых пять часов. Он знал, что подшипник не поменяют, знал, что премии не будет, и знал, что Баранов все равно подаст в бухгалтерию бумагу с минусом.

Все уже предрешено.

Когда он возвращался домой, в крошечную двухкомнатную квартиру на окраине Северозаводска, в сумке у него лежала пачка таблеток для старшего сына. Последние. Денег на новые не было.

Жена встретила его усталым взглядом. Под глазами – синяки, волосы убраны в торопливый пучок, на плите что-то кипело, пахло перловкой и луком.

– Ну что? – спросила она тихо.

– Минус еще пять тысяч, – сказал Игорь, разуваясь. – Сняли за какой-то брак.

– Опять этот Баранов?

– А кто ж еще?

Лена молчала. Только посмотрела куда-то в сторону, словно пыталась не показать, как у нее все внутри опускается.

Старший сын лежал на диване под одеялом. На щеках у него выступили пятна, лоб горячий.

– Температура опять? – спросил Игорь.

– Тридцать девять. Я звонила врачу – не приехал. Говорят, нет машин, – ответила жена. – Сказали, сбейте сами, если можете.

Игорь подошел, приложил ладонь к лбу сына. Горячий, будто печь.

Он присел рядом, посмотрел на него – и впервые за долгое время почувствовал не злость, а что-то другое. Как будто страх сжимал его изнутри, медленно, но безжалостно.

Он встал, сделал пару шагов и опустился на табурет у окна. За окном темнело. Северозаводск горел тусклыми оранжевыми фонарями, и снегопад превратился в грязный дождь. Вдалеке гудел завод, как живой зверь.

Игорь достал пачку сигарет, но руки дрожали – сигарета выпала. Он не стал поднимать.

– Может, к Лихачеву еще раз сходишь? – сказала Лена, наливая себе остывший чай. – Он ведь и на заводе хозяин, и мебельная фирма его. Пусть разберется с этим штрафом.

– Ага. – Игорь усмехнулся. – Думаешь, он меня примет? Еще раз только посмеется.

– А ты попробуй. Скажешь – двое детей, один болен, несправедливость. Вдруг поймет?

– Люди бы поняли, – ответил Игорь. – Но он не человек. Он бог. А боги у нас денег не дают, они их забирают.

Но слова жены все же застряли где-то в голове. К ночи, когда дети уснули, он сидел у окна, смотрел, как редкие прохожие пробираются по скользкой улице, и все думал: «А что если?..».

Если поговорить спокойно, по-человечески. Не требовать, просто объяснить. Может, войдет в положение. Может, поймет.

На следующее утро он надел свое лучшее пальто – потертое, но аккуратное – и пошел к особняку Лихачева. Дом стоял у самого берега реки, за высоким кованым забором. Красный кирпич, камеры по углам, ворота с видеодомофоном. Чужая планета.

– К кому? – спросил голос в домофоне.

– К Лихачеву. Я с завода. Игорь Коваленко.

– Он занят.

– Мне на минуту. Это важно.

– Оставьте записку.

Щелк. Связь оборвалась.

Игорь постоял еще минуту, чувствуя, как холод пробирается под воротник.

Потом пошел к калитке, постучал. Из-за угла вышел охранник – плотный, лысоватый, в черной куртке.

– Сказано – нельзя.

– Мне только поговорить.

– Все так говорят.

– У меня ребенок болен, понимаете? Я не вор, не хулиган, просто… несправедливо все.

– Понимаю, – сказал охранник равнодушно. – Только с этим не ко мне. Сказано – занят.

Он повернулся и ушел обратно в будку. Игорь стоял под дождем, пока пальцы не окоченели. Потом медленно пошел прочь.

Вечером, вернувшись домой, он сел за стол и молчал. Лена спросила:

– Был у него?

– Был.

– Что сказал?

– Что занят.

И густая вязкая тишина легла между ними. За стеной кто-то включил телевизор: хриплый диктор говорил о росте промышленного производства в стране.

Игорь слушал и чувствовал, как внутри все закипает. Он понимал: его жизнь не просто тяжелая – она неправильная. Все вокруг – как будто нарочно устроено так, чтобы он всегда оставался внизу.

На третий день ему выдали зарплату. Вернее – то, что от нее осталось. Не выходило и двадцати тысяч. Списали все – удержания, штрафы, налоги. В бухгалтерии ему сказали:

– Подпиши, Игорь Иванович. И не переживай. Может, в следующем месяце вернем часть.

Он подписал. Не потому, что согласен, а потому что знал – спорить бесполезно.

Возле проходной он встретил Баранова. Тот стоял в окружении двух других мастеров, рассказывал анекдот и хохотал. Увидев Игоря, прищурился:

– Ну что, герой, к Лихачеву сходил? Помог тебе твой бог?

– Не помог, – ответил Игорь тихо.

– Значит, сам виноват. Меньше бы косяков было, не пришлось бы бегать.

Он похлопал его по плечу, ухмыляясь. Игорь стоял и смотрел ему вслед, чувствуя, как в груди что-то ломается. Не громко, не внезапно – просто ломается. Без звука.

В тот вечер он сидел в гараже, где чинил старые краны и трубы для соседей. Мелкий халтурный заработок, но хоть что-то. Из соседней комнаты донесся голос Петра Семеныча, старика-бомжа, который жил в соседнем гараже:

– Все одно, Игорек, нас с тобой никто не спасет. Ни бог, ни царь, ни герой. Только мы сами.

– А как себя спасти, Семеныч? – спросил Игорь, не поднимая глаз.

– А ты подумай. У каждого свой способ. У кого бутылка, у кого нож, у кого вера.

Эти слова застряли у него в голове. Поздно ночью, когда он возвращался домой, мимо него проехала черная иномарка. Сквозь приоткрытое окно он узнал голос – Лихачев.

Тот смеялся, громко, беззаботно. На заднем сиденье блеснул женский силуэт.

Игорь остановился. В груди снова закипело. «У кого вера, у кого нож», – вспомнил он слова старика.

Дома он долго не мог уснуть. Лежал рядом с Леной, слушал, как она тихо дышит, как посапывают дети в соседней комнате. Потом поднялся, пошел на кухню, налил себе чаю.

На столе лежала уполовиненная пластинка таблеток. Последняя. Он смотрел на нее и вдруг понял – дальше нельзя. Если он сейчас смирится, то завтра они останутся без всего. А если рискнет… может, все изменится.

Он взял листок бумаги, записал что-то – цифры, адрес, время. Потом сложил и спрятал в карман.

Снаружи поднимался ветер. Северозаводск засыпал, равнодушный, серый, безмолвный. А где-то в нем впервые за много лет человек решил пойти против правил.