Читать книгу Три дня в родном городе. Повести - Андрей Валерьевич Юдин - Страница 5

Разбудила меня маман. Она стояла прямо над моей головой и что-то гневно выговаривала. Однако, событие. Обычно она весьма деликатна и без стука в мои апартаменты не заходит.

– …совсем совести нет. Здоровый лоб, на моей шее сидишь. Даже дома ничего не делаешь. Да еще и ночами неизвестно где шляешься.

Эка, ее пробрало. Хотя и никакой логики – на шее сижу, а как дома нет – паника. Но говорю вполне миролюбиво:

– Да, ладно. Мне ж уже лет то сколько?

– Ты позвонить хотя бы мог!?

– Мог. Извини, буду звонить.

В моей голове начало проясняться и самое время поразмышлять, но маман не даст. Я встаю и щурюсь от яркого света, который бьет из коридора. Выхожу в коридор. Большие часы, висящие на стене в кухне, показывают без пяти семь. Хорошо я поспал.

– Мам, дай поужинать.

Она продолжает ругаться, но греет ужин, подает мне, и я пытаюсь есть, отрешившись от всего. Думаю, что давно пора купить какой-нибудь плеер с наушниками, чтобы музыка забивала все посторонние ненужные звуки. Хотя с другой стороны: смогу ли я тогда под музыку думать и размышлять. И хорош бы я был, если бы ходил по квартире с наушниками. Маман вообще бы взбеленилась. А я скандалов не люблю.

Я доел, выпил чаю, вежливо поблагодарил.

– Пойду, пройдусь, – сказал я лишь бы для того, чтобы что-то сказать.

Но и в самом деле, почему бы не пройтись. Подумаю о жизни. Воздухом подышу.

– Иди, – уже более миролюбиво говорит маман, – Но если опять решишь загулять, хоть позвони.

Хорошо хоть не сказала: будь дома в девять. Но вслух я только соглашаюсь, вежливо кивая головой.

Я быстро оделся. Как всегда тепло и функционально. И пусть на дворе конец ноября – нет плохой погоды, есть плохая одежда. И вышел на улицу, на ходу включая мобильник. А он зазвонил почти сразу. Блин, моя популярность не знает границ.

Правда, это была не заграница, это был всего лишь Мишка Глухарев.

– Слушай, Боб. Сбор команды почти закончен. Выезд завтра вечером. Ты с нами.

Я мнусь, поскольку и сам не знаю, что сказать. Работать и вообще активно двигаться не хочется. Но с другой стороны – месяц всего и денег не шибко много.

– Слушай, я бы хотел, чтоб ты был. Привык я к тебе, – говорит Мишка.

А как же Лада, внезапно приходит мне в голову. Впрочем, что Лада… счастливый случай, а не счастливый билет. И на фиг я этой банкирше?

– Ладно, Мих, поехали. Уговорил.

Мишка откровенно рад. Мы договариваемся о завтрашней встрече, он напоминает о том, какие документы мне нужны, что взять

А я, кажется, уже рад, что будет хоть какое-то дело.

С Мишкой я разговаривал, уже во дворе, для удобства разговора присел на скамеечку, не возле подъезда, а чуть подальше, на детской площадке, откуда мамаши обычно наблюдают за играми своих отпрысков. Договорил, положил мобильник в карман. Но встать не успел. От соседнего подъезда ко мне мелькнула какая-то тень.

– Здорово, Боб.

Леха Маслов, сейчас деньги опять просить будет.

– Здоров, Леха, но на мели я. Завтра в Москву на заработки рвану.

– Да, ладно, не прошу. Могу даже закурить угостить. Ты ж, небось не куришь?

– Не курю.

– Ну. Значит, не носишь сигарет. А у меня есть, – радуется Леха.

Опять странная логика, думаю я. Хотя, очевидно, Лехе просто хочется поговорить.

И я закуриваю. Стараюсь глубоко не затягиваться. Но с непривычки дым все равно кажется кислым и дерет горло.

– Боб, ты Славика Гонцова помнишь?

– Помню и что?

Славик учился со мной в параллельном классе и жил на одной лестничной клетке с Лехой. Класса до пятого мы дружили, вместе играли во дворе, а потом наши пути как-то разошлись. Славик носил очки, хорошо учился и казался нам «ботаном». Никто во дворе его особо не обижал, но проходя мимо гогочущей компании во дворе, он ускорял шаг и быстрее скрывался в подъезде. Два последних года он ушел из нашей школы в физико-математический лицей, потом уехал учиться в Москву и после этого я видел его крайне редко.

– Он приехал. В гости.

– И что? Я должен радоваться?

– Он в Америке живет. В Калифорнии.

Я даже поперхнулся. Казалось бы, какое мне дело до какого-то Гонцова и до Америки, но вот как-то проняло. Он там, а мы здесь – вертелось в голове.

– И что? Пообщался с тобой?

– Да ну, на фиг. Не особо. Да и мне он на фиг? Родители с ним говорили. Потом мне начали мозг есть.

– Да, понятное дело. Ты, мол, балбес, а человек…

– Так, он не просто в Америке, он там бабки хорошие зашибает. Эх, мало я ему щелбанов давал, – вздохнул он.

– А ты давал? – заинтересовался я.

– А то, – мечтательно выдохнул он, – Как встречу, так…

– Короче, от тебя он в Америку и смылся, – резюмировал я.

И тут у меня снова зазвонил телефон. Номер незнакомый.

– Да, слушаю.

– Привет, – приятный женский, молодой голос.

– Привет.

– Это Оля.

– Какая Оля?

– У тебя так много Оль?

– Да нет.

– Боря, это Оля из электрички. Помнишь?

Тут-то я вспомнил. И даже сердце забилось

– Привет. Помню.

– Как дела?

– Спасибо. Живой.

– Больше ничего? – она засмеялась.

– А что еще? По нашей-то жизни.

– Ну, ты как старик. А я-то думала, что ты еще молодой.

– Да, молодой, конечно, молодой. Это я шучу так. Потому что еще и веселый.

– Тогда ладно. Встретиться не хочешь?

– Встретиться?

Сердце опять забилось.

– Ну, да. Тебя что-то удивляет?

– Нет. А что должно удивлять?

– Ну, что я первая позвонила.

– Нет. Нормально. Спасибо.

– Да, не за что, – Она опять засмеялась, – А может ты занят?

– Нет. Конечно, встретимся.

– Давай завтра. Часиков в семь. Пойдет?

– Да, конечно.

– А место можешь сам назвать. Это ты можешь сам?

– Ну, да. Угол Ленина и Социалистической. Под часами. Пойдет?

– Вполне. Я там живу рядом.

Во… Это ж в двух кварталах от моего дома.

– Договорились.

– Договорились. Пока. До завтра.

Пока я говорил с Олей, Леха честно молчал. Но как только я убрал телефон от уха, опять заговорил:

– Ну, так вот, Гонцов этот…

– Слушай, Леха, на фига мне твой Гонцов?

– Не, ну ты смотри, он в Америке…

– Знаешь, фильм такой был: «Слава Богу, не в Америке»… Видел?

– Не.

– Ну, так посмотри и сделай выводы. Ладно, пошел я.

Я встал и двинулся в сторону выхода из двора. Лехина сигарета погасла, я машинально покрутил ее в руках и отбросил в сторону.

На улице я повернул налево и пошел в сторону центральной площади. Через два квартала, немного не дойдя до нее, я остановился возле четырехэтажного дома со шпилем и часами под ним. Дом был городской достопримечательностью. Были в городе дома и побольше, и повычурнее, но почему-то именно возле этого дома чаще назначались свидания, да и вообще он был ориентиром для многих: «напротив дома с часами», «рядом с домом под шпилем». И все знали, о чем речь.

И именно под этим домом я вспомнил о Мишке. Блин, я ж ему пообещал. За что мне все эти дилеммы? Я ж их с детства боюсь, может быть даже больше зубных врачей. Впрочем, мысленно я уже знал, как поступлю.

До дома я дошел быстрым шагом. Лехи во дворе уже не было. Ну и хорошо. В квартире я быстро разделся и шмыганул к себе в комнату. Но маман естественно услышала.

– Боря, это ты?

– Я. Извини, я спать лягу, что-то голова разболелась, – соврал я.

– Прими таблетку.

– Нет, лучше посплю.

Я и, правда, задернул штору и как был – в брюках и рубашке завалился на диван. Правда, телефон при этом выключить не забыл – хватит общения на сегодня. Сон долго не шел мне в голову, но, в конце концов, я отключился, свернувшись калачиком и засунув голову под подушку.

Утро началось, как обычно. Маман разбудила меня, когда уже собиралась идти на работу. Постучала в дверь:

– Доброе утро. Борис, ты думаешь вставать?

– Да, рано еще, – пробормотал я.

– Сколько ж можно так лежать? Вот скажи мне, пожалуйста, – она впрочем, сегодня на удивление вежлива и добродушна.

– Да, куда спешить, – постепенно просыпаясь, ответил я и в тот момент начал вспоминать события минувшего дня. Два, прежде всего. Звонок Мишки и звонок Ольги. Что ни говори, не люблю я, когда выбор делать надо. Лучше чтоб был один вариант, безальтернативный.

И маман, кажется, мои мысли прочитала:

– Сходи за картошкой. Лучше на рынок. А то она почти закончилась.

– А деньги?

– Ты совсем не в себе, что ли? На картошку найдешь. Все. Я ушла. Вставай.

Дверь захлопнулась. Я еще немножко полежал, потом встал и подошел к окну. На улице шел снег. Кажется, зима пришла. Я выдохнул. Сейчас, наверно, и настроение изменится. И жизнь. Смена сезонов всегда так влияет на меня. Ну, и значит что-то надо делать. Хотя бы за картошкой сходить. Но для начала надо позавтракать.

Позавтракав, я начал собираться в поход за картошкой. На улице по-прежнему шел снег, но меня это не пугало, наоборот, радовало. «Нет плохой погоды, есть плохая одежда», – говорят, кажется, англичане. Одеть мне было что, более того, деньги были и не только на картошку. Я даже не стал трогать заначку в книгах. Достал бумажник, аккуратно рассортировал купюры по их достоинству. Папу сотен и мелочь отсыпал в карман. Обычно я не слишком люблю доставать деньги и платить за что-то: целее будут. Но сейчас это занятие почему-то доставило мне удовольствие. Тем более, что к имевшимся добавились несколько тысяч, добавленных дедом. «Почти заработал, – хмыкнул я про себя, – зря, что ли на дачу ездил».

Одевшись, я вышел из дома. Снег шел несильный, но за ночь навалило его изрядно, и на другом конце двора дворник скребком начинал торить дорогу. Похоже было, что его вахта началась недавно, мои ноги оставляли следы в нетронутой целине. В кармане я нащупал телефон. Надо б включить, хоть от избытка звонков и телефонного общения в последнее время я в последнее время слегка подустал. Включил и сразу подумал: «Хоть бы не зазвонил». Телефон и, правда, молчал почти всю дорогу до рынка.

Картошку я мог бы купить где угодно, хоть в ближайшем магазинчике в соседнем доме, благо продают они нынче все что угодно – от презервативов до арбузов. Но маман предпочитала, чтобы овощи и фрукты мы покупали на рынке. И сейчас я был совсем не против, чтобы прогуляться. Каких-то три квартала по свежевыпавшему снежку.

Телефон зазвонил, когда я стоял у больших кованых ворот, за которыми, собственно, рынок и начинался. Вот еще тварь с кнопками!

И, конечно, звонил Мишка. И, конечно, начал он сходу про поездку в Москву. Выезд-то сегодня.

– Слушай, Миш, я не смогу, наверно, – промямлил я. Вот, блин, натура, не могу собраться никак и сказать четко и ясно. Все с мыслями собираюсь и плююсь словами, как кусочками жеваной бумаги.

– Ты что, охренел? – с пол-оборота завелся он и, если честно, я его вполне понимал.

– Обстоятельства у меня. Извини, – я хоть и мямлил, но стоял на своем твердо.

Мишка продолжал ругаться и грозить мне всеми смертными карами. Но я знал его, и понимал, что когда-то он отойдет и снова позвонит. Пока же Мишка обещал мне удалить мой телефон навсегда и, наконец, отключился.

Я немного постоял перед входом в людское месиво рынка, попереживал Мишкин наезд (все же успокоиться сразу не удалось, вот не люблю я всякие конфликты) и пошел покупать картошку. Через пять минут с большим пакетом я выбрался наружу и побрел назад. Дорога домой уже не казалась мне такой легкой, воздух был уже менее чистым, а машины мелькали по улице с неприятным мельтешением. И снег под ногами, скорее, раздражал, чем радовал. Я шел, съежившись, и спрятав голову в плечи. Требовались положительные эмоции, и я начал думать о вечернем свидании. В половинчатом настроении я добрел до двора. Навстречу мне из калитки выскочил какой-то парень. Я даже отшатнулся, так стремительно он выходил. Но парень (или мужчина, хотя какая в сущности, разница) притормозил.

– Борис, привет!

– Привет, – я поднял голову.

Передо мной стоял Славка Гонцов. Я узнал его сразу, хотя он прилично изменился. Очки в темной оправе, светлые волосы, не спрятанные под шапку, синяя куртка с какой-то эмблемой. Взгляд у него, конечно, изменился, такой целеустремленный стал.

– Узнал? – улыбнулся Славка.

– Ага. Гонцов.

– Ну, да. Хотя зачем так официально?

Во, у него даже акцент какой-то появился. Хоть и говорит вполне нормально, на обычном русском языке, но как-то неуловимо не так.

– А как с вами, с американцами? Только официально. Как Лавров с Керри, – попытался пошутить я.

– Но мы-то не дипломаты.

– Значит, у нас народная дипломатия.

– Все шутишь.… Расскажи, как жизнь. Сто лет не виделись.

– Ага. Целая жизнь, только у каждого своя.

– Какой-то ты, Борис, агрессивный стал, – грустно сказал Слава.

– А тебя это что, расстраивает?

– Ну да, наверно… в какой-то степени.

– Да ну, забей, все нормально.

– Мне родители про многих рассказывали, что знают. Про тебя тоже.

– А что про меня? Я про свою жизнь особо не распространяюсь.

– Мама твоя что-то говорила.

Ага, вот кто про мою тайную жизнь вести разносит… Будем иметь в виду.

– Ладно, как там в Америке?

– По-разному. Динамично. Но, в общем, неплохо, если работаешь. Ты знаешь, в Москве тоже работают, но там многие только работают, а в Америке…

– Ладно, Славик, – мне не хотелось развивать тему, – Я давно в Москве не был, так что не очень в теме.

– Может, как-то поговорим еще? Я неделю здесь буду.

И тут у меня зазвонил телефон. Вовремя, в этот раз.

– Ага, может. Извини, – я протянул Гонцову руку и пошел в сторону дома, аккуратно обойдя его по свежевыпавшему снегу.

Звонил дед.

– Борис Сергеевич, ты что пропал?

– Да вроде не очень, был же недавно.

– Недавно. То осень была, а то уже зима пришла, – дед хрипло засмеялся и сразу закашлялся. Я подождал, пока он прокашляется и сказал:

– Да как-то дел много.

– Работу что ли нашел?

– Да, как сказать…

– Если есть возможность, заезжай что ли, а то мне как-то не по себе.

Странно. Дед не любит жаловаться. Иногда он просто пугает меня своим оптимизмом.

– Хорошо. Я постараюсь. Выберу время.

– Ну, спасибо. Матери привет. Скажи, я ей позвоню.

Дед отключился. Я оглянулся назад. Гонцова уже не было. А не свежевыпавшем снеге отпечатались мои следы. Причудливо сделавшие зигзаг, там, где я обходил Славика.

Дома было еще более пасмурно, чем когда я уходил. Или мне так только показалось. Шторы задернуты, а на улице затянуто-снежное небо. Раздевшись и отнеся картошку на кухню, я включил ноутбук. Решил поиграть, продолжать строить свой городок. Эта игрушка меня реально заинтересовала. Не скажу, что прямо засосала. У меня вообще иммунитет против всяких «вредных привычек», маний и фобий. Но виртуальный город строить хотелось. По ходу дела решил еще прошвырнуться по соцсетям. Начал вспоминать пароли. Один даже вспомнил. Одно письмо и пара человек в гости заходили. Одна девочка-дамочка, кстати, очень ничего. Кто такая? Во… Людка Громакова, одноклассница. Симпатичнее прежнего стала. А чего хочет? Привет, как дела, где ты сейчас. Ладно, будет время, отвечу. Я вышел с сайта и зашел в игрушку. Но тут зазвонил домашний. Маман.

– Картошку купил?

– Так точно.

– Что делать собираешься.

Еще чего, буду сейчас отчитываться, как же… Лучше тему сменим

– Мам, дед звонил. Просил тебя позвонить, – такая вот полуправда.

– Вчера вечером только разговаривали. Ладно, перезвоню.

– Ага. Ну, пока. Пойду поем.

Поел я, правда, часа через два, до этого сидел и строил город. Потом лег спать, предварительно выключив телефон. Что-то он раззвонился в последнее время.

Когда я проснулся, за окном было еще темнее. Наступил вечер. Я включил телефон. Пропущенных не было, но часы показывали начало седьмого. Пора собираться на свидание. Черт, с пробуждением пришло и какое-то волнение. Я бегал по комнате и суетился, что надеть. В итоге оказался опять же в джинсах и свитере. Причем перебрав несколько, выбрал тот же, который одевал утром. Из шкафчика достал несколько флакончиков туалетной воды, понюхал каждый. Мне их почему-то частенько на разные праздники дарила маман. А я всегда злился – совершенно дурацкий и бесполезный подарок. Но сейчас пригодится. После некоторых раздумий я выбрал самый приятный аромат и вылил полпузырька себе на волосы.

В это время звякнул замок. Пришла маман.

– Борис!

– Здесь я, – одетый, я вышел из комнаты.

– Ты куда собрался?

– На свидание, – ответил я чистую правду.

– Ну-ну, – она хмыкнула, – Сумку на кухню отнеси.

Я взял сумку, вернее, большой пакет, отнес, вернулся.

– Борис, что-то дед себя неважно чувствует.

– Да, он говорил, что делать – возраст.

– Возраст, – согласилась она.

– У него ж там есть, кому за него смотреть.

– Есть. Но мы – самые близкие.

– Ну, да, – согласился я.

– Съезди к нему. Хорошо?

– Не вопрос. Как только смогу.

– Ладно, иди. Деньги-то у тебя есть? – неожиданно добавила она.

Деньги у меня были, причем надежно распределенные между бумажником и внутренним карманом. И даже шальную мысль попросить еще я в себе убил.

– Есть. Спасибо.

– Ладно, иди. Возвращайся не поздно.

– Я позвоню, если что.

– Обязательно. Чтоб я по больницам и милициям не звонила.

– Пока.

До дома с часами идти недалеко. Погода была чудесная. Легкий морозец и легкий снежок. Можно было дышать полной грудью. Я шел не спеша, но все равно пришел на место встречи, когда стрелки на часах показывали без десяти семь.

Ольга появилась минут через десять. Такая свеженькая, под стать погоде. В белой шапочке и белой курточке.

Я увидел ее еще за десяток метров.

– Привет, Снегурочка!

– Привет! А ты что не в белом? Видишь, все вокруг какое? – она сделала рукой плавный жест.

– Так, чтоб не потеряли меня на снегу, – отшутился я.

Странно, я даже совсем не волновался и не терял дар речи. Обычно с девушками я более или менее нормально общаюсь, только когда выпью.

– Тогда пошли.

Она взяла меня под руку.

– Куда?

– Как куда? Гулять? Ты же видишь, какая погода?

– Я думал, может в кафе захочешь посидеть там…

– Какое кафе-е-е, – протянула она, – Первый снег, можно сказать. Гулять!

И мы пошли гулять. Честно говоря, так было даже лучше. Она много и оживленно говорила, а я искоса посматривал на нее. Роста чуть выше среднего. Фигурка? Вроде стройная. Нос прямой. А в зеленых глазах искорки какие-то. Она изредка посматривала на меня, дожидаясь моей реакции на какие-то слова. А я, в основном, поддакивал. Иногда она задавала какие-то вопросы, и я пытался отвечать честно, но все равно о чем-то говорить не хотелось, и я начинал вилять. Но она как будто этого и не замечала.

Я узнал про нее достаточно много. Она учится на третьем курсе университета, изучает языки, но больше любит психологию, а еще гулять по живописным окрестностям, ездить за город, кататься на лыжах, играть в теннис. Живет, оказывается, совсем недалеко от меня с родителями. Есть у нее еще и старший брат, но он не очень давно женился и теперь устраивает «семейный очаг» отдельно.

– Оль, а тебе сколько лет? – спросил я невпопад.

– Женщинам такие вопросы не задают, – засмеялась она, – Двадцать. А тебе?

– Тридцать три, кажется, – задумался я.

– А что так неуверенно?

_ Так много уже. А зачем я тебе, такой старый? – поинтересовался я и подумал, что сморозил глупость.

Но она, кажется, не обратила внимания.

– Ты меня заинтересовал. Мне кажется в тебе скрытый потенциал есть.

– Хочешь развить?

– Не знаю, – засмеялась она, – Мне кажется я не то сказала. Ты вот чем занимаешься?

– Строю.

– Что?

– Да, все. Дома, дачи, коровники. Что скажут.

– А себя?

– Что себя?

– Строишь, возводишь, конструируешь?

– Себя, скорее, нет, – я засмеялся.

– Ну вот. А надо построить себя, посадить в душе дерево. А ребенка… вот ребенка – это уже традиционно, – улыбнулась она. – А живешь с кем?

– С мамой.

– Почему-то я так и подумала.

– Ты, не думай. Я даже женат был.

– О-о-о… Тема. Но об этом потом поговорим.

– Как скажешь.

– Скажу, – она засмеялась и сразу переменила тему: – А у тебя лыжи есть?

– Нет. А как же мы кататься поедем?

– Слушай, – в кои-то веки и я отыскал в своей жизни что-то полезное, – У меня есть дед, он живет на даче и там у него точно есть лыжи.

– Вот, стоит только подумать! – Ольга подняла вверх указательный палец. – Заметано.

Мы начали замерзать и все-таки забежали в кафешку попить кофе. Там у меня, как обычно, зазвонил старый друг-телефон. Отец.

– Борис, привет. Ты что пропал?

– Привет, да вроде здесь я.

– Ты что пропал? – повторил он с каким-то раздражением даже, – Надо, чтоб ты ко мне заехал. По документам.

– Да-да, хорошо. Я занят немного. Я перезвоню.

– Когда?

– Завтра.

– Только обязательно. Хватит уже шутки шутить. Жду. До завтра.

– Отец, – пояснил я Ольге, выключив телефон.

– Ага, – кивнула она, – У тебя большая семья.

– Совсем нет, – усмехнулся я, – По-моему, я один всегда.

– Да? – она вскинула брови, – И сейчас?

– Нет, сейчас я с тобой.

– Вот теперь я вижу, что не зря с тобой встретилась, – она засмеялась.– Поняла окончательно.

– А что – были сомнения? – я почувствовал холодок под свитером.

– Были. Но они в прошлом, – она улыбнулась. – Пошли, проводишь меня, а то мне завтра к первой паре, к восьми.

– Да-а-а-а…, разочарованно протянул я.

– Да-да, я еще зубрилка, и мне надо еще немного позубрить на завтра.

– Время-то детское, – я взглянул на часы, и понял, что и детское время тоже проходит незаметно – было уже около десяти.

– С ребенком же связался, дяденька, – она опять засмеялась, – Шучу я, а то смотрю у тебя лицо меняется. Длиннеет… Пошли.

Мы расплатились и вышли из кафешки. Снег стал поменьше, но ощущение зимней сказки не пропадало. Под ногами чуть поскрипывало, скребки дворников не успели убрать белоснежное покрывало, и мы торили следы до Ольгиного дома. Он стоял почти на центральном проспекте, только не на самой улице, а во дворе, между домами. Обычная пятиэтажка, подсвеченная огнями окон и единственным тусклым уличным фонарем.

– Ну, давай, прощаться, – сказала она.

– Так сразу? А кофе попить? Чай? Договорить о следующей встрече?

– Отвечаю по пунктам. Чая с кофием пока не будет. На кухне папа с мамой и мы пока их тревожить не будем. Следующая встреча будет, если ты не против… А ты не против, кстати?

– Нет. Конечно.

– Телефон у тебя мой уже есть. Твой у меня тоже. Хотелось бы в ближайшие выходные на лыжах покататься. Как ты?

– Я за любой кипеш…

– Это чудно. Заедешь вот только к деду за лыжами, – она улыбнулась.

– Можем вместе заехать.

– Да-а-а-а, а удобно ли? А, кстати, дед, кто у тебя?

– Профессор.

– Это интересно. Тогда я уж и ничего не исключаю, – она засмеялась, – Ладушки, до встречи. Давай, в щечку поцелую, чтоб не забывал.

– Только в щечку?

– Не спорь, – она чуть привстала на цыпочки, и я почувствовал на щеках ее губы.

– Пока.

– Пока.

И Ольга упорхнула в подъезд. Только замочек домофона противно клацнул.

Мне стало грустно, но даже пострадать мне долго не дали. Опять зазвонил телефон. Я взглянул на экран. Сашка Крупский.

– Привет. Что это ты на ночь глядя?

– На ночь? – удивился Сашка, – Время-то детское.

– Да? Не знаю, по мне так не очень.

– А ты не рад, что ли? Или спать лег.

– Нет, гуляю.

Теперь удивился уже Сашка: – Ну-ну, романтик ты у нас.

– А чего звонишь?

– Блин, как-то ты другу не очень рад. У тебя все нормально?

– Ну, да.

Я присел на скамейку возле подъезда. Она была холодной и заснеженной, и я чуть сполз вниз, чтобы сидеть на краю куртки.

– Скажи тогда, почему ты девушке Ладе вестей не подаешь? Она-то не в расстройстве, но, скажем так, слегка удивлена. А я вот в расстройстве. Тебе, дурачку, шанс дали, а ты мимо проходишь.

– Ты о каком шансе.

– Боб, не придуривайся. Такая девушка может единственный раз в жизни на тебя взглянула.

– Не знаю, жизнь длинная.

– Да? Тогда объясни, сколько еще ждать думаешь.

Я встал. Холодно сидеть было даже через куртку.

– Слушай, Крупа, я замерз.

– Ты что, правда, что ли гуляешь?

– Ну, да. Погода хорошая. Но телефон к уху примерзает. Я перезвоню обязательно.

– Мне? Или Ладе?

– Тебе сперва. Потом ей, наверно.

– Смотри, как бы поздно не было.

– Ладно, не пугай.

– Предупреждаю. Я ж за тебя в ответе.

– Ладно, маленький принц, я постараюсь.

– Ну, гляди, я от тебя не отстану. И не вырубай телефон, а то знаю я тебя.

– Не буду.

Я отключился и задумчиво повертел телефон в руке. Но подумать мне опять не дали.

– Слышь, мужик, дай позвонить.

Передо мной стояли трое из ларца, практически одинаковые с лица. Впрочем, лиц я не видел. Они были в черных куртках и темных капюшонах. Близнецы, мать их…

– Сел телефон, разрядился.

– Точно?

– Ага.

– А курить есть?

– Не курю.

– А что есть?

– Для вас ничего.

– Дерзкий, – удивился стоящий ближе всего ко мне и выбросил вперед руку.

К чему-то подобному я был готов и потому резко убрал голову назад. Кулак лишь вскользь задел губу, но этого было достаточно, чтобы рассечь ее. Неприятный солоноватый вкус сразу дал знать. В ответ я резко бросил свой кулак навстречу и попал удачнее. Оппонент с коротким «бляяяя…» завалился на снег. Второй среагировал быстро и попытался ударить сбоку, я пригнулся и удар пришелся по затылку. Следующим движением я схватил его за рукав, и мы завалились вместе. Третий сразу попытался ударить меня ногой, но я, вцепившись во врага, извивался по земле. Удары не приносили мне сильного вреда.

В этот момент дверь распахнулась, и громкий звонкий голос закричал:

– Полиция!!!! Вызвала уже!!!! Едут!!!

Гоблины бросились прочь. Моего соперника из партера я попытался задержать, но он рванул так, что треснул рукав и тоже через мгновение исчез во дворах.

Я медленно встал. Передо мной в тапочках и спортивном костюме стояла Ольга.

– Цел? – она подошла ко мне вплотную.

– Вроде, – я увидел отлетевший чуть в сторону мобильник, на треть ушедший в снег и поднял его.

– Смотри на меня. Так, – она подвела итог осмотру, – Ну губа-то у тебя точно разбита. А что еще – поглядим. Пошли.

– Куда?

– Ко мне. Оказывать первую медицинскую помощь.

– А родители?

– Мы им мешать не будем. Не могу же я бросить раненого.

– Ну, вроде я урон больший врагу нанес.

– Не хорохорься. Они убежали, и, надеюсь, далеко, а ты – мой пациент.

– Пошли, – я улыбнулся и почувствовал, что губа и, правда, ноет.

Мы поднялись на второй этаж и тихо зашли в квартиру. Вдалеке приглушенно говорил телевизор.

– Тссс… – сказала Ольга, – Они хоть под телик засыпают, но еще не спят. В полудреме.

Я снял куртку и шапку, и мы прошли в ванну. Ольга не обнаружила у меня серьезных повреждений, кроме губы, которую смазала какой-то противной и липкой мазью, и шишки на голове.

– Солдат к службе готов, – засмеялась она, – Хотя целоваться будет затруднительно, да и с головой теперь непонятно что будет. Ничего, до дома доберешься.

Мы вышли в прихожую, я прислонился к стенке.

– Тебе что плохо? – заволновалась она, – Что? Голова кружится?

– Не знаю, но стакан чая не помешает.

– Ох, что с тобой делать, иди в комнату. Будет тебе чай, – Ольга приоткрыла дверь комнаты, – Прячься здесь.

Я нырнул в комнату. Ольга зашла через пару минут, неся на блюдечке чашку дымящегося чая. Я сидел на диванчике в полутьме, постепенно глаза стали привыкать и я стал видеть силуэты какого-то шкафчика, стола, полок.

– Что свет не включаешь? Хотя правильно, конспирация, – Ольга слегка хихикнула, – Смотри, я тебе столик пододвигаю, здесь чай.

– Ага, – я взял чашку и глотнул, и сразу поперхнулся. Чай обжег язык. Не люблю горячего. Да и рассеченная губа дала о себе знать, – Секунду. Посижу, пусть остынет. Иди ко мне.

– Иду, – Ольга села рядом и я с какой-то обреченностью начал целовать ее. Губа болела, но другие чувства заглушали эту боль. Она сначала молча уклонялась, а потом начала отвечать и я, проигнорировав молнию, стал через голову стягивать с нее куртку от спортивного костюма. А потом… ну, как в фильмах, начали целоваться, а потом и все остальное случилось. Так произошло и у нас. А я сначала боялся, что ничего не случится, потом что не получится у меня, но все произошло, и я изнеможенно упал на диван. Потом попытался поцеловать ее, но Ольга выскочила и убежала, судя по всему, в ванную. Вернулась через пару минут.

– Иди, – сказала она, не смотря на меня.

– Да? А чай?

– А что, без чая никак? Потом попьешь.

– А поговорить?

– Слушай, иди уж. Обязательно поговорим, не сейчас.

– Ладно.

Я встал, оделся и вышел в прихожую.

– Пока, – сказала она, все так же, не глядя меня.– Можешь поцеловать. Сюда, – Ольга ткнула пальцем себе в щеку. Я также ткнулся туда губами и выбежал из квартиры.

На улице было холодно и неуютно, снег прекратился. Начала болеть голова, и мозги никак не могли собраться в кучку. В такой прострации я и добрел до дома. В голове была пустота, и головная боль занимала маленьким комочком небольшую ее часть. Где-то слева и сверху.

Маман окликнула меня из глубины квартиры. Сама, к счастью, не появилась.

– Да, да, это я. И не поздно, – откликнулся я.

– Не поздно? Еще бы минут двадцать и я бы начала серьезно волноваться.

Ага, и звонить по больницам и моргам.

– Нет повода, – сказал я и скрылся в ванной. Из зеркала на меня смотрело лицо с синяками под глазами и со страдальческой складкой возле рта. Зато рассечение на губе было почти не заметно. В любом случае, лицо не было похоже на лицо счастливого человека. Что ж, спишем это на усталость. А я и, правда, вымотался. Прогулка по морозцу, потасовка с гоблинами, секс с прекрасной молодой девушкой – не много ли приключений для немолодого тридцатитрехлетнего человека?

Я вышел из ванной, быстро нырнул к себе в комнату, разделся и нырнул в кровать. Заснул я практически мгновенно.