Читать книгу Город, где сбываются мечты. Сборник рассказов - Андрей Велес - Страница 3

Это было помещение с серыми стенами и небольшим зарешеченным окном, расположенным прямо под потолком. Снаружи может пробиваться свет, но человек, находящийся в этом помещении, не видит, что происходит наружи. Он может слышать звуки, доносящиеся оттуда, может использовать свою фантазию, но никогда точно не узнает, что творится за стеной. В каком-то смысле это напоминало слепоту, которую государство искусственно создало из железа и бетона.

В помещение зашла женщина лет 38. Усталость во взгляде, неброская мешковатая одежда – она отлично вписывалась в окружающую серость. Самым ярким элементом гардероба была коричневая сумка, женщина достала оттуда папку с документами, положила их на стол, а сумку поставила рядом со стулом, вкрученным в пол. Затем она извлекла из сумки небольшое зеркальце и критически осмотрела себя – припухшее лицо, мешки под глазами, бледная косметика. За этим процессом ее застал вошедший внутрь полицейский.

– Наталья Сергеевна? – на всякий случай уточнил он. Женщина перевела взгляд на него – парень был лет на 10—12 младше нее.

– Она самая. Вы привели задержанную?

– Сейчас приведем, тут недалеко, – засуетился полицейский. – Уже можно?

– Можно, можно. – Полицейский быстро вышел, а Наталья Сергеевна еще раз критически осмотрела себя в зеркало, после чего со вздохом резюмировала: «Сойдет».

Прошло какое-то время, прежде чем дверь скрипнула и слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель вначале втолкнули девушку в наручниках, следом зашел тот самый полицейский. Он расстегнул наручники на одной руке, затем надавил девушке на плечо, заставляя сесть в стул напротив, и застегнул наручники на подлокотнике. После чего встал у стены, не сводя глаз с задержанной.

– И как долго вы собираетесь тут стоять? – уточнила Наталья Сергеевна. Она оперлась подбородком о сложенные руки и внимательно наблюдала за сценой.

– Я это, я до конца. Ну, ради вашей же безопасности, – замялся полицейский. Наталья Сергеевна проницательно посмотрела на него и слегка улыбнулась.

– Как вас зовут?

– Тол… кхм, Анатолий, – поперхнулся парень.

– Вот что, кхм… Анатолий. Сейчас обвиняемая пристегнута и она явно не собирается впадать в буйство. Я больше 15 лет занимаюсь своей работой и, поверьте, разбираюсь в сумасшедших. Сейчас мне ничего не грозит и с моей безопасностью всё в порядке. Так что вы можете идти.

– Но…

– И для нашей работы нужны доверительные отношения, которые невозможно установить, когда рядом находится кто-то третий. Можете идти и не переживайте, я всё объясню вашему начальству. Не в первый раз.

Полицейский посмотрел на Наталью Сергеевну, затем на девушку, на всякий случай подергал наручники – те не собирались поддаваться. Он еще раз обежал глазами кабинет, после чего подтянул ремень и открыл дверь. Спина прямая, будто проглотил штык.

– Наталья Сергеевна, если что, я буду за дверью.

– Спасибо вам, так я буду чувствовать себя в безопасности, – улыбнулась Наталья Сергеевна. – Скоро увидимся, Анатолий.

Полицейский вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Наталья Сергеевна открыла лежащую перед ней папку и стала вытаскивать оттуда документы: листы бумаги, фотографии, на которых был изображен мужчина, лежащий на полу в квартире, в луже собственной крови. Исподлобья психолог бросала взгляды на девушку, сидящую напротив. Она была некрасивая и не очень ухоженная, с резкими чертами лица и засаленной прической. Из-за сбившихся набок волос были видно почти сросшиеся брови. Впрочем, если сводить ее в салон красоты, она стала бы вполне миловидной.

Но сейчас салон красоты был недосягаем, а прикованная к стулу девушка напоминала человека, который несколько месяцев пролежал в коме и не понимал, где он находится. Она с отсутствующим смотрела куда-то в сторону и вниз, будто происходящее ее совершенно не волновало. Психолог подтянула к себе один из листов с текстом, откинулась назад и начала зачитывать содержимое.

– Итак… Анна Бурина, 25 лет. Полная семья, 11 классов, о-о-о, у вас всего одна тройка в аттестате и четыре четверки – хорошие показатели. Так, следом было среднее профессиональное образование юриста… Странно, почему именно туда и на юриста, там таких юристов готовят, что от повара из соседней «фазанки» не отличишь. Верно?

Девушка подняла пустой взгляд, отсутствующе посмотрела на свою собеседницу и снова уперлась взглядом в правый нижний угол.

– Верно, – продолжила Наталья Сергеевна. – Затем вы, Анна, работали продавцом отделе обуви и в книжном магазине. Снова необычный виток карьеры. А две недели назад Анна Бурина решила переквалифицироваться в убийцу. Решение вполне в вашем духе – внезапное и решительное.

Она положила листок бумаги на стол и впилась взглядом в девушку напротив. Анна с равнодушным взглядом водила глазами по столу, ни на чем не фиксируясь.

– Вот только убийство, это не просто смена профессии. Это уголовно наказуемое деяние. Зачем вы убили этого человека, Анна? Он был ни самым лучшим человеком, но всё же человеком.

Тишина в ответ.

– Анна, поговорите со мной. В чем ваш мотив? Зачем убивать бывшего полицейского?

– Кто вы?

Голос Анны был охрипшим от долгого молчания и от того вопрос прозвучал неожиданно.

– Меня зовут Наталья Сергеевна, я штатный тюремный психолог.

– Я в тюрьме?

– Нет, пока нет. Вы в СИЗО и сейчас ведется следствие, просто ваш случай несколько выбивается из общего ряда, плюс о нем каким-то образом сразу узнали журналисты и начальник УМВД… Большая шишка, в общем, целый генерал-майор полиции. Он публично пообещал, что вас проверят, скажем так, на общую адекватность. И поскольку сторонним психологам мои коллеги доверять не привыкли, я тут. Мы проведем с вами пару тестов, но вначале я бы хотела просто поговорить и прояснить несколько моментов…

– Это был голос.

Анна продолжала смотреть перед собой, но теперь ее взгляд зацепился за царапину на столе, а лицо стало очень сосредоточенным.

– Голос в голове? Мужской или женский? Он советовал, командовал или шептал?

– Голос в моей голове, – продолжила девушка. – Он как и я ненавидит поп-культуру, всю эту массовость, всю серость.

– Этот странный знак на стене вам тоже голос посоветовал нарисовать?

– Всё черное должно умереть. В черно-белом мире серость становится обычным явлением, но если убрать всю черноту – останется только свет. Поэтому я решила начать с Лионеля Месси.

– С кого? – Впервые за всё время разговора психолог выглядела сбитой с толку.

– Лионель Месси, главная поп-звезда современности. Главная причина всего.

– Вы действительно думаете, что главная поп-звезда современности живет в городе Свободный?

– Нет, – Анна впервые за весь разговор посмотрела психологу прямо в глаза. Ее взгляд был слегка безумным. – Уже нет. Теперь он ушел и наш мир стал чуть светлее. А значит – чуть лучше.

– Расскажите мне еще немного про тот голос в голове, он говорил с вами как отец?

– Нет.

– Может быть, это была мама?

– Нет.

– Я вижу, что у вас еще есть сестра…

– Была! Знаете, в чем разница между вороном и вороной?

Наталья Сергеевна немного подалась вперед – прямо сейчас Анна выглядела так, будто готова начать долгий диалог. Ее глаза начали оживать, дыхание учащалось, губы вытянулись в тонкую струну.

– Нет, не знаю. В чем?

Но было поздно, Анна уже спряталась обратно в свою раковину. Ее взгляд потух и она, шумно выдохнув, снова стала блуждать взглядом по кабинету. Психолог подождала пару минут, однако так и не дождавшись ответа, решила снова пойти в наступление.

– Ваша сестра, Елена Бурина. Это она сказала вам, что Месси живет в Свободном.

– Она тут ни при чем. Этот голос… вы не понимаете, он мой союзник.

– Друг?

– Союзник. Он ведет меня.

– А Елена Бурина…

– Да при чем тут Лена! – Неожиданно вскинулась девушка. Психолог инстинктивно отодвинулась от стола.

– Что она вам? Зачем?! При чем тут Лена, это голос, говорю же вам! ГОЛОС!!!

Дверь в комнату распахнулась и вбежал молодой полицейский с дубинкой наготове.

– Наталья Сергеевна, с вами всё в порядке? – парень волновался, дубинка в его руке ходила ходуном.

– Да, Толя, со мной всё хорошо. Уведите задержанную.

Увидев полицейского, девушка немного присмирела. Анатолий отстегнул наручник от кресла и заковал Анне обе руки.

– Нет ничего важнее, чем чистый и добрый мир, лишенный всего черного, – прошипела Анна.

– Иди давай, – грубо толкнул ее в спину полицейский. – В камере будешь философствовать.

Он вывел девушку и закрыл за собой дверь. Психолог снова достала зеркальце из сумки и осмотрела себя в него. После чего убрала зеркальце обратно, подперла голову левой рукой и стала постукивать пальцами себе по щеке, изредка повторяя: «Интересно. Очень интересно».

***

В небольшом городе разница между камерой в СИЗО и кабинетом следователя не такая большая. Различия здесь чисто стилистические – в кабинете следователя чаще бухают, там по полкам и столам лежит больше ненужных вещей и еще из него чуть проще выйти наружу. Хотя в камерах вероятность встретить приличного человека значительно выше.

Сейчас в этом кабинете приличных людей не был, зато сидел один из следователей – Сергей. Или Сережа. Или Сергей Иванович. Зависит от вашего положения относительно следователя в данный момент. Сережей его звали в основном коллеги и старшие по званию, в неформальной обстановке. Остальные приучались к варианту с отчеством, ибо нехрен тут разводить на пустом месте.

Дверь в кабинет открылась и вошла Наталья Сергеевна – тюремный психолог. Она была на пару лет старше Сергея и про нее ходили слухи, что она любит время от времени крутить шашни с мальчиками помоложе. В основном это говорили женатые коллеги Сергея. Неженатые в один голос утверждали, что она умеет читать мысли. Сейчас психолог была глубоко задумчива, даже в дверь забыла постучать.

– Входите, открыто, – буркнул расстроенный Сергей. Он понял, что в ближайшее время Сергеем Ивановичем его не назовут.

– Да, привет, Сережа, – Наталья Сергеевна плюхнулась на стул, стоящий рядом с его рабочим столом и поставил на пол свою сумочку. – Я к тебе по делу.

Интересно, а Жека ее правда несколько лет назад на своем столе трахал? Или заливает? Жека со мной в одном кабинете уже сколько лет сидит, а стол его напротив стоит. И стол старый такой, оглянуться не успеешь – заноз наловишь. Блин, щас бы разнюхаться и завалить ее на тот самый стол. И сзади, суку такую, сзади, чтобы орала.

– Ко мне все по делу приходят, Наталья Сергеевна. Правда не всегда по своей воле. Рассказывайте, что произошло?

И что он в ней нашел? Какая-то женщина без возраста – лицо в штукатурке вечно, волосы крашеные. Да еще и подбухивает, судя по мешкам под глазами. Неужели и правда мысли умеет читать?

– Сережа, ау! Говорю, я насчет пациентки с голосом.

– Насчет кого?

– Анна Бурова, которая убила бывшего полицейского. Ты дело ведешь.

– А, ты об этой сволочи, что Севера убила.

– Кого? – теперь пришла очередь психолога спрашивать.

– Севера – друга нашего. Он с нами вместе учился на юридическом, потом вместе на работу пошли. Он год назад сказал, что ему всё это надоело и ушел. Сказал, поищет себя в вольной жизни. Но как видишь, не успел он себя там найти.

– Я не знала, – Наталья Сергеевна слегка растерялась. – Соболезную.

– Соболезнования уже не помогут, теперь остается только справедливое и неотвратимое наказание. Поговорила ты с ней? Можно мы уже начнем раскручивать процедуру, чтобы посадить ее далеко и надолго?

– Пока не надо. У меня по ее поводу есть несколько сомнений.

Кстати, Жека же на днях пьяный накрыл кого-то в парке – пиздюки наркоту по лавкам рассовывали. Хвалился, что изъял у них 10 граммов мефа, сунул пару раз в рыло каждому и благородно отпустил восвояси. Правда, до кабинета он донес всего 6 граммов, но и это неплохо.

– Какие сомнения, Наташ? Она пришла, она убила ни в чем неповинного человека, для отвода глаз нарисовала какую-то ерунду и во всем созналась. Отпечатки на ноже ее, соседи в один голос говорят, что видели ее раньше, криминалисты слова против не сказали. Всё, дай отмашку и мы ее посадим уже.

– Сережа, у меня есть ощущение, что она симулирует.

– Отлично, это отлично. Так и напиши в заключении, а мы его к делу приложим.

– Но при этом ее точно преследуют навязчивые идеи. Понимаешь, некоторые ее попытки симулировать смотрятся весьма изящно и я боюсь, это потому что она на самом деле сходит с ума. Говорит мне про какого-то Месси, что нужно было его убить.

Мысли о наркотиках отошли на задний план. Становилось интересно, а подобных моментов в жизни обычного следака не так уж много.

– Это футболист, очень известный. Север постоянно хвалился, что похож на него, даже плакат дома повесил. Но тогда зачем она симулирует? Дурак не может прикинуться дураком.

– Дурак не может, а вот человек больной шизофренией на ранних этапах вполне может прикинуться опытным, при этом не осознавая происходящего.

– На кой ей прикидываться тем, кто она… ну вот же, есть на самом деле?

– Потому что на ранних этапах больной неспособен осознать, что он уже болен. Понимание этого приходит на более поздних стадиях и то не всегда. Но что происходит с больным шизофренией на этом пути, как именно он сходит с ума – этого мы точно не знаем.

– Тогда почему ты думаешь, что она шизофреник?

– Во-первых, не шизофреник, а человек больной шизофренией. Во-вторых, я не думаю пока, а просто высказываю предположение. Мне нужно пару месяцев, чтобы собрать все анализы и точно убедиться, что с ней. Поверь, Сережа, застать самое начало шизофрении и описать ее развитие, да еще и в условиях тюрьмы – крайне интересный случай с точки зрения психиатрии.

– Я не про психиатрию думаю, Наташа. А если ты говоришь, что она поехавшая – тогда ей убийство Севера с рук сойдет, и что мне со всем этим делать? Я человек подневольный, мне дело нужно сдать в срок, чтобы начальник плешь не проел.

Психолог скорчила неодобрительную мину. Следователю снова захотелось разнюхаться мефом и завалить ее на стол. У него привстал.

– Вы бы, Сергей Иванович, больше о людях думали и меньше о начальнике.

– А вы, Наталья Сергеевна, меньше бы о сумасшедших негодяях думали и больше – о законности и порядке, – с достоинством ответил следователь и, насколько позволял вставший член, выпрямился в своем кресле. – В конце концов, если не мы, то кто это всё будет защищать.

Он обвел руками вокруг себя, показывая «это всё». Психолог внимательно проследила взглядом за его жестами, после чего поднялась и взяла с пола в правую руку сумочку. Следователь понял, что упускает контроль над ситуацией и попробовал зайти с другого угла.

– Ты же знаешь, по закону я могу тебе дать 10 дней с последующим продлением на месяц, не больше.

– Я знаю, что если будет нужно, ты мне и полгода дашь, а как это правильно оформить – не моя головная боль.

– Какие еще полгода, ты чего смерти моей хочешь? – испугался следователь.

– Не хочу, поэтому прошу всего лишь пару месяцев. Я проведу необходимые исследования и затем пришлю тебе результат. А может, я даже напишу научную работу и опубликуюсь где-то. Я дипломированный психолог с большим стажем. Но вместо того, чтобы купаться в лучах научной славы, мне раз за разом приходится слушать симулянтов, которые в тюрьме в очередной раз стекла нажрались. Ладно, я пошла.

Уже выходя из кабинета она посмотрела на стол, стоящий напротив Сергея, после чего спросила:

– А стол, случаем, не меняли? Раньше как будто лучше был.

И вышла, оставив следователя гадать, что это – совпадение или она и правда умеет мысли читать. Еще и по имени-отчеству назвала, сука такая.

Следователь посидел еще немного, в ожидании, пока спадет эрекция. Эту наштукатуренную пусть Жека прёт, а он себе найдет кого-нибудь попроще и без выебонов. А меф пока лучше оставить, на неделе нужно будет одного терпилу прижать, за него важные люди денег занесли. Ему этот меф и подкинем, уедет терпила лет на 10. А для себя если что еще изымем – жизнь долгая, страна большая.

***

Анна Бурина сидела на шконке в небольшой камере. Напротив стена, справа и слева тоже стены, серые, как клеточки мозга у Пуаро. Аня очень любила этот сериал в детстве, там смешной толстый человечек постоянно что-то говорил, а в конце выяснялось, что он прав. Аня любила смотреть этот сериал, как Лена. А еще Лена любила разговаривать с людьми, любила их трогать. Аня людей не любила, а разговаривать у нее получалось только с Леной. С родителями не очень выходило, а остальной мир был где-то в молочной пелене. Как будто ты встал и не можешь протереть глаза, из-за этого всё вокруг кажется неестественным, странным; так продолжалось десятилетиями, пока Лена не пропала и не пришлось взрослеть.

Камера была совсем небольшая: до стены напротив шконки можно было дотянуться рукой, в длину не больше четырех шагов, часть угла занята парашей. Идеальное место для оскотинивания человека. Взгляд Ани был четко сфокусирован на одной точке в стене, губы напряжены. Ее серые клеточки мозга работали на пределе возможностей, грозя перегореть, а лицо было ожесточено одной, но четкой мыслью. Ясной, как день, как летнее небо, которое ей еще не скоро удастся увидеть.

Поверили? Получилось?

Выход из внутреннего мира во внешний дался с большим трудом. Продавать книжки – хорошо. Продавать одежду – приемлемо. Убивать оказалось сложнее всего из того, что она делала.

Получилось?

Пока всё шло четко по ее плану. Этот ужасный человек заплатил за всё сполна, сестра отомщена, теперь нужно позаботиться о себе и своем здоровье. Если действовать четко, то всё получится так, как она запланировала. Иначе и быть не могло. Она сможет обмануть всю эту систему, которая полнится глупыми, иногда толстыми, иногда плохо пахнущими, иногда суетливыми, иногда медлительными, но всегда глупыми и недалекими людьми.

Поверили?

Заскрипела дверь, в камеру вошли двое. Аня перевела на них свой взгляд – менты (а кто ж еще?). Один из них был Анатолий, который водил ее к психологу. Второй, неизвестный, был сильно постарше и потолще. Ей не понравились их лица, сосредоточенные и злые. Какое-то животное чувство подсказывало бежать, чувство, появившееся задолго до того, как люди научились строить небольшие коробки из прутьев, деревьев, кирпичей, металла, бетона – коробки, из которых невозможно было сбежать. Чувство рвалось из груди, оно кричало – беги! Беги, иначе причинят боль! Немедленно убегай! Но куда убежишь из камеры, на пороге которой стоят менты.

– Закрой дверь, – бросил один из них другому, после чего сделал шаг к Ане – Что, сука? Думала, самая умная тут?

Левой рукой он схватил Аню за волосы и скинул со шконки на пол. Правой рукой мент вытащил из из-за пояса дубинку и что было силы ударил по спине. Спину будто обожгло! Аня завизжала от боли и начала крутиться на холодном полу.

– Заткнись, сука, – захрипел тот, что постарше. – Заткнись, сука.

Он ударил ее со всей силы снова, а потом еще раз и еще раз. Боль обжигала и рвала тело на части. Аня продолжала кричать, и крутиться по полу, прикрывая голову. Мент избивал ее, пока не начал шумно дышать – вероятно, устал. Затем он заломал ей руки за спину и сел на них.

– Тихо… Тихо, блядь! Будешь дергаться, будет хуже. Тихо, сука! Толян, успокой ее!

Толян достал свою дубинку и со всей силы несколько раз ударил по ногам. Аня затихла. Мент постарше, который сидел у нее на спине, схватил ее за волосы и резко дернул голову вверх. Аня захрипела от боли.

– Север, сука ты такая, моим лучшим другом был. Ты там этой пизде ученой можешь что угодно вешать, слышишь? Но ты вменяемая, мразь. Я точно это знаю, я вас много таких повидал. И пока ты ей сама об этом не расскажешь, мы будем приходить к тебе и пиздить тебя. Регулярно, сука!

Он резко ударил Аню головой о пол камеры и слез с нее. После чего убрал дубинку обратно за пояс и поправил форму.

– И запомни сука, здесь всё наше. Я тут всю жизнь и это… – он обвел рукой камеру, – это мы. Это всё мы, тут всё наше. И жизнь твоя теперь тоже наша. Так что давай, всё рассказывай, признавайся и иди по особому порядку. Выпускай, Толян.

Анатолий открыл дверь, пропустил старшего и вышел следом за ним, оставив хрипящую от боли Аню лежать на полу. Аня с трудом поднялась на руках и подползла к стене, чтобы опереться. По ее лицу лились слезы, смешиваясь с грязью от пыли и кровь из разбитого носа и разбитой губы. Она начала плакать навзрыд, как будто кричала. Животное в груди, не успевшее убежать, теперь трубным голосом звало на помощь – оно хотело, чтобы стая защитила. Но никто не придет, если ты лежишь на холодном полу в камере, из которой нельзя выйти. Аня попыталась свернуться калачиком, продолжая рыдать от боли и унижения.

Получилось? Поверили?