Читать книгу Голоса. Книга первая - Андрей Ветер - Страница 10

Я попала в клуб перед первым Пау-Вау, весной 1982 года. Там было человек шесть: Четан – руководитель клуба, Бобёр, Овасес и две девушки. Всего пять человек, и я – шестая. Вапити и Волк в это время отсутствовали, потому что служили в армии. Клуб размещался на Владимирском проспекте, в квартире Павловых. На момент моего знакомства с ними я закончила девятый класс, переходила в десятый.

На первом Пау-Вау мне исполнилось шестнадцать лет. На том Пау Бобёр объявил, что наш клуб получает официальный статус. Нас приписали к Дому Народного Творчества на улице Рубинштейна. Мы ходили туда на собеседование, нам устраивали прослушивание, я что-то там пела, и меня даже звали участвовать в каком-то хоре. По этому адресу находился и ленинградский рок-клуб. Дамы, которые принимали нас в Доме Творчества, подарили нам билеты на концерт в этом рок-клубе. Кажется, мы пошли на тот концерт втроём: Овасес, Бобёр и я.

Когда наш Клуб официально организовался, нам выделили комнату в ДК им. Кирова и назначили куратора – девушку, которая «опекала» нас, присматривала за нами. Когда мы выезжали в лес на наши индейские мероприятия, она присоединялась к нам. Наверное, в её обязанность входило написание каких-то отчётов: чем мы занимались, как мы себя вели и т. п.

Мы однажды выезжали осенью на 83-й километр, где летом мы проводили Пау-Вау. Там стояла большая чёрная палатка Овасеса – типи, где мы проходили очищение дымом. Внутри лежал череп бизона. Мы входили туда по одному, а кураторшу внутрь не пригласили, поэтому она не знала наверняка, что там происходит. Церемонию проводил Овасес. На тот момент информации о настоящих ритуалах у нас было очень мало, почти совсем не было, и Овасес выдумывал многое, чтобы наполнить нашу индейскую жизнь. Овасес выходил из типи, замысловато пританцовывая, и указывал на кого-то из нас. Когда очередь дошла до меня, я шагнула в типи. Что там происходило, я теперь точно не вспомню, но мы то ли палец прокалывали, то ли руку резали, чтобы кровь капала на бизоний череп. Вот после этой церемонии человек считался вступившим в «племя». От нашей кураторши мы ничего не скрывали, но внутрь она не попала, потому что в наши ряды вступать не намеревалась. Она не была одной из нас, но и чужой мы её не считали. Она наблюдала нашу жизнь, и я теперь понимаю, что наши действия выглядели странно. Странными они казались не только посторонним людям, но и некоторым родителям. Я помню, как родители Лены, моей подруги, ворвались однажды в квартиру Павловых, где мы проводили много времени, и устроили скандал, мол, что тут за компания, что за мужики и прочее, прочее. Многое, наверное, выглядело странным… Мои-то родители спокойно смотрели на моё увлечение индейцами, их не беспокоило даже присутствие непонятных личностей, которые ночевали у меня после Пау-Вау…

Любое неформальное молодёжное движение вызывало вопросы. Для того и создавались клубы, чтобы за нами можно было приглядывать: вот вам комната в Доме Культуры, сидите и читайте книги, обсуждайте. Но мы не только читали книги, мы проводили церемонии, которые выглядели странными. В результате однажды пришло письмо «сверху», в котором говорилось, что у нас очень непонятная организация и что клуб индеанистов лишается официального статуса…