Читать книгу Трубадур и Теодоро, или две двести до Бремена - Андрей Виноградов - Страница 4

Курить Трубадур бросил без всякого повода и тем более принуждения, просто решил попробовать и не передумал. Он так и не нашел ответ на вопрос, из каких таких продуктов в его организме одновременно выделилось столь колоссальное количество воли. Если бы знал, то украшал бы сейчас своими автографами стопки книг с рецептами поистине уникальной диеты.

По стечению обстоятельств, именно в это время от него ждали сдачи сценария для телефильма, но четыре витамина – «в», «о», «л», «я», – сложившись в кои-то веки в нужную комбинацию, сами для себя избрали приоритет и ни под каким предлогом не пожелали отвлекаться ни на что, выходящее за рамки борьбы с курением.

На беду, у работодателя Трубадура в то же самое время случился неконтролируемый выброс в кровь витаминов группы «х» – стимуляторов хамства. Причем, в таком непомерном количестве, что все предварительные наброски и сценарные наработки срочным порядком, фактически в одночасье оказались переданы другому автору, а с «несправившегося» потребовали возместить кассе ущерб.

«И-извольте вернуть э-эванс», – отчеканил в телефон работодатель, полагая, видимо, что именно так, на иностранный манер, это слово должно звучать из начальственных уст. Нельзя также исключить, что прононс служил иезуитским напоминанием абоненту: сумма хоть начислялась и в рублях, но по курсу к иностранной валюте. Следовало понимать – будут пересчитывать. К чему приведет пересчет, можно было не гадать.

«Как пожелаете», – в тон работодателю ответил Трубадур, легко пережив мимолетный укол раскаяния: еще неделю назад «э-эванс» обустроился в ячейке памяти с биркой «БП», то есть «Было Приятно». Мало кто не знает, что «аванс», «зарплата», «гонорар», «отпускные», «командировочные», «выигрыш», «заначка» всегда ничтожны, а «проигрыш», «долги», «заначка, обнаруженная женой» невероятно огромны, просто астрономически велики… Работодатель, похоже, относился к непосвященному меньшинству, а может быть, знал обо всем не хуже других, но был чужд цеховой солидарности.

«Если бы я добывал себе пропитание толкованием английских имен, – размышлял Трубадур, вдохновленный диалогом с работодателем, – то заявил бы вполне ответственно, что отношения обоих полов с людьми по имени Э-ванс всегда мимолетны, хотя и таят в себе немало очарования и утех».

«Или же так, – продолжал он развлекать себя, пропуская мимо ушей очередную порцию то ли угроз, то ли посулов: – Если бы мне суждено было жить бедной английской девушкой, я никогда не вышла бы замуж за бедного человека с таким именем – Э-ванс».

«А за Аванеса?» – спросил Трубадур сам себя.

«За богатого Аванеса – запросто», – ответила бедная английская девушка голосом Трубадура.

«Какая расчетливая стерва, – подумал он о бедной английской девушке. – А может быть, наговаривает она на себя? Врет, то есть? Ну и пусть врет… Все врут. Значит, расчетливая и лживая», – поставил он точку.

«Кто такой Аванес? – донесся заинтригованный и неожиданно помягчевший голос из трубки. – Это тот, что с Рубеном?»

Но Трубадур не счел нужным что-либо прояснять.

«Завтра все верну, – сказал он. – В десять тридцать. Максимум в десять тридцать пять. В вашем кабинете».

Как всякий литератор, Трубадур знал, насколько важны детали.

Теперь он придавливает трубками, в том числе и теми, что формально перешли в мою собственность, рыхлые стопки бумаг – «Не вошедшее», «Не поместившееся», «Неуместное», – полагая (на мой взгляд, совершенно несправедливо), что всю эту писанину нужно свалить однажды в кучу и назвать макулатурную Джомолунгму в честь автора – «Недоделанное».

Трубадур любит протирать трубки, с удовольствием принюхивается к добротно обкуренным чашкам, при этом смешно – крыльями – раздувает тонкие ноздри и мечтательно прикрывает веки, но каждый раз с нескрываемой гордостью повторяет, что «все равно» рад был избавиться от вредной привычки.

«Знаешь, никакой силы воли не хватит для двух подвигов одновременно. Ну дописал бы я этот дурацкий сценарий – курил бы по-прежнему, как паровоз. Сценарий, надо сказать, выходил сраненький, любой нормальный режиссер гнал бы меня пинками… от Останкино до Химок, без остановок. По-любому с авансом вышел бы скандал… А так, видишь, о здоровье собственном позаботился».

Скандал с авансом вышел, надо сказать, не шумный. Нечего было шуметь и не о чем, поздно.