Читать книгу Венец Логоры - Андрей Владимирович Останин - Страница 6

Ровно через три дня, как и предписывают осторожным людям правила карантина, отряд Меченого отправился в путь. Вытянулся короткой кишкой из ворот перевалочной базы и минут через двадцать растворился в лесу. Словно и не появлялся тут никогда. Лишь ветерок утренний, да пение бодрых пташек, на лугу остались.

Теперь вожак убедился, что Иван действительно заразу не подхватил и к продаже готов. Всё это время пленник сидел один в каменном закутке, с открытым небом над головой, аккуратно расчерченным на квадратики железной решёткой. Совсем плохо стало на вторую ночь, когда взялся надоедливо моросить мерзкий, совершенно осенний, дождь. А уж когда пришло стылое утро, Ивана затрясло так, что лязгом зубов, кажется, часового на вышке вспугнул. Тело колотило бесконтрольно и неудержимо, мясо от костей вибрацией точно отшибло. От каменных стен тянуло могильным холодом и тошнотворным запахом перепрелого, заживо гниющего мха, что прижился в пазах аляповатой кладки. А днем, когда солнышко разошлось припекать, в каменном мешке сгустилась вязкая, влажная духота, вонявшая всем тем, что годами впитывалось в стены, пол, и особенно – в бетонный, выщербленный жёлоб. Чтобы не задохнуться, Иван, время от времени, подпрыгивал, цеплялся за ржавые прутья над головой, подтягивался и жадно хватал ртом кусья относительно свежего воздуха. Правда руки не могли долго удерживать на весу многострадальное тело и приходилось вновь с головой окунаться в мерзкое болото собственного ада. А следом приходила ночь… Одно радовало: биозавеса дело знает туго и заболеть Ивану не светит, даже в свете всех его мучений.

Отряд у Меченого собрался совсем маленький, семь бойцов всего, и бедный – все со старыми, облезлыми винтовками. Автомат полагался одному лишь вожаку, но и тот короткоствольный, в реальном бою, на открытой местности, почти бесполезный. Меченый ласково величал его ублюдком, всё грозился выбросить, но замены пока не находилось и ублюдок продолжал обитать на широкой спине хозяина.

На этот раз Ивану не пофартило налегке путешествовать. Руки ему крепко связали спереди, чтобы с нуждами своими мог самостоятельно управиться, а на тощую спину взгромоздили объёмный мешочище с дорожными припасами. Лямки стянули в три узла на груди так, что захочешь – не скинешь. Теперь сторожить невольного носильщика необходимости не было: с таким мешком в побег пускаться – людей смешить. Короче говоря, все положением дел остались довольны. Кроме Ивана, конечно. Хотя, его мнения никто и не спрашивал. Мнение мула вообще людей редко интересует, давно подмечено.

А лес вокруг нарос дивный: деревья стройные, высокие, стоят гордо, не горбятся, нижние ветви на такой высоте начинаются – шапку держи. Возле корней одного такого красавца Иван устроился на привал: мешок привалил к стволу, сам привалился к мешку. Чугунные ноги перед собой бросил и блаженно зажмурился. Лишь бы не перекурчик! Ну, хоть на полчасика бы задержались.

– Эй, астариец! – негромкий бас заставил Ивана подобраться и торопливо открыть глаза. Над ним безобразной глыбой навис Меченый и брезгливо морщил извилистый шрам. Словно гадость какую унюхал.

– Ну, и чего ты развалился, как пёс приблудный?

– Так привал же, – Иван начал подниматься, пытаясь понять, что сделал не так.

– Вот именно! Привал – это отдых перед следующим броском. А отдыхать нужно правильно. А не как этот… Ну, ты понял!

Вожак мощной лапищей ухватил Ивана за шиворот, легко, словно котёнка, приподнял над слежавшимися, опавшими иголками и, развернув, небрежно приземлил на худую задницу.

– Спиной на мешок обопрись, а ноги на ствол закинь. Да повыше, чтобы кровь отлила.

Оглядел получившуюся композицию и удовлетворённо вздохнул.

– Вот, как-то так! В морду тебе дать, что ли?

– За какие грехи? – напрягся Иван. Вожак спокойно говорит, и даже ласково, но от мордобоя это никак не гарантирует.

– Да так… Привязался я к тебе чего-то. Тащу на продажу, а уму-разуму учу прямо как родного. Нет, ты мне, конечно, нужен живой! Но я тебя не поэтому берегу, а с душой. Как своего. Непорядок это. Мягкотелость и сентиментальность. До добра не доведёт.

Склонил к правому плечу тяжёлую, бычью голову. Глянул заботливо.

– Тебе с какой стороны зубы меньше жалко?

Иван поёжился, поведя плечами под широкими лямками мешка.

– Упаси Великий Род, в родню к вам угодить, похоже.

– Эт-точно! – хохотнул Меченый. – Родня всех ближе, от того ей первой и попадает. Да ты не напрягайся, шучу я. Настроение хорошее. Вот, с утра не убил даже никого.

– Это срок! – подчёркнуто уважительно согласился Иван.

– Да-а… А чего ты богов своих беспрестанно поминаешь? Никак, веруешь?

Иван протяжно, тоскливо вздохнул. От вопроса этого, живописно предстала перед глазами Астара, со всеми богами и людьми.

– От тех богов имена одни остались. Боги живут, пока в них люди верят, а у нас они в присказках да поговорках лишь и сохранились. Позже мода на этих богов вернулась, а сами боги – нет. И те, кто пришел им на смену, исчезли тоже. Возможно, и на них мода вернётся, но сами-то уж никогда.

– А чего их у вас так много было? – усмехнулся Меченый. – Запоминать устанешь!

– Так при каждом деле свой хозяин. Чтобы пригляд. А у вас вон, бог один – и нигде не поспевает, похоже.

– Ай, не скажи, – снисходительно хмыкнул басистый верзила, за бога своего ничуть не обиделся. – Бог у нас, и верно, один, но зато помощников у него целая дивизия, по полному штату! Да ещё добавляются, что ни год, по десятку. Правда, всё едино: у семи нянек дитё без глазу.

– Вот и у наших тоже не очень получалось… От того, похоже, в сказках лишь и сохранились. Ну, да у нас и так всё хорошо, и без богов управляемся.

Меченый улыбаться перестал, насупился отчего-то, плеснул тёмненьким исподлобья.

– Вас, астарийцев, послушать, так Астара не планета, а прямо царство благоденствия и благополучия!

– Вообще говоря – да, – согласился Иван с лёгкой ноткой ностальгии в голосе. Астара теперь казалась сказочным, далёким царством.

– Одно там плохо – скучно очень. Из века в век ничего не случается.

Меченый резко поднялся. Неожиданной выглядела подобная прыть в исполнении здоровенного увальня.

– Скучно?! – фыркнул злобно, от недавней весёлости и следа лёгкого не осталось. – Ничего, у нас тут не заскучаешь! Вдоволь повеселишься! Досыта! До блевотины!!!

Мощным рывком воздел Ивана на ноги и немилосердно тряхнул.

– Вперёд! Расселся тут… С благоденствием своим!

* * *

К счастью вожак оказался отходчивым и незлопамятным. Если сразу не убил – потом уж не соберётся. Иван, так и не уразумевший, в чём умудрился провиниться, молчал всю дорогу, пыхтел под мешком, и глядел всё больше под ноги. Попутчики знакомиться не торопились, а сам он к ним благоразумно не лез – себе дороже может выйти.

– Чего приуныл? – Меченый легонько хлопнул Ивана по плечу и тут же торопливо поддержал с другой стороны. У такой хлипкой конструкции, центр тяжести лучше без нужды не тревожить.

– Не грусти. Чем дольше идём, тем легче тебе будет. Уж ты мне поверь, точно говорю!

– Натренируюсь, что ли? – нерешительно усомнился Иван.

– Не-е… Просто продукты в мешке убывают. Кстати! В цепочке идёшь, хоть самое простое тебе объяснить. Если вдруг по нам стрелять начнут – уходи влево. Понял? Всегда из-под огня уходи влево, в голову свою тупую это вбей.

– А почему влево? – удивился Иван.

– Ох… Противнику ствол за тобой вправо доворачивать придётся, а это неудобно. Тебе надо, чтобы в тебя целиться удобно было? То-то! Понял?

– Угу…

– И разговаривай понятно, угукалки меня нервируют! А меня нервировать, знаешь…

Коротко хохотнул, собрался ещё раз хлопнуть парня по плечу, но вовремя передумал – тащить мешок самому, видимо, не хотелось. Внезапно вся цепочка остановилась, бойцы тут же опустились на колени и ощетинились во все стороны стволами винтовок. Иван просто расслабил ноги и рухнул на задницу под тяжестью мешка – ему ощетиниваться всё равно нечем. Да и незачем. Меченый внимательно смотрел вперёд, общался со своими людьми знаками, которых Иван не понимал, и одновременно придерживал парня за мешок, не позволяя упасть окончательно. Не поднимешь потом.

– Поселение впереди, – буркнул, наконец, недовольно. – Так что, не расслабляйся. После смерти належишься, никто не помешает.

– На Астаре принята кремация, – неизвестно для чего уточнил Иван и тут же запоздало прикусил язык. Уж сколько раз зарекался рот открывать, когда не спрашивают!

– Ну, значит налетаешься, – повеселел отчего-то Меченый и помог Ивану встать. – Пеплом на сквознячке. Похоже, брошенное, селенье-то. Айда, поглядим.

Двое разведчиков, заблаговременно высланных вперёд, уже обшарили дом, пару сараев и какой-то погребок. Издали знак подали – можно. Выходит, и правда, нет никого. Возле хлипкого заборчика отряд поскидывал всё лишнее и один боец остался охранять. Остальные, с винтовками в руках, расползлись по двору, высматривая что-нибудь из полезных вещей. Ивана Меченый тоже от мешка освободил, махнул рукой – за мной двигай. Сделав шаг, парень, лишившись балласта, едва не взлетел облегчённо. По крайней мере, так ему показалось.

Вошли в дом, явно давно не жилой, осмотрелись. Разруха и запустение. Толстый слой пыли везде, где серый налёт уцепиться смог. Каменные, облезлые стены затянуло, словно гобеленами, махровой паутиной. Вместо окон и дверей – сквозняки прямо на улицу, и обратно.

– Давно уж никто не живёт, – вздохнул Меченый. – Да и кому в голову придёт? В лесу, на отшибе, в одиночестве? До первого отряда приблудного только и дотянешь.

– Но кто-то ведь построил? – Иван оглядел унылую картину. – Кто-то ведь жил?

– Давно дело было. Стены каменные – вот и сохранились. А всё, что деревянное – сгнило в труху. Поэтому внутрь не пойдём, посмотрели с порога, и будет. Костей тут не соберёшь!

– А я уж подумал, сегодня под крышей заночуем, – разочарованно протянул Иван.

– Скорее уж под крышкой. Ни охрану тут не организуешь, ни оборону… С нашими-то силами. Поэтому в лесу будем спать – тихо и спокойно. Чтобы не видел нас никто и не слышал.

В этот момент Иван услышал странно знакомый звук. Он не нёс в себе угрозы, наоборот – манил чем-то родным, подзабытым уже. Иван пошёл в ту сторону, заглянул за угол дома и широко улыбнулся. До слёз знакомая, насквозь житейская картина. Под домом, меж двух каменных столбов, притулилась кособокая, собачья конура и, за надёжно запертой дверцей, скулила и скреблась её обитательница – самая настоящая собака. Она слышала людей и теперь, изо всех собачьих сил, звала на помощь. Сидит взаперти, видимо, давно, и нотки отчаяния звучат в собачьем вое очень убедительно.

– Подожди, псинка! – Иван шагнул к будке, протянул уже руку к защёлке, но чья-то мощная лапища дёрнула его за куртку так, что он едва из растоптанных ботинок не вылетел. Прокатившись по двору Иван вскочил, очумело озираясь. На него злобно таращились прозрачно-голубые, странно пустые, глаза одного из бойцов отряда.

– Куда лезешь, придурок?! – злобно прошипел тот. – Сдохнуть торопишься?

– В чём дело? – пробасил появившийся из-за угла Меченый, легонько похлопывая ублюдка широченной ладонью по маслянистому, металлическому боку.

– Да вот, юношу милосердие прохватило! – презрительно фыркнул боец и поправил винтовку на плече. – Собачку выручать полез!

Меченый вздохнул обречённо.

– Ну, вот и как тебя не связывать? Ты же в нормальном мире и пяти минут не проживёшь!

Он сокрушённо покачал тяжёлой головой.

– Хоть задумался бы – откуда тут собака? Люди здесь не живут давным-давно, а собачка в будке запертая сидит, живая-здоровая! И не дохнет ни в какую, что характерно! Никакие мысли в голову не приходят?

– Ну, мало ли… – пролепетал Иван, сконфуженно подтягивая сползающие штаны – завязка где-то потерялась. После такого рывка, спасибо, что вообще на месте остались.

– Не мало! – сурово осадил его вожак. – В самый раз! На дурака ловушка. Собака воет, дурак открывает, граната взрывается. Одним дураком меньше.

Подошёл к Ивану поближе и сильно, а главное, очень обидно, влепил ладонью по затылку. Получилось звонко и доходчиво.

– Я обеими руками за, но есть одно но! Ты – мой дурак! С которым моё будущее благополучие связано. Поэтому, лучше от меня теперь вообще не отходи. Ещё один такой прокол и я тебе руки сломаю. Обе. В цене ты не упадёшь, зато куда попало совать не станешь. И ходить не помешает!

– Ну, жалко же псину! – покаянно протянул Иван и шмыгнул носом с соответствующей интонацией. – А может, и нет там никакой гранаты? Ну, командир! Давайте выпустим зверюгу, ведь мается же, бедолага.

И умоляюще похлопал пушистыми ресницами. Всегда получалось мило и убедительно, да в этот раз не срослось. Синяк под глазом и разбитые, опухшие губы испортили всё впечатление. Совершенно бандитская рожа получилась. Мило, конечно, однако на любителя.

– Ну а что, Меченый, – вмешался молчавший до этого боец, габаритами командира слегка даже превосходивший. – Давай откроем! Глянь, пацанёнка жалостью-то как прослабило! Брызжет прямо. Хе-хе-хе! Подлечить надо. Для убедительности, на будущее.

Меченый вздохнул, поглядел в жалобные глаза Ивана, в озорно блестевшие глаза своего бойца и махнул рукой.

– Верёвки из меня вьёте… Ладно, всё равно здесь задерживаться не собирались. За угол только надо спрятаться.

Боец тут же отцепил от пояса длинную, тонкую верёвку, сноровисто привязал к дверце конуры и отбежал за угол, где уже укрылись Меченый с Иваном. Взглядом смешливо плеснул, короткий, белобрысый чубчик грязной ладонью смахнул в сторону.

– Эх, и люблю же я это дело! – воскликнул восторженно, и с силой, резко дёрнул размочаленный конец верёвки.

Грохнуло не то, чтобы сильно, однако, вполне серьёзно. Собачий вой срезало моментально и стихло всё, лишь мелкий песочек шелестел, опадая. Словно дождичек, серо-жёлтый.

– Во-о-от, – поучительно протянул Меченый и ещё раз шлёпнул Ивана по затылку. На этот раз несильно, для порядку только.

– Старших слушать надо, дольше проживёшь.

– Если бы я старших НЕ слушал – дома бы сейчас сидел, а не здесь… подзатыльники получал.

– Ага. Да так бы дураком и остался.

– На Астаре это не смертельно. Но откуда здесь собака, всё-таки, взялась?

– Да увязалась в деревне за каким-нибудь отрядом, дура! – махнул рукой командир. – Ну, они и воспользовались возможностью, закрыли её тут, чтобы весь отряд своим лаем безмозглым не спалила. А на дурака ловушку не поставить – грех великий есть. О генофонде нации заботиться надо! От дураков избавляться.

Вытащил из кармана кусок тонкой проволоки, протянул Ивану.

– На, штаны подвяжи, смотреть на тебя тошно. А собачка красивая была, даром что дура. Лохматенькая, чёрно-белая.

– А это то вы как определили? – изумился Иван.

– Да вон, хвост валяется. Возьмешь на память?

Иван молча помотал головой, стараясь не глядеть в сторону развалин собачьей будки. Отчего-то даже расстрел остатков отряда Лысого не так сильно царапнул, как смерть совершенно незнакомой псины.

* * *

После ночёвки, следуя своей странной логике, Меченый, вместо того, чтобы сломать Ивану руки, развязал их совсем. На удивлённый взгляд парня хмыкнул иронично.

– Ты уже сам понял – в одиночку здесь долго не протянешь. Так что, давай-ка ситуацию резко поменяем. Я, отныне, буду не конвоир, а проводник и, за очень хорошую цену, проведу тебя к твоим сородичам. Договорились?

– Ну конечно! – обрадованно взвился Иван, но Меченый тут же усадил его на место лёгким движением руки.

– А вот забываться даже не думай – руки сломаю! А будешь кочевряжиться – так и ноги тоже. Тут недалеко осталось, донесём, если что.

– Вот умеете вы порадовать! – скуксился Иван, но расстроился не особо.

– Не без этого, – согласился Меченый. – Руки-ноги заживут, зато голова уцелеет. Живому-то всяко приятнее.

– Не поспоришь, – пробормотал Иван, хотя поспорить мог бы. Кабы здоровьем не дорожил.

Из-за спины командира возникло пухлое, по детски радостное, лицо вчерашнего весёлого бойца. Весёлым его и зовут, как оказалось.

– Что, Меченый, не будем ноги ломать пока? Это хорошо, парень-то ничего, вроде. Хоть и балбес, конечно. Тебя как звать-то, недоумок?

– Иван.

Весёлый скривил губы, глазами поводил, головой помотал – распробовал.

– Ни о чём не говорит. Вот я – Весёлый, всё понятно. Командир – Меченый…

– Я систему вашу понял, – деликатно перебил его Иван, чтобы долгий рассказ не выслушивать. А Весёлый, по простоте своей, вполне мог пространные объяснения затеять.

– Но у нас имена приняты. Так уж сложилось.

– Имена и у нас приняты, – громыхнул командирским голосом Меченый. – Только пользоваться ими не принято. Тем более, имя у тебя одно, а склонять можно по разному? Вроде как, много их получается?

– Ну да… Иван, Ваня, Ванюшка, Ванюша. Действительно, по разному.

– И вот опять ни о чём не сказало! – сокрушился Весёлый. – Хоть Иван, хоть Ванюша – всё одно. Как понять, по твоему имени, что ты за человек? Вот я, к примеру…

– Да поняли уже все! – окоротил его Меченый.

– Вот видишь: все поняли, один ты дурак, маешься! – боец укоризненно здоровенной головой покачал. – Ладно, запомню имена твои, чего уж там. Авось и пригодится ещё. Вот бы ещё понять – зачем их тебе так много?

С тем и тронулись потихоньку. Иван бездумно переставлял ноги, дорога разнообразием не отличалась, и не сразу понял, отчего посветлело в мрачноватом лесу. Вместе со звоном очередного подзатыльника пришло понимание – это заботливый наставник стянул с его головы капюшон.

– Ты зачем этот мешок на головёнку свою, дурную, напялил? Отвернуться от тебя нельзя!

– Но как же? – изумился Иван, привычно уже потирая многострадальный затылок. – Вы же сами сказали: капюшон прекрасно помогает маскироваться!

– Да ведь не на ходу же! – осерчал Меченый. – Ты же двигаешься, тебя хоть в капюшоне, хоть без – видно издалека. А вот тебе не видно ничего, только кусок дороги перед собственным носом. Сидишь, как кот в мешке, а должен башкой во все стороны крутить, опасность на ходу высматривать.

Вожак поглядел на Ивана, как на дурачка местного. Вот, легче самому пристрелить, право слово. Из жалости, что б не мучился.

– А вот в засаде – другое дело! Там двигаться не надо, только головой и будешь крутить, а капюшон, соответственно, движения головы будет скрадывать. Вот тут польза несомненная! Чего тебе непонятно, тугодум?

И ещё раз шлёпнул Ивана по затылку. Парень скорчил удручённую гримасу.

– Да как же я поумнею, когда вы по башке молотите, почём зря?! Все мозги скоро вышибите!

– Всю дурь я из тебя скоро вышибу… Надеюсь. И вот, уже в образовавшихся пустотах, возможно, начнёт зарождаться мозг.

Меченый довольно хохотнул и глянул на нерадивого ученика слегка даже благосклонно.

– А хоть и не начнёт – не беда. Пустая башка всё же лучше, чем дурная!

Отряд, тем временем, неспешно двигался вперёд. Жиденькая, людская цепочка покорно повторяла все вывихи и изгибы непоседливой тропинки и посетила Ивана закономерная догадка – ох, не шибко трезвый ходок здесь дорожку протаптывал! Ладно хоть вообще назад не повернул. А впрочем, дорога ещё не закончилась, лучше и не загадывать, куда загнётся. До космопорта, по словам вожака, оставалась пара дней пути, но это уже не удручало. Прошлой ночью плеснуло в чёрное небо багровое зарево, показалось: совсем неподалёку. Иван моментально определил – работают корабельные двигатели на взлёте. На душе потеплело. Не обманул Меченый, ведёт, куда надо, и скоро уже, скоро! Чувство такое появилось, словно уже и дом родной замаячил, и дед с бородёнкой сивой, и сыта полосы…

Ступая уже почти бесшумно – каждый, лёгкий даже, треск под ногой карается здесь больно и обидно – Иван услышал странный, совершенно нездешний, но при этом очень знакомый звук. Не успев даже понять, что именно услышал, опустился на колено, вскинул вверх правую руку. Сзади прошипел что-то Меченый и Иван увидел, как весь отряд словно взмахом острой косы положило. А в плечо впились цепкие пальцы командира. Ухо горячо обдало тревожным, свистящим шёпотом.

– Что?!!

– Засада! – Иван ткнул пальцем в сторону пушистых, широколистных кустов. – Там!

Вожак сильно надавил на мешок, заставляя Ивана распластаться за тропинкой и прижаться щекой к тёплой, влажной возле корней, траве.

– Даже башку не поднимай! Разберёмся.

По его знаку двое бойцов резво и бесшумно, словно тараканы на кухне, метнулись в обход кустов слева, ещё двое – справа, а оставшиеся взяли кусты на прицел, вжавшись в землю. Выждав, одному ему известное, время, Меченый приподнял руку.

– А ну, шумнули! – рявкнул зычно, уже не таясь, и прошил кусты длинной, заливистой очередью из ублюдка. Следом оглушительно забухали винтовки, раз за разом отправляя пули в невидимую цель. Кусты отмалчиваться не стали. С протяжным свистом пронёсся над головами лежащих бойцов энергетический разряд, резко пахнуло свежестью озона. Позади залёгшей цепи, с оглушительным треском, рухнуло не тоненькое дерево. Хорошо, хоть клонился корявый ствол в другую сторону, иначе гавкнулась бы чья-то спина, несомненно, во многих местах. А то и не одна.

Иван вжался в землю так, словно вознамерился брюхом дыру продавить. Энергетическое оружие! От него ни за какой преградой не укроешься! В лесу по крайней мере. Только в землю закапываться, чтобы над головой лучи пролетали. А иначе и закапывать нечего будет. Беспомощность и беззащитность – отвратительное сочетание, это Иван понял сразу и запомнил навсегда. Видимо он, совершенно бездумно, дёрнулся в сторону, и Меченый не поленился рявкнуть зверским голосом.

– Лежать, кому сказано!!!

И следом уже спокойнее, командирским голосом.

– Прекратить огонь!

Иван замер. Мешок возвышался над его спиной, словно холмик могильный, хорошо заметный со всех сторон. Слава Роду, хоть на брюхе ничего не прицеплено! – мелькнула разумная, но совершенно никчёмная, запоздалая мысль. Отсвечивал бы сейчас высоко поднятой задницей на всю округу! Хотя, даже и по этому горбу во всю спину, пристреляться – одно удовольствие. Странно, а почему не стреляют?

Действительно, не стрелял больше никто – ни бойцы Меченого, ни люди из засады.

– Эй, командир! – голос одного из посланных в обход, прозвучал с той стороны кустов и Иван осторожно приподнял голову. Не увидел, правда, ничего.

– Всё, командир! Подходи, упаковали!

И добавил озорно и знакомо.

– Ох, и люблю я это дело!

Меченый, нарочито кряхтя, поднялся и небрежным движением ладони стряхнул с живота налипшие иголки. Остальные пригнувшись и держа перед собой винтовки бросились к кустам.

– И что это было? – вожак помог Ивану встать и внимательно посмотрел в перепуганные глаза. Как-то странно посмотрел: серьёзно и задумчиво.

– Как ты засаду услышал, малец? Я всю жизнь воюю, а ничего не почуял.

Иван чувствовал, как мелко и противно дрожат ноги, отвратительно хлюпает под мышками, и холодит, не отпускающим страхом, влажную кожу под просторной робой.

– Звук характерный, – просипел слабым, жалким голоском. – Энергетическое ружьё с предохранителя сняли. Вам-то звук незнаком, да и вообще, на свист похож птичий – вот вы на него и не отреагировали. А я из этих ружей настрелялся… Ну, по мишеням, конечно.

Он слабо улыбнулся, сомневаясь, к месту ли сейчас улыбка.

– А вы что же, командир, даже на секунду в моих словах не засомневались? Вроде, всё в дураках ходил, а стоило про засаду заикнуться – вы сразу в бой! А если бы ошибся?

– И что? – вздохнул Меченый, с тоской глянул на голубые, небесные прогалины в зелени леса над головой. – Вот если бы ты её не услышал… А так нормально. Лучше уж так. И на будущее, малец, – он криво усмехнулся, да иначе и не получилось бы. – Тоже ни секунды не сомневайся. Что не так – сразу мордой в грязь! Грязь отмоется, а вот дырки в башке конопатить – работа хлопотная. Осознал?

– Чего уж там… А если грязи рядом нет?

– Грязь везде найдётся, только падать соберись. Ну айда, поглядим, кого ты там учуял.

За раскидистыми кустами люди Меченого, спокойно и деловито, подводили итоги скоротечного боя. Четыре тела лежали так, как застала их некрасивая и неожиданная смерть от пуль, вонзившихся в беззащитные затылки. Та самая смерть, что они тут для других припасли. Их оружие на тропу внимательно поглядывало, по которой недавно покорно брёл в засаду обречённый отряд. Быстро и фатально хищник и жертва поменялись местами. Но один из бывших хищников выжил.

Мужчина лет тридцати пяти сидел посреди полянки, бережно баюкал пострадавшую, правую руку, прижимая к груди, словно ребёнка. Лицо страдальческой гримасой перекосило – руке, похоже, досталось крепко. Но глаза смотрят жёстко и упрямо – не мягонький человек-то, отнюдь. Добротный, коричнево-серый, комбинезон, сидит ладно, как влитой. Явно не логорийского производства, куда как современнее технология. Не военный комбез, походный, но на Логоре это богатство немалое, если продать захочешь. А для себя оставишь – век носить, горя не знать. И вся мёртвая команда тоже в таких костюмах красуется, но осталось им красоваться совсем недолго. Люди Меченого деловито и с радостным оживлением вытряхивали бездыханные тела из заветных трофеев и, судя по всему, пули так аккуратно продырявили затылки совсем не случайно. Очень уж не хотелось охотникам драгоценные шкурки попортить. А ведь ещё обувь инопланетная, снаряжение… Ох и удачный выдался денёк, оживишься тут!

– Красиво уработали! – одобрительно прогудел вожак, благосклонно оглядывая картину боя. – Аккуратненько! А этого чего ж не ушлёпали? Кому-то приглянулся, что ли?

Меченый хохотнул заутробно, его с готовностью поддержали.

– Да это командир у них, похоже, – пояснил весельчак, которому воевать очень нравилось. – Руками больше всех махал, ну и ствол у него коротенький. С таким не повоюешь. Командовать, разве что. Хе-хе-хе!

– Намекаешь? – прищурился Меченый.

– Со всем уважением! – не стал отпираться тот и сверкнул щербатой улыбкой. – Если не нравится, давай мою клюку на твоего ублюдка поменяем? Чего не сделаешь для родного-то командира!

– Перебьёшься, – беззлобно огрызнулся Меченый, осмотрелся и наморщил лоб. – Не понял… Кого не хватает? Куцый где потерялся?

– Хана Куцему! – вздохнул весельчак , но улыбаться не перестал. – Совсем куцым стал, одни сапоги остались. Вон, в сторонке валяются. Ну, ещё ноги там внутри, сколько уцелело.

– Чем это его так? – удивился Меченый.

– Так лучом и срезало. Эти-то, с длинными ружьями, развернуться, понятно, не успели, а командир с коротыша разок лупануть спроворил! Не пофартило Куцему с похоронами, одни сапоги хоронить неприлично как-то. Хоть бы даже и с ногами внутри. А, командир?

– Никто хоронить и не собирался, – задумчиво протянул Меченый, не отрывая взгляда от пленника.

– А скажи-ка мне, уважаемый: чего это ты со своими барбосами на нас засаду устроил? У тебя один комбез дороже всего нашего отряда стоит! Чем же мы тебе можем быть интересны? Не постигаю… Ведь вы же явно не наши, не с Логоры. Ну, поведай, что за интерес у вас к нам, варварам серым да неумытым?

Мужчина промолчал. Только голову опустил пониже, да руку к груди прижал покрепче.

– Слышь, Весёлый, – вздохнул вожак с наигранной печалью. – Отруби ему руку-то, что ли? Чего мается бедолага, всё равно поломанная вся. А ты у нас парень сердобольный, животных жалеешь… Собачек там, разных, помнится. А как у него больной руки не станет – авось, и память лучше заработает. Ничего отвлекать не будет.

– Рубить-то нечем! – с весёлой готовностью опечалился тот. – Ножиком придётся отпилить. Ну да ничего, я быстренько!

– А вот спешить не надо! – окоротил неугомонного бойца командир. – Аккуратно, спокойно, с перекурами. Торопыга, тоже мне!

– Слышь, командир! – один из бойцов, резким движением хищно блеснувшего клинка ,откромсал от головы трупа ухо и поднял перед собой, словно на свет поглядеть хотел.

– Лопухи всем резать? Или уж, при такой добыче богатой , мелочиться не станем?

– Ну, поди знай? – рассудил Меченый. – Сегодня густо, завтра пусто. Хоть и мелочишку за них платят, а всё не лишняя. Режь всем. И этому вот тоже сразу отрежь, а то пока ему Весёлый руку отпилит… Да и в крови потом весь изгваздаешься, а мыться тут негде.

– Понял! – охотно согласился боец и подойдя к пленнику прищурился нехорошо, оценивающе. – Я ещё глаза выковыряю. Чучельник давно просил ему глаза голубые притащить, заплатить обещал нехило. Вот у этого аккурат, какие надо. А то всё чёрные попадаются, да карие. А Весёлый жадничает, свои не отдаёт. Хоть и цена хорошая.

– Язык раньше времени не отпластай! – предупредил ретивого бойца Меченый. – Может, соберётся ещё поболтать со мной, а тут раз – и нечем!

Обменялись улыбками, словно два ремесленника работу свою обсуждали. А впрочем, работу и обсуждали, чего уж там…

– Да вы что меня, ребёночком несмышлёным считаете?! – неожиданно вскинул голову пленник и злобно сверкнул глазами, действительно голубыми. – Попугать меня решили, что ли?

– О чём это он, командир? – искренне удивился боец и отрезал пленнику ухо. Глянул на бедолагу заботливо, даже слегка участливо.

– Повернись другой стороной, голубоглазый, а то не с руки! Как бы вместе с башкой второе-то не отхватить.

Мужчина повалился набок, про сломанную руку забыл напрочь, ладонью прижал осиротевшее место на голове. И не закричал даже, заскулил – тягуче, утробно, по звериному.

– О, гляди-ка! – удивился Меченый. – Похоже и верно, перестала болеть у бедолаги рука-то! Давай, режь второе – глядишь, и вовсе выздоровеет!

– Я понял, понял! – пленник подтянул колени к животу, а руки к голове. – Вы нам не нужны… были. Только вот этот – астариец. Мы за ним шли, он нам нужен… был.

Иван аж рот открыл от удивления. Широко, как в детстве. Да и то сказать – кому он тут понадобиться мог?

– А зачем? – мягко поинтересовался вожак, наклонившись к лежащему мужчине. – Ты, судя по акценту, не астариец. Значит, не спасать шёл.

– Груз! – взвизгнул тот. – Он груз у нас увёл!

– Великий Род и Мара дорогая! – выдохнул Иван. – Пират! То-то мне голос показался знакомым!

– Груз, говоришь? – вкрадчиво проворковал Меченый и склонился ещё ниже. Едва мощным телом лежащего бедолагу не накрыл. – Что за груз такой, аж целый отряд за ним по Логоре бегает? А по Логоре бегать, знаешь…

– Нам не сказали!

Мужчина старался говорить убедительно. Вести себя с достоинством уже не пытался, тут жизни можно лишиться, между делом.

– Меня с командой наняли догнать грузовик, забрать груз и вернуть в порт Сэли. Что в ящиках, мне не говорили и вскрывать запретили… Под страхом смерти!

Меченый не спеша выпрямился и взглянул на Ивана с наигранной укоризной. У парня в животе кишки в комок слиплись и похолодало там, словно снегу пару горстей сыпанули.

– Ай-яй-яй! А ведь я тебя полюбил, как родного. А ты от меня ящики спрятал! Не по родственному это! С грузом ящики. С ценным. Безухий врать не будет! Честный парень, по глазам видно.

Вздохнул, с чувством горького разочарования, и коротко кивнул своему бойцу с окровавленным ножом в руках.

– Вот эту пару ушей тоже возьми. Не шибко красивые, ну ничего, сколько-нибудь да выручим.

– Да вы что?! – пролепетал Иван и торопливо попятился, ничего хорошего от укоризненного взгляда вожака не ожидая. – Я ничего не прятал! Ну куда мне, по карманам, ящики-то распихать? Вы же меня сами в камере нашли, в чём мать родила!

– В трусах, – уточнил Меченый, порядку ради.

– Ну, и в трусах… Поверх того, в чём мать…

Иван зацепился каблуком за кочку и с размаху плюхнулся задом в густую траву.

– Разбился груз вместе с кораблём! А хоть бы и уцелел – его бы тот отряд забрал, который меня нашёл. Или думаете, они добрее вас, что ли? Забрали бы не задумываясь… Валяться бы точно не оставили… Там-то! Ну, подумайте!

– Странно, – с сомнением протянул Меченый. – Груз, выходит, вдребезги, а на тебе, значит, ни царапинки? Странно.

– Так ведь нет же! – горячо воскликнул Иван, предчувствуя скорое расставание с ушами. Мерзкое ощущение, аж скулы сводит.

– У пилота же система спасения есть! А у груза нет! Ну и вот! Поэтому! А так-то бы конечно, если что…

– Да, если что – оно конечно, – согласился вожак неизвестно с чем, и махнул рукой в сторону лежащего пленника. Клинок в руке бойца игриво блеснул ослепительно-яркой вспышкой и тут же потух, целиком скрывшись в шее мужчины. Боец клинок вытащил не сразу, тело аккуратно в траву опустил, чтобы костюмчик кровищей не заляпать. Брезгливо откинул в сторону ухо, тщательно вытер о траву нож и запачканные ладони.

– Непонятливый какой попался! – проворчал недовольно. – Я уж думал и верно придётся глаз выковыривать. Вот радости-то!

Иван молча наблюдал, как отряд спокойно, без лишней суеты, упаковал трофеи; мёртвые тела полетели в лог, и на дне нашли успокоение; инопланетное оружие тщательно завёрнули в плотную ткань и закопали меж корней приметного дерева.

– Вставай, дружок, дальше пошлёпаем.

Меченый помог Ивану подняться и от его дружеского прикосновения у парня всё тело судорогой свело. Очень уж близко нынче смерть прошла, не скоро забудешь. Она тут, на Логоре, всегда близко ходит, но не всегда к тебе лично присматривается. А взгляд у неё – Мара дорогая!

– А вы что, на самом деле, уши резать не собирались? – решил уточнить, на всякий случай. Не велико украшение, конечно, однако ж свои, уши-то, родные. Да и дорога не закончилась ещё, поди знай, что там, за поворотом? А ну, как ещё провиниться не повезёт?

– Да кому они нужны? – хмыкнул Меченый, с весёлым интересом глянув на Ивана. – Собакам погрызть, разве что. Так они и сами отгрызут, не маленькие. Резать ещё для них. А ты, никак, за свои лопухи разволновался?

Иван поёжился и промолчал, а вожак вздохнул угрюмо.

– Давай-ка, пока идём, историю свою мне поподробнее расскажи.

– Конечно, конечно, – суматошно подхватился Иван. – А вы энергетическое оружие почему не взяли? Вот уж на чём разбогатеть можно, наверно?

– За убийство инопланетника у нас тут смерть лютая – ровным голосом прогудел Меченый. – Нет, убить-то, конечно, можно, а иногда и нужно! Но совсем не нужно, чтобы об этом кто-то узнал.

– А одежду как тогда продавать? Она же не логорийская.

Меченый усмехнулся.

– Одежду к нам завозят, бывает. Особенно комбезы походные и обувь – в большом ходу этот товар. А вот энергетическое оружие только с мёртвого инопланетника можно снять. Это, брат, приговор, без вариантов.

– Чей приговор? – удивился Иван. – У вас же тут ни судов, ни безопасников. Да вообще ничего!

– Вот щенок ты всё-таки глупый! – Меченый сокрушённо помотал тяжёлой головой, словно старый конь над глупым жеребёнком. – Это в лесу ничего. А где надо, все найдутся: и стражи порядка, и суды, и палачи. И вся остальная дрянь: руководители, их гвардия… Уж за это не волнуйся. От инопланетников нехилая премия полагается тому, кто убийцу изловит и на их глазах казнит. И чем страшней казнит, тем лучше.

– Не сами казнят? – удивился Иван.

– Нет конечно. Они всегда белые и пушистые. Кровавые скоты здесь мы. А премия от них настолько нехилая, что ни друг, ни брат долго сомнениями терзаться не станут.

– И как же вы теперь? – недоуменно пробормотал Иван. – Вы же, выходит, убийцы?

Едва успев договорить, Иван с силой сжал челюсти – зубы едва мелкой крошкой не осыпались. Ой, идиот, о-о-ой!

Меченый глянул на него с интересом, снова головой помотал, взгляда от лица Ивана не отрывая.

– Ну да, убийцы, – подтвердил тихо, с прищуром нехорошим. – Только мы все здесь убийцы – чего нам друг друга-то бояться. А вот тебя, возможно, бояться стоит.

– Нет-нет! – заполошно взмахнул руками Иван, проклиная свой язык, длины нестандартной. Такой язык, если ухватиться хорошенько, вместе с башкой оторвать запросто можно. А у Меченого ручища подходящая для хорошего хвата.

– Меня вам опасаться не надо вообще! Это же я засаду вычислил и вам сказал! Я с вами вместе, даже не думайте!

– Я и не думаю, – пожал могучими плечами Меченый. – Иначе ты бы вместе с теми жмурами сейчас в логу валялся. Я тебе просто объясняю. Но!

Он сплюнул в траву и улыбаться перестал. Наблюдать, как мрачно выпрямляется шрам на щеке – удовольствие не для слабонервных.

– Лучше бы тебе мои объяснения хорошенько запомнить. Очень полезно для здоровья.

– Да я вовек не забуду! – Иван прижал к груди худые руки. – Каждое слово, на всю оставшуюся жизнь! Коли уж к вам попал.

– И это правильно, – рассудил одобрительно вожак, подталкивая Ивана обратно к тропинке. – К кому угодишь – тому и угодишь! С волками – волком будь, иначе загрызут. С баранами – бараном, иначе затопчут. И дела никому нет, что ты, вообще-то, утёнок. Всё равно: изволь соответствовать окружению!

– Странно… – протянул Иван. – А почему бы с баранами волком не быть?

– Да потому, что хоть какой ты будь волк – стадом всё равно затопчут. Уж лучше своим прикинуться, дольше проживёшь.

И тут же, как бы между делом.

– Так какой, говоришь, груз, твой кораблик перевозил?

– Да не знаю я! – пробормотал Иван в отчаянии. – Запечатано всё было, Родом клянусь.

– Ага, говорил уже… В ящичках, в коробочках. А я вот о чём подумал: ты ведь не мог знать, кто там в засаде сидит, правда? А если бы это спасатели оказались, твоё тельце из плена вызволять? А ты их под перекрёстный огонь, да не задумываясь.

– Вот именно, – вздохнул Иван, не отрывая взгляда от носков растоптанных ботинок. – Только сейчас и задумался.

– Во-о-от! Хочешь, я тебе историю одну забавную расскажу? Аккурат по поводу…

– Спасибо огромное. Я уж и без историй потихоньку научился выводы делать.

– Ну гляди, – не огорчился Меченый. – Коль умнеть начал – я за тебя рад.

Упрямый ёжик на голове ладонью ожесточённо потёр, словно соль с чёрных волос пытался стряхнуть. Не вышло, крепко белые кристаллики прицепились.

А Иван не просто задумался. Как тёркой по нежной душе скребанули – действительно, если бы?.. Если бы сейчас парни Меченого деловито вытряхивали из комбинезонов трупы астарийцев, прилетевших спасать его, Ивана? Если бы…

Тряхнул головой, словно мысли страшные выбросить пытался. Род миловал, на этот раз! А вообще – умнеть пора. Ох пора.