Читать книгу Тридцать сребреников князя Владимира. Детектив - Андрей Воронин - Страница 3

Крупная россыпь осеннего дождя тоскливо барабанила по лобовому стеклу «Мерседеса» и щётки стеклоочистителей с завидной регулярностью срабатывали методично отмеряя начавшийся день: тик-так, тик-так. За окном по серому осеннему городу ехали серые грязные машины, люди спешили на работу зябко кутаясь в промокшие пальто и накрываясь от непогоды зонтами. Прохожие стекались ручейками по тротуарам к автобусным остановкам, где собравшись партиями грузились затем в подплывающие среди луж и снующих туда-сюда неугомонных маршруток переполненные автобусы и троллейбусы. Из запотевших иллюминаторов общественного транспорта, лица сплющенных в утренней толчее пассажиров с тоской и завистью провожали проплывающую мимо серо-перламутровую «Ешку» Гриши Брянского, с её вальяжной щучьей внешностью, подтверждённую трёх лучевым знаком штутгартца на радиаторной решётке. Движение в центр было плотное, но поток всё-таки ехал. Утренний час пик уже прошёл, была половина десятого и Гриша слушая на волнах «Брянской Губернии» городские новости не спеша продвигался по направлению к своему офису, иногда отвечая на утренние звонки по громкой связи машины.

Гриша Брянский был мужчиной сорока двух лет, как он шутил среднеевропейского размера и роста, с тёмно русыми волосами и карими глазами, на лице его была двух дневная щетина и пару шрамов, на перебитом в переделке носу и под левым глазом. Боевые отметины не портили лицо Брянского, а предавали бравый и бесшабашный вид и заранее предупреждали возможных недоброжелателей от необдуманных поступков. Одевался он просто, но дорого. Зауженные джинсы «Just Cavalli», серое шерстяное швейцарское пальто братьев «Strelson», придавали его фигуре стройность и элегантность, двухцветные сине-бардовые лакированные туфли «Thomas Munz», тонкое шерстяное поло и тонкий шёлковый шарф «Brioni» который был завязан лёгким Парижским узлом, а также насыщенный терпкий аромат «Armani» выдавали в нём ещё готового взбрыкнуть жеребца с притязаниями на женское внимание.

Офис Брянского располагался на улице Фокина 22, на втором этаже пятиэтажного сталинского офисного здания с лепными капителями и видом на гостиницу «Чернигов». Втиснув машину на стоянку перед офисом, Брянский пройдя мимо консьержа поднялся на второй этаж и проверив по привычке на косяке двери секретную метку от проникновения посторонних, открыл ключом замок и зашёл в свой офис. Агентство Брянского называлось «Rinegoold», в память о его боевом друге Ромке Райнгольду, который был по роду таджикским немцем из Душанбе и однажды в Чечне, прикрыл его спину во время спецоперации в горах Итум-Кале. Во время другой операции спину Гришину ни кто не прикрыл и служба Брянского в УБОП закончилась к счастью не очень тяжёлым ранением и отправкой на заслуженную пенсию. Другим повезло меньше и им упали золотые звёзды на грудь, жалко только посмертно. Гриша не любил с посторонними обсуждать то время на войне, много там было плохого и кровавого не для посторонних ушей, а с теми с кем мог бы вспомнить былое встречались редко от случая к случаю, но при встрече обнимались шумно по кавказки, как родственные души.

Выйдя на пенсию, Брянский не долго печалился без оперативок и ночных дежурств и по совету друзей открыл детективное агентство. Друзья опера дали обязательства не забывать и подкидывать полезную для работы информацию, а знакомые адвокаты обещали привлекать для розыска свидетелей и поиска доказательств по своим делам. « Ну, не в торгаши же идти!» – решил Гриша и получил лицензию, причём начальник разрешительного отдела подполковник Чалый смотрел при этом на Гришу явно сочувственно, как на душевно больного, но учитывая былые заслуги соискателя отказывать не стал. Начиналось все с трудом, не шатко не валко, но постепенно молва о «свободном опере» распространилась среди горожан и клиенты пошли к Грише со своими бедами и проблемами, на кого то наехали бандиты и надо было разрулить конфликт, кражи всякие от машин до мобильных телефонов, которые полиция заваленная ежедневной рутиной полиция или не хотела или не могла раскрыть, кому то искал должника и его имущество, чтобы вернуть долги, а оставшиеся без внимания супруги хотели доказательств неверности своих благоверных, но от таких склочных дел Брянский отбивался обеими руками и не брался за них ни за какие гонорары.

Стоя у окна Брянский занимался утренней разминкой с небольшой бицепсной штангой, и между делом по привычке рассматривал людей входящих и выходящих из гостиницы, на парадный вход в которую выходили окна его офиса, тренируя память, запоминая их внешний облик и одежду. В это время зазвонил телефон. Гриша взял трубку, на экране горело «номер не определён»:

– Алло, слушаю вас внимательно? – ответил Григорий.

– Привет дружище! – Брянский узнал голос своего знакомого антиквара Ивана Ивановича Нагенса, его антикварный магазин «Старый сундук» находился в этом же здании на первом этаже, – Уже на работе? Заходи ко мне кофейку попьём.

Гриша по приветствовал приятеля и через несколько минут спустился к приятелю в магазин. Нагенс занимался сигаретным бизнесом, имел деньги и от рекламы известного табачного производителя «Philip Morris» и несколько ларьков на автобусных остановках по Брянску, а также оптовый склад сигарет, что приносило ему постоянные неплохие доходы. В своём большом двух этажном доме на первом этаже он держал продуктовый магазин с весёленьким названием «Сытый кот», скоре всего, чтобы далеко не ходить за продуктами, так как поесть Иван Иванович любил сытно и вкусно.

Для души же Нагенс занимался антиквариатом, держал один из первых антикварных магазинов в городе Брянске, скупал у населения и перепродавал старые вещи, всё начиная с монет, икон, картин, фарфора, старинных книг и многого другого: самоваров, лаптей, старых рушников, прялок и другой всячины. Так же он арендовал торговое место в городе Москва, на Вернисаже в Измайлово, куда возил по выходным особо дорогие предметы. Магазинчик «Старый сундук» как и другие подобные антикварные лавочки представлял из себя малый лубок народного творчества, где на 15 квадратных метрах смогли каким то причудливым образом уместиться стеклянные витрины с монетами, царскими банкнотами, медной славянской пластикой и православными плашками с библейскими сюжетами жития святых и крестами с перегородчатыми многоцветными эмалями, шкапами с фарфором: вычурной дворянской посудой, статуэтками и китайскими вазами, старинными медными и серебряными самоварами разных размеров и форм, украшенных штампами медалей выставок его императорского двора фабрики братьев Баташовых и еже с ними. Здесь же на стенах висели в старинных резных киотах старообрядческие и православные иконы различного письма и размера, на золоте и серебре с ценниками от десяти и до трёхсот тысяч рублей. Тут же со стен свисали рукодельные рушники и лапти, расшитая крестьянская деревенская рубашка и парадный френч полковника царской армии. А ещё матрёшки, гжель, дымковская игрушка и другие замечательные вещи. Словом музей да и только. Здесь же у него работали две продавщицы, немолодые уже, но ещё привлекательные особы гувернантской наружности, пропитанные нафталином, которых Нагенс несколько лет натаскивал определять подлинность и стоимость старинных икон и монет и которыми дорожил наверно больше чем своей молодой женой, уже кстати не первой по счёту. Продавщицам он доверял полностью и бесповоротно, они были не раз проверены на порядочность и лояльность, что бы не купили чего ни будь помимо магазина и мимо кармана хозяина. Женщины получали хорошие оклады и имели премиальные с выгодно купленной ими вещи и были довольны жизнью, служили у Ивана Иваныча уже по семь-десять лет и о другой работе не мечтали.

Иван Иванович был мужчиной сладкой наружности 45 лет от роду, чуть выше среднего роста, уже начинавший немного полнеть, что отмечалось вывалившимся за дорогой кожаный ремень брюк небольшим животиком. Лицо его носило печать породы, несмотря на простые имя и отчество в нем были замешены крови родовитых немецких баронов и высокомерных прибалтов, конечно может быть мы и преувеличиваем, но у него был аристократический высокий умный лоб и припухлые влажные большие губы.. К великой печали владельца некогда пышная шевелюра замечательных тёмных вьющихся волос с возрастом стала редеть и Иван Иванович заботливо прикрывал едва наметившуюся лысинку ещё задорно завивающимися вихрами некогда своей пышной волнистой шевелюры до плеч, по прежней привычке носил волосы зачёсанными назад и уложенными воском. Породу Нагенса выдавала и прозрачная фарфоровая кожа лица и фигурный с горбинкой нос, а также умные и ироничные карие глаза.

Одет Иван Иванович был в мягкий твидовый оливкового оттенка пиджак, светло серую набивного рисунка шёлковую рубашку с завязанным под ней на шее цветастым розовых оттенков платком и зауженные брюки в мелкую полоску, яркие розовые носки в цвет шейного платка помещались в изысканные мягкие кожаные итальянские туфли пошитые на манер турецких мокасинов. Изысканный золотой перстень с бриллиантом в два карата на безымянно пальце левой руки венчал образ Нагенса, как человека состоявшегося и живущего в достатке.

Иван Иванович встретил Брянского в антикварном салоне крепким рукопожатием и проводил в свой небольшой кабинет, который находился в подсобке-складе магазинчика. Здесь уже парил на столе закипевший электрический чайник, стояло несколько сортов настоящих европейский чаёв и кофе из «Мэтро», а так же нарезки сыров и вяленного мяса, икра красная, маслины и початая бутылка неизменно любимого Нагенсом напитка VSOP «Hennessy», с парой серебряных штофов из коллекционного набора какого то старинного дворянского рода.

– Ну, ты я думаю не откажешься? – сказал Нагенс, предлагая Брянскому пригубить штофик.

– Да, под такую закуску грех не поднять, – Гриша поднял серебряный стаканчик с вензелями,

Чокнувшись они выпили, крякнули от удовольствия ощутив впрыск живительной влаги в организм и вкусно, с удовольствием закусили, тем что «Метро» послал. Удивительно, но Нагенс при его сигаретном бизнесе не курил, вернее бросил как только обзавёлся новой молодой женой Катериной, наверно стал беречь здоровье стараясь поддержать свою приличную физическую форму, но с возрастом он стал через чур чувствителен и немного капризен, ревнуя по чем зря красавицу жену ко всякому встречному.

Иван Иванович за перекусом завел неспешный разговор:

– Ты же, Григорий, родом из городка Н., так ведь? – и после утвердительного кивка Брянского продолжал, – ну, может слыша о таком товарище, там у вас скупщик есть такой известный Брызгалов Борис, мой старинный приятель. Так вот надо, что бы ты со мной туда съездил под видом моего компаньона. Я как-то обмолвился о тебе Борису, о твоих детективных способностях и он попросил помочь разобраться с происходящими у него дома кражами. Кто-то там у него ворует по мелочи, но постоянно, а кто он ни как не поймёт. Людей у него дома бывает много, коллекционеры там из местного клуба, золотушники, валютчики, да разные там нужные люди. Сам понимаешь, работает он не официально, ни офиса не магазина у него нет. У Бориса так бизнес построен на общении с людьми, сам понимаешь. Так просто голословно обидеть человека подозрением для него смерти подобно, но и так оставлять дальше нельзя, тянут то монеты простые, по мелочи, но могут и золотишко прихватить,. У него там на квартире всегда все на показ лежит на столе как на витрине, что бы покупателей завлечь.

– Да, знаю я, Бориса, ещё помню в детстве он со спортом дружил, за Россию вроде бегал, детей тренировал, даже возил их в 90-х за границу как Чернобыльцев, тогда в Австралии, да и в Европе было хорошей традицией принимать наших детей на отдых и оздоровление, – вставил Гриша, – потом валютой торговал удачно сначала, потом попал сильно. Но сильный мужик, не сломался как другие, восстановился и стал заниматься скупкой антиквариата, это я в курсе. Бомбит объявлениями в газеты всю область, целыми днями на колёсах. Как я знаю, человек нормальный, барыга конечно если разобраться, купил-продал. Но людей не обижает.

– Да, были времена, иконы возили сумками. Прошли сплошняком все деревни, каждый дом на юго-западе под видом этнологической экспедиции. В 90-е люди отдавали иконы как дрова, за копейки. Ты наверно в курсе, что таких людей как Борис, по роду их работы всегда прикрывают определённые структуры? – настороженно спросил Иван Иванович.

– Ну, тебе это виднее, – Гриша обвёл взглядом складские полки с раритетами, – но его курируют не блатные, это точно.

– Да, все мы от кого-то зависим, там вроде ваши старшие браться пасутся, из ФСБ – понизив голос, хоть рядом с ними в подсобке никого не было сказал Нагенс, – так вот я прошу тебя помочь ему, можешь поехать завтра со мной к Брызгалову в гости. Мне как раз там надо пару предметов посмотреть интересных. Расходы за мой счёт. Ну, а если поможешь решить проблемку Бориса, он про ставится, я прослежу.

– Ивыныч, ты знаешь, я пока свободен и охотно прокачусь с тобой, тем более моя мама там проживает, скучно одной старушке. Заодно и навещу, – согласился Брянский.

– Спасибо, я знал, что ты всегда поможешь если что, – поблагодарил его антиквар.