Читать книгу Фатум. Том первый. Паруса судьбы - Андрей Воронов-Оренбургский - Страница 11

В кабинете они остались вдвоем: молодость и зрелость. Румянцев лишнюю строгость на себя не напускал. Был краток и четок.

− Рад тебя видеть, князь. Изволь сесть хоть куда и прошу со вниманием слушать. Время, сам знаешь, приключилось грозовое, а потому пробил час кое в чем тебя просветить и просить об одном одолжении. Скажу наперед: будучи делу предан до скончания живота своего, речь поведу единственно о Державе, но помни… − седой канцлер приложил к губам палец, сверкнув изумрудовым перстнем,− глагол − серебро, молчание − золото.

Алексей сидел на оттоманке зеленого бархата, свободно закинув ногу на ногу, но было приметно, что князь азартно взволнован. Он расцветал от запаха опасности, тайны так же, как дамы обмирали от его золотых эполет.

Граф улыбнулся в душе: «Нет, этому Анакреону30, пахнущему духами и отвагой, решительно никакое соперничество не в страх, он − Осоргин!»

− Так вот,− продолжал Николай Петрович,− вам, конечно, известно, князь, что в двенадцатом году мы за-ключили с испанскими кортесами31 миротворческий договор32.

− В Великих Луках,− вскинув левую бровь, почтительно уточнил Алексей.

− Именно,− граф довольно кивнул головой.− Уполномоченным от Мадрида был дон Зеа де Бермудес; если помнишь, он прежде служил испанским генеральным консулом у нас в столице.

− Да,− сухим эхом отозвался Осоргин.− Нам следует присмотреться к нему? Иль тревожиться?

− Лично я встревожен,− откровенно заявил Румянцев.− Но не им. Дон Зеа − даровитый, отменной чести человек, кстати, отказавшийся в свое время присягнуть на верность Жозефу, брату Наполеона. Нет-нет, он вне подозрений. Тут дело в ином, голубчик. Сей договор с Испанией, ежели начистоту, был моим последним дипломатиче-ским шагом. Позже, по причине недуга, тебе известно, я вынужден был оставить Государя, армию и… − Николай Петрович болезненно напрягся лицом и выдохнул,− возвернуться в Петербург.

Осоргин нетерпеливо дернул щегольским усом и осведомился чуть резковато:

− Так что же?

− Возьмись покрепче за подлокотник, Алеша,− глухо обронил граф, буравя его взглядом.

Осоргин − внешне спокоен и холоден − нервно ждал, покуда канцлер вдоволь напьется его видом.

− Новорусским землям гибель идет! − произнес тот, намеренно отчеканивая слова.

− Русской Америке?! − Алексей изменился в лице, перекрестился и почти крикнул: − Ваше сиятельство, ради Христа, что случилось?!

Румянцев поднял руку:

− Его величеству сейчас не до американских берегов. После славной виктории в «битве народов» под Лейпцигом он опьянен величием и до сих пор продолжает горстями раздавать кресты и звезды.

− Однако за доблесть, ваше сиятельство! Наши дрались как львы!

− За доблесть, не спорю,− терпеливый голос был по-прежнему ровен.− Но подумай, голубчик, кому на руку кровь наших орлов в заграничном походе? Ужель ты не гадал, отчего фельдмаршал Кутузов впал в немилость? Не думал? Так потрудись хоть теперь!

− Вы хотите сказать, что… − прошептал капитан.

− Успокойся, пока ничего не хочу сказать… Рано развешивать ярлыки, но поздно раздумывать. Я полностью разделяю мысли почившего главнокомандующего. Он, стреляный воробей, коего на мякине не проведешь, говорил: «Наследство Наполеона, увы, достанется не России и не какой-либо континентальной державе, а тем «островитянам», кои уже нынче владычествуют на морях и чье господство сделается тогда для мира невыносимым». И, право, ежели сия мудрая мысль не способна была убедить Государя, так, верно, уж никакая другая «пушка» не разбудит.− Николай Петрович печально усмехнулся, глядя на задумчивого Алексея: − Теперь, надеюсь, ясно, почему Государь меня оставил здесь смахивать пыль с бумаг, взяв с собой Нессельроде?

Князь помрачнел, сцепив пальцы, сверкающие глаза расширились: он свято почитал своего учителя и ненавидел «заморского пигмея», преклонявшегося пред всем англицким и пред австрийским канцлером Меттернихом. Талант этого политика, как был убежден Осоргин, состоял в умении, не высунув голову, вовремя шепнуть: что случится на следующий день, на следующей неделе, на следующий год, затем, не краснея, объяснить, почему этого так и не произошло.

− Чего же теперь ждать, Николай Петрович?

− Пожалуй, уже дождались. Торжествует британец: выгрыз английский пес свою правду − республиканцы изолированы полностью. Со дня на день их миссия покинет Санкт-Петербург несолоно хлебавши… Да и под меня подвели черту. Впрочем, дипломат, пеняющий на злые языки, похож на капитана, пеняющего на море… − Румянцев сжал кулаки.

− Значит, вчерашний выпад Уолпола…

− Да, Алеша, да…

− А что Булдаков?

− А что дробина слону? Бодрится Михаил Матвеевич, кипит. Да боюсь, так и выкипит… Остальные тоже не лучше: ходят, словно в воду опущенные. Тут не молитва нужна, голубчик, а дело.

− Приказывайте, ваше сиятельство! − глаза Осоргина блистали преданностью.

− Экий ты быстрый, голубчик, готов кота в мешке купить. А ежели за мой приказ тебе придется в полуношный край отправиться, северное сияние созерцать?

Офицер думал недолго, лишь перекинул ногу:

− Да и за вчерашний мой дивертисмент грозили каторгой! Хрен редьки не слаще. Не запирайтесь, Николай Петрович, сказывайте.

Канцлер замер на миг, а потом будто выстрелил:

− Карта тебе выпала, капитан, гнать лошадей в Охотск, а оттуда чрез океан в форт Росс.

− В Охотск? В Калифорнию?..

− Ты что ж, в отказ? − Румянцев в сердцах треснул каблуком по паркету.− Только не хитрить! Отвечай решительно и немедленно, Алексей Михайлович.

У Осоргина на душе заскребли кошки. «Охотск − это же редкой масти дыра: ветродуй с тоской, да и только! А форт Росс… И того хуже». Слышал он в РАКе от очевидцев, что, дескать, форт Росс − это мечта самоубийц: индейцы, пираты, дикое зверье в избу лезет, как к себе в нору, зато люди там становятся крепче булата. Да, дорога к форту Росс шла до Охотска всё же по тореной земле, хотя и под разбойничий свист, а дале по голым нервам: впереди океан. Там Господь заканчивал свой путь и свои услуги предлагал Люцифер33.

Алексей лукавить не привык, оттого сознался:

− Душой не растаял от радости, ваше сиятельство.

− И на том спасибо,− граф тяжело сел подле, приобнял за плечо.− Вот это,− он неожиданно извлек из белого камзола пакет и даже понизил голос,− ценой жизни, но след доставить на американский континент и вручить лично правителю форта Росс господину Кускову. Срочность доставки бумаг гарантирует нам в южных колониях мир с испанцами.

− Вы говорите с такой уверенностью, Николай Петрович, точно события уже назрели,− слова выскочили раньше, чем Алексей успел прикусить язык.

− Увы, факты − упрямая вещь. Последние рапорты полны набата: есть случаи резни, кои способны для Отечества разлиться в новую большую кровь. Помнишь, наверное, 1802 год?..34 То-то и оно… А государь глух на ухо, хоть убей.

Князь внимательно посмотрел на Румянцева. Ритм речи графа, убедительность и весомость фраз − всё было как обычно, вот только таящаяся в голосе органная нота да хрипотца, ровно горло старика забила мокрота… Алексею вдруг стало не по себе, но в следующий момент по жилам его точно разлили шампанское: «Эх, ради такого дела готов гнать лошадей хоть к черту на рога, не то что в Охотск!»

− Однако здесь царский вензель? − офицер с любопытством вертел пакет.

− И слава Богу, держал на черный день… Вот и сгодился.

− Выходит…

− Да, голубчик, решился,− скулы Румянцева обострились.− А что прикажешь делать? Ну, да пусть о сем, Алексей Михайлович, ваша голова не болит, то на моей совести… Все-таки я еще канцлер, а не садовник.− Он молодо встал и зачастил по кабинету.− Память у тебя, я знаю, вечная, что в судовой журнал вписать, то и отрадно. А в нашем деле, тем паче, запись должна быть вот здесь,− старик коснулся указательным пальцем своего высокого лба.

− Отъезд завтра. Не понял что? Да, завтра − крайний срок! Выйдешь из города, князь, у Средней Рогатки тебя будет дожидаться дюжина казаков и лучшая дорожная тройка. Всё сие не позже девяти утра, Алексей Михайлович, чтоб по темноте. Так что «зарю» придется сыграть с петухами… Оттуда погоните в Новгород, потом на Торжок до Москвы,− Румянцев погрозил Осоргину,− ни часу задержки! А уж по «Владимирке» прямехонько через Урал в Сибирь.

У Алексея нехорошо кольнуло в груди: знал он этот столбовой тракт, крепко убитый арестантскими котами35 и политый горючими слезами.

− В Охотске на тамошнем рейде вас будет дожидаться двухбатарейный фрегат «Северный Орел». Под началом капитана Черкасова ныне отправлен он с насущными надобностями для русской миссии к японским островам. К твоему прибытию в Охотск, Алексей, все формальности с судном будут улажены через вестовых. Не кипятись! О сем я похлопотал заранее: господин Миницкий, командир порта, препоны чинить не будет. Имя мое да царский вензель тому порука. Что же касается меня,−Николай Петрович надул щеки,− в то время, как вы будете действовать на океане, я тряхну сединами здесь. Нельзя британцу воли давать, ой, нельзя! Хуже всякого турка за грудки возьмет и ярмо наденет! Да мы тоже не в хлеву родились, голубчик, потели в ученых храмах… Пусть знают: есть еще у русака порох в пороховницах!

Разговор шел на французском, но граф Румянцев, большой охотник до русской словесности, частенько переходил на родной язык, а когда обида душила пуще, помогал себе народными восклицаниями.

− Сверх казенных денег хочу свои дать,− старик ловко запустил руку в ящик серебряного стола и извлек сверток, похожий размерами на коробку из-под бразильских сигар.

Осоргин вспыхнул и хотел возразить, но граф опередил:

− Не возьмешь − обидишь по гроб… Держи!

− Слушаюсь, ваше сиятельство! Всё будет исполнено в срок! − звучно заверил капитан и по-военному склонил голову.− Имеете что-нибудь еще приказать?

− Имею! − Румянцев плеснул звонком − ливрейный лакей ласково внес хрусталь и шампанское.

Граф хлопнул об пол разлетевшийся сверкающей росой опустошенный фужер и сырой щекой прижался к Осоргину.

− Господь с тобой, Алеша… Держись, голубчик! Держись!

Князь путался в чувствах: и горечь разлуки, и гордость за возложенную честь, и боль за опального канцлера…

Со слезами на глазах и усах он по-сыновьи обнял Николая Петровича, точно желал влить в него, безутешного, свою молодость и пыл.

− Обещаю, ваше сиятельство, не пощажу своих сил, всё, что смогу!..