Читать книгу Эрика знает, о чем ты думаешь, Фидель. Пантомима слова. Десять рассказов - Андрей Ярославович - Страница 2

Здравствуй, Фидель1!

Думаю, ты не обиделся, что я сделал это письмо открытым для мира. Таким образом, неизбежный соблазн приукрасить или исказить наши с тобой отношения будет не так дерзок.

Кроме того, я сознательно облекаю свое письмо в одежды литературного рассказа, – пусть скептики спят спокойно, убаюканные художественным вымыслом, в котором настоящим является лишь твой портрет, выполненный маслом на дереве мужем моей дочери.

Или – не только портрет.

* * *

Не знаю, что напишет завтра «Нью-Йорк Таймс» и напишет ли что-нибудь вообще о том, что я вкратце тебе сейчас расскажу. И будет, как будет, больше никак.

Я не поверил тем двум крепким парням, говорившими недавно со мной о тебе, будто они работают корреспондентами известной во всем мире газеты.

Заокеанские гости по телефону попросили о встрече со мной. И встреча состоялась три недели назад в одном из кафе Большого города в сопровождении еще одного молодого человека, который представился сотрудником Службы безопасности и одновременно переводчиком.

Интервью касалось тебя и твоего портрета, Фидель, написанного Виктором, мужем моей дочери, и подаренного тебе на день рождения год назад. Мы все очень рады, что тебе понравился портрет.

Говорили также об иске, о защите авторских прав на фотографию с твоим изображением.

Иск подал в Высокий суд Лондона один английский фотограф, ты знаешь об этом. Он нанял какую-то тамошнюю солидную адвокатскую контору, за триста лет не проигрывавшую ни одного дела, и требует с нас с Виктором сотни тысяч фунтов стерлингов за пиратское, как он говорит, использование его фотографии, на которой ты запечатлен, для написания твоего портрета. Об этом деле уже почти год с небольшими перерывами на сиесту пишут все мировые газеты, даже те, которые уже давно закрылись. Но, мы это переживем.

Не страшно уже.

* * *

– Кому, когда и каким образом пришла в голову идея написать, а затем подарить портрет кубинскому лидеру Фиделю Кастро в день его рождения? – после взаимных реплик вежливости спросил меня один из американцев.

Я ответил прямо:

– Это было моей давней мечтой.

– Мечтой? – кривая улыбка замерла на лице украинского агента. – Довольно таки странные у вас мечты.

– Мечты – разные, как люди. И слава богу, нет еще монополии на мечты. Я же хотел лично поблагодарить Фиделя Кастро за то, что он, его страна уже несколько десятков лет лечат детей моего края – невинных жертв Чернобыльской термоядерной катастрофы. Тихо лечат и не трубят на весь мир о благотворительности Кубы.

– Но речь идет о лидере государства, и такого рода действия – это, скорее всего, сфера межгосударственных отношений, работа правительств и ответственных чиновников, – присоединился к разговору второй американец.

Как не хотелось мне говорить о политике, но я все же выдавил из себя несколько предложений:

– Со дня провозглашения независимости – согласитесь, не завоеванной путем революции или восстания народа (что имело место на Кубе), а подаренной, не в последнюю очередь самими американцами – все без исключения правительства молодой нашей страны занимаются только бизнесом. Частным бизнесом, господа. Насколько этот бизнес честный, вы знаете лучше меня, в американских тюрьмах легко можно встретить не одного украинского премьера или политика. Одним словом: власть – одиозна, и она как собака, которая берет с разных рук пищу, а потом норовит укусить те же руки. Власти не до благодарностей или других сантиментов, государственная служба у нас, не буду говорить о других станах, – это обыкновенный бизнес, товар – суверенитет оптом и в розницу.

Переводя мои слова, агент Службы безопасности не сумел скрыть ехидства на своем лице.

– Не обижайтесь, господа, – продолжил я спокойно. – Увы. Это все так.

Почувствовав опасное ответвление разговора, второй из американцев вернул его в первоначальное русло необычным вопросом:

– И при каких обстоятельствах Фидель Кастро Рус позировал вам для написания своего портрета? Он приезжал к Виктору или ваш Виктор приезжал на Кубу?

– Интересная шутка, господа журналисты. Позировала фотография старого кубинца, которую мы с Виктором свободно отыскали в Интернете. Фотоснимок не сопровождался никакими предупреждениями или запретами на использование. Тем более, само использование было некоммерческим. С него и был написан портрет в нашей скромной квартире.

– Все понятно…. Что вы еще можете нам сообщить? – спросил меня первый американец, снял черные очки и попытался просверлить меня своими глазами.

Трудно было не отвести взгляд. Он уперся в кость.

– Даже не знаю, что еще вам сказать, господа, кроме того, что я убежден: нельзя приватизировать, запатентовать выражение лица, эмоции, позу любого человека, даже президента вашей страны. Как бы фотограф и его адвокаты не пытались доказать обратное.

– Хорошо. Спасибо, – белозубая голливудская улыбка не могла скрыть разочарование на лицах американцев. – До свидания. Да, еще одно. Теперь вам уже нечего бояться судебного иска. Хотя, если честно сказать, подаренный вами Фиделю Кастро портрет уж слишком похож на фотографический снимок, сделанный несколько лет назад лондонским фотографом.

Не дождавшись моей ответной реакции, интервьюеры сухо откланялись. Почему не нужно бояться денежных притязаний фотографа, я тогда так и не понял. А спросить? Не смог. Хорошее, безусловно, известие отняло у меня речь и прижало к стулу.

* * *

Вечером того же дня у дочки начались предродовые схватки. Ко мне вернулась речь. А это «еще одно», прозвучавшее на встрече с американцами, осталось без правдоподобного объяснения еще целую неделю, в течение которой вся моя семья переживала рождения новой Вселенной – крошечной девочки.

Когда новая Вселенная родилась, а большое семейство собралась за праздничным столом, гости наперебой стали рассказывать об удивительно одинаковых событиях, синхронно произошедших с ними накануне.

Оказалось, что незадолго до крестин каждого моего родственника, родственника мужа моей дочери дома или на работе – навестили агенты Службы безопасности. Демонстрируя твои фотографии, Фидель, и не называя твоего имени, агенты спецслужбы спрашивали, присутствовал ли такой человек на свадьбе моей дочери почти два года назад.

И произошло чудо, Фидель. Настоящее. Половина моей семьи и семьи сватов уверенно подтвердила приемникам советского КГБ, что похожий на Фиделя Кастро человек действительно был на свадьбе, несмотря на то, что он тем же самым чудом не попал ни на одну свадебную фотографию. Спина. Седые волосы. Пиджак. Бокал. Это все, что увидели агенты безопасности в свадебных альбомах.

Дивный гость сидел вместе со всеми за одним длинным столом, пил вино, танцевал и делал все остальное, что люди обычно делают на свадьбе, которая в нашем случае лихо гуляла всю ночь в небольшом кафе крохотного, чудом уцелевшего на карте мира, прикарпатского городка. Правда, кем в действительности был этот человек, никто сказать не мог. Люди стеснялись спрашивать об этом у пожилого человека или друг друга; гости со стороны жениха полагали, что это какой-то дальний родственник невесты, и наоборот – семья невесты была уверена, что дед приехал с женихом.

Спор о том, был ли среди свадебных гостей старый бородач, похожий на Фиделя Кастро, продолжился и на крестинах, на которых было выпито вина и водки не меньше, чем на свадьбе.

Не удивляйся, Фидель, ты же знаешь, что мировые средства массовой информации или пропаганды на протяжении многих десятилетий сделали твое лицо, в отличие от твоих идей, узнаваемыми в любом уголке планеты, даже в нашем забытым Богом городишке.

После крестин я, наконец, добрался до Интернета и без труда нашел необходимую информацию, приятно шокировавшую меня и Виктора. А несколько российских информационных сайтов с нескрываемым удовольствием смаковали очевидный прокол в работе западных спецслужб, комментируя твое недавнее интервью испанской газете «El Mundo». Тогда я понял, откуда в кафе Большого старого города взялись последние слова американца о конце страха и прекращении дела.

Ты открыто сказал миру, что по примеру английской королевы, которая время от времени милостиво принимает приглашения простых людей и посещает их семейные торжества, ты, Фидель, почти два года назад любезно откликнулся на мое приглашение побывать на свадьбе моей дочери. Ты сказал, что дважды пересек Атлантику и инкогнито посетил мою страну. Пограничники и таможенники разных стран свободно пропускали тебя через границы, лишь с удивлением приговаривая, как похож этот старик на Фиделя Кастро, и продолжали свою работу. Никто не мог себе даже представить, что в бесконечном потоке обычных пассажиров появится настоящий Фидель Кастро. Ты рассказал также, что в один из моментов свадьбы муж моей дочери Виктор, художник, с твоего разрешения сделал карандашный набросок твоего портрета. Вот и все, иску – конец.

Несколько твоих слов, Фидель, хватило, чтобы сделать бесперспективным иск, несомненно, талантливого, фотографа, а лондонская адвокатская контора – впервые за свою многовековую историю проиграла дело, едва начав его.

Спасибо тебе, Фидель.

Пусть услышит твои желания тот, кто знает их, раньше тебя.

Еще хочу тебе сказать, как мы назвали твой портрет. «Руки Конфуция на лице Фиделя».

Глядя на таинственный китайский иероглиф, сложенный твоими руками на задумчивом лице, назвать картину как-то иначе – было невозможно.

Надеюсь, наш портрет поможет тебе счастливо пережить 639-тое, но самое коварное и опасное покушение, имя которому – гламур.

Про то, как тебе удалось незаметно для спецслужб всех стран осуществить перемещение в пространстве и времени, – никто и никогда не узнает. Но о том, что ты думаешь, Фидель, сложив руки на своем задумчивом лице, наверняка знает моя внучка, которую в минувшее воскресенье окрестили именем Эрика.

* * *

P. S. О чем ты думаешь, Фидель?

О форме сложенных тобой пальцев на портрете весьма серьезно заинтересовались жители Поднебесной. После телефонного звонка из посольства Китайской народной республики с просьбой рассказать об обстоятельствах написания и названия твоего портрета у меня сложилось впечатление, что китайский язык вскоре обогатится еще одним иероглифом – «То, о чем думает Фидель».

* * *