Читать книгу Любовь к трем континентам - Андрей Зотов - Страница 4

Слева, понятное дело, Любимая. Затем Генрих,

далее – колесница. Теннисные мячики – чтобы

не царапать кузов антенной

Едем прямо из аэропорта на внедорожном микроавтобусе «Тойота» с подъемной крышей в заповедник Амбосели! Увидеть Найроби нам в этот раз не удалось – занятная история про этот город еще впереди. Проехали солидный кусок Кении – дороги плохие, люди бедные, но радушные, беспорядков не видно, стрельбы не слышно, трупы не валяются. Полиция с автоматами, однако, ходит, бдит.

Гордая гиена на фоне не менее величественной

Килиманджаро

Наш первый заповедник, который расположен у границы с Танзанией, чуть севернее взметнувшейся ввысь на фоне окружающей равнины Килиманджаро, мы увидели только под вечер. Жили в лодже – так принято называть полевые гостиницы в саванне (полевые в том смысле, что они расположены автономно, в полевых условиях).

Прикольное явление эти лоджи: обедаем на террасе напротив водопоя (между ним и территорией лоджа невысокая, но в три ряда колючая проволока). Пока мы там сидели, к воде приходили свинки (бородавочники), антилопы, гну, жирафы… а изредка – самые продуктивные охотники-убийцы африканской саванны – гиены и гиеновидные собаки.

Когда пошли заселяться в номер (отдельный домик), дежурный сказал:

– На ночь закрывайте окна, пожалуйста.

– Москиты? – испугались мы.

– Нет, бабуины! – успокоил он.

Здесь, в заповеднике Амбосели (безводном и потому пыльном), началось наше знакомство с африканским зверьем. Пока мы сюда ехали, а затем резво пылили по самому Амбосели, наш дружелюбный и говорливый водитель Генрих постоянно ворчал: Амбосели, мол, конечно, хорошее место, но почему бы не поехать в Масаи-Мара (самый большой заповедник Кении)? Но когда я сообщил ему, что наши следующие цели – Серенгети и кратер Нгоронгоро, Генрих как-то поскучнел, и ворчание закончилось само по себе. Дело в том, что Серенгети и Нгоронгоро не в Кении, а в соседствующей Танзании, а по набору обитающих там животных эти заповедники являются, пожалуй, самыми богатыми в Африке.

Нельзя сказать, что остальные заповедники по количеству и качеству зверья им сильно уступают, но здесь собрались все животные, которые вообще могут встретиться в полосе саванн. Вот озерцо на дне кратера Нгоронгоро, койоты (шакалы) на фоне фламинго.

В кратере Нгоронгоро зимует несметная популяция

фламинго – их миллионы. На фото – жалкий фрагмент

На самом деле мы видим сцену охоты: койоты медленно и уныло ходят туда-сюда по краю мелкого озера, пока птицы не привыкнут, не подумают, что серый песик с поджатым хвостом является частью пейзажа. Когда это произойдет, хитрюга-шакал хватает ближайшую и самую доверчивую птицу.

Больше двух-трех дней непрерывных фотосессий с животными выдержать трудно, поэтому лучше переезжать из одного парка в другой. В заповедниках вас будут возить на подготовленных для обзора и съемок (крыша поднимается вверх и можно стоять) внедорожниках «Тойота» или «Ленд Ровер», конструкция которых родом из шестидесятых годов. Разбитую грунтовку они выдерживают хорошо, ресурс у такой техники неисчерпаемый! Но комфорт соответствует эпохе, когда эти чудеса техники создавались, поэтому советуем, где можно (в Нгоронгоро, например), заказывать пешие экскурсии. Нужно разминаться!

АКМ – для авторитета, а вот палка в руках —

для распугивания змей

На пешей экскурсии по склонам Нгоронгоро мы встретили двух соотечественников с их собственным рейнджером. Автомат Калашникова у него в руке, по-моему, был «для придания авторитета». Наш рейнджер Джонатан, профессиональный биолог, ухмыльнулся и сказал, что это very snobbish – вот так разгуливать с АКМ. Носорога им не остановишь… разве что поможет напугать браконьеров!

В целом сафарная жизнь очень своеобразна: мечешься от одного восхитительного зверя к другому, ищешь тех, о ком читал еще у Майн Рида. Многое зависит от водителя (хорошая профессия – safari-driver!) и его чутья.

Наш новый водитель Гузу (в Серенгети и Нгоронгоро) был очень симпатичным и рослым чернокожим интеллигентом, христианином методистского толка, с приличным английским и детальным знанием жизни в саванне. Он деликатно (теперь это принято называть «политкорректно») расспрашивал меня о моей вере и моем Боге, а потом неожиданно глубоко задумался над тем, что я ему рассказал. Через некоторое время Гузу с облегчением сделал вывод: «Ну, во всяком случае, про тебя можно сказать, что ты человек Книги» (Man of the Book). Уж не знаю, радоваться ли? Но его коллеги-водители приветствовали меня в этот вечер в баре как-то более тепло, чем просто «добрый вечер, сэр». Видимо, я что-то правильное сказал, на их взгляд.

Раннее утро, снимок в упор. Глава прайда

доедает ночную добычу

Гузу мог мастерски гнать автомобиль по наезженной колее в саванне и вдруг резко затормозить: «Вот за тем кустом лежит лев!» (До куста метров сто, не меньше.) Смотрим в бинокль, видим льва, спрашиваем: «Боже, Гузу, как ты его увидел?» А в ответ получаем: «Но он же махнул хвостом!»

А вот леопарда Гузу нам за два дня в Серенгети так и не нашел – был уязвлен до глубины души, фыркал, проезжал по всем «леопардоопасным» местам раз по пять, но увы! Судя по его решительному виду, у местных леопардов после нашего отъезда могут быть неприятности…

Занятно также, хоть и не особенно приятно, когда несколько «туристовозок» несутся к одному месту, чтобы снять проснувшегося носорога или увидеть львиный прайд на отдыхе, – все машины оборудованы радиосвязью, и водители иногда помогают друг другу.

Поражают масштабы, когда видишь саванну, в которой на каждой сотке пасется какая-нибудь скотинка, причем по всей площади – от тебя и до горизонта… или встречаешь стадо слонов, которые идут себе неторопливо по степи, этак штук пятьдесят гигантов, не считая детенышей…

Если верблюды – корабли пустыни, то слоны – плавающие острова саванны!

Львицы, главные охотницы прайда, имеют

право на дневной отдых

Или вот миграция гну: слева от горизонта появляется галопирующее стадо крупных рогатых, оно уносится к горизонту справа, но поток не кончается, скачка идет часами. Все новые и новые гну с ошалелыми глазами вываливаются из облака пыли вдалеке с одной стороны, чтобы через несколько минут бешеной скачки исчезнуть в облаке пыли – с другой!

И, кстати, про чудеса: там не жарко, на высоте километр и выше от уровня моря такой пронзительной жары, как, скажем, в августе на Синае или в Иудейской пустыне, не бывает. Легко найдется глазу наслаждение: саванна в январе буйно зеленеет, деревья с горизонтально вытянутыми кронами то ли собирают больше солнца, то ли альтруистично создают больше тени, не говоря уж о постоянно живописных горах на горизонте или вычурных скальных останцах, торчащих сквозь плоскую степь тут и там. И некоторые останцы бывают украшены спящими кошками!