Читать книгу Дорога на Регалат. Хроники Арринда - Андрей Звонков - Страница 8

в которой Нарвал попадает в шторм, а Атрелла спасает ногу и пьет компот.

Дни сменяли дни, «Нарвал» стремился к югу, ведомый уверенной рукой капитана Шармина.

Команда встретила Атреллу беззлобными шуточками. Все здоровые дядьки, никаких болезней. Это она определила, когда Шармин на следующее утро, уже в открытом море, построил свободных от вахты и представил нового лекаря – при этом она прошла вдоль строя, пожимая каждому руку и представляясь.

С одной стороны, это было замечательно. А то она думала, что морячки будут сплошь с алкогольным поражением печени, а оказалось – нет. На судне Шармин держал сухой закон. Пить разрешалось только на берегу и не перед вахтой. Вообще Шармин взял Атреллу в свою компанию за обедом и ужином, как он называл – в офицерскую кают-компанию. С ними обедали старший помощник, два помощника штурмана-навигатора и главный механик, отвечавший за работу паровой машины. Как поняла Атрелла, магом на судне был только штурман. Он служил на «Нарвале» еще с тех пор, когда корабль был парусным, и не только прокладывал курс, но писал прогноз погоды и обеспечивал попутный или боковой ветер.

Несмотря на здоровье команды, без работы Атрелла не оставалась: ежедневно к ней прибегали то с порезами, то с ожогами. Со всем этим она справлялась легко и быстро. И на третий день поняла – матросы нарочно себя травмировали, чтоб выкроить минутку и пообщаться с миленькой лекаршей. Заживляя очередной ожог, она пригрозила, что пожалуется капитану.

К вечеру третьего дня за ужином Шармин был невесел, он вздыхал, поглядывая на штурмана, и досадливо крякал. Атрелла поняла: что-то шло не так. Она спросила:

– Господин капитан, что-то случилось?

– Еще нет, – ответил Шармин, – но скоро случится.

Атрелла не знала, можно ли спрашивать дальше, но капитан сам объяснил:

– Идет шторм, с которым штурману не удалось справиться, и он для нашего старичка слишком сильный. А уйти – ходу не хватает.

Главный механик сказал:

– Мы выжимаем из машины все, что можно, но груз… может, сбросить, хотя бы часть?

Шармин стукнул кулаком по столу, и посуда подпрыгнула.

– Не бздеть! Груз укрепить. Навигаторам приготовиться к авралу.

Атрелла этой фразы не поняла, а помощники штурмана ответили:

– Есть!

– Простите, к чему приготовиться? – переспросила девушка.

– А вам, госпожа лекарка, приказ такой, – Шармин не соизволил объяснить насчет навигаторов, – надеть спасжилет, сидеть в своей каюте в обнимку с тазиком и не блевать на пол, а если пронесет со страху и до гальюна не добежите – убирать будете сами.

Атрелла покраснела:

– Я не…

Шармин продолжал, не обращая внимания на девушку и ее возражения:

– Шторм-команде проверить и подготовить шлюпки и все необходимое на случай эвакуации. Всей команде, – он повернулся к старпому, – занять места по штормовому расписанию. И следите за грузом! Заведите дополнительные тросы! Всё, пошли выполнять!

Атрелла почувствовала, как нелюбезно лупят в борт волны, и хотя в кают-компании было светло, тепло и сухо, она представила, какой ад начинается на палубе. Она выскочила на квартердек, цепляясь за поручни, потому что ноги скользили по мокрым доскам. Несмотря на то, что «Нарвал» уже вышел из северных морей, ледяной ветер бил в корму, подгоняя старенькое судно. Атрелла слетела по трапу и больно приложилась коленкой о настил. Ее каюта была совсем рядом, когда вдруг сумасшедший удар – и все судно накрыла гигантская волна.

Ослепшая, оглохшая, мокрая до нитки, Атрелла нащупала ручку люка в трюм и, выждав момент, когда вода схлынула, нырнула в отсек кают. Задраив за собой дверь, она вытерла лицо. Небольшое окошко в двери позволяло видеть часть грузовой палубы. Вот промелькнула чья-то спина, матрос пошел на нос корабля. Вот еще один. Она продолжала смотреть, хотя вода, стекавшая по стеклу, искажала перспективу, а бешеные удары волн сотрясали корпус, отчего девушка пару раз приложилась носом об дверь.

Она вдруг почувствовала, что замерзла – вот только что было жарко, а тут зазнобило – и по стеночке двинулась к себе в каюту. Тут уже побывал кто-то из команды: иллюминатор был задраен металлическими ставнями изнутри. Атрелла заперлась и стала переодеваться в сухую одежду. Форму корабельную ей выдали еще в первый день, обычную мужскую матросскую робу: просторную льняную рубаху, портки, теплый тонкий полосатый свитер-тельняшку с вышитым заклинанием, от которого в холодной воде становилось тепло, и просмоленную непромокаемую куртку с капюшоном. Одежду она с помощью боцмана перешила под свой размерчик, а вот обуви по ноге не нашлось. Пришлось ходить в сапогах. Переодевшись, она вспомнила, что Шармин велел надеть спасжилет. Его она нашла в ящике под койкой.

Шторм навалился с полной силой. Лесовоз скрипел и стонал, выгребая по краю урагана, рвался на юг, на тихую воду, но и шторм шел на юг, хотя их курсы расходились. Шторм заворачивал к западу, тогда как Шармин направлял «Нарвала» к северо-западному побережью Харанда – на восток. Ветер тащил судно за собой, сдвигая его к Слемировым островам и рифам.

Волны били в корму с левого борта, Шармин стоял в рубке, сам у штурвала, удерживая судно на курсе. Один из навигаторов лежал на кушетке с закрытыми глазами, второй стоял рядом на коленях и держал лежащего за руку. Шармин, не отрывая глаз от волн, рявкнул:

– Координаты?!

Навигатор, принявший специальное зелье, сейчас сознанием был в пространстве над морем, над миром. Он видел и свой корабль, и другие суда, и побережье Харанда, до которого шторм не докатился, но которое покрывала бурая пелена, и Слемировы острова, на которые несся шторм, а главное – он общался с навигаторами других кораблей. Второй, что держал его руку, получал информацию и переводил ее в понятные слова.

– Пятьдесят два градуса северной широты, – отозвался неспящий навигатор, – и шесть минут.

Штурман приготовился поставить точку на карте, ждал долготы, и навигатор отозвался:

– Тринадцать градусов и десять минут западной долготы.

Штурман отметил место корабля, а навигатор продолжал:

– На юго-востоке от нас сторожевой фрегат Империи, готовый выйти на помощь. На севере пассажирский транспорт из Нортела – триста пассажиров, их шторм обошел, готовы идти к нам, но не хотели бы. От острова Арвал-большой отошел грузовой пароход «Хариб» из Лиды, но они сами почти в эпицентре.

Шармин молча слушал, потом сказал:

– Добро! Будет полный оверкиль светить – позовем. А пока – рано сливать масло.

Бодрствующий навигатор вдруг сказал:

– Шестой флот империи отправил два рейдера на паровом ходу нам навстречу, – и тут же добавил: – Мы их не звали!

Шармин пожевал бороду. Кто просит помощи, тот за нее и платит. Корабль и фрахт застрахованы, но пока получишь страховку, все жилы вытянут. Выбросить часть груза – тоже не выход: сброшенные бревна могут стать причиной аварий для других судов.

– И когда будут здесь?

Навигатор помолчал, получая информацию от спящего, и сказал:

– При их ходе в сорок узлов – самое быстрое через шесть часов.

Шармин повернулся к штурману:

– Попробуй его утихомирить, шесть часов такого мордобоя наш старичок не выдержит.

Штурман принялся подбирать заклинание и настраиваться на управление штормом.

В рубку ворвался матрос:

– Лекарка где?

Шармин ответил по-морскому.

Штурман сказал:

– Не ругайся, ты ж ее сам в каюту послал.

– Что случилось? – спросил Шармин.

– Юргесу ногу тросом отхватило! Напрочь!

– Отнесите его в кубрик и зовите девчонку, она в своей каюте, блюет небось…

Атрелла прилетела в кубрик, хватаясь за стены, скобы, крючья и все, что могло помочь удержаться ногах в этой бешеной болтанке. На столе лежал белый как снег человек – матрос, а рядом, отдельно, – его нога, отрубленная будто топором чуть выше колена. На культе был накручен из пеньковой веревки импровизированный жгут. Матрос был в сознании и плакал. Рядом стоял его товарищ и уговаривал:

– Моли бога, что живой, не плачь, Юргес, лекарка уже тут, все будет хорошо, и без ноги жить можно!

– Мне на берегу жизни не будет… – раненый не стонал, боли еще не было.

Атрелла положила левую руку на лоб пострадавшего и первым делом погрузила в сон. Болевой шок не успел перейти в фазу торможения.

Летом в портовом госпитале ей было поручено обезболивать всех травмированных, а еще она помогала лекарю, который делал операции при разных травмах. Сейчас у нее помощников не было. Опытные моряки успели наложить жгут на ногу, и теперь парню не грозила смерть от кровопотери. Нужно было с чего-то начинать. Атрелла осмотрела культю.

Мышцы, сосуды и нерв были размозжены – не отрезаны. Это плохо. Она настроилась на организм больного и правой рукой осторожно обработала срез культи, удаляя осколки бедренной кости, кусочки мышц и жира из-под кожи.

Артерии и вены белыми трубочками-глазками смотрели на нее. Она вспомнила старую мудрость: была бы кость цела – а мясо нарастет.

Кость! Нужно восстановить ее. Атрелла взяла отрубленную ногу и приставила к культе, помощнику сказала: «Держи так», – тот схватился двумя руками за ступню и держал. А девушка, запустив обе руки в рану, к прижатым друг к другу краям бедренной кости, лихорадочно вспоминала, что отец говорил о работе с этой тканью. Вспомнила. У трубчатых костей два полюса! Нужно возбудить рост с полюсов. Она настроилась на края бедренной кости, и невидимые силовые линии протянулись через место перелома друг навстречу другу. Атрелла сварила надкостницу и ощутила, как остеоциты зашевелились на краях перелома. Она дала команду поднять уровень кальция и фосфора в крови. Оссификация пошла резвее.

Время летело. Помощник держал ногу, и оба они не заметили, что удары в корпус корабля стали тише. Шурману удалось договориться с ураганом.

Наконец кость схватилась. Мозоль еще была мягкой, и там, где недавно была щель, появилось пухлое желеобразное кольцо, которое быстро твердело. Атрелла начала сваривать сосуды. Ногтями одной руки она их сводила, второй рукой активировала сращение. Затем склеила нерв. И уже совсем без затрат энергии сварила разрубленные мышцы и кожу. Потом отпустила жгут. Вся работа заняла полтора часа, нога была еще жива.

Юргес не просыпался, а Атрелла, положив ему руки на лоб, пыталась проверить – правильно ли ей удалось восстановить ногу. Все проблемы были с нервом, тот рос неохотно, связи восстанавливались медленно.

Она посылала команду за командой: пошевелить пальцами, стопой. Наконец, с мизинца появились движения, а за ними и чувствительность. Боль в ноге еще сохранялась, но была терпима. Атрелла перешла от головы к ноге и легкими касаниями помассировала место, где еще недавно была культя. Кость будет полностью готова дня через два. Девушка вытерла мокрый лоб и сказала помощнику:

– Пожалуй, пока все. Теперь два дня ему нужно будет лежать, а потом начнет учиться ходить заново.

Помощник глядел на нее, выпучив глаза.

– Ты чего? – спросила Атрелла, – что с тобой?

Матрос потрогал себя за лоб, нос, потом еще раз прикоснулся к ноге Юргеса.

– Этого не может быть… – он сел прямо на пол. – Я такого и представить не мог. – Он зажал рот руками и сидел, раскачиваясь.

Атрелла поправила на себе робу, подошла к небольшому зеркалу над умывальником и, прихорашиваясь, спросила:

– Ты не знаешь, у кока от обеда компот остался? Пить очень хочется…

Шторм еще лупил в корму, но уже беззлобно, в кубрик ввалилась мокрая и смертельно уставшая команда. Они застыли у дверей, видя, что их товарищ спит на столе, и обе ноги у него на месте. Атрелла удивленно повернулась к сидящему:

– Значит, нет компота?

Тот только молча разводил руками, показывая то на спящего Юргеса, то на Атреллу, то на команду. Команда толпилась в дверях кубрика и молчала, а онемевший вдруг сказал:

– Нет, ребята, это надо видеть! У меня слов нет.

Потом Атреллу тискали, орали так, что пришел старпом, и ему наперебой рассказывали, что Юргес на скользких бревнах покатился, и ногой прямо под стяжку, тут удар, бревна прощелкнули, и тросом по ноге, как ножом! Нога – каюк, отдельно, кровища фонтаном, Юргеса и ногу принесли в кубрик, думали, прощай нога, а она вот – на месте! А лекарка, это ж ваще… от нее-то ждали, что она культю закроет! А она всю ногу на место прилепила… и сейчас компоту просит. А ведь девчонка совсем!

Старпом кое-как понял, что Атрелла восстановила ногу за два часа. О том, чтобы так приживляли отрубленные конечности, он, конечно, слышал. Но только когда такие операции выполнялись в больших госпиталях маститыми лекарями-хирургами. А тут не лекарка – недоразумение! Однако матрос спит на столе, нога на месте, а команда в полном составе тронулась умом. Вот такой компот.

Хотя компоту девушке все-таки дали. Все сходили на камбуз и принесли большую кастрюлю и кружку:

– На, лапушка – пей, сколько влезет.

Юргеса в шесть рук переложили на койку, он все еще спал. Очумевшую от гомона Атреллу усадили за чисто вымытый стол и стали наперебой угощать. Всем хотелось ее потрогать, не верилось, что она настоящая. И ей совали подарки: ремни, ножи, кто-то сунул губную гармошку, кто-то новую тельняшку.

Эмоции хлестали через край, и каждое прикосновение воспринималось Атреллой как глоток энергии, радости и веселья. Наконец, пришел Шармин. Капитан рявкнул:

– А ну, брысь, сявки! – и команда затихла.

А Шармин расчесал бороду и сказал:

– От лица команды и от меня лично судовому врачику Атрелле объявляю благодарность. Спасибо, дочка. Руки у тебя – волшебные.

Он повернулся к старпому:

– Там на горизонте имперские кораблики нарисовались, пойди, договорись с ними. Скажи, что у нас все в порядке – идем прежним курсом.

Оставшиеся три дня до Кренга Атрелла занималась раненым Юргесом и разрешила ему вставать, когда «Нарвал» проходил мимо карантинного острова, а на траверсе уже виднелись портовые конструкции и краны. Лесовоз подходил к порту в сумерках, и Атрелла увидела замечательную картину: прямо под водой светилась двойная полоса, обозначающая фарватер. Юргес еще прихрамывал. Кость срослась до конца, и нерв тоже, но моряк чуть-чуть подволакивал стопу. Они вдвоем висели на фальшборте, любуясь подводными огнями. К Атрелле, с жадным любопытством рассматривавшей новый берег, наслаждавшейся теплым ветерком и доносившимися с берега запахами цветущих деревьев, подошел Шармин.

– Пойдем со мной.

Атрелла пошла, как приказали. В своей каюте капитан достал флягу с вином и, налив себе и Атрелле, провозгласил:

– Давай, дочка, с прибытием!

– Я не пью, – постаралась отказаться она.

– Лекари все пьют, не заливай. Да и я ж не напиться предлагаю, а только немножко, и чисто символически, выпить виноградного вина. Вина, наполненного светом Лита и дающего силу от Него.

Атрелла поняла – пить придется. Решительно взяла бокал, отхлебнула половину. Шармин выпил свой и спросил:

– Ты дальше-то куда?

– Не знаю, – сказала Атрелла. – Может, в порту в госпиталь наймусь?

Шармин покачал головой:

– Глупости! Тебе учиться нужно, у тебя талант!

Он вдруг залез куда-то под стол. И достал большой мешок:

– Это тебе.

– Что это?

– Команда собрала, тебе на учебу, за Юргеса. Бери. Тут хватит. Езжай в Продубин – там, я слыхал, медицинский университет, тебе в самый раз.

Атрелла покраснела:

– Мы ж договаривались, что я лечу за провоз. Это нечестно, я не возьму.

– Ты со мной договаривалась, я договор выполнил, а это деньги команды, так что с ними и объясняйся. Только я не советую отказываться, – Шармин очень серьезно покачал пальцем, – обидишь.

Атрелла растерянно смотрела на мешок.

– Что ж мне с ними делать?

– В каком смысле?

– Тяжелый, – жалобно сказала девушка.

– Ну, до банка тебе его донести помогут, а там положишь в рост, и с векселем покатишь в Продубин, оставь только себе на проезд.

Она посмотрела опять на мешок, который и сильный Шармин поднял не без труда.

– А сколько там?

– Триста литов! Ребята скинулись по десятке.

– Это слишком! Это очень много!

– По труду и уважение, – сказал Шармин, – отставить споры. Ты еще жизни не знаешь. Думаешь, моряку ногу на место присобачила – эка невидаль!? Ты его семью спасла! Ему жизнь сохранила. Ты думаешь, это все просто так? Поверь, моряки денежкам счет знают, они – эти литы – потом и кровью заработаны. Бери и цени!

«Нарвал» пришвартовался под разгрузку в темноте, не дожидаясь следующего дня. Банки в порту работали круглосуточно, и довольная Атрелла спрятала вексель на триста литов в сумку. Заодно она узнала, что на рассвете отправляется междугородный транспорт в Продубин, и дорога стоит – ого! – целых пять литов. Паровой междугородный транспорт – это не норскапский дилижанс, это целый трехэтажный дом на колесах. В транспортной конторе Атрелле сказали:

– Если хотите подешевле, в вашей комнате будет еще один пассажир, – она согласилась и подписала проездные документы. Ничего, всего пять дней в тесноте, да не в обиде.

Она думала, что попрощается только с Шарминым и вахтенным, но оказалось, что вся команда встала парадом у трапа. Перецеловались, и она счастливая сошла на берег. Это ж так здорово, когда тебя любят!