Читать книгу Смерть. Месть. Любовь - Ангелина Харди - Страница 7

Приближался Новый год. Праздник, которого ждут миллионы людей, тщательно готовясь к нему заранее, покупая украшения для дома и подарки своим близким. Я к этому празднику никак не готовилась. Для меня это был обычный день в обычной японской больнице. Но медицинский персонал позаботился о своих пациентах: врачи и медсестры подготовили небольшой концерт. Каждый сотрудник исполнил музыкальный номер, кто чем увлекался. Например, лечащий врач Сэма показывал фокусы, беременная медсестра играла на фортепиано, другие медсестры подготовили танец медвежат, все они были в новогодних костюмах. Они старались развеселить больных детей и их родителей, чтобы мы могли хоть немного отключиться от своей боли и прочувствовать приход праздника.

Крис тоже приехал на концерт, чтобы скрасить наше пребывание в госпитале в эти дни. Было очень приятно видеть близкого человека рядом и понимать, что ты в этом мире не один. Он привез Сэму подарки и сладости для меня. Когда Сэм разворачивал пакеты, Крис весело исполнял какие-то новогодние английские песни. Это выглядело так мило и трогательно! Атмосферу праздника Крису удалось создать специально для нас.

Честно говоря, я надеялась, что доктор разрешит нам уйти из больницы на пару дней в честь Нового года, но он был очень осторожен и предупредил, что состояние Сэма может внезапно ухудшится, поэтому нам лучше оставаться под наблюдением персонала. И его опасения были не безосновательными.

На третий день после нового года состояние Сэма резко ухудшилось. Поднялась высокая температура. Ночью появилась рвота, почему-то выходили сгустки крови из него. Я вызвала дежурную медсестру и попросила позвонить лечащему доктору. Она осмотрела Сэма, дала ему лекарство от температуры и ушла. Сэм ненадолго уснул. Мне тоже удалось немного поспать. Во сне я видела доктора Араки, это худенькая женщина в очках с короткой стрижкой похожая на мужчину, потому что она все время носила брюки и в белом халате непонятно было какого она пола. Она руководила операцией Сэма в самом начале, когда ему устанавливали катетеры. Это было в госпитале имени святого Луки. Проснувшись, я подумала: «Почему мне сейчас приснилась эта женщина? К чему бы это?»

Тем временем Сэму становилось все хуже и хуже, рвота повторялась все чаще и содержала все больше крови. Мне становилось страшно. Рано утром приехал его лечащий врач и сразу же назначил ему рентген. Эту процедуру ему сделали прямо в палате. Сэм начал задыхаться, ему трудно было дышать. Подключили аппарат, подающий кислород и я одной рукой держала Сэма, в другой – трубку с воздухом. Ребенок как будто таял у меня на глазах. Это приводило меня в ужас.

Медсестра и врачи подходили каждые 20 минут, чтобы осмотреть его состояние. Я не понимала, что происходит. Вдруг в палату вкатили устройство для реанимации со множеством трубок и других приспособлений для откачивания тяжело больных, это была экстренная ситуация. Весь медицинский персонал забежал в палату, меня вывели в коридор и оставили там одну. Все врачи и медсестры боролись за жизнь моего ребенка. Я стояла одна в коридоре и плакала так сильно, как я не могла себе позволить ранее, я просто не могла больше сдерживать этот поток эмоций, этот водопад, который обрушился на меня, и я не могла долго остановиться. Я не знала, что происходит с моим сыном сейчас. А вдруг он уже умер? А что, если мне сейчас выйдут и скажут об этом? Лечащий врач Сэма пробежал мимо меня, чтобы что-то еще принести, и когда он возвращался обратно, остановился рядом со мной на секунду и приказал мне строго: «Держись, тебе еще надо подумать о своем будущем ребенке, которого ты носишь.» Он убежал снова в палату. Я начала уговаривать себя успокоиться, доктор был прав: у меня будет еще один ребенок, о котором тоже надо позаботиться уже сейчас. Другая медсестра подошла ко мне со стаканом воды, и я начало жадно пить, глотая слезы и понимая, что это первый стакан воды у меня за сегодняшний день.

Солнце шло на закат. За окном начинало темнеть. Из палаты вышла молодая женщина-врач и подошла ко мне чтобы поддержать. Я со страхом в глазах спросила ее тихим волнующим голосом: «Он жив?» И я боялась услышать ответ на свой вопрос…

«Да, да, он жив» – сказала она ободряющим тоном и погладила меня по плечу. Из меня снова вырвались слезы, они без остановки текли по щекам огромными ручьями, словно горная река неслась вниз с большой высоты. Это было невыносимо осознавать, что твой сын на грани жизни и смерти, что ты стоишь в коридоре одна и рыдаешь, никого рядом нет, одна в чужой стране, один на один со своим горем.

Вышел лечащий врач, остановился напротив меня, и я поняла, что надо успокоиться. Он готовился сказать мне что-то очень важное. Увидев, что я уже настроилась воспринимать информацию, он начал объяснять: «Состояние у ребенка критическое. Агрессивное лечение, как мы предупреждали, негативно отразилось на лёгких, и он не может самостоятельно дышать. Мы временно подключили экстренную систему вентилирования лёгких, необходимо перевезти его в палату интенсивной терапии в госпиталь имени Святого Луки. Я уже связался с доктором Араки, она нас ждет. Быстро собери вещи надо ехать как можно скорее.»

Сэма переложили на носилки. «Его усыпили с помощью медикаментов, чтобы можно было принудительно очистить от крови лёгкие и подключить его к искусственному вентилированию», – пояснил мне доктор. Я прошла в палату, быстро оделась и собрала сумку, обычно я ее даже не разбирала полностью.

Целая бригада врачей и медсестер шли вместе с нами к машине скорой помощи. Сэма на носилках погрузили, потом зашли врачи и следом я. Водитель включил сирену и сигнальные огни на крыше автомобиля и понесся по вечерним улицам Токио как сумасшедший. Одна женщина-врач постоянно повторяла в рупор одну и ту же фразу на японском. Скорее всего это обозначало: «Уступите дорогу!» Лечащий врач Сэма поддерживал вручную систему вентилирования лёгких. Я сидела не двигаясь, дрожа от страха и волнения. Все это было далеко не кино про врачей и скорую экстренную помощь, это было со мной и моим ребенком! С той поры я долго не могла слышать сирену скорой медицинской помощи, каждый раз мне напоминало это тот самый день.

Нас привезли в госпиталь Святого Луки. Доктор Араки встречала нас у подъезда. «Так вот к чему мне приснилась доктор Араки», – подумала я. Новая бригада персонала подхватила носилки с Сэмом и повезла на 4 этаж в отделение интенсивной терапии. Там его переложили на кровать, оборудованную специально для таких случаев, подключили множество датчиков к маленькому тельцу Сэма, чтобы отслеживать температуру, пульс, давление и много всего, чего я даже не знаю. Мед. брат должен был постоянно находиться около кровати Сэма и следить за монитором. Подключили аппарат искусственного вентилирования лёгких, автоматизированные инъекции, чтобы необходимые препараты четко дозированно поступали в вену.

Все врачи и медсестры по очереди подходили ко мне и спрашивали, как я себя чувствую. Вдруг появилась Хидеко и начала обнимать меня, она искренне интересовалась моим состоянием и жалела меня. Оказывается, ей позвонил лечащий доктор Сэма и еще доктор Араки, они рассказали, что произошло и предположили, что мне понадобится поддержка с ее стороны, а может быть даже помощь. Хидеко позвонила Крису и порекомендовала им с женой навестить меня, так как ситуация вышла из-под контроля, случится может всякое как с ребёнком, так и со мной. Не получив от Криса внятного ответа, она решила приехать сама.

«Сегодня у меня день рождения и мы с другом ужинали по этому поводу в красивом ресторане, – рассказывала Хидеко, – Когда позвонили врачи один за другим, я сказала своему другу, что мы должны ехать, мы не можем сидеть спокойно ужинать, когда с Сэмом такое произошло. Мы сразу же попросили счет и мигом сюда, в госпиталь.»

Я не уставала благодарить ее за столь трогательное внимание. Это было для меня действительно важно.

Подошел лечащий врач Сэма и представил меня главному врачу отделения интенсивной терапии. Затем он предложил всем нам выйти и обсудить сложившуюся ситуацию. Мы разместились в столовой: я, Хидеко, врачи ракового центра и госпиталя имени Святого Луки. Мы все сидели полукругом, человек 7 или 8. Это было похоже на собрание.

Начал говорить наш лечащий врач. Он объяснил, что состояние Сэма на грани жизни и смерти, жизнь его сейчас на волоске, и в любой момент этот волосок может оборваться. Врачи делают все возможное, чтобы сохранить ему жизнь, но не гарантируют, что он доживет до утра. «Пожалуйста свяжись со своим мужем, – сказал врач, – Если он в Японии, пусть он срочно приедет и возможно увидит своего сына живым в последний раз, если успеет…» Я ответила, что постараюсь дозвониться до него, но я не уверена, что он сможет сегодня приехать, он в другом городе на севере Японии. Доктора переглянулись, быстро обсудили между собой во сколько отбывает последний поезд из этого города в Токио и заверили меня, что он вполне может успеть.

Я пошла в коридор к телефонному аппарату. Закинув монетки, можно было позвонить в любой конец света, не только Японии. На удивление муж взял трубку. Я объяснила все именно так, так сказал мне врач, передала его речь слово в слово и обрисовала важность всего происходящего, как только могла. Он меня выслушал, а затем стал рассказывать свои дела, намеченные на сегодня и завтра, и еще три дня. Для него это было важнее сына.

«Тем более, как ты говоришь, он в бессознательном состоянии, так какая разница, увижу ли я его сейчас спящим или через три дня мертвым, почти одно и то же. Я не поеду никуда отсюда, пока не закончу свои дела», – резко сказал он и я положила трубку.

«Как же я все это сейчас передам людям, которые меня ждут? Японские врачи все собрались, чтобы спасти нашего ребенка и переживают за него, как за своего собственного, а я зайду туда и скажу, что отец Сэма не приедет, потому, что для него бизнес важнее всего в данный момент», – стоя в коридоре обдумывала я. Сил уже не было даже переживать, я вспомнила, что в тот день ничего не ела, слезы обжигали щеки и губы… Надо было взять себя в руки и идти, идти к этим милым людям, чтобы сказать им правду, но как-то помягче.

Я зашла в комнату, и все разом взглянули на меня в ожидании новостей. Я сказала, что дозвонилась до него, но он не сможет приехать сегодня, а только через три дня. Наш лечащий врач опустил глаза, он все понял, видел его не раз и замечал, что я постоянно находилась в каком-то стрессе будучи с ним рядом.

Главный врач отделения спросил что-то на японском, и наш лечащий доктор ответил ему спокойно, а потом перевел мне на английском их короткий разговор: «Может она неправильно нас понимает или неправильно объяснила мужу?» – на самом деле спросил тот, на что наш лечащий врач ответил: «Она все правильно понимает и хорошо владеет английским языком, просто у нее такой муж…»

Все собравшиеся опустили головы и замолчали на минуту, они были шокированы таким отношением к своим близким. Мне хотелось провалиться под землю в этот неловкий момент.

Наш лечащий врач быстро нашёлся и решил поменять тему разговора, попросив доктора Араки позаботиться обо мне, так как я беременна, и найти для меня отдельную палату хотя бы на сутки, чтобы я могла нормально поспать, поесть и восстановить свои силы, они мне еще понадобятся.