Читать книгу Эпоха завоеваний - Ангелос Ханиотис - Страница 14

Македонские цари редко умирали в своей постели; они погибали в битве либо становились жертвами покушений. В традиционной македонской монархии новый царь приобретал легитимность через одобрение армией. Он был первым и главным военачальником. Как в полисах народное собрание избирало военных командиров и прочих должностных лиц, так и македонское собрание воинов выбирало человека, который поведет их в бой. Династический принцип наследования уважался, но новый царь необязательно должен был быть старшим сыном покойного – и даже необязательно должен был быть его сыном. Когда Филипп погиб от руки убийцы в 336 году до н. э., передача власти Александру не была самоочевидной. Племянник Филиппа Аминта, сын царя Пердикки III, все еще претендовал на престол; у Александра было два единокровных брата: старший Арридей, рожденный в 359 году до н. э., и Каран, новорожденный сын Филиппа от последней его жены. Арридей вследствие слабоумия не мог занять трон, зато права Карана на престол могли быть поддержаны родственниками его матери, принадлежавшими к македонской знати. И Аминта, и Каран были убиты сразу же после того, как армия провозгласила царем Александра. Кровопролитие 336 года до н. э. не было забыто ко времени смерти Александра 13 лет спустя. А старые командиры его армии видели также цареубийства и перевороты 369–359 годов до н. э. Этот опыт не давал сильных надежд на мирный переход власти.

Если в 359 и 336 годах до н. э. стоял вопрос о том, кто будет царем македонян, то в 323 году до н. э. все было намного сложнее. Большая часть македонской армии, ответственной за назначение нового царя, находилась в Македонии, за исключением примерно 6000 солдат, оставленных в Вавилоне. Кроме того, Александр был не просто македонским царем и главой Фессалийского союза. Он был военачальником Эллинского союза и, что более важно, правителем империи, которую сам завоевал. Усложняло ситуацию и то обстоятельство, что сам Александр не оставил распоряжений относительно престолонаследия.

Умирая, Александр отдал свой перстень с печатью одному из своих старших должностных лиц – хилиарху (визирю) Пердикке. Это не было завещание трона; Пердикке было лишь поручено осуществить передачу власти. В момент смерти Александра было невозможно предположить, что царем может стать человек не из династии Аргеадов. Выбор мог производиться лишь среди близких родственников: брат, сын или свояк. Почивший царь оставил двух вдов. Когда Александр скончался, Роксана, ставшая его женой в 327 году до н. э., была беременна. Дочь Дария III Статира вышла за него замуж всего за год до его смерти и не родила ему ребенка. Некоторые источники предполагают, что Александр мог иметь внебрачного сына от своей наложницы Барсины – мальчика по имени Геракл. Обе старшие сестры Александра, Кинана и Клеопатра, являлись вдовами; третью сестру Фессалонику, бывшую уже на середине третьего десятка, как ни странно, замуж так и не выдали. Для амбициозных представителей македонской знати все три женщины были бы хорошей партией, но ни одной из них не было в Вавилоне. Они находились в Македонии с матерью Александра Олимпиадой, до сих пор являвшейся влиятельной фигурой при дворе. В Вавилоне пребывал только единокровный брат Александра Арридей. Он сопровождал Александра в его походах, несмотря на слабоумие. Хотя армия и провозгласила Арридея царем, его правление должно было рассматриваться как временное до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия нерожденный сын Александра или пока один из военачальников Александра не сумеет каким-либо образом легитимировать свою власть над Македонским царством или всей империей. Новый царь, который взял имя Филиппа III, находился под опекой Кратера, одного из ведущих военачальников, в то время как основные армейские руководители заняли ключевые должности в административном аппарате империи. Когда несколько месяцев спустя Роксана родила сына, он также был объявлен царем под именем Александра IV и передан на попечение тому же Кратеру.

Что думали старики, сражавшиеся за Филиппа и Александра? И – еще важнее! – что происходило в умах молодых людей, которые увидели, как друг их детства завоевал изведанный мир, стал правителем многонациональной империи, постепенно отстранился от большинства из них, перенял некоторые черты восточного деспота и даже приобрел статус божества? Все известные исторические сочинения рассматривают события этих лет, зная их исход – распад империи и создание трех крупных и нескольких более мелких царств. Но в 323 году до н. э. никто не мог сказать ни что случится в будущем, ни даже родит ли Роксана сына или дочь. Покорение Персидской державы заняло у Александра семь лет, но на то, чтобы кто-либо из его военачальников осмелился объявить себя царем, потребовалось 17 лет; это говорит об их неготовности порвать с традицией династии Аргеадов. Мы не знаем, рассматривалось ли вообще в качестве варианта в 323 году до н. э. разделение империи. Представление о едином правителе империи или хотя бы большей ее части сохранялось вплоть до 281 года до н. э., свыше 40 лет после смерти Александра.

Соратники Александра продолжали жить в его тени. Говорят, что когда один из них, Кассандр, видел статую Александра, то выказывал все физические симптомы страха – дрожь, трепет и головокружение. После своей смерти Александр вызывал не только страх: он пробуждал тщеславие и мог поддерживать притязания на власть. Его останки, его символы власти и члены его семьи явились важными средствами убеждения и подтверждения законности. По этой причине Птолемей, один из военачальников Александра, похитил его тело, чтобы похоронить его в своей провинции – Египте. Хотя древние источники недвусмысленно говорят о том, что захоронение состоялось в Александрии, это не мешает наделенным богатым воображением археологам искать гробницу в других местах. Привилегия опекать царей Филиппа III Арридея и Александра IV тоже яростно оспаривалась. Кассандр хотел получить права на престол, женившись на сестре Александра Фессалонике. Шло в ход все, хоть как-то связанное с Александром. Ярчайший пример тому – поведение одного из старших его военачальников, Эвмена, который во время войны в Малой Азии выставлял Александров трон на военных советах, имитируя присутствие умершего царя.

Говорят, что когда Александра на смертном одре спросили, кому он передаст свое царство, он ответил: «Лучшему; ибо предвижу я, что великий поединок между друзьями будет мне погребальными играми». Se non è vero, è ben trovato («Если это и неправда, то хорошо придумано»[11]).

Его смерть открыла серию войн, которую можно считать поединком между честолюбивыми и могущественными мужчинами, а иногда и их женщинами, за высшую власть. Итогом этих войн стала не только совершенно новая политическая география, но и новая концепция монархической власти, изначально более тесно связанная с харизмой, нежели с династической легитимностью.