Читать книгу Эпоха завоеваний - Ангелос Ханиотис - Страница 8

Воображаемый странник, в 343 году до н. э. прибывший в Миезу – небольшой городок у подножия горы Вермион, – сначала был бы поражен захватывающей дух красотой ландшафта: покрытые деревьями склоны, кристально чистые ручьи и ряд гротов в отвесной скале. Именно красота местоположения дала местным жителям основания считать его домом нимф – Нимфеоном. Наш гость удивился бы тому, что нимфы приняли в мужскую компанию бородатого учителя сорока с небольшим лет с группой подростков и молодых мужчин, увлеченно спорящих о поэзии, географии, мифах и природных явлениях. Он никогда бы не подумал, что людям, собравшимся в этом идиллическом месте, уготовано кардинальным образом изменить ход мировой истории. Среди них был Аристотель, который заложит основы западной философии и науки; ни один человек до Декарта не окажет столь сильное влияние на европейскую мысль. Македонский царь Филипп поручил ему воспитание своего сына Александра и отпрысков местной знати. Племянник Аристотеля Каллисфен, когда ему будет около 40 лет, напишет достойную внимания историю деяний Александра, которая позднее вдохновит создателя «Романа об Александре», циркулировавшего в греческой, латинской, сирийской, армянской и церковнославянской адаптациях и вплоть до Нового времени и являвшегося одной из наиболее распространенных книг. Тринадцатилетний Александр менее чем через десять лет начнет военную кампанию, что изменит облик известного мира; еще через 11 лет он заложит Александрию, которой предстоит затмить все остальные города Восточного Средиземноморья богатством, численностью населения и культурным влиянием. В этом городе другой юноша, Птолемей, создаст династию, которая превзойдет все прочие известные династии древнего мира долголетием; что еще более важно, он учредит величайший из известных до этого миру образовательный центр – Мусейон с его знаменитой библиотекой.

Такие созвездия выдающихся личностей в одно время и в одном месте редки в истории. Если они появляются там, где сильны требования перемен, как в эпоху Ренессанса, Просвещения или Великой французской революции, то могут вызвать грандиозные события. В Греции в 343 году до н. э. требования перемен были сильны. В конце V – первой половине IV века до н. э. державы-гегемоны сменяли одна другую, лишь на короткое время устанавливая свое господство в мире свободных городов и федераций. Их непрерывные войны с мятежными союзниками дали персидским царям Ахеменидам шанс отомстить за поражение в серии войн с греками (480–449 гг. до н. э.). В 387 году до н. э. Ахемениды вновь включили греческие города Малой Азии в состав своей державы. После того как города-государства Афины, Спарта и Фивы установили и утратили в боях свою гегемонию, в середине IV века до н. э. на краю греческого мира возникла новая сила – македоняне (македонцы) под властью царя Филиппа II из династии Аргеадов.

Царский дом Аргеадов правил македонянами с VII века до н. э. Династия возводила родословную к аргосскому царю Темену и в конечном счете к Гераклу. Македоняне были племенем, название их было греческим и, вероятнее всего, означало «горцы» от слова makednos («высокий»). Они поклонялись греческим богам и особенно почитали Зевса-Олимпийца. Самые важные поселения носили греческие имена: Дион («святилище Зевса») и Эги («место коз»). Их личные имена имели греческую этимологию: Филипп («любящий лошадей»), Птолемей («воинственный»), Пердикка («куропатка»), Аминта («защитник»), Александр («защитник людей»), Береника («приносящая победу»), Клеопатра («дочь выдающегося отца»), Архелай («полководец»). Говорили же они на диалекте греческого языка. От эллинов материковой Греции и колоний их отличал не столько диалект, понятный, вероятно, афинянину в той же мере, что английский глубинки Юга США – оксфордскому профессору, сколько образ жизни. Вплоть до V века до н. э. они были главным образом пастухами и обитали в мелких поселениях. В отличие от греков юга, избавившихся от наследственной царской власти к VI веку до н. э. (исключением была Спарта, имевшая двух монархов одновременно), ими правили цари. Различие между «эллинами и македонянами», которое делается иногда в публичных документах, относится не к этнической принадлежности, но к различным формам общественной организации.

Вплоть до начала IV века до н. э. македоняне жили в тени сначала ахеменидских царей, а затем – Афин. Царь Архелай (413–399 гг. до н. э.) укрепил царство, содействуя развитию городской жизни и культуры; именно при его дворе Еврипид создал своих «Вакханок». За его смертью, однако, последовали династические распри и войны. Когда в 359 году до н. э. царь Пердикка III погиб в бою, его брат Филипп пришел к власти, отстранив своего малолетнего племянника Аминту. За 25 лет своего правления Филипп II (см. илл. 1) преобразил Македонию и весь греческий мир столь же сильно, как его сын преобразит позднее остальную известную вселенную. Историк II века н. э. Арриан вкладывает в уста Александра такую оценку вклада Филиппа в становление Македонии:

«Филипп застал вас нищими-бродягами; одетые в кожухи, пасли вы в горах по нескольку штук овец и с трудом отстаивали их от иллирийцев, трибалов и соседей-фракийцев. Он надел на вас вместо кожухов хламиды, свел вас с гор на равнины, сделал вас грозными противниками для окрестных варваров, научил охранять себя, полагаясь не на природные твердыни, а на собственную доблесть, поселил вас по городам, упорядочил вашу жизнь, воспитав вас в добрых обычаях и законах»[4].

Хотя, как показывают археологические исследования, бедность Македонии до Филиппа определенно преувеличена, его достижения поразительны. Военный гений, проницательный дипломат, великий организатор, жадный ученик, с энтузиазмом принимающий вызовы и реализующий возможности, опытный пропагандист с безграничными амбициями, Филипп II заслуживает эпитета «Великий» не менее, чем его сын. Филипп, проведя несколько лет своей юности в качестве заложника в Фивах, изучил новую тактику фиванской армии – косую фалангу, при которой левое крыло оказывалось сильнее центра и правого крыла. Пока ослабленный правый фланг вступал в схватку с врагом, удерживая позиции, насколько это было возможно, или, отступая, левое крыло получало возможность ударить в правый фланг противника, обладавший обычной глубиной, разбить его и окружить врага. Филипп усовершенствовал эту тактику с помощью блестящей находки. Он экипировал свою пехоту длинными – 4,5–5,5 м – копьями (сариссами), которые, опускаясь одновременно, позволяли защищаться пяти рядам бойцов. Вместе с тем он повысил выучку кавалерии. Со временем к военным победам, расширившим его царство, прибавились административные решения. Он обучал при дворе отпрысков своей знати, основывал города, пускал древесину и серебро из новоприобретенных областей на строительство флота и наделял солдат землей за военную службу.

То обстоятельство, что Филипп пригласил восходящую звезду философии и науки Аристотеля обучать его сына, казавшегося подходящим преемником, демонстрирует, что Филипп был не просто человеком действия. Его недавно раскопанный дворец в Эгах (современная Вергина) свидетельствует о продуманной идеологии. Один из дворов был декорирован символической темой: Зевс похищает финикийскую царевну Европу. Современники разгадали бы намек на конфликт между Европой и Азией. Геродот начинает свое повествование о греко-персидских войнах упоминанием этого мифа, дабы объяснить, как начался непрерывный конфликт между греками и варварами. Филипп сознательно готовил греков к следующему шагу в борьбе со слабеющей Персидской державой – к возобновлению войны против Азии под его началом. В 346 году до н. э., когда строился и украшался дворец Филиппа, афинский мыслитель Исократ призывал его в открытом письме «привести эллинов к согласию и возглавить поход против варваров»[5], то есть против Персидской державы.

Для того чтобы осуществить свой план вторжения в Персидскую державу, Филипп постепенно выстраивал сеть поддержки, кульминацией чего стал его самый выдающийся дипломатический шаг – создание в 337 году до н. э. общегреческого союза. Усиление влияния Филиппа к югу от рубежей Македонии началось значительно раньше, с фактического присоединения к его державе Фессалии в 352 году до н. э. Заняв высшую должность Фессалийского союза (archon), он стал контролировать землю, богатую зерном и лошадьми, а также получать доходы от портов и рынков. Успехи Филиппа опирались не только на военную силу. Он подкупал государственных деятелей Афин, соперничавших с ним за лидерство в Греции, и подписывал союзные договоры всякий раз, когда они казались ему удобным средством нейтрализации врага, – не намереваясь, однако, их соблюдать. Часто о Филиппе вспоминают как о престарелом отце-алкоголике, конфликтовавшем с талантливым сыном и амбициозной женой. Но Филипп был человеком, от одного присутствия которого умолкал лучший оратор Греции. Когда в 347 году до н. э. афинянин Демосфен получил единственный в своей жизни шанс встретиться с Филиппом лицом к лицу в качестве посла, он лишился своего главного оружия – речи. Сказав несколько вводных слов, он внезапно умолк и упал в обморок.

Величайшее достижение Филиппа состоит в том, что впервые с 477 года до н. э. он объединил греков в союз. В 338 году до н. э. в битве при Херонее его армия нанесла поражение соединенным войскам афинян и беотийцев. Для историков XIX – начала XX века эта битва символизировала конец свободных городов-государств и, следовательно, греческой истории – по крайней мере, той ее части, что достойна изучения. Но можно взглянуть на это иначе: битва при Херонее – это начало конца истории Ахеменидов. Вместо того чтобы уничтожить поверженных врагов, Филипп – это один из его внезапных и искусных дипломатических поступков – пригласил их на совещание. Место было выбрано тщательно – Коринф. Там, где узкая полоса земли соединяла Центральную Грецию с Пелопоннесом, находилось святилище Посейдона – центр одних из четырех традиционных панэллинских атлетических игр. Именно в Коринфе греки впервые заключили союз против персов в 480 году до н. э. Тот Коринфский союз нанес поражения Ксерксу в битве при Саламине в 480 году до н. э. и под Платеями в 479 году до н. э., за год до своего распада. Филипп считал себя причастным к традиции этих победителей; он сообщил грекам, что они смогут победить персов и защитить свою свободу только в том случае, если объединятся, и напомнил также об их долге освободить греческие города Малой Азии от персидского господства, как они сделали это в 478 году до н. э. Большинство греческих городов и федераций, за исключением Спарты и Эпира, приняли приглашение. Делегаты заключили мир, гарантировавший то, что греки ценили превыше всего, – независимость, свободу от дани и гарнизонов. Давшие клятву соблюдать договор обещали хранить мир и не пытаться сменить устройство членов союза или царскую власть Филиппа и его преемников. Члены союза были представлены в совете (synhedrion), по-видимому, пропорционально численности их населения или войск; несколько мелких общин могли выставить одного делегата. В случае конфликта между членами союза совет выполнял функцию арбитражного суда. Посягательство на землю или внутреннее устройство одного из членов союза обязывало прочих объявить войну агрессору. Альянс избирал предводителя (hegemon), который командовал армией на войне и определял размер контингента, отправляемого каждым из союзников. Как и следовало ожидать, гегемоном был избран Филипп, который мобилизовал греков на войну против персов. Его конечной целью было, вероятно, расширение собственной державы, освобождение малоазийских греков от персидского владычества и присоединение их к своему союзу; возможно, он не рассчитывал уничтожить Персидскую державу. Хотя многие детали договора нам не известны, его влияние на последующую историю было значительным. Коринфский, или Эллинский, союз стал основой главенства Александра в его походах и впоследствии периодически воскрешался царями, претендовавшими на лидерство среди греков.

Филипп мог успешно устроить дела Греции, но ему не удалось снять напряжение внутри собственной семьи. Новый – седьмой – брак, заключенный в 338 или 337 году до н. э., не вызывал удивления: македонские цари практиковали многоженство. Но молодая жена Клеопатра, в отличие от прочих, принадлежала к знатному македонскому семейству; любой ее сын мог бы оспорить право Александра занять престол. Отношения между отцом и сыном стали настолько напряженными, что Александру на короткое время пришлось покинуть двор. Незадолго до начала персидской кампании он примирился с отцом и вернулся в Эги.