Читать книгу Журналистский дневник – о времени и о себе - Анжелика Юнина - Страница 5

1995 год

Защитив диплом в феврале 1995 года, я получила лестное предложение – побывать на семинаре редакторов детских изданий. Оказывается, мою школьную страничку представители детских объединений Ухты, о которых я часто писала, показали в Сыктывкаре. И там решили, что я достойна побывать в Москве и поучиться за счёт государства – и тренинги, и проживание с питанием были бесплатными. Требовалось только купить билеты на дорогу.

Своей радостью я тут же поделилась с главным редактором газеты «Ухта», но тот не разделил моего энтузиазма. Командировку оформлять отказался категорически. Но я не хотела упускать такую возможность и поехала за свой счёт, взяв несколько дней отпуска. К слову, деньги за дорогу потом мне компенсировал отдел молодёжи администрации Ухты, тогда там работала Нина Ивановна Крашенинникова.

Поездка принесла мне не только новые впечатления и знания, но и помогла написать один из самых значимых материалов. На дни проведения семинара в Москве пришлось одно из трагических событий в современной России – был убит знаменитый журналист Владислав Листьев.

Нынешней молодежи, наверное, даже трудно представить, насколько был популярен этот человек. Соавтор и ведущий программы «Взгляд», которая перевернула представление о телевидении для тысяч россиян. Передача имела бешеный успех, и не только за счёт демонстрации видеоклипов западных популярных исполнителей, но и изза тем, которые поднимали журналисты и обсуждали их в прямом эфире. Владислав Николаевич был автором и первым ведущим таких телепередач, как капиталшоу «Поле чудес», «Тема» и «Час пик», а также создателем программ «Звёздный час», «Lклуб», «Серебряный шар» и «Угадай мелодию». Некоторые передачи, созданные им, живут до сих пор. Но мало кому из современных ведущих удалось сравниться с ним в популярности, и дело тут было не только в профессионализме, но и в особом обаянии, которое чувствовалось даже через экран.

Листьев, кстати, приезжал в Ухту и выступал во Дворце культуры. Из его рассказов мне особенно запомнился один. Когда они с единомышленниками начинали программу «Взгляд», при демонстрации видеоклипов авторские права они соблюдали не всегда. И в один из дней выпустили в эфир даже пиратский клип Майкла Джексона и переживали, а вдруг потребуют компенсацию? Но увидев, как в одном из интервью Джексон на вопрос о России переспросил: «А где это?», они успокоились.

В 1995 году Владислав Листьев стал генеральным директором новой телекомпании – ОРТ. И, судя по всему, именно его действия на посту руководителя привели к трагической гибели. Влада убили 1 марта в подъезде собственного дома.

Чувства, которые мы тогда испытали, даже трудно описать. Расстреляли кумира миллионов людей. Это казалось немыслимым. Неудивительно, что я вместе с несколькими энтузиастами вместо семинара решила побывать на месте гибели, на официальных траурных мероприятиях и даже попала в «Останкино». Поучаствовать в прямом эфире, надо сказать, удалось чудом, моё редакционное удостоверение не произвело на охранника никакого впечатления. Но тут прибежала бойкая московская журналистка с оператором и подняла такой шум на всё «Останкино»: «Нас, коллег?! Не пускать выразить соболезнования? Это беспредел!». Охранник сдался, и мы под шумок проскочили вместе с боевой соратницей.

Час, когда Листьева не стало

(газета «Ухта» от 10 марта 1995 года)

В десятом часу 1 марта журналисты, приехавшие в Москву на семинар по линии Юнпресс, собрались, чтобы обсудить свои проблемы. И разговор наш неожиданно зашёл о мафии и национализме.

Оказалось, что многие имеют уже печальный опыт столкновения с мафиозными структурами. Телефонные звонки с угрозами и даже выстрелы – вот что приходится слышать простым провинциальным журналистам. Все эти истории мне показались дикими и выдуманными…

Через три часа к нам заглянул редактор телевидения из Орши: «Вы слышали, что Листьева убили?». Мы ошарашенно переглянулись и про себя решили, что человек бредит. Однако через несколько минут мы узнали об этом из новостей.

На следующий день четверо из нас были на прессконференции в Центральном Доме журналиста. Туда смогли попасть абсолютно все желающие по своим редакционным удостоверениям. Смерть коллеги сплотила журналистские ряды. Но, с другой стороны, было очень больно и обидно, что все сказанные слова ни к чему собственно не привели. Работники «Останкино» и журналисты газет поначалу говорили о забастовке, но, посоветовавшись, пришли к выводу, что должны выполнять свой долг перед обществом. Выдвигали протесты и требования к правительству, но к ним так никто и не прислушался.

Наиболее интересным было выступление Эдуарда Тополя, которому, кстати, не дали договорить. Приведу лишь несколько фраз: «Произошло чрезвычайное событие: на глазах у миллионов людей убили их кумира. Заказное убийство стало этической нормой решения любых конфликтов: экономических, политических и даже производственных. Произошедшее ярко показывает, что журналистика только существует, но никоим образом не способствует развитию демократии. Она просто её фасад, ширма, которую вчера расстреляли в упор».

Еще жёстче высказался редактор «Московской правды»: «Пора прекратить давать слово тем, кого мы не хотим видеть у власти. Слово на страницах газет или на телевидении – это общественная поддержка. Нет корпоративного объединения прессы, поэтому нас поодиночке выталкивают из страны. В конце концов, запуганные стрельбой граждане будут только рады приходу диктатора, который скажет: всё, больше беспорядков не будет. И никто так и не узнает, не диктатор ли был виновником этих беспорядков».

Много вопросов вызывал тот факт, что генеральный директор Общественного российского телевидения всюду ходил без охраны. Эдуард Сагалаев сказал по этому поводу: «Влад всегда нёс в души людей покой и оптимизм. У него не было охраны, потому что он верил в свою счастливую звезду».

Не обошлось на прессконференции и без инцидента. Очень долго выступал Святослав Фёдоров. Он остановился на экономическом кризисе, подробно описал хаос, который творится в России. Ему не дали заниматься словоблудием. Журналист из «Независимой газеты» громко, на весь зал, оборвал его: « Замолчи, Фёдоров! Разве об этом нужно сейчас говорить?». Перед С. Фёдоровым извинились, но речь ему пришлось закончить.

Из всего сказанного прозвучало только одно конкретное предложение – от группы, представлявшей «Бизнес России». Они заявили, что будут вести расследование убийства В. Листьева параллельно с официальными органами, взяв на себя все финансовые затраты.

Днём 2 марта побывала я и у дома, где жил Владислав, на Новокузнецкой, 30. Поразило одно. Обычно, если гдето собирается толпа, слышно издалека. Этот двор мы нашли не сразу, хотя находились неподалеку. Собралось человек пятьсот. Люди стояли молча. Приносили цветы, ктото плакал, и лишь на заднем плане охали старушки или тихо разговаривали друг с другом.

Ощущение унижения и растерянности чувствовалось и в прессклубе в «Останкино». Может, поэтому разговор получился несколько бессвязным. Всех душили слёзы от гнева и бессилия. Более продуктивным было общение по окончании прямого эфира.

Например, мне понравилось то, как отвечала на вопросы Ирина Хакамада. Прозвучала фраза: «А почему столько шума изза одного убитого, ведь тысячи людей гибнут по всей стране!». Хакамада ответила так: «Бесспорно, ценность любой человеческой жизни равнозначна. Но когда убивают людей такого уровня, как Владислав Листьев, всем становится ясно, что остальные жизни просто гроша не стоят».

Как очевидец могу утверждать: никаких волнений и ажиотажа на улицах не было. Гражданская панихида 3 марта проходила очень организованно. Я избежала пятичасового стояния в очереди, которая начиналась за две остановки до «Останкино». И с каждым часом становилась всё длиннее и длиннее. Но я видела, что та интеллигентность, которая всегда была свойственна Листьеву, передалась всем присутствующим. Никакой пустопорожней болтовни. Молчание, цветы и свечи.

Самым тяжёлым было приближение к гробу. Не верилось, что он умер. Я почувствовала себя участником какогото нелепого спектакля, который вотвот закончится.

Нет смысла повторяться.

Каждый из нас хорошо знает и понимает, кого мы потеряли. Жизнь продолжается, «Останкино» работает. Но нетнет, да тот, кто будет смотреть «Поле чудес» и «Тему», подумает: «А ведь Владислава Листьева нет с нами, его убили».

Добавить тут можно только одно – убийство не раскрыто до сих пор.

***

Чем еще запомнился 1995 год? Листаю газеты, просматриваю свои публикации и вспоминаю – в Ухте заговорили о создании университета на базе Ухтинского индустриального института. А в корреспонденции «Полосатый рейс» я поведала о том, что в комитете по охране природы озаботились сохранением Параськиных озер. В то время я всегда была в пути. Чтобы написать об этом уникальном месте, я отправилась вместе с юными и взрослыми экологами и зам. главы администрации А. А. Каргалиной. Был у меня и свой личный интерес: «В этот райский уголок в 50 километрах от Ухты меня привела ностальгия по детству.

Когда мне был годик, я жила в районе Параськиных озер вместе с родителями, которые работали в то время на строительстве газопровода. Конечно, помнить я это не могу, но семейные фотографии убеждают меня в этом. Сделаны они моим отцом. На них знаменитая Параська, моя молодая мама и крошечная я».

В те времена мы, конечно, не применяли термин сторителлинг. Но рассказывать о важном всегда старались через призму человеческой истории.

Решить наболевший вопрос по сохранению Параськиных озер удалось лишь четверть века спустя благодаря вмешательству депутата Госсовета Коми А. В. Гайворонского и общественников. Здесь было решено создать заказник федерального значения, чтобы сохранить уникальные карстовые озера и природные богатства этого уголка Республики Коми. Слушания прошли в Ухте в ноябре 2020 года.

Работа в ежедневной газете – особая стезя. Сегодня пишешь про дом ночного пребывания, завтра – про выставку художников, послезавтра – про учения спасателей. Темы мы искали сами. Но както так вышло, что постепенно большинство событий, происходящих в городе по выходным – вернисажи, приезды артистов, городские праздники – стали моими, ну и Виктора Михайловича Чанина. Фотограф в редакции был один.

Интеллигенция сидит в луже

Осенью 1995 года появилась еще одна тема, которую я буду вести в дальнейшем. В информации в номере от 26 сентября «Интеллигенция сидит в луже» я пишу о всероссийской забастовке учителей, в которой педагоги Коми не участвовали.

«– Школы в Инте могут закрыться без всяких забастовок. И вопрос уже стоит не столько в зарплате учителя, сколько в обеспечении жизнеспособности учебных заведений, – сказал Николай Семенович (Н. С. Алексеенко, председатель профсоюза учителей Инты – прим. авт.). – Дошло до того, что из 24 школ Инты на 15 сентября актами пожарного и санэпиднадзора приняты только пять. Раньше мы собирали с родителей деньги на лампочки и шторы, теперь вынуждены искать средства на заправку огнетушителей, борьбу с грызунами, хлорку и т. д. Мы смело можем не начинать работу, тем более что это небезопасно для здоровья детей.

Да, указ о повышении тарифных ставок подписан как раз перед началом забастовки. Успокоить баранов, вроде меня. Но ведь это не повышение, это инфляционная компенсация. Мы как замыкали по зарплате таблицу профессий, так всё и осталось. Потому учителя Инты и Княжпогостского района обращаются к учителям из Ухты провести чрезвычайный съезд. Чиновники должны услышать голос рядового учителя…

Наша интеллигенция помалкивает, сидит в луже и гордится, что преодолевает трудности; а руководство, видимо, думает: раз молчат, значит, потерпят еще.

Идеи эти поддерживает и профсоюз работников народного образования Ухты. Председатель организации Лидия Дмитриевна Кушнаренко отметила, что в нашем городе обстановка чуть лучше, чем в Инте. Все школы приняты. Но это заслуга скорее директоров школ, нежели государства.

– …Мы пришли к выводу, что бастовать сегодня не имеет смысла. Прошлая забастовка показала, что мы просто к ней не готовы. Ктото продолжал работать, ктото нет. В результате учительские семьи, материодиночки оказались еще в худшем положении, чем были. Любая забастовка не оплачивается, а у профсоюза нет средств, чтобы поддержать учителей.

И маленькая история напоследок. Николай Семенович рассказал о том, как он и его товарищи пытались прорваться в Сыктывкаре на встречу с Черномырдиным. Конечно, им отказали. Те встали невдалеке и развернули плакат: «В. Черномырдин! Где ваша совесть и забота о школе? Хватит обманывать! Учителя Инты». Премьерминистр сделал вид, что нас не видит. Его так отгородила от нас, как от террористов, охрана, содержащаяся на наши и ваши налоги…».

Услышит ли призыв учителей наше правительство или попрежнему отгородится пламенными призывами и лицемерными извинениями? Это во многом зависит от самих учителей. Молчание – это золото нищих, во всяком случае, сегодня».

Между прочим, этот хлёсткий по настроению материал был опубликован на 1й странице газеты «Ухта». При всей сегодняшней псевдодемократии я не знаю муниципальной газеты, где нынче подобное могли бы опубликовать.

Ведь в чём парадокс. Сергей Довлатов (русский писатель, публицист, годы жизни 1941–1990) в своей книге «Компромисс» в далекие 1980е писал о том, как ему приходилась переделывать материалы в угоду редактору, подстраиваться под порой маразматические правила, связанные с освещением тем Запада, национальных вопросов (он работал в газете «Советская Эстония»). Мне же довелось работать в период, когда можно было писать бескомпромиссно и почти обо всем. Но по опыту знаю, что уже эффект от печатного слова был не столь значимым, как в былые компромиссные времена. И наши пламенные статьи, критикующие правительство, служили лишь подогревом читательского интереса, чтобы брали газету и было что пообсуждать на кухне.