Читать книгу Неукротимая Анжелика - Анн Голон - Страница 13

У входа в бухту появилось судно с поднятыми парусами. Оно быстро пролетело между скалами.

– Повернуться лицом к врагу! Стрелять из трех орудий по моей команде! Огонь!

Главная большая пушка откатилась на мостки после выстрела. Запах пороха щекотал ноздри оглушенной Анжелики. Сквозь дым до нее доносились один за другим четкие ясные приказы.

– Пушки по правому борту – в позицию! Шебека нас обгоняет. Стрелять из всех мушкетов, потом повернуться и снова прицелиться. Огонь!..

Раздался ружейный залп вслед за не отзвучавшим еще грохотом большой пушки. Но шебека избежала попадания ядер и была еще слишком далеко, чтобы мушкетные выстрелы могли задеть ее. Савари разглядывал ее в свою подзорную трубу с таким интересом, с каким натуралист рассматривает какую-нибудь муху.

– Прекрасное судно. Построено из сиамского тика. Это бесценная древесина. Дерево должно сохнуть пять лет на корню, после того как снимут кору, а потом еще семь лет стволы лежат под крышей, и тогда только их распиливают. На грот-мачте у них белое знамя, а на корме флаг марокканского короля и особая метка: красный кружок, а в середине – серебряное экю.

– Это метка господина Рескатора, – с горечью проговорил де Вивонн, – этого и следовало ожидать.

Сердце Анжелики подскочило. Перед ней был этот ужасный Рескатор, тот, кто погубил ее сына, тот, кого храбрые офицеры его величества боялись всерьез. Де Вивонн и Лаброссардьер внимательно следили за маневрами врага, перекидываясь замечаниями.

– У него новое судно, у этого чертова Рескатора. Великолепные линии. И сидит очень низко, ниже полета ядер наших пушек. Вот почему мы не попали в него, хотя оно было прямо перед нами. А пушек двадцать четыре! Черт побери!..

В открытых люках по обоим бортам шебеки виднелись круглые жерла пушек, и над каждой поднимался дымок, свидетельствующий, что пушкари наготове и запалы у них в руках.

На шебеке взлетели сигнальные флажки: «Сдавайтесь, а не то мы вас потопим».

– Наглец! Думает напугать флот короля Франции? Где ж ему нас топить, он слишком далеко. Вот уже подходит «Конкорда», сейчас он окажется у нее под обстрелом. Поднять на носу боевое белое знамя, а на корме знамя с королевскими лилиями!

Вражеское судно вдруг изменило курс. Оно стало описывать круг, уклоняясь от пушек, нацеленных на остров и на восток. Двигалось оно очень быстро, на всех парусах. Раздалось еще несколько пушечных выстрелов, это старались попасть в противника «Королевская лилия» и «Конкорда», возвращающиеся из погони за фелуками.

– Промах! – с досадой констатировал де Вивонн и вытащил из коробки несколько засахаренных фисташек. – Теперь надо остерегаться. Он повернется к нам и попробует нас утопить. Надо маневрировать, чтобы не подставлять ему бок.

Галера стала поворачиваться. Несколько мгновений царила тяжелая тишина, слышны были только ритмичные удары гонга надсмотрщиков, словно стук испуганного сердца.

А потом на них помчался пиратский корабль, как и предвидел французский адмирал. Он летел, как морской орел, и в мгновение ока оказался позади всей французской эскадры. Мгновенно остановился и сменил паруса.

– Прекрасно маневрирует проклятый корсар! – проворчал Лаброссардьер. – Досадно, что он нам враг.

– Теперь, кажется, не время любоваться его ловкостью, господин де Лаброссардьер, – сухо заметил де Вивонн. – Канониры, успели перезарядить пушки?

– Да, ваша светлость.

– Стрелять залпом по моей команде! Мы перед ним, а он к нам повернут боком. Удобная минута.

Но тут же раздался залп двенадцати пушек с правого борта пиратского судна. Казалось, в море внезапно забил гейзер, и скрыл противника за облаком пены. В воздух со страшным грохотом полетела масса обломков, огромная волна залила каторжных гребцов «Ла-Рояли», сломав множество весел по левому борту, как спички.

Анжелика, оглушенная и залитая водой, держалась за поручни. Герцог де Вивонн, упавший на палубу, уже поднялся и воскликнул:

– Неплохо! Он в нас не попал. Дайте подзорную трубу, Лаброссардьер! Кажется, мы теперь…

Он остановился с открытым ртом, совершенно ошеломленный, не веря своим глазам.

Там, где только что была галера с боевыми припасами, в море крутилась огромная воронка, затягивавшая обломки весел и остатки судна. Ко дну пошло судно со всей командой, сотней каторжников-гребцов и, главное, с четырьмя сотнями бочонков пороха, пуль, картечи.

– Все наше вооружение, – еле выговорил де Вивонн. – Вот бандит! А мы попались на его уловку. Он не в нас целился, а в корабль с боевыми припасами. Другие галеры погнались за фелуками и оставили его без прикрытия. Но мы его потопим… Мы еще потопим его! Игра не кончена.

Молодой адмирал сорвал с себя мокрую шляпу и насквозь промокший парик, яростно швырнул их наземь и приказал:

– Вывести «Дофину» на первую линию! Она еще не стреляла, у нее все заряды целы.

Вражеский корабль маневрировал поодаль, поворачиваясь то носом, то левым бортом с готовыми стрелять пушками. Быстро подошла и заняла свое место «Дофина», та самая галера, вспомнила Анжелика, на которой среди гребцов были сообщники Рескатора, те, кто пел по-арабски, чьего запевалу казнили накануне ночью. Она подумала, что не следовало использовать военнопленных в ответственных маневрах. Не успела она додумать это, как увидела, что длинные весла гребцов из средней партии взметнулись в беспорядке, разновременно, и стали цепляться друг за друга. «Дофина», заканчивавшая поворот, задрожала, словно споткнувшись, склонилась, как раненая птица, и вдруг почти легла на левый бок. Среди треска и криков громче всего звучали пронзительные голоса мавров.

– Каждой галере послать свою фелуку и каик на помощь тонущим!

Это делалось медленно. Анжелика отвернулась, закрыв глаза руками. Невозможно было смотреть на переворачивающуюся галеру. Большинство членов команды и все прикованные гребцы были обречены: опрокинувшийся корпус судна должен был раздавить и потопить их. Выброшенные в море солдаты, которых тянуло на дно тяжелое снаряжение – сабли и пистолеты, – молили о помощи.

Когда Анжелика решилась открыть глаза, высоко в небе перед ней белели десять парусов, раздуваемых ветром. Шебека была совсем близко к адмиральской галере. Блестел как лакированный ее широкий, плавно двигавшийся корпус, на носу и на корме были видны смуглые берберы в просторных белых одеждах с яркими поясами, с мушкетами в руках.

Впереди стояли два человека в окружении охранявших их янычар в зеленых тюрбанах, с короткими саблями. Эти двое внимательно рассматривали через подзорные трубы галеру «Ла-Рояль». Сначала Анжелика решила, что это тоже мавры, несмотря на европейскую одежду, потому что у них были темные лица, но потом заметила их белые руки и поняла, что они в масках.

Подошедший к ней де Вивонн глухо проговорил:

– Смотрите, тот, кто выше ростом, в черной одежде с белым плащом, – это он, Рескатор. Второй – его помощник, по имени или, скорее, по прозвищу капитан Язон. Грязный авантюрист, но моряк хороший. Думаю, он француз.

Анжелика протянула задрожавшую руку за трубой Савари. Эти два человека различались между собой почти как Дон Кихот и Санчо Панса, только тут было не до улыбок. Капитан Язон, невысокий коренастый человек, был в военном мундире с широким поясом, с огромной саблей, задевавшей его сапоги. Он казался полной противоположностью высокому худому пирату по имени Рескатор, одетому в черный костюм старинного испанского покроя и высокие, плотно прилегающие к ногам сапоги с маленькими отворотами, подчеркнутыми золотой оторочкой. На голове у него были завязанный по-корсарски красный платок и большая черная шляпа с красным плюмажем. В угоду мусульманским нравам он носил широкий белый шерстяной плащ с золотой вышивкой, развевавшийся на ветру.

Содрогнувшись, Анжелика подумала, что он походит на Мефистофеля. Казалось, от него исходило своеобразное обаяние. Интересно, в такой же бесстрастной неподвижности он смотрел, как в воду погружается галера, на которой стоит ребенок, простирающий руки и призывающий отца?

– Почему же его не потопят? – закричала она, не в силах сдержаться, забыв о страшном зрелище полуперевернутой «Дофины».

Героическими усилиями команды судно еще держалось на плаву, но было ясно, что поднять его невозможно и оно медленно идет ко дну, несмотря на отчаянную работу всех помп.

С шебеки спустили каик, в него сошел помощник Рескатора.

– Они предлагают переговоры, – удивился де Вивонн.

Вскоре этот человек поднялся на борт «Ла-Рояли» и, представ перед офицерами, отвесил им по-восточному глубокий поклон.

– Приветствую вас, господин адмирал, – произнес он четко по-французски.

– Я вероотступников не приветствую, – бросил де Вивонн.

Под маской мелькнула странная улыбка, и человек перекрестился:

– Я такой же христианин, как и вы, господин адмирал, и мой господин, его светлость Рескатор, тоже.

– Христианам не пристало командовать неверными.

– Наши экипажи состоят из арабов, турок и белых. Совершенно так же, как и ваши. – Он бросил взгляд на скамьи гребцов. – С одной только разницей: наши не прикованы.

– Хватит разговоров, чего вы хотите?

– Дайте нам спасти и забрать наших мавров, которых вы держите в плену на галере «Дофина», и мы уйдем, не продолжая боя.

Де Вивонн бросил взгляд на гибнущую галеру:

– Ваши мавры пойдут ко дну вместе с этим обреченным судном.

– Вовсе нет. Мы предлагаем поднять галеру.

– Это невозможно!

– Мы можем это сделать. Наша шебека движется быстрее, чем… чем ваши недотепы. – В его голосе звучало презрение. – Но решайте скорее, время идет, и через несколько мгновений будет слишком поздно.

В душе де Вивонна боролись разные чувства. Он понимал, что ничего не может сделать для «Дофины». Согласиться значило спасти прекрасную галеру, да и несколько сот человек в придачу, но капитулировать перед противником, уступавшим по численности… Однако он отвечал за королевскую эскадру. Что же, колебаться было нельзя.

– Согласен, – произнес он сквозь зубы.

– Благодарю вас, господин адмирал.

– Предатель!

– Меня зовут Язон, – иронически отвечал тот и повернулся к трапу.

Герцог де Вивонн плюнул ему вслед:

– Француз, нельзя усомниться в том, что вы француз, слыша вашу речь! Негодяй! Как вы дошли до того, что отказались от своих!

Корсар обернулся. В прорезях маски его глаза сверкнули как молнии.

– Свои первыми отказались от меня, – его рука протянулась к прикованным гребцам, – и я провел долгие годы гребцом на королевских галерах. Лучшие годы моей юности. А я не сделал ничего дурного!

– Ну конечно!..

Лодка отошла. Герцог де Вивонн, сжимая кулаки, не мог больше сдерживаться. Позволить беглому каторжнику командовать, терпеть оскорбления от галерного гребца! А Рескатор там глядит и смеется. Ему забавно… Да, это ему забавно!

– Ваша светлость, вы доверились слову неверных? – спросил один из лейтенантов, дрожавший от возмущения.

– Одно бесспорно, что вашего мнения я не спрашиваю, молокосос. Слово пирата бывает тверже слова принца. Что вы об этом думаете, Лаброссардьер?

– Совсем неожиданный ход, ваша светлость, в стиле этого злого шута. Я бы не поверил, если бы пришлось иметь дело с Меццо-Морте или берберскими капитанами, известными своим коварством.

– Поднять парадные флаги и объявить перемирие!

Шебека двинулась и быстро отошла на несколько кабельтовых, не боясь уже повернуться к врагу правым бортом, на котором, впрочем, сохраняли готовность к бою двенадцать заряженных пушек.

Вдруг шебека спустила все паруса, это приостановило ее ход, и она оказалась точно позади гибнущей «Дофины», под прямым углом к ней. Спущенные с галер фелуки и каики только начали подбирать тонущих. На шебеке Рескатора царило сильное оживление. Мавры укрепили канаты внизу грот-мачты, потом принесли туда лебедку.

На борту «Ла-Рояли» офицеры стояли не дыша, солдаты и матросы словно окаменели. Рескатор вышел из неподвижности. Он что-то подробно разъяснял своему помощнику, жестами показывая предстоящие маневры. Потом по его знаку к нему подбежал один из янычар и взял его плащ и шляпу. Другой подал сложенный кольцами канат. Рескатор положил его на плечо, бросился на нос шебеки, вскарабкался на бушприт и продвинулся по нему на несколько шагов.

В это время его помощник обратился в рупор к капитану «Дофины», советуя оставить кормовой якорь, чтобы галеру не закружило, когда шебека потащит ее, всю тяжесть по возможности перенести на правый борт и потом, когда галера начнет выравниваться, быстро перейти на левый борт, чтобы она не завалилась в другую сторону.

– Неужели этот черный дьявол собирается бросить свой канат, как индейское лассо, и зацепиться за правый борт «Дофины»?

– Похоже на то.

– Но это невозможно! Ведь канат страшно тяжел. Надо быть геркулесом, чтобы…

– Смотрите!

На фоне синего неба появился высокий черный силуэт. Раздался свист летящего каната, и петля его зацепилась за выступ посредине правого борта «Дофины». Бросивший его человек в маске, увлеченный силой толчка, чуть не соскользнул с бушприта, но успел ухватиться обеими руками и с ловкостью обезьяны вернулся на свое место у мачты, выпрямился, проверил крепление каната и затем привычным небрежным шагом пошел по шебеке. На борту ее поднялись восторженные крики, мавры подбрасывали свои мушкеты в знак радости.

Лаброссардьер глубоко вздохнул:

– Ловко получилось. Как у фокусника с Нового моста.

– Любуйтесь, восхищайтесь, мой друг, – криво усмехнулся де Вивонн. – Вот вам и новая сказочка для скандальной хроники Средиземноморья. Легендам о господине Рескаторе пищи хватает.

На шебеке в это время так поставили паруса, чтобы она могла медленно отойти. Черные матросы и турки перебежали на мостик и взялись за шесть огромных весел, чьи удары подкреплялись порывом ветра. Канат натянулся. Все люди, еще остававшиеся на левом борту галеры, бросились на правый, навалившись на поручни с той стороны, где был закреплен канат. Погруженный в воду бок дернулся и с громким шумом поднялся. По команде капитана все матросы перешли на правый борт, восстанавливая равновесие. Выпрямившаяся «Дофина» судорожно закачалась, потом успокоилась и остановилась. Раздался последний приказ:

– Все к помпам! Всем вычерпывать воду!

Тут уже со всех галер раздались восторженные крики.

Вскоре от корсарского судна опять отошел каик, направляясь теперь к «Дофине».

– У них с собой горн и все кузнечные принадлежности. Они собираются расковать всех своих галерников.

Это продолжалось немало времени. Наконец на палубе появились освобожденные арабы и с ними десяток турок, выбранных среди самых сильных гребцов.

Герцог де Вивонн, побагровев, схватил рупор:

– Предатели, пираты, псы неверные! Почему нарушаете договор?.. Речь шла только об освобождении ваших мавров… Не имеете права брать этих турок!

Капитан Язон отвечал:

– Это цена крови. Мы забираем их вместо того мавра, которого вы приказали убить.

– Успокойтесь, ваша светлость. Надо вам пустить кровь. Я сейчас пришлю врача, – предложил Лаброссардьер.

– У врача и без того хватит дел. Пусть составит списки убитых и раненых, – мрачно отвечал молодой адмирал.

Пиратская шебека на всех парусах исчезла вдали.